Death's desire — Прежде чем я умру

Дворец Правительства сразу выделялся среди других строений на проспекте запоминающимся архитектурным ансамблем, облагороженной территорией и толпами туристов, фотографирующих одно из достопримечательностей столицы. Здание, где заседал кабинет министров и где нашли приют прочие представители чиновничьего аппарата, в народе называлось Сиреневым Домом – из-за редкого фиолетового мраморного камня, которым был облицован первый этаж дворца. Посреди эспланады стоял огромный трёхметровый фонтан – настоящее чудо, смесь магии пламени и водной стихии. В любое время года тёплые струи огненной воды взмывали в небо, статуи древних богов сверкали белизной в солнечных лучах и мягко сияли под светом луны. Многие писали пожелания и просьбы на записках и бросали их в фонтан. Ходило поверье: если бумага сгорит, а не потонет, то написанное обязательно исполнится. Весной мы с Чонгуком часто посещали приёмы и благотворительные вечера, проводящиеся в левом крыле Сиреневого Дома. Сердце защемило от воспоминаний, пока мы с Джином поднимались по ступенькам Здания Правительства. Казалось, что ещё совсем недавно я проходила через эти громадные парадные двери, украшенные кованым орнаментом. Не верилось, что с тех славных тёплых ночей минуло так много месяцев. Лето сменилось осенью, осень – зимой. Я следовала за Вэйко по длинным пустынным коридорам, шаги эхом разносились под потолками. Закусила губу, перед глазами проносились воспоминания той далёкой жизни. За теми колоннами мы прятались от Ан Хёнсика, доводя его нашими маленькими шалостями до белого каления. В тех нишах были скрыты диванчики, на которых мы обычно спасались от общества высшего света, крали тарелки с бутербродами и пирожными с фуршетного стола и играли в морской бой весь приём назло недовольному Чон Чонсоку. А тот небольшой закуток выводил на балкон, с которого открывался потрясающий вид на ночной Лоус, сияющий в свете тысяч фонарей. Многие вечера мы провели с Чонгуком, исследуя от скуки Дворец Правительства. Часто в то время к нам присоединялись Тэхи и Канджун. Нам дела не было до великих дел и высоких разговоров. Всё тлен. Наше поколение не понаслышке знало об этом. Поэтому такими утомительными и нелепыми казались «салочки» аристократии и чиновников, Чонгук, как и я, не жаловал наделённых властью творить и править. Ведь именно из-за эгоистичного решения горстки этих людей мы лишились Виртула. Приёмная Сокхёна Вэйко, как звали отца Джина, встретила нас тишиной и мрачной торжественностью. Магии было вбухано в это место немерено. Политики и лоббисты всегда заботились о своей безопасности, а также о конфиденциальности. Я насчитала только шесть воздушных щитов, защищающих от прослушки, ещё с десяток заклинаний вообще не смогла распознать – такие знания не преподавали в обычных школах и на дополнительных курсах. При нашем появлении единственный посетитель, до этого разглядывающий осенний пейзаж на картине, обернулся. Сокджин сразу же подобрался и склонился в приветственном поклоне. – Граф Дантхэ, давно не виделись. Как ваши дела? – друг был сама вежливость. – Ах, Сокджин, ты так вырос! – пожилой мужчина широко улыбнулся, подходя к парню, приобнял его и похлопал по спине. С любопытством взглянула на этого дедушку, лицо его было обезображено следами оспы, длинные седые волосы заплетены в косу и закреплены на затылке на старинный манер. Белое жабо на его рубашке стянуто искусной брошкой – веточкой сирени. Раньше бы я не обратила внимания на это украшение, но после общения с Тэхёном любые камни вызывали во мне интерес, сложно было не проникнуться страстью наследника к ювелирному делу. И, рассматривая сейчас крохотные драгоценные камешки на брошке, я с уверенностью могла сказать, что видела перед собой очень мощный артефакт. Джин завёл с графом светскую беседу, меня никто не замечал, поэтому я отошла к окну, из которого виднелась центральная площадь столицы. Вновь пошёл снег, застилая обзор. «Жаль, я так и не узнаю, что будет в четвёртом сезоне про кролика Роро…» Грустно улыбнулась. Только Тэхён мог думать в последние минуты жизни о мультике, смотря на зачинающийся снегопад. А ведь до выхода новых эпизодов осталось не так уж много времени. Я вздохнула, возвращаясь мыслями в настоящее, встряхнула головой, прогоняя воспоминания. Именно в этот момент двери кабинета распахнулись, и из них вышел статный мужчина, скользнул по всем нам равнодушным взглядом. Премьер-министра я узнала сразу. – Господин Ким, – Сокджин и его знакомый граф кивнули. Я не слышала, о чём они дальше разговаривали. Опустила глаза, с горечью вспомнив смерть Ахён. Ким Вонхэ слишком жестоко обходился со своей дочерью, и одно лишь знание о том, что именно с его поддержки Виртул закрыли, вызывало во мне дикую неприязнь. Но стоило мне поднять голову вновь, как сердце на миг замерло. И следом застучало в панике и неосознанном страхе. Сжала грубую ткань шторы, впиваясь взглядом в трио, которое маячило за спиной первого министра. Парень с тёмно-вишнёвыми прядями, в зелёных глазах которого ярко сияла магия. Две девушки, одна с чёрными распущенными волосами, а та, что помладше – с алым высоким хвостом. Эти лица я бы никогда не смогла забыть. Это именно из-за них погибла тётя Виэль – Юрин. Сглотнула, стараясь сохранить самообладание. Кто знал, какой магией они обладали? Вдруг что-то наподобие считывания эмоций или даже хуже – мыслей? И всё же ярость, злость и дикая антипатия к этим троим вновь вспыхнула во мне, потекла по венам. Резко отвернулась к окну и