Death's desire — Прежде чем я умру

Сжала край одеяла, давя всхлипы в подушке. Наволочка давно уже промокла от слёз, губы пересохли, и горло болело. Да, последние дни я просыпалась не по будильнику, а от собственных криков. Я теперь не покидала свою кровать, не искала каждую ночь новое место для сна. Без разницы, где бы я ни находилась, где бы ни засыпала, кошмары в любом случае настигали меня. Иногда мне везло – пробудившись после очередного ужаса, я быстро засыпала и наутро забывала, что плакала ночью и дрожала от страха и боли. Но чаще подсознание не жалело, подкидывая видения прошлого, искажённые и обезображенные. Распахнула ресницы, взглянула на тёмное небо за окном и светлеющую полоску горизонта. Мне вдруг стало так невыносимо душно в четырёх стенах, поэтому ни секунды больше не думая, я вскочила, нацепила на себя тёплые брюки с кофтой, захватила из шкафа куртку и сбежала из комнаты. Спускаться по лестнице было намного легче, чем взбираться по ней, я с наслаждением перебирала ноги, играя в догонялки с автоматическими светильниками, загорающимися мне вослед. Холл встретил привычной пустотой и тишиной, пробежалась по мраморным плиткам, и когда двери передо мной разъехались, я с упоением вдохнула свежий осенний воздух. Мелко накрапывал дождик, подставила лицо холодным капелькам, потянулась, разминая мышцы, да так и замерла посреди дороги. Перед парадным подъездом к башне стояли огромные грузовики, в которые прислуга то и дело заносила какие-то ящики. Сбоку увидела зевающих Хана, Эсфи и ещё нескольких телохранителей. – Что случилось? Вы всю ночь не спали? – Да, всю ночь грузили эти фуры, – Хан ослепительно улыбнулся, стирая тыльной стороной ладони пот со лба и висков. И я было уже собиралась спросить, зачем они так маялись, как Эсфи опередил с вопросом: – Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя лицо очень бледное. И хоть в голосе телохранителя проскальзывали обеспокоенные нотки, видно было, что он волновался за меня, я не смогла спокойно взглянуть в его фиалковые глаза. До сих пор не отошла от новости, что именно он сказал Такеши о том, кем я являлась. Что он тоже всё знал, притворяясь в обратном. – Всё хорошо, – отступила на несколько шагов под пристальным взором видящего прошлое. – О, Союн, доброе утро, – наследник благословенного рода выглянул из кузова грузовика. – Не хочешь поехать со мной в путешествие? – Что там? – приподнялась, силясь разглядеть, что находилось внутри фургона. Тэхён спрыгнул на землю, отряхнул одежду. – Узнаешь, если поедешь, – загадочно ухмыльнулся теневой император. Вздохнула, гоня страх неизвестности прочь. В животе узел скрутился от волнения, но я всё же залезла в салон машины вслед за хозяином Стигмы. И вот как было отказаться от поездки, если он повесил такую интригу? Мы приехали на вокзал. Грузовики поставили на специальные тележки и прицепили к поезду. Поднялась по трапу в знакомый вагон. В гостиной-библиотеке привычно пахло книгами и хвойным освежителем воздуха. Уселась в кресло и приподняла штору, рассматривая спешащих людей за окном. Пасмурное небо успело посветлеть, под стеклянной крышей зала отправления с балки на балку порхали воробьи. – И всё же, куда мы едем? – На юг, – Хан бросил на пол чёрную дорожную сумку и упал на диванчик, тут же закрыл лицо раскрытым журналом, собираясь подремать. Вскинула брови и с удивлением посмотрела на садящегося напротив меня Такеши. – Зачем? – Кое-кому пора найти новый дом, – печально улыбнулся наследник. Скрестила руки на груди. Понятно. Похоже, меня до последнего будут мучать неведением. Так как проснулась я рано, а кое-кто вообще не ложился спать, работая всю ночь, позавтракать из нас никто не успел. Поэтому мы с Тэхёном под гармоничное сопение телохранителя решили насладиться вкусной едой из вагона-ресторана. И как бы я ни старалась успокоить гулко стучащее сердце, я то и дело искоса посматривала на господина, всё ещё не веря, что мне спустили обман и игру в киллера-шпиона. В итоге Такеши не выдержал, оторвался от стейка, которого неуклюже разрезал на мелкие кусочки, орудуя одной правой рукой. Нож в его пальцах блеснул на свету, когда он с лёгкой усмешкой произнёс: – Союн, у меня уже мурашки от твоего взгляда. О чём ты думаешь, когда так недобро смотришь на меня? – Ни о чём, – выпалила я, сжимаясь под тягучим взором теневого императора. И тут же добавила: – Недобром. – Правда? – уголки губ хозяина Стигмы приподнялись в вопросительной улыбке. – Вы красивый. – Знаю, – хмыкнул визави, а затем нахмурился, что-то вспомнив: – Ты всем говоришь, что они красивые? Помнится, вчера ты то же самое говорила про кактус. – Вы красивее. Хики до вас далеко. Я зависла на пару секунд, пытаясь изгнать из сознания внезапно возникшую забавную картинку. – И? Почему снова так странно глядишь на меня? – светлые глаза, подёрнутые магией, на миг сощурились. – Пытаюсь представить вас кактусом. Но даже так вы всё равно красивее. Тэхён фыркнул, а затем покачал головой. – Иногда мне действительно интересно, что происходит в твоих мыслях. Пожала плечами и потянулась за второй порцией мандаринового сока. «Лучше бы вам не знать, господин… и, если честно, я бы тоже хотела понять, с каким ветром прилетают семена моих мыслей, зачем цветут и почему некоторые сгорают мгновенно, а другие увядают и засыхают веками, не желающие раствориться в забвении…» – Тебе опять снились кошмары? Вновь подняла взгляд на наследника благословенного рода. Тэхён не смотрел на меня. Он играючи пробежался подушечками пальцев по оконному стеклу в попытке догнать ускользающий луч солнца, прорвавшийся сквозь пелену дождевых облаков. На мгновение залюбовалась таким увлечённым и невинным Такеши, свет мягко падал на его волосы, переливаясь на пепельно-русых прядках новыми оттенками. А в серебристо-васильковых глазах, обрамлённых длинными пушистыми ресницами, сияли беззаботность и покой. Так уютно. Я обернулась в плед, ища тепло, прислонила руку к венке на шее в попытке согреть замёрзшие пальцы. Вид бескрайних