Золотая цепь

Паора сидела перед зеркалом и аккуратно рисовала стрелки под глазами. Воспоминания о прошедшей ночи с Марке оставались еще такими живыми, что осознание того, что сегодня они не увидятся, и ей предстоит провести всю ночь рядом с Дигомом, заставляло сердце болезненно сжиматься, а руки дрожать. ‒ Ты что там картину рисуешь? ‒ спросила Фалина, которая стояла около зеркального шкафа и укладывала волосы широкими кудрями на левую сторону. ‒ Нет, наверно, просто отвыкла, в такую жару красить глаза последнее дело, все быстро потечет, ‒ ответила Паора. Она до сих пор не рассказала подруге о своих ночных похождениях и не испытывала желания это сделать. ‒ Нашла бы что-то более стойкое, при таком скоплении парней нужно всегда быть на высоте! ‒ А смысл? Мне все равно выходить замуж за Дигома, так что, какая разница? На самом деле это, конечно, не было правдой. Паора очень любила ухаживать за собой, умела делать прически и макияжи получше многих, хотя на Ранде имела личного стилиста, делавшего и то, и другое за нее. Фалина фыркнула. Ей, естественно, не нравилась подобная перспектива. Она считала ужасно несправедливым, что ей, любящей Дигома, никогда не позволят выйти за него замуж, а Паоре, которой с рождения суждено такое счастье, совершенно не хочет этого. Хотя как можно не влюбиться в наследника диктатора, Фалина понять не могла. Когда девушки вышли из особняка, площадка для танцев уже была оборудована. Повсюду горели разноцветные фонарики, играла музыка, правда, пока тихая и плавная, помогающая расслабиться. У бассейна по соседству с танцплощадкой накрыли столики, в середине каждого стояла красивая лампа, излучающая мягкий свет. Многие уже вышли и расселись. Они махали руками, здоровались, делились впечатлениями. Паора и Фалина потратили не менее получаса, чтобы обойти всех, перецеловаться, порадоваться празднику, сделать комплимент внешнему виду. Когда они готовы были сесть, почти все уже собрались. ‒ Вам обеим за мой столик, ‒ произнес Дигом, незаметно приблизившись. Он широко радушно улыбался, но глаза строго смотрели на Паору, как будто говорили: «Только посмей что-нибудь сотворить, и я устрою тебе настоящий ад». Фалину приглашение за столик наследника польстило. Сидели по четверо. К ним по рассадке, которую составлял сам Дигом, присоединился Вилфир Уокен, сын одного из самых видных членов Совета Десяти. Ципор Уокен занимался развитием сельского хозяйства, был одним из лучших друзей Фатена и самого диктатора, его то и дело показывали по телевидению Ранда. Вилфиру пророчили большое будущее, но парень не получил от рождения отцовской твердости и инициативности. Если Ципор представлял собой клубок кипучей энергии, фонтанирующий идеями, то его сын был тихим созерцателем с мягким характером и страстью к чтению. Вилфир не отличался общительностью, но неизменно входил во все компании «золотой молодежи» Ранда, так как из-за положения его отца, не позвать его ровнялось почти преступлению, как и членов диктаторской семьи. Сначала устроили роскошный ужин. Каждое блюдо было произведением искусства, над которым трудился не один человек и не один час. Дигом рассказывал о каждом, так как участвовал в составлении меню, вспоминал ингредиенты и интересные факты о них. Паора почти все время молчала, предпочитая оставаться как можно незаметнее, Вилфир внимательно слушал, спрашивал, чуть ли не записывал. К удивлению дочери диктатора, Фалина от него не отставала, она просто в рот смотрела наследнику, смеялась над всеми его шутками, включая несмешные, то и дело восхищалась его знаниями и способностями. Паору это порядком раздражало, хотя то, что устроено все было просто великолепно, а Дигом приложил руку буквально ко всему, давало ему законное право гордиться собой. В продолжение всего ужина Паора не испытывала особого дискомфорта, даже улыбалась и кивала, когда это казалось