Путь предков

      Вечерело. На улице вновь стали слышны раскаты грома. Погода что-то совсем перестала радовать долину солнечными деньками. В пещерной темнице, в которой держали пленных, стало ещё холодней, чем было до этого. Высвободившись из верёвок, Эраст освободил и отца, после чего перебинтовал ему раненые плечо и стопу теми повязками, которые ранее они носили на голове. Обработать раны не удалось, поэтому парень боялся, что у мастера начнутся осложнения, но Рави пока чувствовал себя вполне хорошо, если можно так сказать про раненного. Изобретатель сидел у выхода, который был перекрыт густым переплетением корней и ритмично постукивал небольшим камешком о стену. Молодой ласка же не находил себе места и исходил уже всю пещерку. Устав бродить по тесному помещению он тяжело вздохнул и тихонько присел рядом с отцом, разглядывая в последних вечерних лучах Луизин браслет, который стражники, к счастью, не заметили. Взглянув на родителя, ласка понурил голову и сказал:       — Прости, что втянул тебя в это…       — Не извиняйся, я сам виноват. Знал, что подобное может случиться, но всё равно не смог ни отговорить тебя от этой затеи, ни защитить…       — Пап?       — М?       — Ты здесь уже бывал?       На мордочке мастера мелькнула грустная улыбка.       — Откуда ты знаешь слова той песни, которую все пели на площади?       Изобретатель поднял свой взор на сына и подался в раздумья. С момента, как они прибыли в поселение горностаев, он был просто сам не свой, а после поединка так и вообще от прежнего улыбчивого разговорчивого ласки почти ничего не осталось. Он стал хмурый и молчаливый… Хотя, когда вокруг ТАКОЕ происходит, разве легко держать настроение в приподнятом состоянии? Тут невольно станешь таким же хмурым, словно грозовые тучи…       — Мы с Мией пообещали друг другу держать это в секрете ото всех, включая и вас с Ами… — неожиданно прервал тишину Рави.       — Ты о чём?       — Никому не скажешь?       — Даже если мы выберемся отсюда. — Попытался пошутить Эраст, но, судя по реакции отца, у него это не слишком удачно вышло.       — Я… не всегда был таким, каким меня знаете вы с Аминой и другие тоже… — он тихо вздохнул и продолжил: — Мой настоящий дом находится на окраине гиблых земель. Я не знаю своих настоящих родителей, меня ещё ребёнком нашла и приютила семья горностаев. Они не были лучшими родителями, но и не были плохими. Мама с папой никогда как-то иначе ко мне относились, нежели к своим родным детям, они наоборот воспитывали меня как своего собственного. Отец был знатным пиратом, он научил меня боевому искусству и резьбе по дереву, а старшие братья грабежу и куче вредных привычек. — Он болезненно скривился в оскале, потерев раненое плечо, а затем невзначай показал на свой старый шрам на правой брови. — Приходилось по-всякому вертеться, что бы выжить там. Слабых никто не любил. Хе! От того видимо и появляются сейчас все эти идеи с изобретениями! Мда… Но мне это не нравилось. Всё, что я делал, всё это воровство, опасные вылазки, азартные игры, постоянные передряги… — казались мне неправильными. Будто бы я жил чужой жизнью. Но всё изменилось, как только я встретил одну пиратку. Нам обоим было тогда по пятнадцать, кажется… Благодаря ей меня заметил капитан, который всегда пару раз за год посещал нашу деревушку. Тогда у меня появился шанс вырваться из той дыры на свободу, посмотреть мир, возможно даже узнать, откуда я родом на самом деле и чья кровь течёт во мне. Если бы я тогда только знал, чем это потом обернётся — ни за что-бы не согласился, но… что было уже не изменить.       — Что случилось?       — Скажем так, у нас с капитаном были разные взгляды на жизнь: у него имелось ужасное пристрастие к пыткам пленных и прочей жути, а я оказался не способен на убийства ради забавы и часто защищал пленных. Тогда-то меня при первой же возможности и выгнали из команды — вышвырнув за борт, как ненужную вещь. Благо до берега было близко. После подобного провала я уже не мог вернуться назад, хотел лишь незаметно забрать свои вещи и уйти, да не вышло. Меня на полпути перехватили горностаи, приняв за разведчика из ласочьего поселения. Тогда ещё правил не Брут, а его отец — ужасно неприятный тип, если честно. Его пытки я запомнил на до-о-олго… и не было бы чем вспоминать, если бы Брут за меня тогда не заступился. К тому времени мы уже оба стали полностью совершеннолетними, но, оказалось, он помнил меня ещё с детства, когда мы пару раз из-за той самой пиратки, Жаклин, пересеклись в деревушке. Он был в неё по уши влюблён и, взамен за моё спасение из плена, я пообещал их свести. Как видишь, затея удалась! — Рави слегка улыбнулся, охваченный воспоминаниями, а затем продолжил: — За время, что я пробыл с горностаями, много чего произошло: война, нападения волков, разборки с разбойниками… Я видел много погибших, потому и знаю ту песню. Её поют, когда приходит время с кем-то навсегда прощаться… а все вместе поют, лишь, когда прощаются с вождями, так племя выражает им своё уважение и благодарит, за то, что они заботились и оберегали их, пока были живы.       — Вот оно как… — Чуть призадумавшись, Эраст спросил: — Но… почему ты не рассказывал этого раньше?       — Вы с Ами были ещё детьми и… Я боялся, что вы отдалитесь меня, узнав, кем я был.       — Тебе не стоило бояться, пап. Мы бы всё поняли. Возможно не сразу, но с возрастом точно. Ты же не был виноват, в том, что тебя вырастили горностаи и сделали пиратом, подобно им самим. Сейчас же ты уже не такой?       — Вот бы кто-то смог объяснить это Горго десять с лишним лет назад.       