полей за окном и редких капелек зачинающегося дождя приносил умиротворение. – Иногда я и правда завидую вам. – Что, думаешь, что жить в кошмаре лучше, чем видеть его во снах? – горько усмехнулся парень, переводя взор на меня. – Иногда – да. – М-да, все мы люди одинаковые – порой желаем того, о чём не имеем ни малейшего представления. – Говорите, что мне лучше не мечтать о вечной бессоннице? – Нет. Говорю, что я тоже был бы не прочь сейчас поспать и увидеть какой-нибудь приятный кошмар, – иронично улыбнулся хозяин Стигмы, наблюдая за тем, как я сладко зеваю. – Простите, – подавила очередной зевок. Не хотелось, чтобы Такеши подумал, что я над ним так издевалась, показывая своё сонное настроение. – Чего уж там, спи. Я же вижу, как ты заторможенно моргаешь. Помотала головой. – Нет, я не смогу уснуть, любопытство не позволит. Мне до жути интересно, куда мы едем. Но в итоге сон всё же сморил меня. Под почти незаметное укачивание поезда, слушая негромкий голос Тэхёна, рассказывающего о южных землях, я провалилась в глубокую дрёму. И на этот раз, хвала небу и плотному завтраку, сновидения решили обойти меня стороной. – Союн, мы приехали. Распахнула глаза. Передо мной склонился Хан, пытающийся осторожно, но настойчиво разбудить меня. Потянулась, разминая затёкшие мышцы. – А где господин? – оглянулась, но теневого императора в вагоне не нашлось. – Он уже снаружи. Иди быстрее, а то всё пропустишь. Взяла с соседнего сидения куртку и поспешила за телохранителем. Но когда двери тамбура разъехались, являя место нашего назначения, я замерла, не в силах сделать и шага. На крохотной железнодорожной станции стояло несколько отцепленных вагонов, с платформ на ровную асфальтированную дорогу съезжали грузовики. Позади, насколько хватало зрения, тянулась сухая степь, своим унылым обликом нагоняя тоску. Но стоило посмотреть вперёд, на огромный магический купол, окружающий зелёный оазис с высокими деревьями и блестящими на солнце прозрачными водоёмами, как дыхание захватило от красоты и грандиозности пейзажа. Прошла вслед за Ханом через защитный барьер. Рядом проехали массивные грузовики и остановились на небольшой площадке, с которой открывался восхитительный вид на зелёную долину внизу. Из двухэтажного здания, спрятанного за листвой деревьев, выбежало несколько людей в рабочей форме, которые тут же принялись выгружать коробки и ящики из машин на землю. – Давай тоже поможем, – Хан не стал стоять в стороне. И когда пустые фуры отъехали назад к вагонам, мы раскрыли ящики и контейнеры. Сотни птиц взмыли в небо, расправив крылья. Мандаринки кружили повсюду, часть из них осела на ветвях деревьев, часть опустилась на поверхность ближайшего озера, остальные затерялись в высокой траве, ища, чем полакомиться. Я стояла посреди этого заповедного леса, слушала стрёкот насекомых и едва слышное посвистывание уточек, вдыхала тёплый воздух, ощущая, как на него откликается моя магия. Так свободно и легко на душе, не сдержала улыбку, вызывая слабенький ветерок. Тихая мелодия пронеслась над водоёмом, когда очередной порыв бриза задел невидимые струны ветра – не смогла противиться желанию создать хотя бы одно заклинание. Тепло и солнечно. Я прикрыла веки и закусила губу, стараясь раствориться в моменте. После промозглой погоды Джилиаса оказаться посреди южной весны – словно попасть в рай. Рядом зашелестела трава. И даже не оборачиваясь, я знала, кто подошёл ко мне. – Нравится? – Это удивительное место, – распахнула ресницы и запрокинула голову к небу. Перьевые облака неспешно плыли на запад, следуя воле великих ветров. – Знал, что тебе понравится. – Вам не грустно расставаться с ними? – оглянулась на Такеши, который неотрывно смотрел на воду и плескавшихся в ней уточек. – Здесь им будет лучше. Сердце кольнуло. Глаза Тэхёна блестели, на его лице застыла улыбка, но чутьё подсказывало мне, что в душе господина царил точно не штиль. Во взгляде наследника благословенного рода тлела печаль. – Орнитологи должны будут следить за ними, поначалу давать еду. Постепенно мандаринки привыкнут к дикой природе, а барьер не выпустит их в первые несколько месяцев за пределы заповедника. Только когда потеплеет в центральной части страны, они смогут мигрировать назад, а артефакты, которые я прикрепил к их лапкам, защитят их. – Я рада за них. И всё же без них в Стигме будет скучно. – Да, не так весело, – усмехнулся теневой император, вспомнив, похоже, вчерашний неудавшийся побег своих крылатых подопечных. Отогнала стрекозу от лица и с любопытством повернулась к двухэтажному строению в глубине леса. Заметив мой интерес, Такеши лишь бросил через плечо: – Возьми коробку. Только осторожно. И пойдём со мной. Опустила взгляд на траву, в которой стоял огромный утеплённый контейнер. Приподняла крышку – внутри копошились совсем крошечные, едва вылупившиеся чёрно-жёлтые утята. – О-о, – не смогла сдержать вздох умиления. Жаль, что я спала, когда они появились на свет. Ещё до экспедиции Тэхён положил яйца в инкубатор, потому что мама-утка отказалась высиживать всю кладку. И каждый раз, когда наступала моя очередь кормить мандаринок, я не могла пройти мимо этих крохотных яичек, с трепетом ожидая того дня, когда смогу взять пушистых милах на руки. Улыбнулась, опуская крышку контейнера назад. Да, определённо, этим малышам здесь, на воле, будет лучше. Мы отнесли утят в здание и передали их приветливой девушке с надписью «старший зоолог» на бейджике. – Хочешь осмотреться? Могу провести экскурсию, – милостиво предложил Такеши. Кивнула. Вокруг стояли горшки с зелёными растениями, через фигурные окна на пол и стены падал мягкий свет, солнечные зайчики то и дело пробегали по стёклам фоторамок – повсюду висели изображения животных. – Что это за место? – Приют. В изумлении взглянула на наследника благословенного рода. Приют? Здесь? На юге? Я слышала, что в южных краях царила нищета и безработица, бесконечные стычки с кочевниками-бандитами, полная антисанитария и безнадёга. Взор императора Юнги практически не касался