замерла, стараясь даже не дышать. Я помнила, словно это случилось вчера, всю ту боль и отчаяние, которое испытывала Юрин, прежде чем умерла. Её ненависть и гнев, её надежду и злорадство, когда уничтожала документы. Теперь, я, кажется, понимала, почему она это сделала, почему не побежала обратно в здание вокзала, не искала помощи у полиции и охраны. Она хотела защитить Виэль. Чтобы эта троица не узнала о ней. Но я до сих пор не представляла, зачем они отправились вместе с нами в замок последнего императора и почему так внезапно ушли, не сказав никому ни слова. Тогда Чхве Исыль упомянул, что наши компаньоны оказались сиротами из Вэйко. Вот только что это значило? И когда Ким Вонхэ и его сопровождающие покинули приёмную, а улыбчивый пожилой граф зашёл в кабинет, я бросилась к Джину. – Кто те трое, которые были с министром? – Ты их знаешь? – слегка удивился друг. – Ах, точно, ты же тоже была в экспедиции к гробнице Аратоса. Нахмурилась. К сожалению, никакой гробницы там и в помине не было. – Тэй, Далин и Лорейн – гордость Вэйко, – продолжил Сокджин. – Они выросли в приюте, который спонсируется корпорацией. Наша семья курирует несколько таких детских центров. Из сирот воспитывают достойных людей, обладающих хорошей физической подготовкой, силой, магией, смекалкой. Из них получаются отличные наёмники. Эти трое – лучшие выпускники, Вэйко взяли их под свою опеку, теперь они выполняют разные важные для страны задания, часто оказывают помощь аристократам и политикам, – парень зевнул, оглянулся, ища, куда бы присесть, и потянул меня в сторону мягкого диванчика. – Они во многих делах успели засветиться и поучаствовать. Даже граф Ли Дантхэ, которого ты только что видела, их постоянный наниматель. Он уже больше шестидесяти лет отчаянно ищет старшую сестру. – Так много? – я даже на миг забыла о сути предыдущего моего вопроса. Столь долго разыскивать человека – нужно или поистине одержимо любить объект поиска, либо искренне его ненавидеть. – А если она уже умерла? – Даже если и умерла, её душа ещё не покинула этот мир, – пожал плечами Джин. – Маг, видящий души, сказал, что она ещё здесь. К тому же есть такие ритуалы, которые могут привязать душу к предмету – так с ними можно общаться. Мурашки пробежались по рукам. Я слышала, что существуют маги, которые могут видеть прошлые жизни, но чтобы разговаривать с душами… – Кстати, первый министр Ким – как раз видящий души мёртвых, он и рассказал графу о его сестре. Вы с ним в каком-то роде коллеги, – друг склонил голову к плечу и улыбнулся. – Возможно, вам будет интересно поговорить с ним насчёт магии? – подмигнул он. – Не-е-ет, – поёжилась я. – Каждый раз, когда он появляется на горизонте, у меня неприятно сосёт под ложечкой и живот схватывает от его холодного уничтожающего взгляда. Сокджин рассмеялся. – У меня такое состояние от большей части чиновников, которые работают в этом здании. Привыкай, кулёмка, тебе теперь чаще придётся с такими людьми видеться. – А можно как-то без этого? – Ты сама на это подписалась. Своей рукой. – Уж лучше бы я действительно позволила императору меня казнить, а не возвращалась в Юнику, чтобы впасть в кабалу, – проворчала едва слышно, скрестив руки на груди. – Не драматизируй, не всё так плохо. Встречаются ведь и хорошие «человеки». Граф Дантхэ, например, один из богатейших меценатов нашей страны. К тому же выступал против закрытия твоего любимого Виртула, замечательный он дедушка... – Хм. Моё отношение к этому пожилому мужчине сразу перешло из разряда нейтрального к уважительному. «Надеюсь, он найдёт свою сестру…» – мысленно пожелала ему я. – Джин, есть ведь маги, которые видят прошлые жизни. Интересно, есть ли те, кто видит будущие? – сжала мандаринку, прикреплённую к красной нити. – Думаю, так далеко боги никому не позволят заглянуть, – друг задумчиво почесал бровь. – Почему? – Потому что иногда мне кажется, что даже боги не знают будущего, – ухмыльнулся Сокджин. – Есть вещи, над которыми не властны даже они. «Даже боги косячат…» – Такеши любил повторять эту фразу. Согласно закивала и вздохнула в итоге, принимая такой ответ. Покинула ли душа Чонгука наш мир? А Тэхёна? Кто из них ушёл с миром в сердце? Такеши был рад взглянуть в глаза смерти, а вот Чонгук? «А вдруг душа кого-то из них не нашла покоя и до сих пор бродит по земле?» – меня бросило в ужас от этой мысли. – Будем надеяться, они хотя бы не сожалеют о прошлом, – пробормотала тихо я, смотря на белые хлопья, с завидным упорством засыпающие город за окном. «Ведь это удел живых…» В первую же секунду, как взглянула на Ким Сокхёна из благословенного рода Вэйко, поняла – этот человек обладал невероятно сильным даром. В последний раз я так внутренне неосознанно дрожала, испытывая на себе давление магии Забвения, Чон Чонсок одним взглядом мог доводить до мысленного заикания. Что ж, как выяснилось, не он один в правительстве был способен на это. Воздух вокруг плавился от магии. Казалось, что вода в графине звенела от напряжения. Пообещала себе, что не буду соглашаться пить, если мне предложат чай или кофе. Насыщенный стихийной силой напиток уж точно не пойдёт на пользу в моём состоянии на грани паники. Подавила острое желание поставить воздушный щит, заслониться от одного из глав Вэйко. Когда я только узнала о контракте, ярость полыхала во мне. Я была готова ворваться в этот кабинет и высказать господину Сокхёну всё, что думаю о методах работы его благословенного рода, ему в лицо. А теперь все слова растаяли на языке от страха. Даже с императором Юнги мне было не