Срывая маски

– Я сейчас разобью твою гитару! – за гриф я подняла над головой Колину бас-гитару, ощутив под пальцами четыре натянутых струны. Эта чёрная гитара поражала меня своей симметричностью, и её, в отличие от остальных гитар парней, на мой взгляд, было легче всего поднять. Но струны тут были толще, чем, например, на гитаре Вани, и мне всегда остаётся поражаться, как он так быстро на ней играет. Я посмотрела на хозяина гитары, который, развалившись на диване, с пофигизмом наблюдал за моими действиями из-под длинной чёрной челки. Я вообще не понимаю, как можно что-то видеть с такой длинной чёлкой, она же глаза закрывает, а черты Колиного лица все какие-то угловатые. Но когда, о, эти божественные минуты, он откидывает чёлку назад, то миру открываются прекрасные тёмно-карие глаза с густыми чёрными ресницами. Все тут же зададутся вопросом: а что в карих глазах особенного? Глаза как глаза. Но ему идёт именно карий цвет глаза – никакой другой. Помню, купила цветные линзы и заставила его надеть. Глаза становились визуально либо слишком большими, либо слишком маленькими, а черты лица менялись. Что-то я отвлеклась. Каждый раз, когда Коля убирает чёлку с глаз, Витя всегда орёт на всю квартиру: «Однажды на луне родился необычный малыш». В это время Коля, закалывая чёлку невидимкой перед зеркалом, орёт в ответ: «Я родился». И когда перед нами стоит «глазастый» Коля, то все замечают, как на самом деле выглядит его лицо. Черты лица немного угловатые, что ему очень идёт, острые подбородок, немного пухлые губы, нос с небольшой горбинкой. А его чёрные волосы я обожаю ещё больше, чем глаза. Они такие густые и мягкие, что меня иногда зависть грызёт. Он за ними даже особо не ухаживает, а расчёской пользуется раз в три недели, но они практически не путаются и всегда уложены. Многие считают его неформалом, из-за столь странной прически, но это не так. Брюнет уже продумал своё будущее, в отличие от большинства. После школы он пойдёт в армию, потом в юридический институт МВД. Мне остаётся ему только молча завидовать, так как я так и не решила, куда поступлю после окончания школы. Кареглазый учился в одиннадцатом классе и в окружении одноклассников был одиноким и замкнутым. Но с нами он становился простым парнем, смеющимся над любым косяком друга. – Бей, – равнодушно ответил он и откинул голову на спинку дивана. Я раздражённо цокнула языком и поставила гитару на подставку. Вот с ним так всегда. А это неинтересно. Если Олег готов меня убить только за то, что я к его гитаре прикоснулась, то этому на свою наплевать. Хоть из окна её кидай, он лишь взглядом проводит и равнодушно пожмёт плечами. Но своей цели добиться надо. Если не с ним, то с другим. Я медленно подошла к Олегу со спины и выхватила ритм-гитару из рук, подняв над головой. Парень резко повернулся ко мне лицом и с ужасом взглянул на мои руки, что держали его сокровище. – Поставь. Мою. Гитару. На место! – сквозь стиснутые зубы прорычал парень, сверкая своими голубыми глазами в тени розы, что стояла около стены. Я в ответ издала истерический смешок и резко начала опускать руки вниз, удерживая инструмент в руке. Голубоглазый с ужасом наблюдал, как его гитара теряет высоту, даже хотел что-то крикнуть, но, видимо, не мог. Я остановила – «затормозила» как раз тогда, когда корпус гитары чуть было не познакомился с полом. Повисла тишина в комнате, Олег бедный вообще перестал дышать на несколько секунд. – Вольно! – отдала приказ я, и голубоглазый резко выдохнул, но с опаской смотрел на расстояние, разделяющие гитару и пол. Я непонимающе посмотрела на него, потом на гитару и сама ужаснулась. Как так я рассчитала? Корпус находился в нескольких сантиметрах от пола. – Дура ненормальная! – неожиданно заорал на меня Олег, запуская руку в свои густые волосы. Волосы у ритм-гитариста тоже были чёрные, как и у Коли, но если у кареглазого прямой волос, то у Олега концы завиты. Плавные черты лица, прямой нос и вечная щетина на лице. Олег уже учился в институте, на первом курсе в медицинском институте, а также он самый старший из всех нас. По возрасту… если дело касается музыки, то он хуже пятилетнего ребёнка. Энергичный, нетерпеливый, торопливый – этот образ совсем не вяжется с будущим патологоанатомом. Чую, в морге, где он будет работать после выпуска из меда, трупы будут оживать. И не удивлюсь ни капли. – Ты кого дурой назвал? – я снова подняла гитарой над головой, одержимая мыслью её разбить не об пол, а об его голову. Умник нашёлся! – Поставь гитару, пожалуйста, – парень сложил руки в умоляющем жесте, по-собачьи преданно глядя в мои глаза. Так-то. – Только с одним условием, – я поставила гитару на пол и сделала её своей опорой. – Каким? – спустя несколько минут нарушил молчание голубоглазый, поняв, что я не шучу. – Я накрашу тебе ногти чёрном лаком! – одной рукой я продолжала опираться на гитару, а второй извлекла из кармана лак чёрного цвета. Олег смотрел то на лак в моих руках, то на гитару, которая тоже была в моих руках, то на меня, пытаясь понять: это мой вид стеба или же всё серьёзно. Потом посмотрел на парней, которые наблюдали за спектаклем кто где: кто с кухни, через открытую дверь, кто с дивана, кто – сидя на полу, а кое-кому вообще было чхать на постановку, и он, уткнувшись в монитор ноутбука, выбирал песню, которую мы будем исполнять. Не найдя поддержи, парень кивнул и сел на пол, упираясь ладонями, давая мне фору. Я аккуратно положила гитару на пол, села возле неё и, открыв крышечку с кисточкой, принялась за работу. Друг обречённо наблюдал, как ноготь за ногтем меняют цвет, ожидая, когда же моя пытка закончится. А я медленно красила каждый ноготь, стараясь соблюдать максимум аккуратности. Но ни одно любимое занятие не длится вечно, и это через десять минут закончилось. Черноволосый посмотрел на свои накрашенные ногой и простонал. Да, так могу только я. Быстро забрав свою гитару, он подскочил с места и побежал в ванную, по пути отдав гитару на попечения Витьки, который так и не оторвался от монитора. Послышались плеск воды и громкие маты ритм-гитариста: – Как эта хуйня отмывается? – секундная пауза, и в комнате раздался оглушительный смех. Смеялись все, даже вечно серьезный Витя, который редко участвовал в наших подколках друг над другом, подбирая и сочиняя музыку. – Что вы ржёте? – через пару минут показался и сам виновник смеха с чёрными ногтями. Парни заржали ещё громче, Коля, кажется, даже завыл, а Рома бился головой о стену. – Дай мне жидкость для снятия лака! – прорычал он, стараясь оттереть лак мокрым полотенцем. – Я её дома оставила, – сквозь смех выдавила из себя я, наблюдая за безуспешными попытками друга. – Ну, капец просто! – прокричал голубоглазый и кинул полотенце в ржущего Колю. Убедившись, что попал точно в цель, Олег подошёл к компьютерному столу, взял медиатор и принялся снимать лак им. Получалось кое-как, но главное, что получалось! – Так, ладно, хватит фигней страдать! – спустя некоторое время заявил Витя, и я удивлённо глянула на блондина. – Подключайте инструменты, синтезатор в первую очередь. Сонь, они сейчас подключат, сможешь сочинить себе партию? Я для гитар набросал, но до сопровождения не дошёл. Моя улыбка тут же слетела с губ, и я серьёзно кивнула. К музыке я всегда относилась серьёзно, невзирая на время года и настроение. Все тут же подскочили со своих мест, за исключением Олега, который всё ещё снимал маникюр, и начали подключать инструменты к усилителям. – Я фигней не страдаю, я ей наслаждаюсь, – сказал Олег, и, посмотрев на ободранный лак под ногами, встал и начал помогать пацанам. Я тихонечко стояла в стороне и никому не мешала, понимая, что это опасно для моего инструмента, что так неустойчиво сейчас стоял на подставке из-за Димы, который подключал педаль. Единственный человек, который всегда готовил свой инструмент заранее, так это Рома. Этот рыжик всегда приходит заранее и устанавливает свою барабанную установку, а после с наслаждением наблюдает, как мы, простые смертные, наспех подключаем инструменты. И фиг поможет! Мол, сами виноваты, нефиг было дурью маяться, сначала бы всё подготовили, а потом уже и веселились. – Рома, – как-то истерично протянула я, глядя, как подставка под моим синтезатором опасно шатается. – Не будь хорьком, будь другом, помоги Диме синтезатор подключить. Рыжий посмотрел на меня, потом на