необходимым. Дигом не обращался к ней напрямую, не заставлял что-либо говорить. Когда девушка уже начала думать, что вечер будет не так плох, как ей казалось, началось самое страшное. Дигом поднялся с места и отошел в сторону танцплощадки, где стоял микрофон. Он проверил, включен ли тот и заговорил. Голоса гостей сразу замерли. ‒ Спасибо вам, мои дорогие друзья, за то, что устроили такие замечательные каникулы. Мне безумно хорошо со всеми вами, и я готов просить продлить наш отпуск еще на месяц, после того как истечет этот. Сегодняшний вечер станет чем-то вроде торжественного открытия чудесного лета, праздника жизни для нас с вами в этом чудесном доме в Каисской бухте. Я надеюсь, вам нравится ужин, и понравятся танцы, которые мы устроим. Но прежде, чем сделать музыку громче, я хочу поблагодарить девушку, которая стала моей музой для организации этого вечера, любовь всей моей жизни, мою дорогую невесту Паору. Милая, выйди ко мне! Без тебя, я не смог бы всего этого придумать и воплотить в жизнь! Все зааплодировали. Паора поняла, что должна слушаться, ради папы и его планов, обязана вести себя так, как будто ко всему готова и всему рада. Она встала, на ватных ногах вышла к Дигому и заставила себя широко улыбнуться друзьям, всем сияющим лицам. Кто-то из этих людей искренне верит в их любовь и рад за них, кто-то завидует, но все равно надевает маску счастливого друга, а кто-то знает правду, но никогда ее не откроет. Рука Дигома по-хозяйски легла Паоре на талию. Парень прижал девушку к себе, так что она отчетливо ощутила силу его хватки и жар кожи. ‒ Думаю, будет справедливым, если именно мы откроем эти танцы! ‒ объявил Дигом в микрофон. Все снова захлопали. Громко заиграл вальс. Красивая, хорошо знакомая Паоре мелодия, которую она сама могла бы сносно сыграть. Ее жених уже положил вторую руку ей на плечо, и девушке оставалось только занять танцевальную позицию. Они начали медленно кружиться по площадке. Стоит отметить, что детей на Ранде в обязательном порядке учили танцам, так как без них не обходились ни один прием на высшем уровне, ни одно светское мероприятие. Поэтому и Дигом, и Паора танцевали отменно. ‒ Ты хорошо себя ведешь сегодня, я тобой доволен, ‒ прошептал парень, прямо в ухо партнерши. ‒ Избавь меня от своих комментариев, никто не слышит, и я не буду притворяться счастливой невестой. ‒ Не дерзи, крошка, не выходи за рамки. В глазах Дигома мелькнул злой огонек, не предвещавший ничего хорошего. Паора его не боялась, она знала, что он ничего не посмеет ей сделать. ‒ Не зарывайся, мое положение сейчас тверже, чем твое! ‒ Ты так думаешь? Совершенно неожиданно для девушки, Дигом наклонился и поцеловал ее прямо в губы. Напор заставил ее разжать зубы. Его язык скользнул в рот. Это было мерзко, отвратительно, гадко... Но сопротивляться поцелую собственного жениха на глазах у всех было бы верхом безумия. Паора терпела, а все их гости громко считали секунды. Дигом оторвался от нее только тогда, когда кончился воздух в легких, девушка к этому времени уже задыхалась. ‒ Спасибо, друзья, присоединяйтесь! ‒ крикнул парень. Танцпол наполнялся новыми парами. Музыка менялась, некоторые ребята менялись партнерами, но Дигом крепко держал Паору. ‒ Ты моя, не забывай об этом, детка! Любишь ты меня или нет, это неважно, главное, что твой папочка отдал тебя мне, и ты ничего не можешь с этим поделать! Тебе суждено провести со мной всю жизнь, улыбаться, говорить, как сильно ты счастлива, но главное, рожать мне детей, моих наследников и продолжателей рода. Ты не раз станешь матерью моих сыновей, а значит большую часть ночей будешь проводить в моей постели, удовлетворяя мои прихоти. Уж поверь, мягким я не буду! Ты сполна узнаешь, какого это, сердить Дигома! Он ухмылялся. Паора думала, что заплачет, но слез не было, в сердце не осталось места ни для каких чувств кроме всепоглощающей ненависти к нему.