так неуютно разговаривать во время аудиенции. – Спасибо, Джин, можешь идти. Оглянулась на друга, взглядом умоляя не бросать меня наедине с его отцом. Но что он мог поделать? Ослушаться приказа главы семьи было непростительно. Вздрогнула против воли, когда двери за спиной закрылись. Тишина окутала помещение. – Как мне обращаться к тебе? – Союн. Губы Вэйко расплылись в улыбке. – Что ж, мне нравится, что ты полностью вошла в образ, – мужчина поднял ладонь и указал на место напротив него за письменным столом. – Проходи, присаживайся. Я очень рад, что ты вступила в наши ряды. Вступила? Покоробило от такой формулировки. «Меня вообще-то против своей воли сюда притащили…» Прошла вперёд и уселась на мягкий стул под внимательным немигающим взглядом карих глаз. Сокхён взял папку с края столешницы, прищурился, изучая документы. Темноволосый, с прекрасной физической подготовкой, было видно, что под его синим мундиром на военный лад скрывалось не дряблое мясо, а крепкие развитые мускулы. Джин на него очень походил внешне. Даже вот так же улыбался, когда был погружён в свои мысли. – На каждые десять висяков следователи смогли раскрыть восемь дел, используя твои показания для сбора информации и доказательств. Это очень неплохой результат, – мне подарили ещё один одобрительный взгляд. – Теперь тебе будут доверены задачи сложнее. Но то, что ты увидишь и услышишь, не должна открывать ни одной живой душе, даже Сокджину. Я поставлю блок. Что-то сердечко кольнуло, мне стало так подозрительно паршиво. Сомнения скручивались в тугой узел внизу живота, не позволяя свободно дышать и мыслить. – Что, если я по какой-то причине не смогу выполнять условия контракта? Его можно как-то аннулировать? Сокхён поставил локти на стол, переплёл пальцы и положил на них подбородок. – Союн, девочка моя, – словно к маленькой, разъясняющий примитивные истины, обратился он ко мне, – когда козырная карта больше не нужна, от неё можно просто избавиться. Полуулыбка замерла на моих губах. Это он сейчас так завуалированно намекнул, что меня просто убьют, ели стану ёрничать и окажусь бесполезной? Это вообще законно? – А можно ведь просто эту карту оставить в покое и положить обратно в колоду? – Тогда этой картой может воспользоваться противник. – Какой противник? – У Юники их достаточно, – улыбка мужчины напротив померкла, глаза сузились, взгляд потяжелел, стал пристальным, изучающим. Он явно ждал, как я отреагирую на его слова. М-да уж, мне сейчас прямым текстом сказали, что я в вэйковском рабстве навечно? Мысленно вздохнула, собираясь с духом. – Что ж. Буду стараться изо всех сил, приложу все усилия, чтобы вы не разочаровались в моей работе. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, – склонила голову, пряча гнев и раздражение на самых глубинных уровнях моря моих эмоций. – Хорошо, прекрасно, что мы поняли друг друга. А теперь к делу. Кроме того, что обладал сильнейшим даром воды, отец Джина оказался очень даже неплохим магом разума, за несколько минут поставил мне ментальный блок. И затем, наконец, просветил, зачем именно сегодня пригласил меня. – Недавно у нового посла из Рит, маркиза Сельби, погиб ребёнок. Когда его сиятельство с супругой узнали, что в городе есть маг, видящий смерть, они попросили, чтобы он просмотрел последние минуты их дочери. Мы могли бы отказать им, вот только жена маркиза – наследственная герцогиня, родственница королевы Рит. Ты увидишь, как умерла их дочь, затем выпьешь грасс и расскажешь, что именно с ней произошло. Кивнула, давая знать, что всё поняла. Ничего сложного. – Ты должна солгать, – ошарашил меня Ким Сокхён. – Сказать, что это был несчастный случай. – Зачем? – Нужно, чтобы посол уехал из Юники. Причём добровольно. Во время гражданской войны, ещё до перемирия, он побывал на севере и собрал много компрометирующей информации против первых лиц нашей страны, доказательства, что якобы Юника осознанно шла на убийство мирных граждан. И грозился всё это предоставить в Рит и международный суд по правам человека. – Грозился? – Да, когда мы его допрашивали под магией. Но он этого не помнит. Меня аж передёрнуло внутренне. Я знакома с отцом Джина не больше десяти минут, а у меня уже мурашки от него и бежать хочется подальше. – Поэтому нам необходимо, чтобы Сельби как можно скорее покинул Юнику. На кону выборы нового президента, нам не нужна нежелательная огласка, порочащая кандидатов. Сжала незаметно ладони в кулаки. Куда меня снова собираются припрячь? Они действительно намереваются использовать меня в своих интригах? На миг почувствовала себя никчёмной вещью, пешкой, с которой не жалко расстаться, но с которой пока можно походить по клеточкам, проворачивая шахматные махинации. – Официальная версия, которую ты должна озвучить, – всё продолжал капать мне на мозги Вэйко, сложив пальцы домиком, – дочь посла переборщила с дозой наркотика, упала с лестницы и сломала шею. Тут же вскинула голову. – Наркотики? Если в империи эти особые вещества были довольно обычным делом, в Юнике их не жаловали, то в чрезмерно религиозной Рит они считались табу, адскими зельями и медленной смертью. За их распространение в королевстве казнили сразу же на месте при свидетелях, а за употребление, если попадался, – светила практически пожизненная реабилитация в медицинских центрах. И это не говоря уже о потере репутации и кредита доверия. На моём курсе в университете учились несколько студентов из Рит по обмену, они как огня сторонились сомнительных вечеринок, не внушающих доверия препаратов, будь то таблетки от изжоги