Диму, который, чувствую, скоро уронит мой драгоценный инструмент, потом снова на меня, потом опять на Диму… – Не-а… – лениво протянул он и принялся крутить барабанную палочку в руке. Я раздражённо цокнула языком, молясь, чтобы синтезатор выжил. – Рома, если Дима уронит мой инструмент, в первую очередь достанется тебе, – процедила я сквозь стиснутые зубы после очередного покачивания подставки. – А почему мне? – недоуменно спросил Рома, отбивая ритм по малому барабану. Возникло желание подойти, отобрать палочки у этого рыжего гада и отстучать ими ему по голове. – Потому что ты ему не помог. Рыжий посмотрел своими зелёными глазами в мои и, поняв, что я не шучу, положил палочки на напольный том-том, встал со своего места и пошёл помогать горе-установщику. Почему горе? Потому что этот блондин с голубыми глазами неоднократно подключал мой любимый синтезатор неправильно, а кроме него подключать некому, потому что остальные заняты своими гитарами. И вот он, прЫнц мой с гитарой белой, добровольно берётся устанавливать пианино, так как меня к усилителю не подпускают, гады ползучие. Неожиданно за спиной раздался Витин голос: – Всех запрягла? – я резко повернулась на голос блондина, положив правую руку на грудь, стараясь унять сердцебиение. – Ты меня когда-нибудь точно до инфаркта доведёшь! – на выдохе сказала я, глядя в янтарные глаза Вити. Если бы меня спросили: что мне нравится в этом олухе, я бы не раздумывая ответа – клыки. У него правда есть клыки, пусть и неострые, но они сразу же бросаются в глаза, когда блондин улыбается. – Ага, тебя и доведёшь… мечты-мечты, как вы жестоки… – Сволочь, чего тебе надо? – мой вопрос можно было считать риторическим, так как он на него не ответил, а лишь протянул нотную тетрадь с новой песней. Я быстро просмотрела тональность, размер и аккорды, недовольно цокнула языком. – Ты же знаешь, что мне это ни о чём не говорит. Мне нужно, чтобы парни её сыграли, иначе подборка будет неточная. Витя ответил кивком и отвернулся к окну, думая о чём-то своём. Во имя мести я свернула листы с нотами в трубочку и ударила олуха по голове. – За что? – недоуменно спросил он, потирая затылок. – За всё хорошее, – ответила я, наблюдая, как Дима подключает синтезатор к усилителю. – Надо проверить и настроить звук, – с улыбкой Чешира сообщил мне Дима. Что-то вокруг меня многовато блондинов, чую, это потом мне окупится. – Я вклю… – Рома уже хотел включить синтезатор, но я вовремя подбежала и ударила рыжего по рукам. – За что? – Убери свои отбарабаненные руки от моего инструмента! – прошипела я, легонько толкая Рому в сторону ударной установки. Ненавижу, когда трогают мои инструменты. Будь то синтезатор, фортепиано, да даже кисточка или акварельные краски, это всегда выводит из себя. Не знаю, почему, но мне трудно взять мою же вещь в руки, если кто-то до меня её брал без моего ведома или разрешения. Вещь становится какой-то чужой, и привыкать к ней потом очень трудно. Знаю, звучит глупо, но так и есть. – Почему отбарабаненные? – наивно хлопая глазами, продолжал «допрос» рыжик. Нет, вроде бы, старше меня, а иногда хуже пятилетнего ребенка. – Потому что Африка! – А почему Африка? – нет, этот Рома меня точно доведёт до сердечного приступа. А если не он, то Витя. А если не Витя, то есть ещё четыре идиота, которые это сделают. Вот так всегда. – Потому что Гоа... – раздраженно выпалила я первое, что пришло на ум, особо не рассчитывая на то, что это рыжее ошибка природы отстанет. – А почему Гоа? – вот же, отличник недоделанный. Раз начал копать, то всё – прощай, мозг и логика, привет, Рома… – Потому что три буквы… – думаю, хотя бы этот намёк он поймет. Надеюсь. – А.. – на этот раз, договорить ему, и тем самым окончательно вывести меня из себя, не позволил Ваня. Кинув в Рому медиатор, он сквозь смех выдавил из себя: – Она тебя послала, брат. Я удивлённо посмотрела на смеющегося парня и с удовольствием отметила, что сегодня он не сделал себе на голове прическу «а-ля девяностые». Или восьмидесятые. Точно не знаю, но это и не важно. Не люблю, когда он волосы вперёд зачесывает, он сразу на хиппи похож. И щетина вовсе не придаёт ему вид человека, живущего в