Срывая маски

– И это была участница под номером тринадцать – Диана Викторова. Жюри, вам даётся три минуты для того, чтобы выставить оценки. А пока, Ульяна Данилова, приготовьтесь. Невероятно. Никогда бы не подумала, что столь странный конкурс привлечёт столько талантливых людей. Как выяснилось, это мероприятие нигде не афишировалось, и о нём знали лишь самые талантливые педагоги страны. Некоторых участников-самоучек находили на каких-нибудь мероприятиях, кого-то показывали по телевизору. Каждый, кто сюда прорвался, прошёл свой путь. Здесь действительно собрались лучшие из лучших города. На фоне некоторых участников – я всего лишь девочка, перебирающая аккорды. Пусть я и попала в среднюю возрастную категорию – от четырнадцати до девятнадцати, – борьба здесь идёт не на жизнь, а на смерть. Каждый старается сыграть лучше своего оппонента, а некоторые на ходу меняют свою программу, лишь бы вырваться вперёд. Члены жюри же, за час, что мы здесь сидим, не проронили ни слова. У меня даже возникает сомнения в том, что они живые существа. Но нет, вот они что-то черкают ручкой, а вот это полная дама – как выяснилось, она работает дирижером в Большом театре – наклонилась к своему коллеге и что-то шепчет. Как бы странно это ни прозвучало, но я всё же скажу: «Они живы». – Ты после Даниловой, – шёпотом сообщил мне Коля, наблюдая за девушкой, которая поднялась на сцену. Я фыркнула и посмотрела программку, пусть в этом и не было необходимости. Меня трясло. Руки дрожали как у наркомана, а сердце билось с такой бешеной силой, что казалось, сделаю ещё вдох – и оно вырвется из груди. Никогда бы не подумала, что буду настолько сильно беспокоиться из-за какого-то прослушивания. Сейчас все переживания перед концертами казались сущей мелочью по сравнению с тем, что я испытывала сейчас. Даже инцидент с мамой резко отошёл на второй план. Сейчас происходящее казалось каким-то сном – сделаешь неверное движение – и ты проснёшься у себя в комнате. Я бы солгала, если бы сказала, что этот конкурс не важен для меня. Я всегда стремлюсь быть лучшей во всём, особенно если это «что-то» мне по душе. Когда я ещё училась в музыкальной школе, я мечтала попасть на подобное мероприятие. Я мечтала выступить перед жюри, поразить их своими способностями. Но я не одна такая. Я пришла сюда, чтобы доказать самой себе, что чего-то стою. Ведь я трижды – за свое обучение в музыкалке – проваливалась на прослушиваниях. «Не хватает чего-то своего. Все слишком сухо и правильно», – я раньше не понимала и не принимала столь туманной критики. Разве играет правильно – это плохо? Часто задавалась я подобным вопросом, в очередной раз получая сертификат, подтверждающий, что я проходила прослушивание в каком-то конкурсе. Но, работая с ребятами сейчас, я понимаю. Нужно вкладывать эмоции, душу. А я думала лишь о победе, забывая наслаждаться музыкой. Забывая вносить что-то свое – душу. А сейчас, полностью отдаваясь эмоциям, думаю о том, как бы не оплошать. Не знаю почему, но я не могу переступить через себя. Нет, вру, знаю. Здесь мой педагог по фортепиано. Та, кто разочаровалась во мне и после нескольких поражений отказалась выставлять меня куда-либо, обучая «в тени» остальных. Помню, как завидовала её ученикам и ученицам, когда они возвращались с очередного конкурса с призами и грамотами. И, когда мне исполнилось одиннадцать, я ушла. И сейчас, спустя пять лет, когда я в ней больше не нуждаюсь, а она и вовсе забыла о неудачнице, которая не смогла пройти минимум, мы встретились. Она работает здесь. Ульяна Данилова – ее ученица, призёр и лауреат многих конкурсов. Её