или БАДы с витаминными добавками, и даже никогда не произносили эти «запретные слова» вслух. – Наследная герцогиня Алери – двоюродная племянница королевы по отцовской линии, её муж, маркиз Сельби, – родной брат папы. Дипломат и его семья неприкосновенны, но если бы выяснилось, что дочь из такой именитой семьи «балуется» плохими веществами, скандала было бы не избежать, посла бы отозвали из Юники – это сразу бы решило все наши проблемы. Поэтому мы подстроили эпизод с наркотиками, только случилась неприятность, и девушка умерла. Никто не должен узнать, что наша сторона была причастна к этому случаю. – Но… – я чуть не задохнулась от возмущения. Цензурных выражений для описания моих мыслей не находилось. – Всё, я и так сказал тебе больше, чем нужно. От тебя требуется всего лишь несколько слов. Сокхён Вэйко достал из ящика письменного стола прозрачный пузырёк с бесцветной жидкостью, поставил передо мной. – Вот, выпей, поможет нейтрализовать действие зелья правды. – Я думала, что от грасса нет средства… – Так и было, пока недавно не обнаружили яд, при котором эффект магии истины сходит на нет. Нахмурилась. В очередной раз за последний час. Яд? Даже не хотелось думать, при каких обстоятельствах открыли это его чудесное свойство. – Не волнуйся, это медленнодействующий токсин, ты не умрёшь. Тебе нужно будет выпить противоядие, никаких необратимых последствий для организма. Вздохнула и под испытующим взглядом Вэйко потянулась к флакончику, открутила крышку и одним глотком опрокинула в себя смертельную отраву. – А теперь пойдём, нас уже ждут, – ободряюще улыбнулся мужчина, поднимаясь с кресла. Последовала за Сокхёном, мы вышли в приёмную, Джина нигде не было видно, спустились по лестнице, в вестибюле нам выдали нашу верхнюю одежду. И когда мы уже подходили к машине, отец Сокджина обернулся ко мне. – Ни к кому и ничему не прикасайся, кроме предмета, который тебе протянут. – Почему? Опасаетесь, что я могу ещё чьи-то бесславные убийства увидеть? – ростки раздражения с каждой минутой прорастали в сердце, вспарывали моё хрупкое душевное равновесие сомнениями. Мне было противно от задания, которое предстояло выполнить. – Нет. Опасаюсь, что можешь столкнуться с психометрическим магом, который читает прошлое. Против них ментальный блок бессилен. Такие маги чрезвычайно редки, но всё же будь осторожна. Попадёшься – пеняй на себя. – Не убьют враги, так добьют свои же? – усмехнулась против своей воли. Я давно разочаровалась в благословенной семье Вэйко, с тех пор как поняла, что сомнительные предсказания для них – веский повод вмешиваться в чужие судьбы и обрывать жизни за гораздо меньшие преступления – намного меньшие, чем те, которыми грешили корпорация Вэйко и политическая верхушка нашей страны. Собираться уничтожить воспитанника императора дружественного государства, устроить покушение на сына бывшего президента, а теперь ещё и порочить королевского посла, борющегося за справедливость? И, насколько я понимала, я знала только о верхушке айсберга. Боялась представить, что проворачивали Вэйко, и, возможно, Сокджин, за спинами обычных граждан, считающих, что сильные мира сего, наделённые властью, возможностями и могущественной магией, – это белые и пушистые одуванчики, радеющие за благополучие всего живого и не помышляющие о зле. Жаль, что эти «благие намерения» вели точно не в хорошее и светлое будущее. – Ловишь на лету, – улыбнулся Сокхён совсем как Джин, когда старался превратить серьёзные слова в шутку. Застыла на мгновение, прежде чем забраться в салон тёмного тонированного автомобиля. Сжала пальцы на дверце машины, кожа на перчатке скрипнула. «Сокджин, блин, куда ты меня втянул? Будь проклят тот день, когда ты поднялся на порог моего дома, постучался, как ни в чём не бывало, и предложил поучаствовать в увлекательной миссии со смертельным исходом…» – В конце каждого квартала исполнителям в Вэйко частично стирают память, раньше нельзя – слишком опасно. Так что подожди до весны, если будешь мучиться совестью. Когда забудешь, всё пройдёт, – добавил мой спутник, пытаясь, видимо, обнадёжить меня, видя, что я вообще сникла. Что ж, и на том спасибо. Мысль о том, что я смогу позабыть всё, что пожелаю… всё, о чём попрошу, чтобы удалили из моей памяти, принесла облегчение. И на миг остро вспыхнуло желание избавиться от воспоминаний за последний год, как минимум. От отчаянного взгляда Чонгука, его бессильного крика, когда я спрыгнула с вагонетки в парке аттракционов, аромата мятного шампуня и кофе, солнечных летних дней на море. От тёплых слов Рис и её порхающих бабочек, мерцающих серебристой пыльцой. От тихого спокойного голоса Тэхёна, его усталой улыбки, преследующей меня даже во снах, блеска его камней-артефактов и грустных переливов гуциня и гитары. Это желание жарким огнём опалило мои щёки, согрело кровь в застывших венах, заставило сердце дрогнуть и забиться чаще. И так же быстро потухло. Нет, я никогда не смогу отпустить эти воспоминания. Это моё наказание. Буду вечно вариться в этих отголосках прошлого в одиночестве, ставшим моим спасением и моим искуплением. Закусила губу, в который уже раз поражаясь своим мыслям. «М-да, Союн, ты стала чересчур рефлексивной. В духе великих депрессивных классиков, угнетаешь своим нытьём и себя, и всех вокруг…» Но в чём-то я даже была рада этим постоянно сменяющимся приступам апатии, валам гнева и мягким волнам уныния. По крайней мере, бесконечная беспросветная руминация казалась мне наименьшим путём к саморазрушению. Хотя иногда и хотелось упиться вусмерть, на