Луне лучше знать

      Сакура притихла. Она шла, скрестив руки на груди и сделав серьезное лицо. Мадара знал, что у нее все еще были месячные, но он не думал, что именно те были причиной ее мрачного настроения, когда они возвращались в Коноху.       В воздухе витало что-то странное, и Мадара был слишком расстроен, чтобы думать о Сакуре. Он посмотрел на солнечное небо и сквозь перистые облака увидел совершенно круглую луну. Он моргнул; она осталась висеть, как маленькая серебряная монетка.       Его ноги продолжали шагать, идя по следам Сакуры. Его сердце подскочило к горлу, и он уставился на луну, его шаринган вращался. Мадаре всегда казалось, что он принадлежит луне. Увидев ее сейчас, он вспомнил о доме и Изуне и немного рассердился. Ее не должно было быть сейчас, как и его тоже, и, возможно, Сакура была права насчет того, что луна — ключ к разгадке всего происходящего.       Ему следовало спросить ее, видит ли и она луну. Если бы она не ссутулилась и не молчала упорно все время, пока они шли, он мог бы это сделать. Он боялся, что поцелуй был ошибкой, но не мог думать об этом прямо сейчас.       Луна ярко сверкала, словно наклоненный диск, отражая солнечный свет. Он на мгновение ослепил Мадару, глаза защипало, и потекли слезы. Ноги несли его вперед, но Учиха не замечал мир вокруг себя, отказываясь спотыкаться или отстать от темпа Сакуры.       Это была всего лишь иллюзия — он был уверен. Чем больше он думал об этом, тем меньше склонялся к мысли, что какой-либо научный довод может быть верным, когда его телепортировали сюда, в будущее. В этом не было никакой логики.       Листья шуршали под его ногами, и он медленно открыл глаза, позволяя резкому свету проскользнуть сначала сквозь полупрозрачную кожу век, а затем сквозь темные ресницы, которые защищали его глаза, и, наконец, зрение вновь сфокусировалось.       Сакура все еще шла впереди него, не обращая внимания на его смятение. Ее розовые локоны колыхались взад-вперед, теперь они были собраны в высокий хвост.       Мадара смотрел, загипнотизированный движением ее волос, прежде чем вспомнил, что надо посмотреть на небо и снова найти на нем серебряную луну. Он почти ожидал, что та исчезнет, но она все еще висела там, сверкая перед ним, как будто это был подмигивающий глаз. Мадара пару раз моргнул и снова посмотрел на волосы Сакуры.       — С… — он начал было произносить ее имя, но слова застряли у него в горле. Во рту вдруг пересохло, и Мадара рассеянно потянулся за флягой, висевшей у него на бедре.       Он снял крышку, все еще завороженный локонами девушки. Поднес фляжку ко рту, чтобы выпить, но замер, заметив, что волосы Сакуры теряют розовый оттенок. Кончики, казалось, исчезали, растворяясь в ее голове.       Мадара быстро заморгал, пытаясь рассеять иллюзию, которая его удерживала. Своей чакрой он не чувствовал никого поблизости, и даже с активированным шаринганом он не видел никакого обмана или гендзюцу.       Волосы Сакуры укоротились, как будто их втянули обратно в голову, и Мадара двинулся к ней, опасаясь, что она может пострадать или попасть в какую-нибудь беду. Он понятия не имел, что происходит, но когда его рука потянулась к ее плечу, голова Сакуры превратилась в шар ослепительного света — в солнце, такое яркое, что он не мог на него смотреть.       Он уронил флягу и почувствовал, как вода пролилась ему на ногу.       — Саку…       В его глазах внезапно начало жечь, появилась резь. Учиха застонал от боли, прижимая ладони к глазным яблокам, вдавливая их все глубже в голову. Казалось, будто их насадили на вертел и зажарили костре, и если бы только он мог протолкнуть их глубоко в свое серое вещество, они смогли бы остыть, и он мог бы…       Он вздрогнул от ощущения прохладных пальцев на своей руке — принадлежащих Сакуре, как он надеялся. Он не мог открыть глаза.       Но затем боль за его глазами начала расти, просачиваясь из них в мозг. Мадара схватился за виски, дыхание его участилось, пульс подскочил. Боль была слишком большая. Она чересчур быстро распространилась внутри всей его головы, и вскоре за ней последовало то самое темное облако.       Которое вот только прогнали. Исцеляющая чакра Сакуры убрала его всего несколько часов назад. Это было несправедливо. Что он сделал, чтобы заслужить это?       — Мадара? — донесся до него испуганный голос Сакуры.       Вслепую Учиха потянулся к ее рукам, к ее драгоценным, прохладным пальчикам и к волшебству, которое, как он знал, было в них. Он поймал ее руки и взялся за запястья. Почему она не исцеляет его уже сейчас? Да что с ней такое?       А потом боль усилилась, обжигая, пока не стало казаться, что маленькая звезда взорвалась и уничтожила сама себя вместе с мозгом Мадары.       