южных рубежей империи, в центральных и восточных частях страны хватало своих проблем, так что на ужасное состояние бедных степных регионов просто закрывали глаза. – «Коридор боли и надежды», – оповестил Такеши, прежде чем открыть передо мной дверь в узкий зал. Нахмурилась, пытаясь понять, почему такое странное название дали этой комнате. Но стоило взглянуть на фото и подписи под ними, как всё встало на свои места. Я смотрела на портрет маленького чёрного котёнка с белым пятнышком на носу. Он так был похож на Драго, что сердце заныло в тоске и грусти. «Сначала луна казалась мне огромной миской молока, потом куском сыра, потом чем-то размытым, неясным, но съедобным, вкусным и сытным. Я бежал за луной и плакал от голода и холода. А сейчас, в тепле, растянувшись на мягкой лежанке, я вижу в луне лицо своей милой новой хозяйки и мурчу ей лунные песенки…» «Я жил на свалке со своими друзьями. Нас было много. Очень много, больше тысячи. Но каждый раз, когда мимо проезжали машины, останавливались на заправке, я подбегал к ним, надеясь, что это приехал мой хозяин. Я очень хотел, чтобы он забрал меня домой, туда, где были мои игрушки, моё пушистое одеяло и хрустящее печенье с сырными шариками. Я так скучал по нему…» – с фотографии взирал огромный пёс с большими печальными глазами. А на соседнем фото спал рыженький кот, свернувшийся в клубочек на чьих-то коленях. «У неё большие и тёплые руки, ласковая улыбка, добрые глаза и мягкий голос. Она не вылизывает меня, как мама, шершавым языком, но мне кажется, что мы поладим…» Под снимком с двумя улыбающимися худыми далматинцами, у одного из которых было оторвано ухо, а второй стоял лишь на трёх лапах, значилось красивым почерком: «Они приехали нас только посмотреть. К вечеру мы с Кунжутом освоились в новом доме. Теперь, надеюсь, мы здесь уже навсегда». От этих трогательных записок в пору было расплакаться. В носу защипало, стоило мне вспомнить про Драго и Эрис. О чём думал Черныш, когда я впервые взяла его на руки? Когда Чонгук спал с ним в обнимку? Когда с виду такой грозный и опасный Чон Чонсок играл с ним, смеясь и украдкой угощая его мясом со своей тарелки? – О, я помню эту собаку. У неё был демодекоз, – лицо Тэхёна посветлело, когда он увидел овчарку, держащую в зубах кость. – Её нашли прошлой зимой, на ней живого места не было, вся кожа была расчёсана из-за клещей. Я рад, что теперь с ней всё хорошо. Улыбнулась против воли, выныривая из болезненных воспоминаний. Сердце заныло от искренности наследника благословенного рода. Слишком открыто и благородно он вёл себя со мной, позволяя мне находиться рядом и видеть всего его эмоции. Мы дошли до комнат с прозрачными стенами, выходящими в коридор. В небольшом зале справа, больше похожем на медицинскую лабораторию, уставленную шкафчиками и всевозможными медикаментами и непонятными приборами с колбами, за столом сидела симпатичная девушка. Она осторожно расчёсывала серого пушистого кота, что-то рассказывая ему. Такеши замедлил шаг. – Это Фэй, очень сильный эмпат. Она даже способна понимать язык животных. Вскинула брови. – Мир и правда велик и удивителен. Не знала, что такие маги существуют. Как и те, кто способен всего за несколько мгновений считать по прикосновению всю жизнь человека… – Все эти записки от лица питомцев написала Фей, – хозяин Стигмы остановился и полностью повернулся к стеклу, любуясь котом и улыбающейся девушкой. – Они на самом деле так говорили? – Приблизительно. Язык животных и людей сильно отличается. – И всё же поразительно. У неё невероятная способность. Я вздохнула. В детстве кто не мечтал понимать речь зверей? Я очень хотела научиться разговаривать с пауками и другими насекомыми, чтобы попросить их не приходить в мою спальню и не вить гнёзда по углам. – Годы совершенствования в магии и бесконечная практика. Она много училась, наблюдала за животными. Кстати, первым, когда она спасла, был Муль. Вон тот кот. Котяра как раз повернулся на другой бок, спокойно позволяя вычёсывать подшёрсток с живота. – К тому времени, как волонтёры наткнулись на Муля, казалось, что было уже слишком поздно. Он был очень худым, его глаза опухли от чесотки, и у него нашлось столько заболеваний, что легче конституцию империи наизусть выучить, чем всех их запомнить. Два года Муль провёл в крохотной переноске для кошек, поэтому не знал, как реагировать на людей. Он не умел играть, прогулка для него была чем-то особенным, он боялся собственной тени и отражения. Сжала пальцы в кулак, стараясь подавить гнев на тех нелюдей, которые сделали это с Мулем. Сердце кольнуло, пока Тэхён рассказывал историю кота. Слушать Такеши было физически больно. – А вон Спайк. Он стал лучшим другом Муля. Только сейчас я заметила ретривера, сидящего рядом со столом и грызущего жевательную кость. – У Спайка тоже травма, – продолжил господин. – Его много раз брали в дом, но каждый раз очередные хозяева отказывались от него спустя время. И каждый раз его отводили на незнакомую улицу, кормили вкусным лакомством, и, пока он отвлекался на еду, они уходили… Он пытался их искать, но след их пропадал спустя несколько кварталов. Они или садились в машину или в общественный транспорт. Благодаря дару Фей мы смогли найти и наказать всех прошлых хозяев Спайка, – на миг на губах теневого императора проявилась злорадная ухмылка. – И как же? – Разными способами… – многозначительно проронил мой спутник, переходя к следующему помещению с вольерами. – Но никто не умер, если ты об этом. Их просто тоже кидали. Другие люди. Оглянулась напоследок на счастливых Муля, Спайка и их спасительницу, прежде чем последовать дальше за Такеши. Мне одновременно хотелось плакать от несправедливости, которую испытали на себе эти животные, и от облегчения, что всё самое страшное у них позади. Я надеялась на это. «Их просто тоже кидали. Другие люди…» – от этих слов господина на душе стало донельзя хорошо. Порой люди бывают слишком беспечны по отношению к своим питомцам. Порой они считают, что чужая жизнь не стоит особого