миг забыться в алкогольных виноградных парах, как это часто делал наследник благословенного рода. Да, печень мне было не жалко (к тому же это единственный орган в организме человека, который способен полностью регенерировать), вот только возможность стать весёлой алкоголичкой на третьем десятке лет меня вообще не прельщала. Люди во все времена говорили: «Никто не принесёт мира в твою душу, кроме тебя самого». Я прекрасно это понимала. Но где мне нужно было взять эту частичку мира? Где бы я ни искала, какие бы крохи самодостаточности не собирала и не пыталась посадить, чтобы они взросли и снова зацвели, всё было напрасно. И порой мне казалось, что почва моей души навеки засохла, корням не было дано силы, стеблям – света, и бутонам никогда не было суждено раскрыться. Через пару десятков минут наша машина остановилась у симпатичного трёхэтажного особняка с непривычной для наших краёв архитектурой – слишком вытянутые прямоугольные окна и балкончики с декоративной кованой оградой. – Резиденция посла Рит, – просветил меня отец Джина, стоило нам ступить на очищенную от снега каменную дорожку. У крыльца нас ждал премьер-министр Ким. Внутри у меня вновь всё перевернулось. Не прошло и часа, как я снова с ним встретилась. Мужчина возвёл над нами сильнейший воздушный щит, когда мы поравнялись с ним. От количества магии ветра вокруг кровь в моих венах согрелась, дар воздуха откликнулся, потянулся к родственной силе, но я тут же резко его осадила. – Тебя проинструктировали? – обратился ко мне Вонхэ. – Да. – Ты чем-то недовольна? – сощурился визави. – Мне… обязательно нужно лгать? – Сама посуди. Если откроется, что дочь посла, родственницу королевы и папы убили на чужой земле люди, приближенные к государственному аппарату Юники, то разразится международный скандал. Всё может зайти очень далеко, и не факт, что не начнётся война, – министр положил мне руку на плечо, поймал мой взгляд. – Ты же не хочешь, чтобы была война? – как у маленькой девочки спросил он меня со снисходительной улыбкой на губах. Меня всю покоробило внутренне, но единственное, что я смогла ответить: – Да, не хочу. – Вот и славно, – Ким Вонхэ смахнул с моего пальто несколько снежинок, развернул меня лицом к входной двери и щелчком пальцев рассеял защитный купол над нашими головами. – Просто скажи, что до́лжно, от тебя больше ничего не требуется, – донеслось мне уже в спину. Чуть не заскрипела зубами от злости. Осознание того, что мне скоро придётся совершить плохой поступок, солгать, резало меня на кусочки. Разве можно винить пешку за то, что ей пришлось играть на стороне чёрных? Сейчас я как никогда ощущала себя жалкой шахматной фигуркой, которой вертели, как могли, зная, что пока та связана узами магического контракта, уйти с игрового поля раньше времени она просто не сможет. Меня провели в спальню на втором этаже. Огляделась – комната больше всего походила на художественную мастерскую, стены увешаны карандашными и акварельными набросками, в углу стояло несколько мольбертов, а стол и книжные полки были завалены тюбиками краски, кисточками, гипсовыми статуэтками и брошюрами по рисованию. Один из помощников Ким Сокхёна поднял со стула сумку и подал её мне. Только теперь, когда сотрудник Вэйко подвинулся, я заметила гроб, расположенный рядом с кроватью. В нём лежала молоденькая девушка, подросток лет шестнадцати-семнадцати, в светлом кружевном платье, усыпанная белоснежными цветами, которые не источали запах – их всегда клали на могилы как символ смерти и ушедшей молодости. Меня бросило в жар. На фотографии с похорон Чонгука я видела такие же цветы. Эмоции и воспоминания нахлынули мощной волной, я задрожала, силой заставила себя отвернуться, выцепить из потока сознания мысль – зачем я вообще здесь. Открыла тряпичную сумку, схватила первый попавшийся предмет, им оказался пенал для карандашей, стянула перчатку с руки – только бы побыстрее провалиться в видение и сбежать от болезненного прошлого. Темнота резко окутала мои плечи. Я оказалась стоящей посреди длинного коридора, лишь слабый свет уличных фонарей, проникающий через окна, помог разглядеть силуэты нескольких дверей по одну сторону от меня. Часы на площади пробили девять вечера, из ближайшей аудитории вышла уже заочно знакомая мне девушка, попрощалась с преподавателем, закрыла дверь и поежилась, как и я несколько мгновений назад, от мрака коридора. Дочь посла достала из сумки фон, надела наушники, включила фонарик, запустила музыкальный плейлист и поспешила к лестнице. Я следовала за ней, прислушиваясь к звукам наших шагов, поэтому раньше заметила их. Шорох, и из темноты вышли трое. Застыла. Меня накрыло какое-то дежавю. Этот парень с вишнёвыми волосами и вымораживающей улыбкой, эти две девчонки в одинаковых чёрных молодёжных балахонах с капюшонами. Впервые я увидела их полгода назад, когда они убили Юрин. Затем в экспедиции к замку последнего императора. И сегодня, выходящими из кабинета Ким Сокхёна. И впервые меня накрыла такая ярость, ненависть по отношению к совершенно чужим мне людям. Я ничего о них толком не знала, кроме того, что они выросли в приюте, ни разу не разговаривала с ними, помнила лишь их имена: Тэй, Далин и Лорейн. Но их поступки, их взгляд на жизнь, их служение «тёмной стороне» – всё вызывало во мне отвращение. Пока я отходила от шока, старшая из наёмниц, темноволосая Далин подкралась к дочери посла со спины, скрутила её руку, взяв в захват. Девушка вскрикнула, попыталась вырваться, но воспитанница Вэйко держала слишком крепко, сразу было видно, что