***

      Мадара очнулся с чувством, словно ему рот набили ватой, на закрытых глазах запеклась корка, кости ныли от бездействия. Он поморщился, пытаясь сесть, осознавая, что находится в какой-то кровати. Пахло нафталином и дешевым деревом, и единственным звуком, который он слышал, была текущая где-то вдалеке вода.       — Сакура, — позвал он, вышел лишь хриплый шепот.       Он мгновенно испугался, когда она не ответила, и потянулся к глазам, потерев их, чтобы открыть веки.       Паника охватила его, когда он моргнул и открыл глаза, но ничего не увидел. Только темноту. Его сердце бешено колотилось, а в груди было слишком тесно, чтобы сделать вдох. Он отбросил тонкое одеяло, прикрывавшее ноги, и осторожно ступил на деревянный пол, проверяя его босой ступней.       Вода перестала бежать, и Мадара затаил дыхание, надеясь, что успокоится прежде, чем взорвется.       Он услышал приближающийся топот, а затем тот внезапно прекратился. Что-то керамическое упало на пол, разбившись и расплескав воду. Секунду спустя две руки обхватили его за талию, и Сакура, рыдая, прижалась лицом к его груди.       Инстинктивно Учиха положил руку ей на спину и притянул ее к себе, но он поддался этому порыву лишь на секунду. Он схватил ее за руку, взбешенный тем, что не может видеть ее лица, и грубо оттащил чуть назад.       — Что, черт возьми, ты со мной сделала? — прохрипел он.       Сакура попыталась вырваться, но он не отпускал ее. Он не мог видеть ее глаз, не мог знать, что она чувствует. Это разозлило Мадару еще больше, отчего у него начала болеть голова, но он нуждался в ответах, и они были необходимы ему прямо сейчас.       — Я так рада, что ты в порядке, — сказала Сакура, ее голос был мягким, с легкой хрипотцой. — Сядь обратно, пожалуйста. Как ты вообще можешь… — она снова заплакала, а Мадару затошнило.       Он отпустил ее, чувствуя легкое головокружение. Сакура взяла его за руку и повела обратно к кровати, где он позволил ей снова уложить себя. Теперь Учиха чувствовал себя довольно дезориентированным, и это ощущение так и бурлило в его животе. Сакура провела прохладными пальцами по его лбу, и на секунду ему стало приятно, и он вспомнил, как успокаивающе может действовать ее чакра.       Но тогда, возможно, с ее стороны это с самого начала было игрой. Он схватил ее за запястье, сжимая его с силой, причиняющей боль.       — Ты сотворила это со мной, — обвинил Мадара. — Ты копалась у меня в голове. Что ты сделала?       — Мадара, нет, — произнесла Сакура с явным ужасом в голосе. — Я этого не делала, но даже если бы и могла, я бы никогда… Я бы не смогла…       — Что, черт возьми, случилось? — требовательно спросил он.       — Мы шли, и ты просто отрубился, — ответила она, и Мадара вспомнил, как шел с ней, наблюдая за ее раскачивающимся хвостиком. Он потянулся вперед, ища ее голову. Его пальцы неловко коснулись ее виска. Сакура хмыкнула, но он не обратил на это внимания, ощупывая ее голову. Теперь ее волосы были распущены и свободно спадали на плечи.       Сакура схватила его за руку обеими руками и положила себе на колени. Он почувствовал, как она скрестила ноги под собой, опираясь на кровать. Она нежно погладила его по руке, и Мадара вдруг почувствовал, как его переполняют тепло ее колен, шелковистая мягкость ее бедер и нежное прикосновение к его руке.       — Я понятия не имею, что с тобой случилось, но когда я сканировала твою голову с помощью чакры, это было похоже на… настоящую кашу, — призналась она. — Я подумала, ты умер. Ты должен был. Должен был умереть. Честно говоря, я не понимаю, как ты смог выжить.       Сердце Мадары болезненно забилось в груди. Он услышал резкий вздох Сакуры, как будто она пыталась сдержать рыдания.       — Но все остальные жизненно важные органы были в порядке, — продолжила она. — Ты же дышал. Твое сердце билось. Это пошло наперекор всякой логике, потому что, Мадара, твой мозг был полностью поврежден. Как будто он взорвался или что-то в этом роде.       Учиха недоверчиво покачал головой, с каждой секундой все больше сбиваясь с толку. Неужели она на самом деле говорила ему, что его мозг буквально взорвался?       — Где мы? — спросил он Сакуру.       — Я принесла тебя в ближайшую гостиницу, — ответила та.       — Сколько мы уже тут?       — Пять дней.       — Как теперь мой мозг?       Сакура молчала. Он был взбешен тем, что не мог видеть ее лица, но она все еще нежно поглаживала большим пальцем тыльную сторону его ладони.       — Еще час назад это была в основном каша, — начала она. Теперь он слышал, как она всхлипывает. — Я пыталась все исправить. Это казалось невозможным, но в то же время ты все еще был жив, все еще дышал. Что же мне оставалось делать?       Сакура сделала паузу, большой палец и все такое.       — Я притащила тебя сюда, потому что думала, что здесь мы будем в безопасности, — тихо сказала она. — Я скрыла наши личности, чтобы попытаться… разобраться в этом. Я провела целых три дня без еды и сна, только используя чакру, чтобы собрать воедино твое серое вещество. К концу этих трех дней едва ли можно было сказать, что я вообще что-то сделала.       Мадара наклонился вперед, заинтересованный, озадаченный, немного сердитый.       — Я ничего не вижу, — заявил он, и разочарование придало его голосу твердость.       — Да, я заметила, — тихо сказала Сакура. — Не знаю, смогу ли я это исправить. Ты позволишь мне взглянуть?       Учиха зарычал, чувствуя себя загнанным в угол животным. Он не хотел, чтобы она приближалась к его голове. Он не мог быть уверен в том, что она не сделала это с ним в первую очередь. Инстинкты подсказывали ему держаться от нее как можно дальше. Она соблазнила его, заманила в ловушку.…       Силы покинули Мадару, и он почувствовал, как его тело расслабилось на тонком матрасе. У нее было пять дней, чтобы спокойно изучить его голову. Он был полностью в ее власти. Чего бы она ни хотела от его мозга, она, без сомнения, уже это получила бы.       Кроме того, разве она не должна была вернуться в Коноху? Она ясно дала понять, что ее приоритетом был Саске, а времени терять было нельзя. Так что же она делает здесь с ним, вместо того чтобы вернуться в Коноху и обсуждать возвращение Саске со своей Хокаге?       Мадара услышал, как она всхлипнула, и почувствовал прилив раздражения.       — Ты до сих пор ревешь? — с досадой спросил он.       Шмыганье прекратилось, и он снова почувствовал себя очень несчастным, потому что не мог ее видеть. Ее вес переместился на кровать, и он снова потянулся к ней. Она поймала его руку и крепко сжала.       — Тебе нужно что-нибудь съесть, — тихо сказала Сакура. Она снова пошевелилась, но с кровати не сдвинулась. Мгновение спустя она сунула ему в руки холодную флягу. — Она открытая и полная, так что будь осторожен, — предупредила она.       Мадара поднес фляжку к губам и начал жадно пить. В горле у него пересохло, и ледяная вода, стекая по горлу, неприятно оседала в пустом желудке.       — Я ничего не вижу, — произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь, когда выпил сколько смог.       — Я знаю, — сказала Сакура с невероятной мягкостью. — Ты хочешь, чтобы я…?       Мадара оборвал ее, свесив ноги с кровати. Он неуверенно поднялся, борясь с болью в животе.       — Нет, — возразил он напряженно, не уверенный в том, что действительно может ей доверять.       