Чуть усмехнувшись, ласка приобнял одной рукой сына за плечи, а другой бережно обхватив его голову, наклонил чуть к себе, пока они не упёрлись друг в друга лбами. Благодарная улыбка Рави и его тёплый отцовский взгляд говорили сами за себя. Эраст обнял его в ответ, и эти объятия были для него сейчас важны так же, как и корабль для утопающего в открытом море. Вроде бы события только начинали набирать оборот, а парню казалось, будто бы они уже длились вечность и ни на шаг не отпускали его, втягивая в свою глубь, словно вязкое болото, утягивающее в трясину бедную ласку; казалось, ещё чуть-чуть и силы бороться со всем этим дальше вот-вот закончатся и он точно пойдёт на дно этого самого «болота».       — «Нет уж, я так просто не сдамся. Харальд обязательно получит по заслугам, хотя бы за то, что он убил Брута и за то, что из-за него пострадал мой отец. Скольких он ещё заставил или заставит страдать? Что сделает с моими соплеменниками, когда доберётся до них? Надо же… Никогда бы не подумал, что так буду переживать за тех, кто буквально терпеть меня не может! Нет, всё равно не позволю этому головоногому навредить моей семье и всему, что им дорого. Я должен сдержать данное Луизе слово. Хоть уже и не полностью… Знать бы лишь, как отсюда выбраться…» — Задумавшись, ласка вдруг заметил мелькнувший по ним с Рави взгляд Жаклин из соседней пещерки и у него появилась идея.       — Пап, а вы всё ещё дружны с той пираткой? — спросил он уже вслух.       — Не думаю. После всего, что с нами было… Нет, очень мало вероятно, что она ещё меня помнит. Наверное, уже и забыла, так же, как Брут…       — А ты спроси.       — Что ты задумал?       — Да ничего… Просто подумал, вдруг она сможет нам помочь?       — Я спрашивал. Или ты думаешь, я развлекался, стуча здесь целый вечер камнем о стену? — Грустно усмехнулся Рави, буркнув что-то неразборчивое и тут же поплатившись за это, когда горностайка в ответ запульнула в него маленький камушек, попав им прямо в перебинтованную ногу. Ласка взвизгнул и недовольно потёр ушибленное место.       — Я вообще-то всё слышу! — возмутилась Жаклин. — И нет, помогать я вам не собираюсь, особенно этому типу! — она кивнула на Рави и возмущённо вспушила хвост.       — Это она, значит слышит, а то, что я к ней тут уже часа четыре достучаться пытаюсь…       — Извиниться сначала не пробовал, умник?       — Чего-о? Это в чём же я успел провиниться, мисс повелительница змеиных ядов и шкурок?       — В том, что исчез, даже не попрощавшись! Я думала тебя акулы сожрали, а ты, оказывается, жив-здоров, да ещё и примерный семьянин, я погляжу! А пираты и старые друзья ему теперь поперёк горла рыбьей колючкой! — Она снова запустила в Рави камушек, но на этот раз перестаралась и тот пролетел мимо, над самой головой мастера.       — Ты б это… поосторожней…       — И не подумаю, изменник!       — А ну тихо там! — раздался раздражённый рык стражника и следующий камушек от Жаклин полетел уже в его сторону.       — Сам цыц, шавка блохастая! Понабралось предателей и командуют все… — Разъярённо прошипела она, высунув мордочку в самую широкую щель между корнями. Недовольно фыркнув, она уселась на своё прежнее место и принялась перетирать острым плоским камнем корни.       — Вот видишь… — С печалью в голосе вздохнул Рави, обращаясь к Эрасту, после чего настала длительная тишина.       — Зачем ты вернулся? Неужели жизнь в ласочьем поселении оказалась не столь сладкой, как ты себе представлял? Или всё настолько надоело, что ты решил променять свою уютную норку на холодную темницу? — нарушила молчание горностайка.       — Я ценю твоё чувство юмора, Жак, но нет, мы пришли, что бы остановить Харальда.       — Что то у вас не слишком это пока удаётся! — Фыркнула та в ответ.       — Согласен, начало не задалось.       — Начало? Не задалось? Да ты издеваешься надо мной! Брут мёртв, мои дети неизвестно вообще живы ли ещё, а без них у вас ничего не получится. — Голос Жаклин вздрогнул и она утёрла кулаком вновь выступившие слёзы.       — Мне жаль, что так вышло… Но ты ошибаешься.       — Хочешь сказать, что ты, я и твой сынок смогут противостоять целому войску?       — Нет, я про твоих детей. Они живы! По крайней мере, одна из них точно.       — Да ты мастер утешений! — с нескрываемым сарказмом рявкнула та, а затем, чуть призадумавшись, прильнула к щели и переспросила: — Не врёшь?       — Скажи спасибо ему, — ласка кивнул на сына, — Если бы ни Эраст, Луиза вряд ли бы выжила той ночью.       — Где она?       — Она там, где Харальд до неё не доберётся.       Жаклин осела на землю, не сводя со старого товарища взгляд, как вдруг её внимание привлекли приближающиеся стражники. Они остановились напротив пещерки, в которой сидели ласки, а затем, отодвинув камень от входа, зашли внутрь, нацелив на пленных свои копья.       — Ты — на выход, живо! — приказал стражник парню. — С тобой желает побеседовать вождь.       — Э-эй, зачем это ещё? — возмутился Рави, как только горностаи стали выводить его сына, заново связывая ему руки, но остальные стражники тут же угрожающе приблизили к мастеру копья. И вдруг раздался звук удара, после чего один из горностаев, которые держали Эраста, без чувств рухнул на землю.       — Во первых, когда это он успел стать вождём? А во вторых, раз хочет побеседовать, пусть беседует со всеми нами! — Фыркнула Жаклин, теребя в руках ещё один камушек и выбирая себе следующую жертву.       Воспользовавшись моментом, пока стража отвлеклась на своего товарища и пиратку, Рави выхватил у одного из них копьё и хорошенько огрел древком сразу двоих, что стояли к нему ближе всего. Горностаи подкосились и тоже на время ушли в отключку. С оставшимся, Эраст уже почти и сам расправился, но тот, как на зло, оказался выносливей своих товарищей и если бы ни Рави, то парню пришлось бы очень худо…       — Подсоби-ка, сынок! — Прокряхтел мастер, воткнув копьё между валуном, который закрывал вход в пещерку, где сидела Жаклин, и стеной.       