гордость. Нетрудно догадаться, что я хочу прорваться вперёд. Раскат грома заставил вздрогнуть от неожиданности. Пару раз моргнув, я посмотрела в брошюре, что будет играть участница под номером четырнадцать. Гайдн. Великолепно. Пятьдесят третья соната. Эта женщина никогда не изменится. Даже я играла это произведение. Она что, ничему новому научить не может? Или выучить? Когда Ульяна начала играть – я так и не поняла. Просто резко шёпот затих, и раздалась столь знакомая мелодия. Данилова покачивалась в такт, а её пальцы ловко и непринужденно перебирали клавиши. Чуть подавшись вперед, я вслушивалась в сонату, стараясь вспомнить ноты. Как ни странно, мне удалось вспомнить несколько тактов. Ливень за окном приглушал веселую мелодию, превращая её во что-то абсурдное. Или это только мне так кажется? Это произведение шикарно играть в какую-нибудь тёплую солнечную погоду, когда прохладный ветерок спасает от столь ненавистной жары. Но играет она превосходно, этого нельзя отрицать. Я когда-то мечтала сыграть так же. Но не сейчас. У меня свои принципы и способности, сильные и слабые стороны. – Великолепно. Спасибо. София Тростова, участница под номером пятнадцать, – услышав свою фамилию, я вздрогнула. Ну, пора. Взглянув на Колю и кивнув ему, стараясь при этом улыбаться как можно уверенней, я взяла ноты и на ватный ногах пошла к сцене. Отдав дирижеру копию мелодии, я подошла к фортепиано. Проведя ладонью по гладким клавишам инструмента, я улыбнулась. Давненько я на таком инструменте не играла. Сев на стул и немного отодвинувшись на нем, чтобы было удобней доставать до педалей, я поставила ноты перед собой и посмотрела на них, вспоминая мелодию. Не буду спорить, она слишком легкая для конкурса такого уровня, и, возможно, с ней я не попаду на следующий этап. Но она меня зацепила. Не знаю, чем и почему, но зацепила. Видимо, она слишком хорошо описывает всё то, что творится со мной последнее время. Не могу сказать, что всё так же спокойно, как и в этой мелодии, скорее так же неопределенно. Сыграв пару аккордов, дабы убедиться в исправности инструмента (некоторые привычки никаким стрессом и страхом не изменишь), я глубоко вздохнула и, повернув голову, посмотрела на дирижёра. Мужчина кивнул, давая понять, что всё готово, и я вновь посмотрела на ноты, прикусив нижнюю губу. Раскат грома заставил вздрогнуть, а руки как-то сами собой взлетели над клавишами. Дождь стучал по крышам, будто маня к себе. Я ведь не в первый раз играю, не так ли? Первый такт мелодии заставил меня успокоиться. Спокойная мелодия лилась из инструмента, разговаривая со мной. Я ведь знаю, о чём она говорит. Дождь заглушил неприятные звуки, за спиной оркестр подыгрывал, заставляя усомниться, я ли сейчас играю? Пальцы сами перебирали клавиши, зная их наизусть. Прикрыв глаза от наслаждения, вслушиваюсь в столь привычный спокойный ритм. Сердце бьётся строго под музыку, сливая меня с чужим, но столь родным инструментом. Всё вокруг становится ближе, осознанней. Слегка подаюсь вперёд родной мелодии, вдыхая через раз. Это ведь не нужно, правда? Мелодия дышит за меня. Вся боль, всё разочарование и гнев куда-то исчезают, оставляя в душе приятную пустоту, что заполняет спокойная мелодия. Да, она говорит за меня. Руки парят над чёрными и белыми знакомыми, будто выбирая, какая лучше передает моё состояние. Воздух, доселе заряженный атмосферой соперничества и жаждой победить, успокаивается, создавая вокруг меня приятный кокон. Тихие, почти незаметные паузы, которые нельзя игнорировать. Она тоже говорят, они тоже многое знают. Последний такт, ещё один подъём, и мой