Теперь, когда он думал об этом, это было действительно большой проблемой, поскольку ее помощь была единственной, на которую он мог рассчитывать, и теперь, когда он ослеп, он нуждался в помощи больше, чем когда-либо. Он испытывал совершеннейшее отвращение к беспомощности, как к своей, так и других.       — Ммм, я бы предпочла, чтобы ты сел обратно, — сказала Сакура, и ее внезапная робость почему-то понравилась ему. — Твой мозг все еще… как каша, и я не хочу, чтобы ты слишком сильно его напрягал.       — Мне нужна еда, — ответил Мадара, немного неловко стоя посреди комнаты, которую не мог видеть.       — Я что-нибудь принесу тебе, — пообещала Сакура. — Внизу есть бар. Позволь мне просто…       — Иди, — мягко приказал Мадара, стремясь к уединению, к тому, чтобы побыть от нее подальше. Он не мог ясно мыслить, когда она была с ним рядом, а она была рядом всегда.       Мадара услышал, как Сакура встала с кровати, и через несколько мгновений дверь со щелчком открылась и захлопнулась. Немного неуклюже, потому что его все еще тошнило, он снова сел на кровать, обхватив голову руками. Он чувствовал, как чакра Сакуры движется где-то внизу, в здании.       Теперь, когда она ушла, его огорчение усилилось, и он снова почувствовал гнев, только он не совсем затуманил его голову, как раньше. Он зарычал и сжал виски, задаваясь вопросом, была ли Сакура права, и его мозг был ничем иным, как желе, в данный момент свободно плавающим в его черепе.       Это не имело смысла — он был бы мертв, но он не думал, что Сакура стала бы лгать ему о чем-то подобном. Ему не следовало доверять ей с самого начала, но теперь у него не было выбора.       Быстро, прежде чем она успела бы вернуться, Мадара ощупью дошел до ванной, вытянув перед собой руки. По пути он наткнулся ногой на что-то холодное и мокрое, а затем задел осколок чего-то острого — того, что Сакура уронила от шока, обнаружив, что он очнулся и встал.       Мадара осторожно прошел мимо бардака и нашел ванную. Его руки ощупывали столешницу, погружаясь в холодную раковину и под кран, который висел над ней. Ручки были ему незнакомы, но он крутил их до тех пор, пока не услышал стон воды в трубах.       Он быстро задохнулся, его тело среагировало на то, что он так много двигался, а мозг превратился в кашу. Это заставило его желудок сжаться еще сильнее, и его тело содрогнулось против его воли, предавая его, напрягая каждый мускул.       Неужели это все луна? Мадара не мог понять, что с ним случилось, была ли боль в голове частью его проклятия, частью того мистического существа, которое привело его в будущее.       Раздраженный, он сплюнул в раковину, избавившись от неприятного привкуса во рту, и двинулся дальше вглубь санузла. Его руки нащупали фарфоровую поверхность, и мысль о теплой ванне вдруг показалась ему приятной. Возможно, это успокоит его измученные нервы и ослабит напряжение в теле. Ручка крана тут была сложнее, но как только он нашел ее, включил на полную мощность и начал осторожно снимать с себя одежду.       С усилием Мадара погрузил свое обнаженное тело в ванну, морщась оттого, что вода была слишком горячей. Теперь он не мог дотянуться до ручки и чувствовал себя слишком измученным, чтобы сесть и покрутить ее, поэтому, когда вода скрыла его тело, он сделал это ногой.       Это помогло, но еще больше встревожило его. Он прислушался, потому что это было единственное, что он мог сделать, и различил звук плеска воды в ванне и какой-то отдаленный, неразборчивый говор, доносившийся из комнаты. Оттуда послышалось какое-то жужжание, может быть, какое-то насекомое или что-то еще. Это успокоило его, и хотя теперь в этом не было никакого смысла, он все равно закрыл глаза.       