Надавив на древко всем своим весом, ласки смогли отодвинуть валун и вызволить горностайку.       — Даже не надейся, что бы я тебя простила!       — А я и не надеюсь. Но, может быть, всё же поможешь выбраться отсюда?       — Ладно. Но с одним условием: после того, как мы выберемся отсюда, ты оставишь меня в покое, ласка, и больше никогда не будешь лезть в мою жизнь!       — Договорились!       Закрепив договор рукопожатием, Жаклин не мешкая, вывела ласок на улицу. Пока их побег не обнаружили, они успели пробежать большую часть поселения. Рави старался не отставать, сцепив зубы он, прихрамывая бежал за Жаклин и Эрастом, заодно прикрывая их и сообщая если вдруг сзади кто-то появлялся. Увидев, что отцу становится бежать всё трудней и трудней, парень всё же настоял на своей помощи, от которой мастер ранее отказывался. Жаклин тоже не осталась в стороне. Подхватив вместе изобретателя под руки, они пробежали ещё некоторое расстояние, пока на границе их не остановил патрульный.       — Стойте! Отпустите её и ни с места, иначе я не пожалею на вас стрел!       Жаклин на мгновение застыла в непонимании, а потом, зажав себе рот ладошкой, бросилась в объятия патрульного. Только тогда, когда они сплелись вместе, Эраст узнал в горностае, преградившем им дорогу, Дагура. На нём был шлем и совершенно другая накидка, а рот и нос прикрывала лиственная повязка из-за чего его легко стало спутать с обычным патрульным.       — Дагур… Твой отец…       — Я знаю, мамочка. Всё знаю… Ханс мне всё рассказал и помог укрыться от Харальда. Жаль, что я так поздно узнал правду… — Дагур сильней прижал к себе маму и по его щеке скатилась слеза. Опомнившись и подняв свирепый взгляд на чужаков, он вдруг вздыбил шерсть и оскалился. — Кто вы на самом деле и какова ваша истинная цель прибытия? А главное, откуда у вас браслет моей сестры?       — Спокойно, это практически свои. — Успокоила его Жаклин, а потом усмехнулась: — Они, вроде бы как, пришли помочь остановить Харальда, но вместо этого куковали со мной в темнице.       — Свои? — удивился он.       — Вон тот, старший, Рави — мой бывший товарищ, всей командой и деревушкой считался погибшим до сегодняшнего дня. А этот — его сын, Эр… Как там тебя?       — Эраст. — Представившись, парень осторожно протянул Дагуру браслет его сестры и тот с опаской принял вещицу. — Луиза просила передать его тебе. Мне следовало отдать его сразу, но мы не знали, как ты отреагируешь, увидев вещь сестры, не могли подвергать тебя опасности, поэтому я побоялся выполнить её просьбу…       — Где она? Что вы с ней сделали?       — Она в порядке, мы не причинили ей вреда, лишь помогли укрыться от Харальда.       — Придётся поверить вам на слово… — Проворчал горностай, теребя браслет сестры. — Но если с ней хоть что-нибудь произойдёт — оба ответите за каждый её волосок!       — Тссс… Здесь кто-то есть. — Прошептала Жаклин и все тут-же насторожились.       Дагур первый уловил, откуда шёл чужак и осторожно направился к нему на встречу, выставив вперёд лук со стрелой. Но только незнакомец показался, как горностай заметно расслабился и опустил стрелу вниз. Эраст и его узнал. Второй патрульный оказался тем горностаем, который сегодня на площади заступился за Жаклин и которому Харальд позже поручил заняться погребением павшего вожака.       — Всё хорошо, это Ханс, — объяснил наследник.       — Вам всем нужно быстро уходить отсюда. Уже всё поселение гудит весью о беглецах. За вами целый отряд отправили и он уже на подходе. — Чуть отдышавшись, сообщил Ханс.       — Выведи их к пиратской деревне, а я постараюсь сбить наших следопытов с толку.       — Нет, тебя могут узнать, пойдём с нами!       — Мама… я не могу бросить своё поселение… Отец, ещё при жизни, велел мне его защищать любой ценой. А как я их всех защищу, если уйду? Мне нужно остаться и наблюдать за Харальдом пока не наступит подходящий момент, что бы я мог расправиться с ним.       — Что же ты со мной делаешь… — со слезами на глазах прошептала пиратка, прижав сына к себе и легонько поцеловав его в лоб. — Пожалуйста, будь осторожен…       Попрощавшись с мамой, Дагур быстро скрылся среди деревьев, после чего Ханс тайными тропами вывел беглецов из поселения и довёл до самой пиратской деревушки, где был вынужден оставить. Команда укрылась в какой-то небольшой норке на окраине гиблых земель. Внутри было довольно уютно, однако тут явно уже долгое время никто не жил, а если и жил, то не постоянно, а так, периодически заходил сюда лишь переночевать. Усадив Рави на подстилку, Жаклин принялась перебирать сушёные травы и всякие колбочки. Насобирав определённые ингредиенты, она перетёрла и перемешала их в мисочке, после чего подсела к товарищу и, сняв слегка потрепавшиеся повязки, стала мазать этой консистенцией вокруг самых тяжёлых ран от кинжалов на ноге и плече. Мастер болезненно оскалился, на что горностайка сказала:       — Это только что бы снять воспаление и предотвратить осложнения, дальше будет больней, так что терпи, если не хочешь лишиться лап.       — И всё же я тогда не ошибся, сказав, что ты добрячка, Жак. — Сквозь боль улыбнулся Рави.       В ответ горностайка нарочно небрежно шлёпнула целебной смесью ему на ногу, от чего ласка зашипел, ощутив новую волну боли.       — Лучше бы тебя акулы съели… — проворчала она, а затем обратилась к Эрасту: — Иди сюда, сейчас мне понадобится твоя помощь. Когда Рави ляжет, придержи его, чтобы не дёрнулся. А ты, — она снова повернулась к мастеру, — постарайся вести себя потише, не хочу, что бы на твой крик сбежалась вся деревня.       