внимания. Кормят гадостью из масс-маркета, не заботятся о здоровье подопечных, не считаются с их мнением и интересами. И когда их «игрушка» ломается, психически или физиологически, они просто выбрасывают её на улицу – с глаз долой, из сердца вон. Но никто не отменял вездесущее и ироничное правило бумеранга. Жаль, что многие забывают об этом. Мы переходили из одного коридора в другой, одна комната сменялась следующей. Я поражалась масштабности и грандиозности этого места. Столько людей, столько разнообразной техники, столько разных животных со своими судьбами, трагедиями, маленькими чаяниями и радостями. – А здесь что? Тэхён торопился пройти это крыло как можно скорее, не рассказывая ни о чём. Я поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть в смотровое окошко. Внутри была небольшая стерильная операционная. Такеши всё же вернулся ко мне, встал рядом. На наших глазах ветеринар вводил в правую ногу пса какое-то вещество из шприца. Парень прищурился, пытаясь прочитать слишком сложные названия на ампулах, стоящих на подвижном столике. Вмиг лицо его помрачнело. – Врач проводит эвтаназию. Тех, кто болеет бешенством или другими неизлечимыми болезнями, сначала усыпляют, затем колют инъекцию. Их сердце просто останавливается, и они уходят во сне… Отвернулась и поспешила уйти. Бедный пёс. – А это отделение для самых маленьких, – наследник благословенно рода приоткрыл дверь в огромный зал с мягкими кубами, невысокими лесенками и горками, пропуская меня вперёд. С отвисшей челюстью я взирала на море интерактивных игрушек, стоящих вдоль стен. Здесь даже был робот, похожий на человека, бросающий теннисные мячики и фрисби – всё, чтобы можно было всласть порезвиться. Под декоративной пальмой, в окружении целого выводка пушистых щенят сидел донельзя счастливый, светящийся умилением Хан. Телохранитель помахал нам, приглашая присоединиться. Тэхён опустился на колени, к нему тут же подбежал бело-коричневый кутёнок, виляя хвостом. Хозяин Стигмы протянул ему ладонь, знакомясь, позволяя себя обнюхать. С трепетом в груди подошла чуть ближе. Оглянулась с опаской. – А где их мама? – Её увели покормить, а то эти непоседы ей спокойно поесть здесь не надут, – пролепетал с улыбкой Хан, почёсывая за ушами сразу двоих малышей. Присела рядом с теневым императором, который сюсюкался с щенком, осторожно поднимая и опуская его. Не прошло и минуты, как щенок в руках Такеши решил напакостить по-маленькому. – О, мне нужны салфетки, – вместо того чтобы разозлиться или расстроиться, что рукав его супер дорогого плаща испорчен, наследник благословенного рода лишь рассмеялся, качая головой. – Почти не попало, – заметил Хан, передавая господину полотенце и пачку бумажных носовых платков. Тэхён повернулся ко мне и протянул озорного кутёнка, который пробовал на зуб повязку на его левой руке. – Не бойся. Даже если укусит, то только в шутку. Приняла тёплый непоседливый комочек, который тут же принялся лизать своим шершавым языком кожу на моём запястье, отчего стало щекотно. Подушечками пальцев пробежалась по крохотному влажному носу, по гладкому шелковистому затылку, мягким пушистым бокам. Ну что за милое симпатичное чудо. – Их маму нашли месяц назад на трассе, она ковыляла в сторону Берта. У неё была сломана нога, и она была сильно обезвожена, – сухо произнёс Хан, кладя щенка в огромную корзину, на дне которой лежал тёплый плед. Серебристо-васильковые глаза Такеши недобро сощурились. – Тех, кто это сделал, уже нашли? – На тех дорогах мало камер видеонаблюдения, но Богом сказал, что машину они вроде уже вычислили. – Хорошо, – хозяин Стигмы сжал салфетку в здоровой ладони. Я понимала его злость. Очень часто хозяева бросали собак на обочинах или заправках в надежде, что неугодный питомец погибнет под колёсами мчащихся по автобану машин, либо будет спасён сердобольными водителями. Вот только… Зажмурилась на мгновение, пытаясь подавить приступ бессильной паники, и поспешила положить щенка на колени к Хану. Вскочила и бросилась прочь из зала, выбежала в коридор, оглянулась и уже сквозь пелену слёз увидела выход на улицу. Звуки природы оглушили, стоило распахнуть дверь и спуститься по ступенькам. Склонилась над невысокой травой, опираясь о ствол ближайшего дерева, всеми силами стараясь прогнать возникшую картинку перед глазами. Вот только стоило представить, как бедная беременная собака волочилась по южной степной дороге, без воды и еды, без всякой надежды, брошенная или забытая хозяевами, как в горле ком встал, до боли, что невозможно ни говорить, ни нормально дышать. Я ненавидела это чувство – беспомощность. Каждый раз, когда видела несправедливость и жестокость этого мира, грудь прошибало острыми иглами тихой ярости, смазанными ядом бессилия. – Что с тобой? Прикусила губу, давя всхлип и уже не удивляясь тому, что Тэхён последовал за мной. Последнее время он и на минуту не оставлял меня одну. Словно опасался чего-то. – Когда-то давно я подрабатывала в зоомагазине. – Эсфи рассказывал, – Такеши облокотился о соседний ствол сосны, скрестил руки на груди, ожидая продолжения. Нахмурилась, не в состоянии скрыть мимолётное недовольство. Насколько подробно этот маг изучил мою жизнь? – Я ненавидела то время. Ненавижу до сих пор. Ненавижу так, что порой забываю дышать. Запрокинула голову в попытке загнать слёзы обратно, но воспоминания прошедших дней душили. Хозяин Стигмы уже привычным движением вытащил из внутреннего кармана своего пальто клетчатый чёрный платок и протянул мне. Смахнула влагу со щёк и сглотнула вязкую горечь во рту. Весь сегодняшний день, каждый шаг по приюту вытаскивал из уголков памяти болезненные эмоции. – Люди… только они в полной мере могут осознавать свои поступки и их последствия. И только они ведут себя порой хуже животных, по незнанию ли, беспечности или благодаря природной жестокости уничтожают всё вокруг себя. Однажды ко мне пришла девочка и спросила, почему каждый раз, когда она подходит к клетке, её хомяк начинает громко верещать и брыкаться. Я стала