***

      Мадара не слышал, как Сакура вошла в комнату, но почувствовал ее присутствие, как только распахнулась дверь ванной. Он не открывал глаз и вдыхал доносившийся до него запах жареной рыбы.       — О, — произнесла Сакура испуганным голосом, и ему показалось, что она беззастенчиво разглядывает его обнаженное тело, а ее щеки, вероятно, порозовели. Жаль, что он этого не видел. — Я принесла тебе поесть, — сказала она. — Тебе помочь выбраться из ванны?       Мадара в отвращении зарычал. Он вполне мог встать самостоятельно, но до сих пор был грязным, только теперь еще и мокрым. Ему нужно было мыло, полотенце и, возможно, смена одежды — все то, что он не хотел бы сейчас искать лично.       — Иди сюда, — сказал он ей. На несколько мгновений воцарилась тишина, а затем Учиха услышал ее шаги, когда она приближалась к ванне. Он протянул раскрытую ладонь.       — Мыло.       Сакура издала смешок, который прозвучал наполовину раздраженно, наполовину весело. Он почувствовал, как ему в руки сунули кусок мыла.       — Спасибо, — поблагодарил Мадара, макая тот в воду, чтобы намылиться. Сакура ничего не сказала, и он не мог вынести того, что не может видеть ее, но он чувствовал легкий трепет, зная, что она смотрит на него, когда он вот так обнажен. Он немного приподнялся и начал мыть грудь и плечи.       Сакура нервно откашлялась.       — Я просто подожду тебя…       — Нет, — твердо возразил Мадара. — Останься здесь, пока я не закончу.       Приказ прозвучал грубо, даже для него самого. Хотя какая-то извращенная сторона его натуры наслаждалась тем, что он перед ней в чем мать родила, он прекрасно понимал, что сейчас между ними возникло неловкое напряжение. После этих поцелуев и того, как его мозг взорвался, было удивительно, что она еще не сбежала. Ей следовало бы искать Саске, но она все еще была здесь, рядом с ним.       Часть его знала почему: она хотела исследовать его голову. Его бессознательное состояние предоставило ей достаточно возможностей, и в долгосрочной перспективе, это было то, что ей нужно, чтобы помочь Саске.       Сакура тихо вздохнула, и Мадара поборол желание протянуть руку и дотронуться до нее.       — Что ты нашла в моей голове? — спросил он, стараясь говорить терпеливо и не с такой злостью, которую чувствовал внутри.       — Ничего, — ответила она, и по ее горечи ему пришлось ей поверить. В ее голосе звучало разочарование. — Эта… эта тьма, которая иногда заполняет твою голову — я думаю, это часть твоего проклятия. Кажется, это то, что постоянно причиняет тебе столько боли, и я не совсем уверена, что это такое. Ее достаточно легко сдерживать, но, как ты знаешь, она возвращается через некоторое время.       — После того, как я почувствую гнев, — подсказал Мадара, складывая кусочки головоломки.       Сакура хмыкнула в знак согласия.       — Но сейчас у тебя в голове ничего этого нет, — сказала она, — поэтому я не знала, как помочь тебе, когда ты упал в обморок. От твоего мозга почти ничего не осталось. Я пыталась буквально собрать его обратно, потому что не похоже, что я могу что-то сделать с ним в его нынешнем состоянии.       — Итак, я мертв, — констатировал Мадара, чувствуя странное утешение в этом заявлении. Если бы ему не было так плохо, то он мог бы подумать, что попал в рай. Всего несколько дней назад он отдал бы почти все, чтобы оказаться голым в ванне с Сакурой. Сейчас он не мог наслаждаться этим.       — Должно быть, это какое-то дзюцу, — задумчиво произнесла Сакура. — Но это бессмысленно.       — Да, — простонал Мадара, передвинувшись так, чтобы можно было дотянуться до волос и вымыть их. — Меня тошнит от всего, в чем нет смысла.       Между ними снова воцарилась тишина. Мадара начал мыть голову — это было достаточно легко сделать, и не имея возможности видеть. Он находил успокоение в движениях, в способности действительно что-то делать для себя.       Он ничего не слышал от Сакуры, но чувствовал, как она опустилась на колени рядом с ванной.       — Почему ты все еще здесь, Сакура? — задал вопрос Мадара, начав смывать мыло с волос. — Почему ты не ушла искать Саске? В таком виде я для тебя бесполезен, у меня нет ни мозгов, ни зрения.       — Бесполезен, — усмехнулась она. — Уверена, ты все еще грозный противник, даже без своего зрения.       «Все верно», — подумал Мадара, но это не совсем ответ на его вопрос. Он ничего не сказал ей, вместо этого сосредоточившись на распутывании своих волос. Его пальцы зацепились за особенно жесткий колтун, с которым он боролся всего мгновенье, прежде чем почувствовал руки Сакуры.       Он бросил это дело, позволив ее пальцам колдовать над его шевелюрой, как ей заблагорассудится. Это было приятно, хоть она и была немного груба с ним.       — Я отправила еще одно сообщение Цунаде-саме, — сказала Сакура, сейчас ее голос был к нему еще ближе, а ее руки были вытянуты над ванной. — Я написала ей об Орочимару и Саске. О том, что со мной сейчас все в порядке, что ей не нужно беспокоиться, но я пока не могу вернуться домой.       Мадаре так хотелось увидеть ее лицо.       — Зачем ты это сделала?       — Потому что я тебе нужна.       Он подавил желание нахмуриться, потому что она не была ему нужна. Что ему было действительно нужно, так это вернуться домой. И восстановить зрение. И знать, что с Изуной все в порядке. Он не нуждался в ней. Она даже не была ему нужна.       — Как и Саске, — отрезал Мадара, возвращая Сакуре ее же собственные слова.       Внезапно он почувствовал ее руки на своем лице, влажные пальцы прижались к щекам, обвились вокруг шеи. Он был поражен, но не оттолкнул ее.       — Я могла бы сделать другой выбор, если бы ты меня не поцеловал, — призналась она, оказавшись так близко, что он ощутил ее дыхание на своей щеке. — Но ты поцеловал, и я не могу выбросить это из головы. Ты же знаешь, я никогда не испытывала ничего подобного. И все, о чем я могла думать, когда ты потерял сознание и я увидела, что случилось с твоей головой, так это то, что мы так и не дошли…       Она снова вздохнула, и Мадара понял, что ему достаточно наклониться, чтобы снова поцеловать ее, но он ждал.       — До чего не дошли?       Ее руки скользнули по его шее к груди, ладони заметно дрожали.       — Я никогда не делала ничего такого.       — О, — сказал Мадара и впервые с тех пор, как пришел в себя, почувствовал, как губы дрогнули в улыбке. Он взял ее руки в свои и накрыл их ладонями.       — Мой маленький Подсолнух любопытен.       Он знал, что она покраснела, и был так зол, что не мог это увидеть.       — Значит, ты спасла меня, чтобы трахнуть, — произнес Мадара. — Вот почему ты здесь торчишь.       Сакура убрала руки, и он не остановил ее.       — Я сказала не это, болван, — отрезала она. — Я не имею в виду, что я не…       — Так это правда или нет? — требовательно спросил он. — Насколько мне известно, ты соблазняешь меня по более гнусным причинам.       — Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? — Сакура начала раздражаться.       