Золотая цепь

Пожилая женщина с почти полностью седыми мягкими волосами стягивала голубые перчатки. Голубой ‒ цвет похорон, символ неба, куда уходит душа умершего. В комнате пахло сухими цветами. Хозяйка любила этот запах и повсюду расставляла вазы с высушенными букетами. ‒ Мам, скажи мне хотя бы сейчас, ты когда-нибудь любила папу? ‒ спросила красивая семнадцатилетняя девушка с каштановыми волосами и зелеными глазами в красивом голубом платье. Следы слез на ее лице были тщательно спрятаны косметикой, но все равно заметны. Женщина печально улыбнулась. В ее глазах застыло столько житейской мудрости, еще непонятной дочери. ‒ Не знаю, Зирта, наверное, но совсем не так, как описывают в книгах. Ты же знаешь, что нас с твоим отцом поженили насильно. С возрастом мы сумели стать друзьями, может даже по-своему полюбить друг друга... ‒ Мам, а ты когда-нибудь любила? ‒ снова спросила Зирта. ‒ Да, солнышко, но это не кончилось ничем хорошим. ‒ Расскажи! ‒ Мы поехали на каникулы, которые устраивал твой папа в доме твоего дедушки в Астрии. Твои дядя с тетей пригласили меня погулять в саванну. Там я познакомилась с одним молодым человеком, местным жителем. Наша любовь длилась недолго, всего неделю или чуть больше... Но потом он предал меня, его отец пытался провести надо мной какой-то чудовищный ритуал, но у них не вышло... ‒ Какой ужас! Его казнили! ‒ Большинство участников казнили. Но я выпросила его жизнь. Его отправили на рудники на Корл, на всю жизнь. Каторжные работы в суровом климате... Не завидная участь, но я бы не простила себе, если бы позволила убить его. ‒ Но почему? Он же предал тебя? ‒ Я по-настоящему его любила... Так, как никогда не смогла полюбить твоего отца и никакого другого мужчину. ‒ Значит, твоя любовь была не взаимной. Это печально. ‒ Знаешь, когда от рака умер твой брат Асан, я ездила на Корл. Это было спустя тринадцать лет после приговора. Я видела его издали, но не подошла, не объявила о своем присутствии. Он показался мне очень несчастным. Спустя полгода прибыл человек. Он сказал, что у них есть обычай: исполнять последнюю волю осужденного на пожизненную каторгу, перед его смертью. Один из его каторжан попросил передать мне письмо... Паора встала, порылась в книгах на полке и достала пожелтевший от времени листок бумаги из одной из них. Зирта взяла его и прочла. «Моя Госпожа, Я самый большой наглец, что пишу вам и надеюсь, что это письмо когда-нибудь окажется в ваших нежных руках. Но судьба иногда и не так шутит. Я, мерзкий раб Маркус, не смею просить прощения, знаю, что не достоин его. Прошу лишь вас знать, уже от этого мне будет легче, что я любил вас, люблю и унесу эту любовь с собой на тот свет, если он существует. Мной вели разные цели, включая ревность, но теперь это неважно. Я счастлив, что у нас ничего не вышло, такую как вы обидеть ‒ святотатство, как покуситься на богиню! Вы были моей единственной женщиной, и я благодарю судьбу за это. Я счастливейший человек на всем Асуре от того, что знал вас и был с вами, пусть и столь ничтожный срок. Любовь всей моей жизни, любовь недостойного червяка у ваших святых ног! Моя повелительница! Недостойный и пылинки на вашей туфле Маркус» Зирта опустила руку с письмом. По щекам катились слезы. ‒ Он, и правда, любил тебя, мама! ‒ Я знаю, и я тоже любила его, всегда, только судьба сложилась против нас. На мне всю жизнь надета золотая цепь, прекрасная, но лишающая свободы... У меня не было выбора, ни у кого из нас нет выбора... ‒ И ты простила ему предательство? То что он подверг тебя какому-то ритуалу? Паора лишь печально улыбнулась. ‒ Жрецом был его отец. Подозреваю, что у Марке не было выбора, он так же подчинялся своему родителю, как я, выходя замуж за Дига... Все мы заложники своих цепей, я думала, что простые люди свободны, но свобода ‒ это иллюзия, ее нет. Все мы вынуждены считаться с кем-то, все зависим от чего-то и ограничены в выборе... ‒ Если бы ты могла остаться с ним, ты бы осталась? ‒ Да, и я верю в загробную жизнь, где мы встретимся и будем вместе. Я достойно выполнила долг перед твоим отцом при его жизни, и сегодня проводила его в последний путь. Хорс будет хорошим диктатором, Хорс I ‒ хорошо звучит... Зирта смотрела на мать восхищенными глазами. Перед ней сидела сильная женщина, не сломанная жизнью...