***
В один из темных, заметенных первым снегом вечеров поздней осенью они все-таки попадаются. В тот день фортуна точно повернулась к Лебедеву спиной. На работе пришлось задержаться почти до пяти утра, они с Анной уезжали из минобороны сонные, усталые и раздраженные. Как и итог — поспать вышло только полтора часа. Валентин проснулся злой и угрюмый, кинул на порхающую по квартире Юлю заспанный взгляд и, пошатываясь, отправился в ванную. Дочь, казалось, хотела сказать что-то очень важное, набирая в грудь воздуха и открывая рот, но Лебедев не слушает и закрывается в ванной комнате. То ли от раздражения, то ли от дикого желания упасть лицом вниз и уснуть. А Юля оказывается чертовски правой, и Валентин об этом вспоминает только когда ему на голову выплескивается поток ледяной воды. Мужчина врезается в дочь прямо на пороге ванной и даже не сразу понимает, что происходит. А Юля упирается и на папу взгляд проницательных глаз поднимает, прожигая. — Ничего не хочешь мне сказать? — возмущенным тоном вопрошает дочка. — Или мне снова нужно устроить допрос? Валентин незаметно хмыкает, вспоминая, что он мог забыть. Дочь зла, а это значит, что разговора на очередную неприятную тему не избежать. Глубоко в душе надеется, что она не догадалась про Анну. Глупая надежда. — Я снова забыл про твой день рождения? — отмазка звучит слабо, и Юлия сжимает губы в плотную полоску. Прямо как он. Дочь берет Лебедева за руку и легонько тянет на кухню. Значит, точно серьёзный разговор. Валентин еле слышно вздыхает. — Нет, пап, ты не это забыл. Даю тебе возможность вспомнить самому, — Юля делает кофе в большой кружке, а Валентин судорожно соображает. Ему совсем не хочется портить отношения с дочерью, но и рассказывать про только начавшиеся отношения с Аней он не торопится. — Молчишь? — Юль… — Лебедев чуть ли не впервые мнётся, глаза в кружку опуская. Он сжимает фарфоровую ручку, сглатывая нервно. — Если ты не собираешься говорить, то я спрошу у кого-то другого! — Не пыли. Я не хочу тебе врать, но и говорить мне пока что нечего, — пожимает плечами Валентин, внутренне коря себя за неуверенность и скрытность. Дочка правду заслуживает, а он глупо молчит и недоговаривает. И перед Аней ему стыдно, но поделать с этим он почему-то ничего не может. — Тогда, может быть, вам обоим нужно сознаться друг другу в этом? — Юля нарочно делает акцент, и Лебедев вдруг понимает, что она уже совсем взрослая. Дочь смотрит на него своими жутко понимающими глазами, и Валентин невольно сглатывает. Юля права, чертовски права. — Пап, я не готова больше смотреть на то, как ты светишься, а я об этом не знаю. Девушка выходит из-за стола и бросает на отца короткий взгляд и вздыхает легонько. Валентин внутри понимает, что скрывать от дочери ему совершенно нечего. Он корит себя за глупое враньё и решается. Решается сделать свою жизнь наконец лучше, отпустить прошлое и дать шанс себе, дочери и Анне. Шанс на будущее, на счастье.<center>***
</center> Анна выходит из подъезда и чертыхается — забыла ключи. Возвращается и понимает, что дверь наглухо закрыта. Бен на нее глаза жалостные поднимает. Вот же. Анна упирает руки в поясницу и зажмуривает глаза. Что же она так тормозит? Товарищ начальник голову запудрил? Девушка усмехается своим мыслям. — Что же делать нам? — спрашивает она у собаки. — Идем к Вале. Валя… Валя. Она одёргивает себя, будто впервые слыша его имя. Нет, именно «Валя» впервые. Очень ласково, нежно. Анна лицо в ладонях прячет, смеясь неловко. Ей хочется порхать сейчас, летать. Степенный Валентин прочно в голове уместился, и девушка от мыслей избавится не может. Да и не хочет. Анне вдруг резко тепло становится, и она порывисто обнимает собаку, на корточки садясь. Бен гавкает и хвостом виляет. — Валя будет рад нас видеть, как думаешь? — она в глаза лабрадору заглядывает и за ухом треплет. — Буду. Назови меня так еще раз… — слышит Аня хриплый голос за спиной.