двадцать первом веке. Так что выделяется у нас из «могучей кучки» только рыжик. А так у меня три брюнета, два блондина и рыжик. Даже цвет глаз полный комплект собрала, фиг теперь, кому отдам. А как по ним слюнки пускают, когда они на сцене, мне аж самой себе завидно становится. Иметь таких офигенных старших братьев, которые за тебя глотки любому перегрызут, это же не жизнь, а мечта. Вот только у всего есть «обратная сторона». И у нашей семьи это не исключение. Без подколов и драк мы не можем, это уже своеобразный обряд. Парни могут поссориться из-за одной-единственной печеньки, провода или же, что самое смешное, на мой взгляд, из-за ужина. Скучать с ними некогда, да и не хочется. – Чего? – Сегодня Рома тупит, – подал голос Коля, который сидел на полу и настраивал гитару. С дивана его выгнал Витя, заявив, что он бездельник и пофигист. А кто спорит? Никто не спорит. – А чего сразу я? – Так, всё, забыли, – я подняла руки вверх, с целью установить мир в нашей семейке Адамсов. – Так мы и за год не закончим. Парни кивнули в знак согласия, стараясь не начать новый спор. Наблюдая, как они перекидываются медиатором, оставалось лишь вздыхать, потому что меня слушать сейчас никто не станет. Парни – это вечные дети, и ничего с этим поделать нельзя. Но уж лучше быть здесь и наблюдать за играми друзей, чем находится в школе, где постоянно говорят о мечте всей школы. И чего это я о нем вспомнила? Всегда думаю не о том, о чем надо. Пора бы избавиться от этой привычки, не то потом хуже будет. – Итак, ребята, вы готовы? – Витя посмотрел на каждого из нас, дабы убедиться, что всё готово. Парни в ответ как-то лениво закивали, на игру сегодня явно никто не настроен. Я лишь равнодушно пожала плечами и положила руку на панель инструмента. В случае чего, надо будет выбрать звук для песни, если классика окажется неуместной. – Ну, тогда, поехали…

***

– Почему ты меня никогда не слушаешь?! – проворчала Катя, предварительно отобрав у меня наушники. Равно за три секунды до этой наглости, я слушала запись новой песни. Во время репетиции мне так и не пришло ничего в голову, поэтому мне дали «домашнее задание» до субботы. Ведь в субботу у нас выступление в каком-то клубе, где мы должны исполнить новую песню. И в воскресенье, вместо того, чтобы сходить куда-нибудь погулять, я сидела дома и прослушивала запись с репетиции. От этой мелодии меня уже тошнит. Нет, вы не подумайте, песня отличная, Виталий своё дело знает, музыка ритмичная, не «бьёт» по ушам. Слова, пусть и на английском, но всё же подобраны идеально. «Переслушала» называется. Слишком уж на ней зациклилась, даже мысли о песни вызывают тошноту. Всё это как-то странно. Раньше не возникало проблем придумать шесть аккордов и играть их на протяжении всей песни, просто меняя их местами. Советую не удивляться, но в основном все песни так и построены. Глупо, да? Ваша любимая песня состоит из шести-восьми аккордов и переходов. Всё же классика непобедима, и в прошлые века жили действительно гениальные люди. Иногда даже им завидую. Жили в окружении природы, дышали свежим воздухом и жили, просто жили. А иногда мне их жалко. Запреты на большинство музыкальных и литературных произведений, неграмотность, бедность, дворцовые перевороты, войны. Всё-таки у наших предков была насыщенная жизнь, врагу такой жизни не пожелаешь. – Соня! – блондинка положила свою руку мне на плечо и начала раскачивать меня из стороны в сторону. Я американские горки-то не люблю, а раскачивание на стуле – тем более. – Чего? – я скинула руку подруги с плеча и перелистнула страницу учебника истории, стараясь хотя бы немного понять смысл параграфа. Получалось плохо, вернее, не получалось вовсе. Надеюсь, меня сегодня не спросят, иначе «пару» словлю точно. А мне испорченные оценки не нужны. – Может быть, ты выслушаешь меня? – я посмотрела на голубоглазую, которая с умным видом сложила руки на груди. Скажу прямо – изображать умную у неё не получается. Слишком наигранно. – Хорошо, я тебя слушаю. Только давай покороче и без упоминания Королёва, – я устало потерла переносицу, готовясь услышать о последних новостях из жизни Его Величества. – Итак, мы с Андреем в