Когда Рави опустился на подстилку, Эраст прижал его к подстилке за здоровое плечо и грудь, как и было велено, после чего Жаклин поднесла к повреждённому плечу ласки небольшую колбочку и осторожно вылила часть её содержимого прямо ему на рану. Больной взвыл от боли и чуть было не вскочил с постели, но его удержал сын. Пока пиратка готовилась вылить оставшееся снадобье на ногу товарищу, парень спросил, тревожно поглядывая на отца, которому от этого «зелья» пока легче точно не стало, а того ещё как бы ни хуже…       — Что это?       — Не бойся, жить будет. Это вполне нормальная реакция на моё снадобье. Я сделала его на основе змеиного яда, так что скоро нашему «горе-горностаю» станет легче.       — Змеиного яда? А это точно не опасно?       — Только если переборщить с его дозировкой, но в очень малых количествах он не опасный, а наоборот целебный. Уж я-то знаю, что говорю, парень!       Она вылила оставшееся снадобье Рави на раненную ногу и, похоже, что в этот раз ему было ещё больней, чем в прошлый. Завершив обрабатывать его раны и наложив поверх них новые повязки, Жаклин взялась за Эраста. К счастью, мази, которые она теперь использовала, были практически совсем не болючие. После горностайка помыла руки и не на долго вышла на улицу. Изобретателя начало клонить в сон, то ли ото всех процедур, то ли просто из-за усталости. Эраст очень надеялся, что это не побочное действие снадобья на змеином яде. Пройдясь по норке, он нашёл в ней множество интересных вещиц, среди которых был самодельный кораблик и клинки из обработанных костей каких то рыб с длинными наростами на головах, непонятные колючие шарики, пятиконечные бледно-розовые звёздочки, коллекция красивых ракушек и бережно вырезанный из дерева медальон с портретом какой-то горностайки, которой, как позже догадался ласка, была Жаклин, но только в молодости, а с другой стороны… парень пригляделся, но всё ещё не мог поверить своим глазам! Там, как будто бы был изображён он сам, только с более аккуратной приглаженной назад причёской.       — Не трожь! — вдруг раздалось рядом недовольное фырчание горностайки.       — Извините, просто стало очень любопытно… — виновато опустив ушки, ласка отдал медальон Жаклин.       — Что за ужасная привычка у вас обоих брать чужие вещи?       — Простите… — ещё раз извинился парень, а затем спросил: — А кто там изображён?       — Не твоего ума дело! — рявкнула та и опустила взгляд на медальон. Бережно проведя ладошкой по рельефным изображениям, она на время задумалась и, немного погодя, сказала уже более спокойно: — Твой отец подарил мне этот медальон на память, в знак нашей дружбы… бывшей дружбы… Нам тогда только исполнилось по восемнадцать. У меня тогда были ещё более длинные волосы, чем сейчас, и я часто заплетала их в косу, такую, как здесь, а Рави, как сейчас помню, всё мечтал отрастить бороду, что бы казаться старше и окружающие воспринимали его более серьёзно, но она всё не росла и не росла. Чудесное было время… — Постепенно в голосе Жаклин появлялось всё больше теплоты, даже промелькнула улыбка. — А спустя год, после того, как Рави подарил мне этот медальон, он исчез в море, так же как и из моей жизни. — Она нахмурилась и, положив медальон на место, сказала: — Ложись спать. Завтра нас ждёт трудный день, пригодятся все наши силы.       — Спасибо, что не смотря ни на что, всё же помогаете нам.       Слегка улыбнувшись, Эраст ушёл в комнату, где спал его отец, и, за неимением других мест, прилёг рядом с ним. Но так даже лучше, ведь теперь он мог без проблем наблюдать за его состоянием. Жаклин легла спать чуть позже, слегка сдвинув обоих ласок к стене и свернувшись клубочком ближе к краю подстилки, так что бы они её не касались. После пережитых за сегодня приключений Эраст смог уснуть не сразу, периодически то и дело, просыпаясь, или что бы убедиться, что с отцом всё хорошо или от рычания Жаклин. Но спустя какое-то время сон охватил и его, оградив от него все мысли и посторонние звуки.       Когда Рави проснулся, на улице только начинало светать. Жаклин ещё спала, а вот Эраста рядом не оказалось. Тревожно оглядевшись, он встал с постели и проверил соседнюю комнату, но сына в норе не было. Выйдя наружу, ласка услышал странные звуки, где то совсем поблизости. Пройдя чуть дальше он, наконец то нашёл Эраста, оттачивающим удары на пустом пчелином улье.       — Вот ты где! Решил поупражняться?       — Можно и так сказать. — Чуть отдышавшись, ответил парень. — Готовлюсь набить одному индюку его наглую морду.       — Вот как… Погоди, ты случайно не про Харальда?       — Про него.       — Ты с ума сошёл? Видел, что он сделал с Брутом? Одному против него не выстоять!       — Всё равно. Дальше я пойду один. Не хочу, что бы кто-то ещё пострадал. А, на счёт Брута… я долго думал ночью, как Харальду удалось его победить и, кажется, понял…       — Ну выкладывай.       — Он использовал яд. Смазал им клинок, поэтому у Брута попросту не осталось шансов. В таверне Горго сказал, что яд очень сильный, а значит, могло быть достаточно даже небольшого ранения, что бы он погиб, вопрос лишь через какой промежуток времени. А то, что клинок оказался очень близко к сердцу — просто ускорило этот процесс.       Услышав данную версию, Рави на время задумался.       — Значит, не мне одному этот бой показался странным… Чтож, не удивительно, ведь Харальд связался с лучшим мастером по нечестным боям!       — Кстати, за нечестные бои… Слушай, пап, а ты не мог бы меня научить каким-нибудь пиратским приёмам? С Харальдом мне всё равно придётся когда-нибудь встретиться нос к носу, я перешёл ему дорогу, спрятав от него Луизу, он меня ненавидит, ты сам это вчера видел. Как мне выстоять против него, если я не научусь драться так же как он?       — Тебе и не нужно уметь драться так же, как он, — неожиданно вмешалась Жаклин. — И в этом может быть твоё преимущество, парень!       