она обладала недюжинной силой. Фон с включённым фонариком упал на пол, на миг ослепив всех присутствующих ярким светом. Тэй достал из кармана футляр, в котором обычно хранится косметическая пудра. – Тихо, Аймили, не бойся, – подошёл он к трепыхающейся дочери посла, высыпал белый порошок на ладонь и подул в лицо девушки. – Мы не причиним тебе зла, просто сделаем хорошо. Лорейн фыркнула, услышав слова парня. – Хватит так тонко издеваться над людьми, – она смахнула алую чёлку, падающую на глаза, раскрыла сумку Аймили и переложила в неё целый набор таблеток и шарообразных конфет. – Скоро и ей, и её папочке будет очень плохо. – Ну я же имел в виду только физический вред, о жизненном не было и слова, – косо посмотрел на подругу сирота из Вэйко. – Давайте не будем впадать в педантизм. Тэй, добавь ещё порошка, у нас мало времени, – проворчала Далин, пытаясь удержать вырывающуюся из последних сил жертву. Не прошло и минуты, как Аймили затихла. Я ощутила, как задеревенели её конечности, тело парализовало, единственное, что ещё могла делать девушка – шевелить шеей и левой рукой, но так слабо и вяло, что трио перестало обращать внимание на её потуги сбежать. Из глаз дочери посла потекли слёзы. Страх сковал сердце, и хоть Далин уже убрала руку от её рта, горло связал спазм, она бы хотела закричать, позвать на помощь, умолять этих странных молодых людей отпустить её, но лишь едва слышно сипела. Лорейн сняла с девушки один кроссовок, оттянула носок, чтобы Тэй смог сделать укол наркотика в голень. Далин же в это время успела проверить пульс Аймили и залечила синяки на её руках, которые успела поставить, пока держала её в захвате. – Сотрёшь ей память? – Тэй поднялся на ноги, отряхнул ладони. Далин поморщилась, словно ей было в тягость заниматься этим, но в итоге кивнула, устроилась поудобнее, положив пальцы на виски жертвы. – Мне её почти жаль, – стирая дорожку слёз с щеки Аймили, проговорила Лорейн. – Ей просто не повезло, – пожал плечами парень, склонился над фоном и выключил фонарик. Зависшую тишину разрушил слабый жалобный стон. – Пожалуйста… пожалуйста, не делайте этого… папа сойдёт с ума, если узнает, что я нарушила табу… – каким-то чудом Аймили смогла выдохнуть несколько слов. – Скоро всё закончится, малышка, – Тэй присел рядом с дочерью посла. – Ты вернёшься домой, в Рит, будешь до конца своих дней только рисовать, как и мечтала. И больше никакой политики, никаких переездов, – парень улыбнулся и погладил девушку по голове. – Ты ведь этого желала? Видишь, мы исполняем мечты. – Но не так… не таким образом, – она содрогнулась в плаче. – Ну извиняй, – развёл руками воспитанник Вэйко, – мир таков, что мечты чаще всего исполняются не так, как мы представляли. Все претензии к создателям. Лин, – обернулся он к подруге, – ты ещё долго? – Почти закончила. Аймили Сельби всхлипнула, потянулась левой ладонью к груди. – Уж лучше умереть, чем жить в такой мечте. Папа с мамой всё равно никогда меня не простят, – прошептала она и сжала медальон, греющий кожу под рубашкой. – У неё какой-то артефакт! – вскинулась Далин. Тэй с Лорейн выбросили почти одновременно по защитному и захватывающему заклинанию. Но поздно. Яркая вспышка обожгла зрение. Силовой волной троицу снесло на несколько метров в бок, девушки успели сгруппироваться и скатились с лестницы до следующего пролёта почти без серьёзных ушибов, парень же просто завис в одной точке, используя магию воздуха. А Аймили… она прекрасно понимала, что из-за дурманящего, парализующего порошка не сможет сбежать. Силы покидали её тело, вместо крови, казалось, бежало желе. И стало так холодно, и так жарко. Так легко и так нестрашно. Рукой, которой ещё могла шевелить, она ухватилась за перила, на чистом упрямстве подтянула себя повыше. – Стой, – Тэй кинулся вперёд, но его пальцы зацепили лишь пустоту. Мгновения падения, размером с вечность, боль, разрывающая внутренние органы на тысячи частей, я опустилась на пол уже в настоящем мире, не сдерживая слёзы. Дышать стало так тяжело. По щекам побежала влага, чёрные капли, окрашенные магией смерти, закапали на ковёр и мои ладони. Это жестоко. Бесчеловечно. Неправильно. Так нельзя. Почему Аймили умерла? Так несправедливо. Я видела эту девушку не больше пяти минут, совсем её не знала, но сердце кровью обливалось из-за того, какой печальный конец её постиг. Обернулась, чтобы взглянуть на гроб, в котором лежала дочь посла. Чтобы запомнить навсегда её грустный и прекрасный образ, её закрытые глаза, распущенные светлые волосы и застывшие губы, бледные тонкие руки, скрещенные на груди. – Прости меня. Прости, что мне придётся солгать… – прошептала почти беззвучно, чтобы больше никто не услышал. – Вы закончили? – один из служащих Вэйко подошёл ко мне и подал руку, чтобы помочь мне подняться. Кивнула. Встала на ноги, стёрла платком агатовые слёзы, глаза в отражении зеркала всё так же горели чернотой. С тяжёлым сердцем я спустилась по лестнице и зашла в гостиную. Вдохнула влажный воздух, наполненный лёгким ароматом цветов. Зимнее солнце ярко освещало огромную светлую комнату. На диванчике у окна сидела супруга маркиза, наследная герцогиня Алери, за её спиной стоял посол, сжимая спинку софы. В сторону рояля, рядом с которым находился Сокхён Вэйко, я даже смотреть не могла. Внутри переполняло отвращение ко всем, причастным к этой истории с бедной девушкой. Меня усадили в кресло посреди гостиной, протянули бокал с тёмно-синей, похожей на чернила, жидкостью. Выпила грасс, не чувствуя вкуса. Прошла минута, вторая. Мне даже