длинный выдох, который заглушает ливень за стеклом. С трудом различаю аплодисменты, игнорирую, нет, просто не замечаю, некоторые взгляды, что смотрят свысока. Стараюсь привести дыхание в норму. Голова немного кружится, а пальцы на руках мелко дрожат. Сердце всё ещё бьётся в недавнем ритме, а во рту образовывается неприятная, но еле заметная сухость. Ведущий объявляет следующего участника, а я возвращаюсь к своему месту, стараясь держаться на ногах. Реальность вернулась, когда я села. Коля начал меня хвалить и спрашивать о моём самочувствии. Я что-то отвечала в ответ, ожидая, когда это странное чувство пройдёт. Будто концерт отыграла, а не одну мелодию. Определенных мыслей в голове не было. Я не хотела ничего анализировать, копаться в себе и задумываться над всем, что происходило со мной в последнее время. Я просто наслаждалась приятной пустотой, глубоко дыша и слушая ритм своего сердца. Объявили перерыв. Как выяснилось, в прострации я просидела сорок минут, начисто игнорируя окружающую меня реальность, пусть я и осознавала, что она есть. Громкий гул заставил поморщиться. Неужели нельзя говорить на полтона тише? Включаю телефон и вижу пропущенные от мамы. Быстро набираю смс и, вкратце объяснив ситуацию, вновь отключаю телефон. Вновь осматриваю зал и «натыкаюсь» на изучающий взгляд одного из членов жюри. Поджав губы, поворачиваюсь к Коле и завожу разговор ни о чем. Он поддерживает беседу, не переводя тему, прекрасно понимая, что мне не хочется лишний раз вспоминать, где я нахожусь. Сейчас бы домой пойти, а не здесь сидеть. А ведь ещё и результатов ждать. Но с другой стороны – оно и к лучшему, не надо целую ночь, кусая край одеяла, думать – прошел или нет. Всё сразу понятно. – Ты чего переживаешь? Ты отлично сыграла. Нет, казалось, что ты не играла, – недоумённо смотрю на друга. Коля запустил пятерню в волосы, зачесывая челку назад. – Будто ты просто сидела и наслаждалась, а твои пальцы, – он поймал мою ладонь и приподнял на уровень лица, – двигались сами собой. Ты извини, может, я и глупости говорю. Просто во время концертов редко акцентирую на это внимание. За собой ведь следить надо. Да и вообще, пройдешь ты или нет, а для нас ты незаменимый клавишник, – он ободряюще улыбнулся и опустил мою ладонь. Я кивнула в ответ, возвращая улыбку, и положила голову на плечо парню. Лунтик фыркнул, сказал что-то про обнаглевшую особу и расслабился. Я закрыла глаза, борясь с искушением чуток подремать. Перерыв закончился, противные голоса притихли. Хорошо, что большую часть уже прослушали и осталось малость. Открываю глаза и наблюдаю за цирком. А посмотреть было на что. Вот, какой-то парень, не справившись с волнением, выскакивает из зала, на ходу что-то крича. Вот девчонка трижды соврала и разревелась. А какой-то пацан вообще начал играть с конца. Коля ржал в кулак, стараясь делать это как можно тише, а за меня всё говорил мой дёргающийся левый глаз. Наконец, этот ужас закончился. Осталось только подождать пятнадцать-двадцать минут, пока судьи посовещаются, решат и вывесят список с именами людей, кто прошёл в следующий этап конкурса. Коля начал рассказывать про какой-то конкурс, где мы будем участвовать. Моего мнения, как я поняла, никто спрашивать не будет, ибо, если я не соглашусь, они меня свяжут и насильно посадят в самолёт. «Это будет наша мстя», – именно так выразился Коля, обнимая меня со спины. Мне было спокойно. Будто бы и не я тут сидела и тряслась перед выступлением. Хотя, сейчас я вообще сомневаюсь в том, что я что-то играла. Мозг вместо чётких воспоминаний выдаёт какую-то мутную, плохо знакомую