Она хитро прищурилась и, напрягшись, будто бы хищница перед прыжком, подошла к нему ближе.       — Покажи, что умеешь! Ну же, или струсил?       — Жаклин, что на тебя нашло? — рыкнул Рави, но горностайка его не слушала.       — Уверена, ты и минуты не продержишься, ласка! Чего же ты медлишь? Давай, представь, что я Харальд! Попробуй ударить! Или ты такой же трус, как и твой отец?       — Жаклин, оставь его!       — Нет, раз хочет драться с Харальдом, пусть сначала докажет мне, что вообще способен победить горностая!       Сказав это пиратка не дожидаясь действий со стороны парня, сделала выпад, мгновенно повалив его на землю. Это не было похоже на обычную тренировку, все удары были настоящими, в полную силу и, что бы не получить новых синяков, ласке приходилось уворачиваться и отбиваться не жалея противницу. Оттолкнув её от себя ногами, он поспешил подняться, но чуть не пропустил её следующий выпад. Жаклин двигалась быстро и иногда использовала неизвестные Эрасту приёмы. Ударом за ударом, она выбивала его из сил. Но он старался тоже не отставать и даже оставил у неё на руке и боку несколько незначительных отметин от когтей. Неожиданно подставив подножку, Жаклин вновь повалила его на землю, но на сей раз уже сделала так, чтобы он не смог её пнуть. Она замахнулась для удара, но в тот же момент её сбил в прыжке Рави. Перекатившись несколько раз с ней кувырком, ласка теперь уже сам прижал горностайку к земле. Его сердитый взгляд несколько смирил пиратку, но Рави не отпускал её, пока та не успокоилась окончательно.       — Угомонись! Если ты его покалечишь, тогда ему уж точно не выстоять против того сумасшедшего.       — Ты тоже не всегда будешь с ним рядом, Рави. В следующий раз его могут прикончить, если он не почувствует до этого вкус настоящей драки! Там, на войне, его никто жалеть не будет, а дело идёт именно к этому. К тому же он хотел получить урок — он его и получил!       — Что это? А ну дыхни…       — Вот ещё! Я не пьяна! И вообще, слезь с меня, извращенец!       — Уже успела нализаться бурды своего братца… Я угадал? Вот ты значит, как решила заглушить своё горе, вместо того, что бы собраться с мыслями и сделать что-то более благоразумное? Я только не понимаю, когда ты успела приговорить, судя по шлейфу, целую сушёную тыкву этой гадости?       — Одну вчера, когда вы оба уже сладко сопели в подушку, а, что осталось — утром. — С усмешкой призналась пиратка, игриво потеребив мех товарища.       Сердито отфыркнувшись, ласка поспешно отпрянул от бывшей напарницы и, отряхнувшись, помог ей подняться, после чего сразу же направился к Эрасту, ощупывающему поцарапанный нос.       — Ты как?       — Н-нормально… кажется…       — Дай посмотрю.       — Не нужно, всё хорошо, правда!       Не слушая отговорки сына, ласка осторожно обхватил его мордашку руками и осмотрел царапины, после вновь хмуро покосившись на Жаклин.       — Уж я-то знаю, как она бьёт, когда в таком состоянии, так что можешь не выдумывать. Пойдём в дом, нужно обработать. Потом позавтракаем и в путь. Надеюсь, на этот раз мы успеем опередить Харальда и хотя бы предупредим своих.       — Хочешь совет, парень? Не думай ни о чём постороннем, когда бьёшь. Ты должен вкладывать всю силу в кулак, а не тратить её на мысли. В бою, когда противник жаждет перегрызть тебе глотку, нужно отбрасывать жалость и прочую чепуху в сторону иначе ты — не жилец. Но спасибо за поединок, ты хороший противник, по крайней мере, с тобой сражаться было интересней, чем с некоторыми, кто мне вечно поддавался… — Жаклин покосилась на недовольно хмыкнувшего Рави. — Правда, побольше практики тебе бы не помешало.       — Нет уж, никаких больше поединков!       — Ой, ой, ой, какие мы сердитые! — Перекривляла мастера змееловка, подойдя к Эрасту и с совершенно непоколебимым видом осмотрела его новые царапины. — Шрамов не будет точно, так что, как говорится, до свадьбы заживёт! — Потеребив волосы на голове ласки, горностайка наклонилась к его уху и прошептала: — А на счёт тренировок я серьёзно — обращайся, если захочешь ещё попрактиковаться, я тебя многому смогу научить. И поверь, я не каждому такое предлагаю, так что подумай…       — С-спасибо, я обязательно подумаю.       — Оревуар, мальчики! Спасайте мир без меня, я ушла оплакивать своего мужа! Только не шумите, у меня ужасно болит голова…       На прощание театрально махнув рукой, Жаклин слегка пошатывающейся походкой ушла в нору.       — Если её здесь оставить, она не остановится на одной настойке.       — Предлагаешь взять её с нами?       — Другого выбора нет. В любом случае, горностаи скоро будут там же, так что если она окажется у нас в поселении чуточку раньше — это ничего не изменит. Единственное, что она хотя бы сможет подтвердить наши слова, когда мы расскажем Кронку, где всё это время были на самом деле.       — Чую нам это просто так с лап не сойдёт…       — Правильно думаешь…       Из норки послышался грохот, сопровождаемый рыком Жаклин.       — Хотя… Знаешь, у меня появилась идейка получше, чем тащить её с собой. Надеюсь, Джон ещё помнит меня…       Рави тяжело вздохнул и, приобняв сынишку за плечо, прихрамывая, направился следом за подругой. Отведя её в таверну к брату, ласки направились дальше, отказавшись от предложения Джона перекусить за счёт заведения за то, что они привели к нему его сестру целой и невредимой. Он был достаточно наслышан о проигрыше Брута, о Харальде и его сумасшедших идеях, поэтому горностай сильно переживал за сестру и своих племянников и был безумно рад узнать, что все они пока живы.       Выйдя за пределы гиблых земель, ласки встретили Ричи. Кондор очень обрадовался, увидев их. Поспешно опустившись на землю, Ричи поприветствовал их и, позволив Рави с Эрастом забраться ему на спину, полетел назад в поселение.