сарказничать не хотелось. Похоже, яд действовал. Дрожащим голосом заговорила жена маркиза: – Скажите, пожалуйста, что случилось с нашей Аймили? Я до сих пор не до конца понимаю, как это произошло. Мили бы никогда так не поступила с нами, она ведь так мечтала стать хранителем искусства... Сглотнула, смотря в зелёные блестящие глаза матери Аймили. Как же плохо. Язык немел от желания открыть правду. Кровь застучала гулко в ушах, закружилась голова. Мне на плечо легла тяжелая рука. Оглянулась, рядом со мной возвышался премьер-министр. Ким Вонхэ улыбнулся ободряюще. – Ничего не бойся, просто скажи, что ты увидела, – чужая ладонь на моём плече едва заметно сжалась. «Ты ведь не хочешь, чтобы была война?» Стиснула оберег с мандаринкой в пальцах и тихо произнесла: – Это был несчастный случай. Она была не в себе, видимо, в алкогольном или, скорее, наркотическом состоянии, спускалась по лестнице, ей стало плохо, и она… Очевидно, что посол с супругой не верили в то, что их дочь могла принимать такие вещества. До моих слов. Маркиз Сельби выдохнул горестно и опустил голову, леди прислонила платок к лицу, не в силах больше удержать слёзы. Стыд жёг мог глаза и щёки, хотелось плакать от бессилия и злости на саму себя. – Вы слышали, милорд? Теперь у вас есть два варианта. Объявить о смерти дочери и причине, по которой она умерла, тем самым вызвав большой резонанс в обществе, или тихо уехать обратно в Рит. Мы бы не хотели, чтобы у вашего сиятельства возникли проблемы, – взял слово министр. Я же выскользнула незаметно из гостиной. Меня мутило от раскаяния. И я поняла, что если не сбегу сию минуту, то раскрою всю правду. И меня или убьют со злости Ким Вонхэ с Вэйко и закопают где-нибудь в ближайшем лесу, или накроет откат от ментального блока – и я в лучшем случае просто сойду с ума. На улице меня нагнал Ким Сокхён. – Теперь езжай сразу в штаб-квартиру, чтобы тебе вывели яд из организма, не затягивай с этим, – отец Джина похлопал меня по спине, подталкивая к подъездной дорожке. – Молодец, девочка, я в тебе не сомневался, – Вонхэ тоже вышел на крыльцо попрощаться. Мне хотелось хохотать до тошноты ему в лицо. Воротило от этих их участливых и снисходительных интонаций. Я смотрела на премьер-министра и вспоминала, с каким презрением он взирал на собственную дочь. Было ли в этом мужчине хоть что-то человеческое и альтруистическое? Или весь он состоял из политических амбиций? Ким Вонхэ и Ли Минсик баллотировались в президенты. Однако не только обычные граждане, но и избирающие чиновники считали, что ни тот, ни другой не заслуживал поста главы страны. Из двух кандидатов приходилось выбирать меньшее зло. И сейчас мне казалось, что Вонхэ был как раз бо́льшим злом для Юники. За такого лидера нации я бы ни за что в жизни не проголосовала. Перевела взгляд на отца Сокджина. Это ведь он устроил покушение на Чонгука и подослал убийц к наследнику благословенного рода. Я и забыла, насколько злы и порочны бывают люди. После искренности и доброты Тэхёна возвращаться в мир настоящих, лицемерных и подлых представителей рода человеческого было несказанно больно, мерзко и гадко. Такеши на них нет. Он бы сразу отправил их на сорок третий этаж и заставил выпить вино вины за всю ложь, которую они принесли в мир. И вот вопрос. Если бы я не послушалась их, если бы отказалась солгать, они бы в любом случае дали мне противоядие? Или нет? Ким Сокхён помог мне дойти до машины, потому что с каждой минутой картинка передо мной всё сильнее плыла, токсин отравлял моё тело, растворяясь в крови и пожирая сердце. – Союн, будь осторожна. Не позволяй твоим мыслям и прошлому раскрываться, – Вэйко протянул мне тёмно-коричневую резинку для волос. – Это артефакт, который показывает, есть ли рядом психометрические маги. До весны пока так, а потом, если хочешь, мы подправим твою память. Кивнула, прощаясь с ним и желая только одного – поскорее отсюда уехать. Отец Джина дал последние инструкции водителю, пока я завязывала новой резинкой-артефактом волосы. – Ты хорошо сегодня постаралась, – улыбнулся мужчина перед тем, как захлопнуть дверцу. За его спиной маячил довольный премьер-министр. Протяжно выдохнула и прислонилась лбом к прохладному стеклу, как только машина выехала на оживлённое шоссе. Нет, я ошибалась. Как же я ошибалась, когда на короткий миг подумала, что работа в Вэйко – не самое страшное, что может случиться в жизни. Когда я, наконец, вышла из целительского кабинета, прошло не меньше трёх часов. Мне дали антидот и сделали переливание искусственной крови, уменьшив концентрацию яда в моём организме до минимума. На столицу опустился вечер, за стеклом снова падал снег. Остановилась у окна, облокотилась руками о подоконник. Так мерзко на душе. «Почему? Почему чем дальше, тем хуже? Я устала жить так. В этом чёрном беспросветном аду ни капли облегчения и спокойствия...» Тяжесть совершённого греха давила на сердце, сжимала его в кровавых тисках, и дышалось так больно. «Когда это всё закончится? Когда я смогу вдохнуть воздух с улыбкой на губах? Когда жизнь перестанет казаться такой..?» Впервые в моей голове проскользнула мысль, что если бы я всё же смогла придумать способ, как избавить Такеши от безумного огня, с радостью бы использовала его и на своём даре. Магия приносила знания. И чем больше я знала, чем больше я видела, тем страшнее становился мир. Взглядом зацепилась за потухшее кольцо на безымянном пальце. Что бы подумал Чонгук, стань он свидетелем выполнения моего сегодняшнего задания? Он ненавидел лицемерие, презирал неправду и