докапываться до истины. Оказалось, что у неё недавно был день рождения, ей как раз подарили хомячка и выпустили его побегать в прогулочном шаре. Четырёхлетний сын гостей схватил этот шар и с силой бросил об пол… Господин неверяще усмехнулся, качая головой. – Боюсь представить, что испытал этот грызун. – А в другой день пришла женщина, которая стала рассказывать, что её кошка начала лысеть в холке и по позвоночнику, пускать слюни и терять усы по всему дому. Почему-то она думала, что я смогу помочь найти проблему и сказать, чем болеет её любимица, хотя это должен делать врач, а не продавец-консультант. В итоге я выяснила, что она два дня назад проглистагонила кошку человеческой таблеткой, дала ей детскую дозу на шестилетнего ребёнка и заперла её на ночь в ванной. Наследник благословенного рода молча слушал, поджав губы, позволяя мне выговориться. И я говорила, вместе со словами и слезами выплакивая горечь, что всё это время пеплом хранилась на дне моей души. Я говорила про крысят, которых приручала с первых дней к рукам, о которых заботилась, с которыми играла и разговаривала, и которых чуть не купили в качестве еды, чтобы устроить пир для змеи. Про уличного кота, которого подкармливала несколько месяцев, который обожал лежать перед прилавком и встречал всех посетителей ленивым царским взглядом оранжевых глаз. И как его переехала машина прямо напротив магазина. Говорила про собаку на сносях, которую подбросили за два часа до конца смены. На улице стоял мороз под минус двадцать восемь, и я была без понятия, как принимать роды. Про сфинкса, которого оставили в коробке рядом с автобусной остановкой в ноябре. Про всех тех подкидышей или потеряшек, раненых и отощавших от голода, бродящих вокруг или сидящих перед входом в зоолавку. Меня трясло от всех этих историй, выжженных под кожей большими буквами «Я БОЛЬШЕ НЕ ВЕРЮ ЛЮДЯМ». Хотелось напоить всех тех нечеловеков и извергов вином вины и запереть навечно на сорок третьем этаже, предварительно проведя для них инструктаж «как быть адекватными любителями живой природы, особенно тех, кого приручили, за кого в ответе». – Простите, мне нужно было поделиться с кем-нибудь этим. Я никогда и никому этого не рассказывала, но до сих пор мне плохо, когда вспоминаю о том времени, – сжала ладонь на шершавой коре дерева, из-под пальцев наземь посыпался засохший мох и древесная труха. На миг прикрыла веки, вдыхая терпкий запах леса. В те дни только Виртул спасал меня, только в нём я могла забыться и спрятаться от безумия и жестокости настоящего мира, что полон глупых и ужасных поступков, несущих вред и мучение всем сущим. К сожалению, люди зачастую игнорируют, что происходит вокруг них. Не замечают или стараются не замечать страдания других. Если не сталкиваешься с болью и ужасом каждый день, сердце поболит немного, а потом всё пройдёт, забудется. И стоит только этим воспоминаниям, коротким эмоциям утихнуть, как чужие немые мольбы больше не трогают наши души. Жизнь продолжается. В этом её прелесть и в этом её недостаток. Ты никогда не сможешь почувствовать одно и то же, бороться за одни и те же вещи, жить ради одних и тех же. – Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Но я понимаю тебя. И понимаю твои слёзы и боль, – Такеши задумчиво улыбнулся, коснувшись указательным пальцем кончика своего носа. – Пойдём, я тебе кое-что ещё покажу. Тут недалеко. Господин протянул руку, слегка склонив голову набок. Ветер пронёсся мимо, приподняв волосы со лба наследника и обдав нас ароматами хвои и смолы. Тихо выдохнула, ощущая, как в груди поселилась умиротворяющая тишина. Тёплая ладонь Тэхёна согревала мою замёрзшую кровь. Мы прошли чуть вперёд, пока из-за деревьев не показалось высокое изящное строение – смотровая площадка с крышей и небольшой стеклянный мостик, раскинувшийся над зелёными кронами. С трепетом поднялась по почти что прозрачным ступеням на самый верх. Отсюда открывался потрясающий вид на лес и долину, окружённую бескрайней степью, сухая безжизненная трава, казалось, горела красным огнём под светом заходящего солнца. Вдохнула свежий, приятный воздух. Вокруг пела и цвела жизнь. Птичьи трели, плеск воды и копошение уточек в кустах, звон вечерней мошкары – всё ласкало слух, вызывая улыбку на губах. Такеши сощурился, ища что-то взглядом. – Вон там, – Тэхён указал вперёд, а затем на юго-запад. – Видишь то здание? Пригляделась, и лишь спустя пару секунд смогла заметить тёмно-коричневое сооружение, окружённое магическим барьером. Кивнула. – Помнишь тот завод, который, как ты сказала… некрасиво выглядит? Это его старший брат, – в голосе наследника зазвучала гордость, он точно таким же тоном рассказывал про артефакты, которые создавал в своей ювелирной мастерской. – Завод по переработке мусора. Пластик и прочие отходы превращаются в энергию, чистое топливо и электричество. Технология преобразует весь мусор в высококачественный низкоуглеродистый водородный синтез-газ, который можно использовать для газовых двигателей. И всё это без магии. Затраты не такие уж и высокие, а прибыль огромна, потому что на юге всегда недостаток топлива. К тому же всё это делается без вреда для экологии. А даже если что-то и случится на заводе, купол поглотит любые вредные выбросы в атмосферу. С удивлением и неверием я взирала на Тэхёна. Только теперь мне стало ясно, чем занимался все последние недели теневой император. Все те бесчисленные встречи с подрядчиками и поставщиками, поездки на стройку с тем неприглядно выглядящим заводом – вот честно, я до сих пор не понимала, почему такой любитель красоты и прекрасного, как господин, разрешил архитектору оставить первоначальный вариант экстерьера. Раньше меня дела Такеши совсем не волновали. Я старалась не вникать во всю эту скучную суету, которую, порой, наводил хозяин Стигмы. Уши вяли от терминов, названий строительных материалов и налоговых деклараций. Но теперь сердце защемило от осознания. В нашем мире высоких технологий и лучшей чем когда-либо магии планета до сих пор страдала от