***

      Тем самым временем Луиза с Мией уже тоже проснулись и занялись приготовлением завтрака. Девушка каждую минуту тревожно поглядывала на дверь, надеясь, что Рави и Эраст вот-вот вернутся с новостями из её родного племени, но это были лишь её надежды… Мия тоже переживала за них. Её не покидало чувство тревоги с момента, как они улетели и сегодня оно заметно усилилось. Как вдруг раздался стук в дверь. Самочки напряглись и прислушались. Следом за стуком послышался сладкий женский голосок:       — Мам, пап, вы дома?       — Дочка пришла… Прячься скорей! — шёпотом скомандовала ласочка и Луиза тут-же шмыгнула в свою временную комнату. Выждав некоторое время, что бы она спряталась, Мия постаралась успокоиться и открыла дверь. — Ами, дорогая, здравствуй! Как ты себя чувствуешь?       — Здравствуй, мамуля! Чувствую себя вполне хорошо. Ой-ой! — Чуть ойкнув, ласочка бережно погладила свой животик и с улыбкой добавила: — Только вот малыши с утра разбушевались. Бак даже не хотел меня отпускать к тебе одну.       — А где он, собственно?       — Кронк вызвал его к себе по какому-то там очень важному делу. Бакки обещал потом рассказать. Ой! Уф-ф… Что-то сильней прихватило…       Мия подхватила дочку под руку и завела скорее в дом. Усадив Амину на их с Рави постель, ласочка обеспокоенно заметалась по дому в поисках различных одеял.       — Мам, малыши просто толкнулись. Всё в порядке.       — Точно? Ты уверена?       — Точно. — Улыбнулась ласочка.       — Всё равно, я положу одеяла поближе. Уф… Ну ты меня и напугала!       — Папа с Эрастом ещё не вернулись? Я видела вчера, как они улетали. Только вот Ричи утром был здесь, а их нигде не видно.       — Они скоро вернутся. Ты главное не волнуйся, тебе сейчас нужно сохранять спокойствие.       В то же мгновение из соседней комнаты послышался чей-то пронзительный писк, а следом за ним хлопок! Треск! Шмяк! Хрясь!       — Что там происходит?       — Будь здесь, я проверю!       Однако любопытство пересилило целительницу и, не смотря на указания матери оставаться в постели, она пошла следом за ней. Остановившись у входа в соседнюю комнату, Амина замерла то ли в ужасе, то ли недопонимании. В углу, рядом с подстилкой, зажалась перепуганная горностайка со скалкой в руках, а в шаге от неё было нечто напоминающее паука, или верней то, что от него осталось… Мия выглядела не менее ошарашенно, переводя взгляд то на Луизу, то на Амину.       — Стой! Н-ни с места! — Скомандовала целительница, выставив перед собой один из папиных инструментов, который попался ей под лапы по пути к комнате, как только горностайка шевельнулась в её сторону, а затем чуть наклонилась к Мии и прошептала: — Мама, отходи к выходу и позови Бака, а я закрою дверь.       — Доченька, пожалуйста, опусти молоток.       — Да, я бы тебе тоже не советовала такую штуку сейчас поднимать. — Подхватила Луиза.       — Я и сама зна… Ай-ай!       — Ами!       Целительница выронила молоток и вновь схватилась за живот. Мия едва успела подхватить её под руки, чтобы молодая мамочка не упала. Подозвав Луизу, старшая ласочка вместе с ней довели беременную до другой комнаты и уложили назад в постель.       — Проследи за ней, пожалуйста, а я схожу за её мужем и целительницей. Думаю ей уже совсем скоро…       — Но… Ох, ладно.       Только травница вышла из норки, как по спине горностайки тут-же пробежал холодок, то ли от пронзительного недоверчивого взгляда Амины, то ли от мысли, что сюда скоро прибудут ещё две ласки.       — «Может убежать, пока не поздно?» — подумала Лу, но тут же опустила взгляд на свою повязку и вспомнила, что ей сказал Рави, — «Нет, убежать не получится… А что если улететь? Надеюсь Ричи сегодня в духе. Интересно, он ещё здесь или уже улетел?» — Она повернулась к Амине и в ответ получила уже не столь напуганный, но довольно взволнованный взгляд.       — Да не трону я тебя. — Постаралась успокоить её девушка, но ласочка лишь фыркнула.       — Знаю я вас. Ты, как сюда попала?       — Уже не важно… Мне бы домой теперь вернуться, хотя бы весточку от туда получить, а Эраст с Рави всё никак не вернутся… — Она отвернулась и утёрла кулаком предательски выступившие от мысли о доме слёзы. Луиза и не заметила, как начала тосковать по свои родным, в том числе и по отцу, с которым их отношения в последнее время сильно испортились. — Не обращай внимания, это так, в глаз что-то попало…       — Что-то случилось? Причём здесь мои брат и папа?       — Они… Прости, долго объяснять. Да и ты сейчас бы лучше не об этом думала, а о себе и детях. Как, кстати, уже себя чувствуешь?       — Странно… Очень необычно… Там вдруг стало так тихо… И горло сушит…       — Ты не пугай меня! — насторожилась горностайка.       — Ты не могла бы принести мне воды?       Луиза без промедлений выполнила её просьбу. Утолив жажду, ласочка облегчённо вздохнула и, поудобней устроившись на подстилке, стала поглаживать свой животик. Разбушевавшиеся малыши успокоились, но на долго ли? Когда решили появиться на свет?       — «Нет уж, только ни при мне рождайтесь, сейчас мой шанс уйти. Простите, конечно, но у меня своих дел по горло…» — Подумала Лу, взглянув на Амину. Ласочка прикрыла глазки и тогда горностайка, тихонечко взяв свои вещи, на цыпочках подкралась к выходу.       — Ты куда? — неожиданно окликнула её будущая мамочка.       — Я? Эм… Да так, воздухом подышать. Что-то душно здесь… Заодно посмотрю не идёт ли кто, а то Мии долго нет. Ты, главное, не вставай с постели, отдыхай.       Целительница недоверчиво сощурилась, глядя на чернохвостую, но потом перевела всё внимание на свой животик. Луиза вышмыгнула в этот момент на улицу и, первым делом, осмотрела небо и гнездо. Кондора нигде не было видно, он уже улетел, значит ей придётся добираться к своим пешком. Но только она отошла от норки, как вдруг в небе мелькнула огромная тень. Ричи направлялся прямиком к площади. На свой страх и риск, Лу направилась следом, с надеждой, что Эраст с Рави прилетели вместе с ним. И она не ошиблась. Вокруг приземлившихся стала собираться любопытная толпа. Завидев чёрные кисточки у них на хвостах поселенцы начали перешёптываться. На их мордочках горностайка заметила ужас. Среди толпы была и Мия. Она выглядела очень обеспокоенной и некоторое время даже не решалась подойти к ним, оторопев от увиденного.       — Рави? — наконец-то окликнула она мужа, направившись ему на встречу. — Что всё это значит? Где вы были? — Подойдя чуть ближе, ласочка ужаснулась ещё больше. — Т-ты ранен! Ах! А с Эрасткой то что? Погодите-ка… Чем это от вас пахнет? Это же… Вы что, были в ПИРАТСКОЙ ДЕРЕВНЕ?!       — Миюшка, только не кипишуй…       — Я вообще-то задала вопрос! — Насупилась травница, ухватив мужа и сына за уши и наклонив их к себе на уровень носа. — Так «да» или «нет»?       — Да. И не только там… — Рави нервно сглотнул, махнув чёрной кисточкой хвоста так, что бы ласочка её заметила.       — ЧТО?! Да ты вообще в своём уме?! Тебя там чуть не убили и ты решил вернуться? Ещё и сына за собой потащил! Вот чуяло моё сердце, что этот твой секрет до добра не доведёт! Чуяло! И всё после того как у нас дома появилась та чужеземка! Вот всё же верно говорят, что от горностаев одни лишь беды! Ах! А я же Амину с ней одну оставила!       — Что здесь происходит? — неожиданно сквозь толпу послышался голос вожака и вскоре он уже стоял возле новоприбывших. Внимательно осмотрев Рави и Эраста, он чуть нахмурился и спросил: — И, что это значит?       — Думаю, ты уже и сам всё понял, Кронк…       — Так ты солгал мне?       — Да…       — Почему?       — Можно считать, что из личных целей.       — И всё же я бы хотел услышать более развёрнутый ответ.       — Понимаете, мы… — Начал было Эраст, но Рави его перебил.       — Мы были в поселении горностаев, на переговорах с Брутом. Он однажды спас мне жизнь и теперь, когда ему угрожала опасность, я хотел помочь. Но не сумел… Поэтому, выходит, что лишь зря обманул вас…       — Обманул, значит, взялся за старое? Да пойми же ты, горностаи нам враги!       — Нет! Они ничем не хуже нас! Мои братья были горностаи, и отец с матерью тоже — значит и я один из них, пусть во мне и течёт ласочья кровь! И, пока я жив, я буду это твердить столько, сколько понадобится!       — Рави, милый, не делай этого, слышишь? Опомнись, пока не поздно! — Взмолилась Мия.       — Я верил тебе, но теперь, этими словами, ты окончательно пошатнул моё доверие и заставляешь прибегнуть к закону…       — Чтож, делай, как велит закон, я не стану тебе препятствовать. Но учти, к моей семье это не имеет никакого отношения.       Рави нахмурился в ответ и протянул вперёд руки, сомкнутые в запястьях. Рядом стоящие стражники, переглянувшись с вождём, тут же туго сковали их лианой.       — Что ты делаешь, пап? З-зачем это? Мама?       — Тебе есть, что ещё сказать? — не обращая внимания на встревоженного Эраста, спросил Кронк у изобретателя.       — Да, — ответил тот, — Брут теперь мёртв, — услышав эту новость, ласки встрепенулись, как перепуганные птицы, но Рави продолжил говорить, не обращая на них внимание: — Его сын пока не сможет его заменить, ему препятствует Харальд — он выиграл поединок и самовозглавил себя вожаком, мы с Эрастом не успели и не смогли ему препятствовать… Харальд жаждет войны, а народ не может ему противиться иначе он их всех уничтожит. Скоро он приведёт сюда войско и попытается напасть неожиданно, но теперь вы предупреждены и всё зависит лишь от вас.       Выслушав его, Кронк кивнул головой и стражники сию же минуту увели пленника в темницу.       — Отец! Нет, стойте, отпустите его! Он никого не предавал, это всего лишь маскировка, обычная краска! Э-это я всё затеял, он не виноват! Папа, ну скажи же им! Послушайте! Я всё расскажу! Послушайте… пожалуйста…       Голос Эраста сорвался и стал сиплым, на глаза выступили слёзы, а образовавшийся из-за них ком в горле не давал ему больше сказать ни слова. Сердце ласки разрывалось, когда он смотрел, как уводят его отца, так несправедливо наказанного. Рави на последок повернулся к нему и плачущей Мие и тоскливо улыбнулся. Эраст хотел и мог бы броситься следом за отцом, но его удержала мама. Пройдясь мутным взглядом по толпе, парень вдруг заметил Луизу. Она смотрела на него то ли с сочувствием, то ли с ненавистью. Но только они соприкоснулись взглядами, как она тут же убежала прочь.       — Что с ним теперь будет? — обеспокоенно поинтересовался Бак, подходя к Кронку.       — За предательство два раза никого не изгоняют. По правилам его… — Тут вожак запнулся и поморщился, а затем едва выдавил из себя смутившее слово: — Казнят.       — Казнят?! Н-но за что? За крашеный хвост? Разве это справедливо? Кто вообще понапридумывал эти дурацкие правила — лапы бы ему пооткручивать! В конце концов, ты же теперь вожак, значит, можешь изменить устаревшие законы. И вообще, я бы сначала убедился, что он действительно сделал что-то ужасное!       — Бакминстер, не спорь! Ты сам всё слышал — он признал свою вину, и даже не пытался отрицать её. Теперь я бессилен, что бы помочь ему избежать наказания. Но, в любом случае, сначала разберёмся с горностаями и Роланом, а уже потом будем решать свои проблемы.       — Бак! — вдруг позвала охотника, немного отошедшая от только что произошедшего Мия. — Ты сейчас очень нужен Амине.       — Что с ней? Уже началось?       — Ещё нет, но, похоже, что уже скоро.       — Зита с ней?       — Я встретила её по пути сюда, думаю, она уже на подходе.       — Спасибо, что сообщили, я скоро буду. — Далее Бак обратился к Кронку: — Пап, я… должен…       — Я всё понимаю, иди к ней.       — Не волнуйся, я не подведу.       — Спасибо. Будь осторожен.       Попрощавшись с вожаком, Бак помчался к Амине. Мия с Эрастом направились следом. Парень выглядел плохо, гибель Брута, а затем и расставание с отцом сильно потрясли его. Пока они шли, начал моросить дождик. Мия поторопилась спрятаться в норку, но Эраст заходить не спешил. На вопрос ласочки он ответил, что зайдёт чуть позже. Остановившись в нескольких шагах от родительского дома, парень поднял голову к серому небу. Закрыв глаза и раскинув в стороны руки, он позволил немного усилившемуся дождю намочить его полностью. Капли постепенно смывали с него всю грязь и кровь, оставшиеся со вчерашнего дня и остужали жжение ран, которые он получил сегодня в драке с Жаклин. Единственное, до чего холодный дождь не мог достать — было его сердце. Оно так и стучало, так болело и рвалось, что хотелось уже кричать не жалея сил. Как вдруг поток воды прекратил литься ему на голову, хотя шум дождя ещё был слышен. Открыв глаза, Эраст увидел рядом с собой Ричи, прикрывшего его от леденящих капель своим крылом. Наклонив шею, птица осторожно боднула ласку клювом в бок и пригласила к себе на спину. Парень не долго думая принял приглашение друга, после чего они взлетели прямиком к серым тучам, но чуть погодя они взмыли выше них, туда, где дождь прекращался и, вместо него, светило солнце. Такое тёплое и приятное солнце… Вместе с ветром, обдувающим его бока, они постепенно высушили промокшую шёрстку ласки. Жмурясь от ярких лучей, Эраст улёгся на спину кондора и погрузился в свои размышления.

***

      Тем самым временем Бак ожидал вердикта Зиты, которая, когда он пришёл, уже проводила осмотр его супруги и попросила охотника подождать в другой комнате. Он исходил уже вдоль и поперёк всю норку к моменту, когда ему наконец-то разрешили войти в спальню.       — Ну что, подруга, готовься, рожать будем ближе к вечеру. — Объявила Зита, когда Бак присоединился к их женской компании.       — Так скоро? Значит, я не успею… — Огорчённо вздохнув, Бак присел рядом с Аминой.       — Что сказал Кронк?       — Да так, попросил сопроводить Ролана до одной деревушки, что тут не далеко. Он хочет там найти одного своего родственника. Правда это может занять целые сутки… Н-но я ещё могу попросить отца заменить меня в этой экспедиции кем-то другим!       — Но ты же так хотел, что бы Кронк доверил тебе ответственное задание. — Ласочка ласково погладила мужа по щеке и, когда тот чуть нагнулся к ней, прислонилась носом к его носу и шёпотом добавила: — Это твой шанс, Бакки.       — Здесь я нужен больше. — Прошептал он в ответ, погладив животик Амины. — Я нужен тебе и им — нашим детям.       — Не переживай, милый, с нами всё будет хорошо. Мама и Зита будут со мной рядом, так что… Иди, я всё понимаю.       — Если что, то я не слишком приветствую присутствие на родах нервных отцов. Поэтому, Бак, я тебя всё равно бы выгнала из комнаты. Но, с другой стороны, появление малышей на свет — это не вылупление динозавриков или птенцов из яиц, данный процесс не такой уж и быстрый, так что, возможно, ты даже успеешь в нём поучаствовать. — Неожиданно вмешалась старшая целительница, но получив в ответ строгий взгляд Амины, поспешила оставить их с Баком в комнате одних. — Всё-всё, я вам не мешаю!       Одноглазый ласка прислонился ухом к округлому животику супруги и на мгновение прикрыл глаз, прислушиваясь к малышам и те, будто-бы почувствовав его, снова толкнулись. Бак улыбнулся и, поцеловав Амину в пузико, чмокнул ее в щёку и прошептал:       — Я постараюсь вернуться как можно скорее.       Ласочка замурчала в ответ, потёршись щекой об его шею. Попрощавшись с любимой, Бакминстер отправился в путь. Но несказанная правда скребла ему сердце… Он не хотел волновать ласочку, потому и не сказал, что на самом деле отец отправил его не сопровождать Ролана, а на его поиски, ведь тот исчез из поселения прошлой ночью, ни о чём не предупредив ни вожака, ни даже своих сопровождающих. Бак не сказал и про арест Рави и про горностаев тоже, о которых сам узнал лишь несколько минут назад на площади. Охотник понятия не имел, что ему делать и где искать Ролана, потому решил довериться своей чуйке, которая почему то говорила, что искать «пропажу» нужно в гиблых землях. Идти туда он очень не хотел, но, с другой стороны, чуйка ведь его ещё ни разу не подводила, а значит, попробовать поискать Ролана там стоило в первую очередь.