воскресенье подготавливали его дом к вечеринке, – значит, я её не слушаю? Ну-ну… – И он сказал, что я ему нравлюсь! И поцеловал меня! Сонь, представляешь?! – подруга радостно захлопала в ладоши, ожидая от меня реакции. Я в ответ, пару раз громко хлопнула в ладони и забрала свои наушники у похитителя. – Представляю. Поздравляю. Желаю счастья в личной жизни. И потом мне в жилетку плакать не приходи, – я подключила наушники к телефону, думая снова включить песню, но, мысленно содрогнувшись, передумала. Пусть мозг расслабиться, иначе произойдёт извержение вулкана. – Я знала, что ты будешь за меня рада, – мне осталось только закатить глаза и молчать в тряпочку. Хотя бы потому, что сюда идёт «мистер совершенство». – Привет, куколка, – Андрей обнял подругу за плечи и поцеловал её в щёку. Почему-то меня опять потянуло блевать. Как же он меня бесит. Эта тоже хороша: потом будет в платочки высмаркиваться, и говорить о том, как у них с Андрюшей всё было хорошо. А кто будет её слушателем? Правильно, я. Причём выбора у меня не будет, а говорить: «Я же тебя предупреждала», – будет бесполезно. А после трехдневного выноса мозга, она опять будет хвостиком бегать за Королёвым. Жизнь – боль, судьба – садистка. – И тебе привет, Соня, – ну, хоть без прозвищ, и на том «спасибо». – Ага, привет, – видимо, мой голос был совсем не дружелюбным, потому что парочка посмотрела на меня как на пришельца с Марса. – Чего это с тобой? – недоумённо спросила подруга, прижимаясь к своему парню. Боже, как пафосно звучит. Всё бы отдала за то, чтобы оказаться сейчас в компании моих балбесов, чем оставаться здесь. – Всё хорошо, – пробубнила в ответ я, стараясь не обращать внимания на одноклассников, которые заинтересованно смотрели на нас. Не удивлюсь, если сегодня пойдёт слух о том, что я ревную Королёва. Нет, серьёзно, ни капельки не удивлюсь. – Парень бросил? – с усмешкой спросил брюнет. Он, видимо, вспомнил, о моей переписке с Витей. О, я открыла ещё одну способность Королёва. У него есть память! – Тебя спросить забыла, – и тут – о, чудо – звонок на мой любимый телефон. Кто знает, когда нужно звонить? Коля знает, когда нужно звонить. Вот от кого- кого, а от него не ожидала. Он вообще со мной редко общается на темы, которые не касаются музыки. Этот парень больше напоминает отшельника, чем восходящую рок-звезду. А про то, что он звонит мне только тогда, когда это очень надо, я вообще промолчу. – Привет, – приняв вызов, сказала я, ожидая ответа. Коля, видимо, впал в транс, потому что на том конце провода стояла тишина. Ну, или лежала – не важно. – Привет… – чуть громче повторила я, уже и не надеясь на ответ. – Малая, зачем так орать? Я не глухой, – ненавижу, когда меня называют малой. Вот не люблю, и всё. Мой рост – метр семьдесят два, и это нормальный рост для девушки. И главное, только они меня «малой» и называют. Остальные редко меня так «кличут», а вот Коля постоянно. – Я не малая! – спокойно ответила я, стараясь сохранить обличие ангела. Получалось плохо, но получалось ведь. – Прости, мелкая, – в ответ мне оставалось лишь рычать, на что Коля смеялся. Пофигист – и этим всё сказано. – Сочинила партию? – бьёт не в бровь, а в глаз. Ненавижу его. – Судя по тишине в трубке, нет. Хочешь совет? Этот день поражает меня всё больше и больше. Астероид скоро упадёт, точно астероид… – Зачем он мне? – всё это как-то странно, необычно даже. Я никогда не понимала этого парня. Про таких говорят «не от мира сего». Он делает, что хочет, и ему плевать на мнение окружающих. Даже иногда завидую. Быть независимым от чужого мнения, думаю, это хорошо. – Не грузись по этому поводу. Просто забудь о группе на время и отдохни. Забей на всё и позволь самой себе немного расслабиться. Иначе, когда тебе надо будет думать о чём-то конкретном, твой мозг будет перегружен проблемами третьего сорта, – сказав это, Коля отключился. Послушав несколько коротких гудков, я нажала на «отбой» и положила телефон на парту. Я никогда не пойму, какие тараканы водятся в Колиной голове. Это выше моего понимания. – Что-то случилось? – нет, Екатерине везде надо лезть. Что за люди пошли, а? Сначала спрашивают, что случилось, потом говорят