мусорной проблемы. Парадокс. Но политики на верхах и олигархи не хотели заниматься таким грязным делом. Оно было недостойно их чистых и благородных рук. Но Тэхён… моргнула, смахивая вновь выступившие на глаза слёзы. Джин говорил, что теневой император занимается ужасными делами – контрабандой, наркотиками, крышеванием мафии и порой терроризмом, убийством неугодных ему людей. Однако за всё то время, пока я была подле Такеши, он ни разу не перешёл черту, не нарушил законы империи. Лишь однажды он выкупил почти сотню рабов, да и то, чтобы затем устроить их в Стигму или рабочими на завод. В Самун, к сожалению, рабство не считалось чем-то постыдным. Он помогал уточкам, Виэль, Юрико, Юнги Эйрилу, и если бы не эта проклятая магия, текущая в его жилах безумием, посмел бы кто-либо сказать, что Тэхён Ким-Такеши – ужасный человек, заслуживающий смерти? Наследник благословенного рода облокотился локтями о верхний поручень стальных перил и смотрел на озеро впереди, улыбаясь своим мыслям. – Завод работает уже семнадцать месяцев, и на те деньги, что он принёс, было построено три новых приюта для животных и один детский дом. – Господин, – просипела едва слышно, пытаясь справиться с эмоциями, – эти приюты для детей и животных… это потрясающая идея. – Это была идея Эсфи. Он пришёл ко мне и рассказал о ней, мне она понравилась, – пожал плечами слишком польщённый моим восхищением парень. – Я ненавижу мусор, – вздохнул он. – Когда мне было пять, мы с отцом отправились в путешествие. Папа любил изучать природу, особенно птиц, и однажды, когда мы были в лесу, я наткнулся на утку-мандаринку. Она запуталась в пластиковом пакете, повисла безвольно с ветки, задохнувшись в полиэтилене, – Такеши нахмурился на мгновение, прежде чем мотнуть головой и продолжить. – А рядом под деревом жались друг к другу восемь крохотных птенцов. В тот день я впервые увидел своими глазами, что такое смерть. До сих пор помню, ка безутешно плакал над мамой-уткой. Тогда мы спасли утят, я был очень рад, но та картинка – воспоминание о безвольной птице, изъеденной червями, обмотанной грязным пакетом… это воспоминание врезалось в память, до сих пор оно такое же яркое, до сих пор меня бросает в дрожь при виде мусора, от которого избавляются не по правилам. Поэтому я понимаю тебя, что ты чувствуешь, когда рассказываешь про тех бедных животных, которым просто не повезло встретить плохих людей. Мир несправедлив. Воспоминания о прошлом вновь нахлынули удушающей волной. Отвернулась, не в силах больше скрыть слёзы. – И за это я и ненавижу богов и демиургов. За то, что создали такое несовершенство, – тихо выдохнул Тэхён за спиной. – Даже боги косячят, – усмехнулась я, шмыгая носом. – Да, боги тоже могут ошибаться. Но в наших силах изменить итог их ошибок, – с какой-то злой усмешкой проговорил наследник благословенного рода. – Но больше богов я порой ненавижу людей. Как ты и сказала, только человек может в полной мере осознавать свои поступки и их последствия. И только он ведёт себя хуже животных. Засмеялась мысленно. Смотря на Тэхёна, сложно сказать, что он ненавидит людей, когда так безвозмездно им помогает. Да во мне ненависти к людям намного больше, чем в нём. В те времена… когда я была практически бессильна, когда встречалась со злостью этого мира, когда плакала, не зная, что делать и к кому обратиться – тогда я очень хотела, чтобы в моей жизни появился человек, который бы смог решить все эти проблемы, защитить и спасти тех, кто в этом нуждался, добрый и отзывчивый человек, такой бы, как Такеши. Столько боли и несправедливости от людей. И в то же время столько доброты. Насколько могут быть злы и ужасны, жестоки одни, настолько благородны, бескорыстны и принимающие всё близко к сердцу другие. Тэхён с таким воодушевлением рассказывал о своих дальнейших планах, о новых заводах и приютах, улыбался, говоря о том, что хочет сделать мир чуточку лучше, чище, решить проблему с бездомными животными, что я заплакала. От восхищения. Совсем не таким я представляла наследника благословенного рода впервые, когда услышала о нём от Вэйко. И когда я уже просто разрыдалась, не способная остановиться, хозяин Стигмы приобнял меня, утешая, позволяя выплакать всю горечь без остатка. Густой лиственный и хвойный лес шумел вокруг, солнце почти скрылось за горизонтом, небо окрасилось в персиковый. Я стояла посреди мостика, пальцами цеплялась за пальто Тэхёна, слушая его тихое дыхание и стук чужого сердца. Стоило последней слезе испариться с моих ресниц, как дышать стало легче. Как будто раньше что-то тугое стягивало мою грудную клетку. Умиротворение. Покой и мир. Улыбнулась, вдыхая вечерний воздух. Я и не знала, что на юге такие безумно красивые закаты. – Союн, – внезапно нарушил уютную тишину голос Такеши, – вместо того, чтобы убивать меня, почему бы тебе не попытаться полюбить себя и мир вокруг? Удивлённо вскинула брови, подняла голову, смотря на наследника благословенного рода. – Когда впервые взглянул в твои глаза, когда увидел в них пустоту и жажду смерти, меня пробрало до дрожи, – Тэхён отошёл на полшага назад, разрывая объятья. Изумрудные капельки в его серьге засверкали, потревоженные движением. – Я знаю о твоей жизни только по рассказам Эсфи, но то, что я понял – возможно, ты раньше просто не умела жить? Нахмурилась, пытаясь понять, к чему вёл наследник. – Однажды ты сказала, что не любишь даже себя. Поэтому, Союн, сначала полюби себя, а потом уже думай об убийствах и смерти. Ты хотя бы пробовала любить? Эти слова резанули по сердцу, оставив неприятный осадок. Хоть я и сказала это, но разве раньше я не любила себя? Разве не хотела для себя лучшего? Смерти без сожалений. К тому же, как бы глупо или пафосно это ни звучало, всё, что я когда-либо любила, исчезло. Смысл пытаться заново полюбить, если всё равно это испарится словно крохотный мыльный пузырь в опаляющих лучах жестокого зимнего солнца? – Зачем вы мне говорите всё это? – Я бы хотел, чтобы твоё новое заветное желание снова изменилось, – проводя подушечками