Он помолчал, не зная, что ответить. Она вернулась к его космам, чтобы распутать их, нежно и ласково, несмотря на негодование. Сможет ли он когда-нибудь по-настоящему доверять ей?       — Ты думаешь, я поверю, что ты так пренебрежительно относишься к Саске? — поинтересовался Мадара.       К его удивлению и веселью, Сакура зарычала.       — Как, черт возьми, я могу испытывать пренебрежение к Саске? — ответила она вопросом на вопрос. — Мы не вместе. И ты сам был там, когда он угрожал убить меня.       — О, значит, ты решила двигаться дальше?       Ее пальцы замерли в его волосах. Сакура на мгновение притихла, и Мадара затаил дыхание, не желая признаваться даже самому себе, как ему было любопытно услышать ее ответ.       — Я бы никогда не смогла вот так сидеть с Саске, — начала она. — Он не позволил бы мне расчесывать его волосы, как ты. Он никогда не стал бы делить со мной постель. Черт, я могу пересчитать по пальцам, сколько раз он мне улыбнулся.       Мадара перевел дыхание и повернул голову так, чтобы ей было легче дотянуться до его волос.       — Я думала, что хочу Саске, — призналась Сакура. — Я знаю, что люблю его. Я просто считаю, что чего-то не хватает… и я думаю, что в тебе это есть.       Жестоко разочарованный тем, что все еще не может ее видеть, Мадара потянулся вперед на ее голос. Его мокрая рука коснулась ее лица, и Сакура тихо хмыкнула, прежде чем он обхватил ее щеку, благоговейно коснувшись ее нижней губы подушечкой большого пальца.       — Что именно у меня есть такого, чего нет у Саске? — задал он вопрос, разливая воду в ванне и придвигаясь поближе к девушке. Он услышал плеск воды о кафель и почувствовал, как Сакура чуть отстранилась от него. — Скажи мне, Сакура, — приказал он.       — Я… я не знаю, — произнесла она. Ее губы задрожали, и она провела языком по его пальцу, облизывая нижнюю губу. — Привязанность? Страсть? Просто… это прозвище, то, как ты смотришь на меня, прикасаешься ко мне. Это просто заставляет меня гореть изнутри. Я знаю, что так быть не должно. В смысле, я едва знаю тебя, а ты…       — Черт, — выругался он, прерывая ее. Что же ему теперь делать? Разрушить ее жизнь своим присутствием здесь? Саске действительно нуждался в ней, и будущее, которого она хотела, было тем, что он и сам хотел для нее. Он не мог просто использовать ее, а потом вернуться в свое время. Разве это справедливо по отношению к ним обоим?       — В чем дело? — немного хриплым голосом спросила Сакура.       Мадара оттянул ее нижнюю губу большим пальцем, повернув руку так, чтобы можно было поместить указательный палец ей в рот. Она вскрикнула и оттолкнула его руку. На секунду он прижался к ее лицу, пытаясь запомнить ощущение ее рта, такого теплого и влажного вокруг его пальца.       Но затем он почувствовал, что Сакура начала отодвигаться от него, поэтому он ослабил хватку и опустил руку, свесив ее через край ванны.       — Ты чертовски красива, Сакура. Жаль, что я тебя не вижу.       Ну, наверное, это было не самое лучшее, что можно было сказать. Он чувствовал аромат ее страха и знал, что не должен был так прикасаться к ней. Это было просто чертовски неприятно — не иметь возможности видеть ее.       Сакура некоторое время молчала. Мадара наклонил голову, прислушиваясь. Ее сердце билось невероятно быстро. Его стук был слишком громким для такой крошечной ванной. Бедняжка, вероятно, была напугана или рассержена, и ее молчание беспокоило его больше, чем он бы признал.       Внезапно раздался ее хриплый голос, Сакура смущенно спросила:       — Какого хрена меня это заводит?