картинку. Пора прекращать романы читать, до добра это не доведёт. Участники – те, кто выжил, по крайней мере – тем временем хвастались друг перед другом, рассказывая о том, на каких конкурсах они побывали и какие места занимали. Кто-то орал про международный уровень, кто-то – про мировой. Лунтик тем временем смеялся, уткнувшись мне в волосы, перечисляя все конкурсы, в которых я участвовала с группой, и какие места и номинации мы выигрывали. Если включить заочные мероприятия, то выходил приличный список. И это за три-то года. Да, ленивыми нас точно не назовёшь. – С результатами вы можете ознакомиться в кабинете напротив, – после этой фразы, всех как ветром снесло. Мы же, особо не торопясь, поднялись со своих мест и, попрощавшись с ведущим и членами жюри, направились в соседний кабинет. Крики, которые разносились оттуда, можно было бы использовать в качестве сырья для электроэнергии. Возле доски, куда и прикрепили список, участники и учителя, толкая друг друга, пытались выяснить, кто прошел прослушивание, а кто нет. Но один голос был мне как бальзам на душу: – Не может быть! Это невозможно! Ульяна, идём, мне надо поговорить с жюри! – судя по ору моего бывшего преподавателя, её любимица не прошла. Как же я счастлива. Пусть даже я не пройду – хотя, чего греха таить, пройти хочется – но какой положительный заряд эмоций я получила. Кое-как протолкавшись поближе к доске, я начала искать свою фамилию. Прошло всего двенадцать человек. И я девятая! Я прошла, да, я прошла! Я подбежала к Коле, который ждал меня возле входа в кабинет, и повисла у него на шее. – Ты чего? – недоуменно поинтересовался парень, обнимая меня за талию в ответ. Задыхаясь, я сообщила ему радостную новость, смеясь при этом от души. Мне просто хорошо, и никто, и ничто не испортит столь радостный момент. Вдруг телефон у Лунтика завибрировал, и он, извинившись, отодрал меня от себя и отошёл, отвечая на вызов. Посмотрев в окно, я не без удовольствия отметила, что дождь прекратился и мне не придётся мокнуть на улице. Перекинув сумку через плечо, я оперлась о стену и принялась ждать своего оболтуса. – Ты прости меня, но мне бежать надо. Сама дойдёшь? – спросил Коля, подбежав ко мне, и, не дожидаясь ответа, куда-то убежал. Пожав плечами, я направилась к выходу. Включив телефон, я позвонила маме и рассказала о том, что прошла прослушивание. Она поздравила меня с моей маленькой победой и сказала, что уезжает с Артуром на три недели в Анапу. Самолёт сегодня ночью. Ну, вот и хорошо. Отдыхать полезно.

***

Разбудил меня стук в дверь. Подскочив с дивана, я чертыхнулась и посмотрела на электронный будильник. Половина четвертого. Кому это я понадобилась в такую рань? Мама с отчимом улетели три часа назад. Артур обещал перевести мне деньги прямо из Анапы, пусть в этом и нет необходимости. Мои соседи – люди адекватные и в такое время спят. Послав всех и вся, я натянула халат и, на ходу завязывая пояс, подошла к входной двери. Посмотрев в глазок, я подумала, что у меня глюки и, закрыв глаза, сосчитала до десяти, после чего вновь посмотрела в глазок. Открыв дверь, я с удивлением посмотрела на «гостя». Королёв стоял, опираясь рукой о стену. Запах перегара ударил в нос, из-за чего я поморщилась. Чёрная рубашка наполовину расстегнута, на джинсах какие-то пятна. – Чего тебе здесь надо? – говорить я старалась как можно грубее, но моё удивление было чересчур велико. – О! Ты здесь! – кое-как пробормотал парень и попытался шагнуть ко мне. Споткнувшись о свою же ногу, Андрей упал на колени и громко засмеялся. – Да когда же ты мне сниться перестанешь, а? Я уже с ума схожу…