пальцев по моему лбу, с грустной улыбкой произнес он. Поджала губы, даже не зная, что на это ответить. В отличие от меня, Тэхён знал, о чём мечтало моё сердце. Пока я стояла на перепутье и путалась в собственных мыслях и чувствах, он видел, к чему стремилась моя душа. Видел и не говорил. – Что ж, думаю, Хан нас уже потерял, – Такеши сразу же поменял тему, стоило мне отвести взгляд от его лица. Теневой император натянул перчатки на свои ладони. Хоть он до сих пор ходил с повязкой, пользовался конечностями он уже одинаково. Иногда мне казалось, что ему просто нравилось всё делать только одной рукой – как вызов самому себе и в качестве развлечения. Оглянулась в последний раз на заповедник с высоты птичьего полёта, попрощалась с ветром, приветливо коснувшимся моих волос, и ступила на лестницу вслед за наследником благословенного рода. Хан и правда нас заждался. Мы вышли к станции как раз к тому моменту, когда невдалеке прозвучал гудок и в туманной степной дымке проявился силуэт поезда. Бронированные вагоны теневого императора присоединили к составу, уже через полчаса я слушала тихий свист ветра за окном и вдыхала запахи горячей еды из ресторана. Целый день на свежем воздухе и без обеда – первая порция лазаньи была встречена на ура, поэтому телохранителю пришлось идти за добавкой. В ожидании Хана я рассматривала Тэхёна, сидящего напротив. За день его причёска совсем растрепалась, пепельно-русые волосы непослушно падали на ресницы, отчего наследнику то и дело приходилось убирать их со лба. Сейчас он как никогда был похож на мальчишку, которого я встретила в видении смерти его отца. Такеши слегка недовольно хмурился, когда смотрел на пробегающие мимо поля за окном, на дальние огоньки поселений, мерцающие в ночи. Склонила голову в улыбке, наблюдая за тем, как наследник благословенного рода неосознанно играл с красным узелком на левом запястье. Это было самое привычное его движение – каждый раз, когда он задумывался о чём-то, непроизвольно тянулся к оберегу. Похоже, алая нить действовала на него так же, как на меня потухшее кольцо огня на безымянном пальце. – Господин, можно спросить? Почему о вас мало, кто знает? Такеши тут же перевёл на меня взгляд. В серебристо-васильковых глазах застыл вопрос. – Вы ведь так много делаете добрых дел, почему всё анонимно? Если честно, в Юнике о вас не самые хорошие слухи ходят, – добавила я со смешком. – Я ведь уже говорила, что Вэйко мне все уши прожужжали о вашей жестокости? – Разве ты не слышала, что добродетель – сама по себе награда? – мягко улыбнулся Тэхён. – Она не требует других наград. Парень потянулся к чашке с чаем, отпил глоток и поставил пиалу обратно на блюдце, прежде чем продолжить: – В детстве отец рассказал мне одну историю. Про князя, который захотел купить двух коней. Они были практически одинаковыми, статными и красивыми, без внешних изъянов. Вот только второй стоил дороже почти в два раза. Почему? Ему не ответили, – Такеши откинулся на спинку кресла, поставил руку на подлокотник и прислонил ладонь к щеке. – Возможно, потому что один быстрее другого? Тогда он устроил проверку, выпустил на пробежку. Кони шли вровень. Князь вновь ничего не понял. Пока не заметил, что из-под копыт второго скакуна не летит пыль. Визави сделал ещё один глоток и задумчиво поджал губы, прежде чем продолжить тише: – Если мы делаем добрые дела и рассказываем о них на каждом углу, то просто пускаем пыль по ветру. Да, вреда эта пыль не принесёт, но небесами будут цениться люди, которые не стремятся к признанию, выставляя напоказ свои заслуги, – наследник вновь поднял тяжелый непроницаемый взгляд на меня. – Как хозяин в итоге оценил по достоинству и признал драгоценность второго коня, так и боги, надеюсь, будут справедливы и воздадут каждому по их усилиям и настоящей стоимости. И я говорю это не из корыстных побуждений… хотя нет, – парень холодно усмехнулся и качнул головой, – иногда мне бы хотелось, чтобы боги увидели во мне только одни мои хорошие качества, и не замечали бы, что я щипаю клумбы и срываю с них бесценные цветы – жизни других людей. Жаль, небеса редко когда отличаются великодушием… На лице теневого императора промелькнуло неясное болезненное выражение, эмоция острого отчаяния или сожаления. Отец Тэхёна, Офрис, другие несчастные из третьей группы. Каково ему было смотреть в глаза этих людей, зная, что они погибнут от его магии? Частично я теперь понимала его, понимала, как ужасно чувствовать эту съедающую заживо вину. Ведь совсем недавно из-за моей вырвавшейся магии… Прислонила ладонь ко лбу, при мысли об экспедиции виски пронзило болью. В ушах застучала кровь, принося с собой раскалённые воспоминания, которые ни на миг не охлаждались. Каждый раз, когда всплывали в сознании, обжигали тлеющими эмоциями и безмолвным воплем, запрятанным глубоко в моей душе. – Хотя нет, это слишком пафосно для меня, – скривился в лукавой улыбке Такеши и неопределённо взмахнул рукой, отчего драгоценные камни на кольцах его правой ладони блеснули на свету. – Забудь, что я сказал. Мне просто нравится скрытничать. Перевела взгляд на наследника благословенного рода. На его губах расцвела широкая улыбка, на которую оказалось слишком сложно не ответить. И чтобы спастись от новой волны боли, набегающей на мой разум, я прокрутила в сознании события сегодняшнего дня, смотря неотрывно в серебристо-васильковые глаза напротив. Обхватила себя руками и сжала полы кофты до побелевших костяшек пальцев. Да, Тэхён, ты прав. Небеса никогда не будут великодушны. Этот мир никогда не станет идеальным. Но, по крайней мере, ты всё равно стараешься хоть на каплю сделать его лучше. Теперь я понимаю Хана и знаю, почему он решил остаться в Стигме и защищать тебя. Весёлый голос вернувшегося телохранителя развеял мои тяжёлые мысли. Я подцепила со стола тарелку с лазаньей, скинула кроссовки и с ногами забралась в кресло, удобно в нём устроившись. Слушала смех Хана, который пытался рассмешить нас с Такеши шуткой про поезд и корову. Хозяин Стигмы