о том, что ты его фиг пойми куда впутал. – Да нет, наверное, – чёрт, иногда мои ответы просто «гениальны». Так могу ответить только я. – Это как? – Королёв, видимо, задался целью вывести меня из себя. Нет, однозначно задался. Раздражённо вздохнув, я посмотрела в изумрудные глаза парня. Всё-таки у бездушных людей красивая оболочка, это какой-то своеобразный закон. А может, и у него есть душа? Да нет, навряд ли. У человека с такими холодными глазами не может быть души. Красивая обертка, а вместо конфеты – камень. Вот же блин, во мне заговорил философ. – Чего смотришь? Влюбилась? – почему-то это бесит всё больше и больше. Коля прав, нельзя себя нагружать. Мне сейчас не о нём думать надо. – Так я прав? Хочешь со мной встречаться? Я бы промолчала, но у моего самолюбия отдельная права голоса: – Я скорее буду встречаться со своим попугаем, чем схожу на свидание с тобой. У него хотя бы капля мозгов есть, в отличие от некоторых. Мистер популярность в ответ лишь усмехнулся. Ну да, а что ещё ему осталось? Если ответит так же резко, как и я, то ссоры между нами не избежать. А мне, если честно, не очень хочется тратить на него и без того драгоценное время. Скоро лето, а я так и не решила, как его проведу. Да кого я обманываю? Я даже не знаю, как майские праздники проведу, не говоря уже о лете. Выступление и репетиции можно не брать в расчёт, ведь это повседневность. А проводить сутки напролет возле компьютера неинтересно. И почему всё так печально? С мамой в этом году точно никуда не поеду, она брала отпуск в октябре, когда я серьёзно заболела. Может быть, куда-нибудь на подработку устроиться? Карманные деньги лишними не бывают, а я уже давно хочу купить новую педаль для синтезатора. Только вот возникает другой вопрос – куда… А Коля у нас экстрасенс. Ну, или знает меня как облупленную, что тоже не исключено. У него странный и непонятный для меня образ жизни – он наблюдает за своим окружением. Редко предлагает что-то новое, практически всегда молчит. А когда убирает челку, то редко смотрит людям в глаза. Необычный, загадочный старший брат. Так даже интереснее. – Так, всё, расселись по местам! – я посмотрела на нашего учителя истории и усмехнулась. Вот же задумалась, даже звонка не слышала. Пётр Владимирович преподаёт в этой школе, насколько я знаю из рассказа Кати, больше пятнадцати лет. Занимал первое место в конкурсе «Учитель года» и неоднократно был номинирован за различные заслуги перед школой и городом. Не знаю, зачем я это говорю, но так, к слову пришлось. Петру Владимировичу в этом году исполнился пятьдесят один год. Высокий мужчина с седыми волосами, которые вечно зачёсаны назад, зелёными глазами, слегка островатым подбородком и тонкими губами. Одевается он всегда строго: белая рубашка, брюки и начищенные до блеска туфли. Я бы назвала его обычным, если бы не его умение преподавать свой предмет. Меня всегда завораживает, как он рассказывает нам содержание урока. Пусть остальные этого и не замечают, но этот человек – историк от Бога. Он никогда не смотрит в учебник, если только посмотреть, какой параграф нам задать на дом, преподносит всё коротко и ясно. Рассуждает о летописях, заставляет нас поработать мозгами. Он учитель старой закалки. По нынешним законам, педагог должен объяснить тему урока, не важно, прочитать учебник или рассказать своими словами, дать задание детям и отдыхать. А понял ты или нет, – это уже твои заботы. Смысл тогда в преподавателях, если мы можем просто прочитать учебник или взять справки в дополнительной литературе? - Сегодня спрашиваю тех, у кого спорная оценка. Среди них Ясипов, Иулова, Лисицын, Друнько и Королёв. Андрей, я был очень удивлён, когда увидел, что контрольная написала на три. На тебя не похоже… – голос историка звучал как-то грустно и разочаровано. Конечно, ведь Андрей всегда был отличником, а тут. На тебе – три. Луна с неба что ли свалится сегодня. Я Армагеддон не заказывала. – Прошу прощения, но у меня была игра, и я не подготовился. Я перескажу параграф, – спокойно ответил ловелас, не поднимая свою светлость со стула. Всё же он меня раздражает. – Ну, будем на это надеяться, – всё, на этом уроке ловить нечего…