всегда топил за искренность. Что ж, только в одном я могла быть с собой искренна. – Поздравляю, Сири… Так низко пасть… Вэйко не удалось сделать из тебя убийцу, так они решили превратить тебя в лгунью международного масштаба, – усмехнулась сама над собой. – Уж лучше бы я умерла… так гадко. Оттолкнулась от подоконника и поплелась по длинному коридору в сторону выхода. – Кулёмка? Ты что ходишь здесь так поздно? Я думал, ты уже давно дома, – на повороте я столкнулась с Сокджином. Полоснула его взглядом. Уж не знаю, что он прочёл на моём лице, но сделал шаг назад. – У тебя снова радужка магией светится… – опасливо произнёс парень, хотя на его губах проскользнула улыбка. – Ладно, каюсь, я постараюсь больше не вызывать тебя на работу в выходной. И у меня для тебя подарок, – друг достал из внутреннего кармана пальто небольшую коробочку, раскрыл её и вытащил самодельный амулет из перьев, ниток и бусинок, покачал им перед моим носом. Выдохнула, выталкивая злость на Джина из своего сердца. Он ведь почти ни в чём виноват не был. Вряд ли Сокхён Вэйко посвящал его во все свои дела, особенно в те, которые не касались работы следователя. – Этим извинением тебе не растопить мой гнев, – пробурчала тихо, но всё же приняла от него ловец снов. – Сочтёмся как-нибудь потом. Ты ведь придёшь на праздничные казни? С тобой кое-кто хотел встретиться. – Что за праздничные казни? – Ты не слышала? Так как в Юнике введено чрезвычайное положение, то с весны мараторий на казнь снят. – Это я знаю, – нахмурилась. Никогда не смогу забыть, как Чон Чонсок объявлял смертный приговор повстанцам, радеющим за возвращение Виртула. – Так вот, в этом году решили вспомнить старую добрую традицию со времён империи и провести показательные казни в конце праздничных каникул. Так сказать, немного очистить мир от зла. – И кто хочет со мной встретиться? В глазах напротив горело лукавство. – Не скажу, а то раньше времени испугаешься и не придёшь, – меня щёлкнули по носу, я даже не успела увернуться. – С наступающим праздником, кулёмка, – улыбаясь и широко раскрыв руки для объятий, Сокджин сделал шаг ко мне. Уткнулась лбом в плечо такого родного и привычного друга, обхватила его за талию. – И тебя, Джин. «Жаль, что в этом году я была не очень хорошей девочкой…» – Похоже, у тебя выдался тяжёлый день. Отец слишком сложное задание тебе выдал? Что-то серьёзное? – чужое дыхание защекотало волосы у меня на макушке. Сейчас мне больше всего на свете хотелось сказать ему всю правду. «Джин, меня заставили выпить яд, соврать, глядя в лицо сокрушённым смертью дочери родителям… и я теперь без понятия, как жить с этой горькой, давящей виной. В прошлом я убивала людей, желала многим смерти, ненавидела и проклинала богов – но за все те дела я была готова ответить, ведь прекрасно отдавала себе отчёт в своих действиях и осознавала последствия, горела праведным гневом, и тогда мне казалось, что я поступала правильно. Но теперь… что мне делать?» Меня тянуло вернуться в дом посла и открыть истину пред лицом всего света. И плевать уже было на откат, каким бы пугающим он ни был. Угрызения совести порой страшнее. «Что? Ложь во спасение страны? Ким Вонхэ и Ким Сокхён, вы серьёзно так считаете? Вы ведь просто прикрываете свои прошлые грехи…» Как же тошно. – Нет, ничего такого. Просто устала немного. На несколько мгновений моё горло сковал страх, мешая спокойно дышать. Страх, что до конца дней мне придётся лгать людям в лицо. И потом не помнить об этом, стирая память каждые три месяца. Но тут же пришло понимание, сжигая все сомнения напрочь. Нет, так просто я не сдамся. Тэхён подарил мне второй шанс на жизнь и просил отыскать её смысл не напрасно. «Моё заветное желание, чтобы ты жила. Живи, Союн, прошу. Вместо меня и за меня. Вопреки всему…» Улыбнулась, всем сердцем надеясь, что смогу найти выход. Что сбежать от Вэйко можно не только с помощью смерти. – Джин, помнишь, ты однажды сказал, что увидел моё предназначение? – расцепила наши объятья и подняла голову, чтобы встретиться взглядом с карими глазами визави. – Ты ведь можешь сказать, какая меня ждёт судьба? Друг слегка нахмурился, прикрыл на мгновение веки. – Ты должна понимать, что судьба – это не единственный путь, который ты можешь пройти. И даже если я скажу тебе, разве что-то изменится? – его губ коснулась ироничная улыбка. – Ты же всё равно упёртая донельзя, поступишь так, как захочешь. Да и какая разница? Я верю, что ты выберешь ту дорогу, по которой сама пожелаешь прогуляться. И даже если это не будет твоей судьбой, ты сможешь сделать своё путешествие счастливым. Сощурилась, с подозрением взирая на Сокджина. – Ты издеваешься или просто не хочешь пугать меня будущим? Парень вздохнул, воздел очи к потолку. – И то, и другое. Тебя ждёт великий кипиш, ратные дела, но ты точно не оценишь их. По крайней мере, сперва, – пожал плечами он. Но потом усмехнулся хитро, как самая настоящая лиса, и обронил, отступая: – Но первое больше. «Ах, так он всё-таки смеётся надо мной!» Послала вдогонку сбегающему Сокджину маленький смерчик – просто чтобы подправить его причёску. Опустила взгляд на ловца снов в своей руке, бирюзовые бусинки и пыльца на пёрышках светились успокаивающей магией. «Джин, надеюсь, ты сказал правду. И что настойчивостью действительно можно смягчить судьбу…» Подняла глаза к чёрному небу, с которого валили пушистые хлопья мерцающего снега. «Боги, пожалуйста, пусть мне не будет суждено всю жизнь прожить в сожалении, раскаянии и тоске. Прошу, помогите мне найти верный путь…»

× × Death’s desire × ×