захохотал, отставив чашку с чаем и прислонив ладони к лицу. Я тоже не смогла остаться спокойной, улыбнулась вполсилы. И хоть сердце ещё стучало глухо, боязливо, снедаемое чувством вины и горечью потери, дышать с каждым вдохом становилось чуть легче. Крайл, Адиси, мама, я больше не хочу умирать. Да, я, наконец, нашла, ради чего можно дышать дальше. Тэхён, Юрико, Виэль, Хан и Иреми, вечно молчаливый Эсфи. Уточки и звёздные артефакты, энергия из мусора и южные степи, о которых рассказывал Такеши – так много вещей, которые хочу сделать, попробовать. Джин, я решила. Я хочу следовать за ним. Я хочу следовать за Тэхёном, за этим добрым, искренним и непонятным человеком с безумной магией. Взглянула в окно на своё бледное отражение. Мои глаза блестели от слёз, в яркости соревнуясь с лунными бликами на поверхности проносящейся мимо реки. Ветер снаружи затих. Кончиками пальцев коснулась холодного стекла, прося небо передать моё сообщение: «И Чонгук, прости меня, боюсь, в следующей жизни нам лучше не встречаться. Я стала причиной твоей смерти и не хочу, чтобы это повторилось…» Привычная тишина гостиной уютно окутывала плечи. Такеши ушёл в левое крыло башни, пополнить запасы вина на сегодняшнюю ночь. Я же вместо того, чтобы сразу пойти к себе и принять освежающий душ после долгого выматывающего дня, поднялась в апартаменты наследника. Вырвала листок с блокнота и быстрым неровным почерком написала записку. Встала с колен и приблизилась к высокой тумбе. Натянула рукава свитера на ладонь и обхватила колючий кактус. – Прости меня, Хики, – выдохнула тихо и осторожно потянула растение вверх. На дне горшка среди камушков и земли лежал флакончик. Прозрачная жидкость блеснула в свете лампы, стоило мне взять пузырёк в руку. – Я больше не хочу быть убийцей, – прошептала едва слышно, сжимая у груди фиал с ядом. – Даже потенциальным. Пробежалась в последний раз взглядом по строчкам записки, сложила бумагу вчетверо и прикрепила к ней флакон резинкой для волос. И с дикой радостью и лёгкостью на душе направилась к лестнице. «Его второй дар – чтец душ, психометрическая магия. Я не хочу его убивать, Джин. Точнее нет, не так. Я не смогу убить его. Он не заслуживает смерти. Его магия огня выходит из-под контроля раз в несколько месяцев. Я хочу найти способ подавить её. Помню, ты говорил, что это невозможно… и всё-таки. Может, можно что-то сделать? Артефакты, заклинания? Есть ли возможность обуздать эту силу? P.S. И да, он всё знает. Он знает, что Вэйко шпионят за ним. И знает, кто я. Извини, Сокджин, я провалила миссию» Да, я провалила её, но совсем не жалела об этом. Усмехнулась и покачала головой, сама себе поражаясь. Я не представляла, как отреагирует на мои слова Джин, но сердцем чувствовала, что он не будет настолько бессердечен, чтобы отказать в помощи. Я верила, что в нём обреталось всё же больше доброты и милосердия, чем чувства долга перед корпорацией. Осторожно постучала в белую дверь, боясь, что обитательница комнаты уже спит. Но вот деревянная панель отъехала, являя мне девушку с короткими волосами в пижаме. – Привет. – Привет? – в карих глазах напротив горело удивление. – Можешь передать, пожалуйста, Сокджину? – протянула записку с флакончиком. Девушка в замешательстве посмотрела на ношу в моих руках, но всё же кивнула и забрала весточку для Джина. – Спасибо. И уже уходя, я обернулась. – Знаешь, я ведь так и не знаю твоего имени. Шпионка из Вэйко подняла голову, взглянув на меня. – Лия. – Спокойной ночи, Лия, – улыбнулась и помахала своей новой знакомой. – Спокойной ночи, Союн. Я постараюсь как можно быстрее отправить твой ответ Сокджину, – девушка подарила мне слабую улыбку, прежде чем закрыть дверь. Восхождение, как всегда, далось мне нелегко. Где-то на пятидесятом этаже я решила отдохнуть. Опустилась на ступеньку, прислонилась виском к перилам лестницы и зацепилась взглядом за мерцающие огоньки столицы внизу. Несмотря на глубокую ночь Джилиас жил, по его венам и артериям текли люди и машины, а скверы и парки сияли золотыми и серебряными гирляндами. «Союн, вместо того, чтобы убивать меня, почему бы тебе не попытаться полюбить себя и мир вокруг?» – в голове зазвучал ставший уже родным голос Такеши. Прикрыла глаза, возвращаясь в воспоминание. Только после того, как потеряла человека, увидела смерть того, кого не хотела убивать, я поняла, как же раньше ошибалась. Медленно, капля за каплей туман передо мной осел, сознание прояснилось. Ради чего я вообще раньше жила? Зачем гневила небеса и топтала землю под солнцем? «Сначала полюби себя, а потом уже думай об убийствах и смерти… ты хотя бы пробовала любить?» Говорят, когда любишь кого-то – другого человека, существо, чьё сердце стучит и способно привязываться, да даже если любишь себя, эта любовь встаёт щитом, ограждающим от смерти. Раньше я думала, что это мысли о смерти помогали мне жить дальше. Нет. Мысли о Чонгуке последние месяцы поддерживали во мне жизнь. Просто знание о том, что он где-то там, дышит, думает, давало мне силы идти дальше. Теперь же… Лбом ткнулась в колени и обхватила себя руками. Опустошённая и испитая горечью до дна. В моей чёрной пустыне иссякли последние слёзы, звёзды осыпались с неба, а ветер иссушил твердь. «Возможно, раньше ты просто не умела жить?» И всё же слова Тэхёна крохотными каплями влаги падали в пыль и пепел, надеждой растекались по засохшим угодьям моей души. Во мраке и холоде зажегся светлячок. Чтобы наступила весна, нужно переждать зиму. И чтобы увидеть свет, нужно пройти сквозь тьму. «Я бы хотел, чтобы твоё новое заветное желание снова изменилось…» Выдохнула, с трепетом ощущая, как в груди бьётся сердце. Всё ещё бьётся. И впервые осознание этого привело к радости, а не к пустому безразличию или досадливому раздражению. Возможно, раньше я действительно просто не умела жить? Вновь подняла голову и взглянула на мир, раскинувшийся у ног. И тихо прошептала в пустоту, чтобы лишь стены услышали моё желание: – Теперь я хочу научиться жить по-настоящему.

× × Death’s desire × ×