Суммариум

***

      Утро встречает их в пути. Первые лучи пробиваются сквозь густые макушки деревьев, играя на дороге. Пенье местных птиц и удары копыт о сырую землю их спутники. Вся надежда на коня, который не потерялся в темноте, кажется даже, что знает эту дорогу.       Сокджин держится в седле не совсем уверенно, не отступает чувство дежавю, будто он уже ездил верхом когда-то в прошлом. Сморгнув странное наваждение, Ким крепче сжимает ногами бока коня, всё тело ноет от долгой езды, а животное переходит на лёгкую рысь. Миён, до этого прижимающаяся щекой к чужим лопаткам, отмирает и оглядывается по сторонам.       Деревья расступаются, открывая вид на небольшую поляну. С краю виднеется покосый дом, внимание привлекает. Сокджин тормозит коня на границе леса, путники спешиваются, Ким привязывает жеребца к толстому стволу нашедшейся в глубокой котомке длинной верёвкой, чтобы тот мог пастись. Бывшая королева в это время стелет на притоптанной траве скатерть, кладёт сверху несколько ломтей свежего хлеба — Чимин явно готовил заранее — и глиняный сосуд с молоком, просим заметить, редкость в этих краях.       Сокджин валится на спину, рвано выдыхая от боли в спине. Да, долгая поездка верхом с непривычки не может пройти без последствий. Ким прикрывает глаза, позволяя солнечным лучам ласкать его кожу. Миён улыбается, кажется, впервые за долгое время. Чувство тревоги никуда не уходит, но, а этом месте отрицательные эмоции притупляются. Она уверена, что стража не ринется в лес из-за суеверий, лесных духов побоится. Миён же знает, что самый страшный лесной обитатель на её стороне.       — Что дальше? — Сокджин приподнимается на локтях, принимаясь за еду. Желудок напоминает, что последний приём пищи у него был в обычной жизни, и то был алкоголь. — Тот мальчишка сказал, что нас в лесу будут ждать. Как думаешь, он говорил про этот домик?       Миён пожимает плечами.       — Чимин юн, добр и наивен. Но я не могу быть уверенной в том, что нас не ждёт ловушка. Я никому не доверяю, даже самые верные друзья могут оказаться предателями. В любом случае, кто бы ни жил в этом доме, нас определённо заметили, но не нападают. Возможно, ждут.       — Или там никого нет, — озвучивает свою главную мысль Сокджин.       Землянка и вправду не выглядит обитаемой. Крыша покосилась, в стенах большие щели, да и вообще те поросли густым плющом, закрывающим окна.       — Этот дом не пригоден для жизни зимой. У нас снег бывает редко, но ветра с моря сильные. Да и конь опасности не чует.       В доказательство Чо кивает на жеребца, мирно щиплющего траву. Ничто не отвлекает его, разве что иногда голову поднимает, поглядывая на своих хозяев.       — А что со мной будет? — Сокджин делает глоток, довольно жмуря глаза.       — В каком смысле?       — Смогу ли я вернуться домой?       — Домо-ой, — задумчиво тянет Миён, и Сокджин понимает, что этот тон не сулит ничего хорошего. — Давай так, — королева на коленках подползает ближе, что выглядит забавно, с оборванным-то платьем. Чо садится на пятки, протягивая руку, — я не знаю, что с тобой приключилось, что ты попал сюда, да и я не обладаю магией, но давай заключим сделку. Ты поможешь вернуть мне трон, а я найду способ тебя вернуть обратно.       В лучах солнца возвышающаяся королева выглядит статно, горделиво. Она поднимает подбородок, и Сокджин понимает, что не имеет права сомневаться в её словах.       — Хорошо, — Сокджин пожимает руку и чувствует лёгкие разряды тока, проходящие по пальцам. Вокруг скрепленных ладоней появляется голубая пыль, которая исчезает также быстро, как и появилась. Парень одёргивает руку.       — Что это было? — Сокджин, не веря, осматривает свою ладонь.       — Ну… немного соврала. У меня почти нет магических сил, но пару трюков могу, — Миён самодовольно крутит тонкий обруч браслета на своём запястье, — теперь ни ты, ни я не сможем нарушить условия договора. По крайней мере, если обоюдно не захотим его расторгнуть.       Ким хмыкает, конечно, передумает он, и переводит взгляд на землянку. Миён следует его примеру.       — И всё же нужно зайти. Мы отдохнули, а теперь только теряем время. Нас наверняка уже ищут, солнце давно встало.       Сокджин согласно кивает.       — Я первым пойду.       — Уверен? — Миён смеряет его взглядом. Сокджин, безусловно, крепче и сильнее её самой, в то время как королева неплохо исхудала за время, проведённое в темнице.       — Конечно, — врёт Сокджин и поднимается. С попадания в этот мир он вообще ни в чём не уверен. Сглотнув, Ким направляется в сторону землянки, Миён следует за ним. Подстраховка, как сказать.       Дверь, на удивление, оказывается незапертой, ни замка, ни петли. Это настораживает. Ещё раз вздохнув, Сокджин берётся за ржавую ручку, молясь, чтобы та не отделилась от подгнившей доски, и тянет на себя.

***

      Поздние лучи ложатся на лицо, Суджин морщится и переворачивается на другой бок, желая продлить свой сон, но в следующую секунду распахивает глаза и вскакивает с постели. Об голову будто разбивают тарелку — такая резкая боль простреливает, заставляя служанку осесть обратно на простыни. Сколько она спала? Который час? Пак трёт виски, улавливая вчерашние воспоминания. Не могла же она пить, тогда отчего так голова болит?       — Суджин? Ты проснулась? — в дверном проеме появляется Чимин, с интересом рассматривающий помятую после сна сестру, чтобы тут же исчезнуть и вернуться через пять минут с кружкой крепкого чая.       — Чимми? — ласково зовёт девушка, — проходи, дорогой, присаживайся. Что же вчера такого было? Не помню ничего.       Старшая двигается в сторону, освобождая Паку место рядом. Тот с удовольствием опускается и передаёт кружку, прижимаясь к боку сестры, по плечу поглаживая. Ластится в попытках получить хоть немного тепла в этих холодных стенах.       — Ты вчера изволила выпить со стражей немного от скуки и нервов, вот голова сегодня и болит, — слабо улыбается мальчишка, смотря снизу вверх.       — Странно… — Суджин пожимает плечами, делая глоток вкусного чая на травах, как в следующую секунду подрывается натягивает платье поверх ночной рубашки, — Чимин! Сколько времени?       — Уже шесть часов как петухи с утра пропели, — как ни в чём не бывало отвечает Пак.       — Меня казнят, ей богу, казнят, как я могла проспать? На мне бывшая Королева, во дворе наверняка поставили давно виселицу, а я её до сих пор не вывела. Клянусь, меня вздернут вместе с ней!       Только вот Чимин не спешит, не торопится и не волнуется. Он сам видел, как во дворе возводили эшафот. Возвели уже как час, а Миён всё нет. Народ волнуется. Поэтому Суджин, едва повязав на талии платье, срывается вниз, в темницу, прихватив с собой ключи. Едва не переломав ноги на крутых ступенях, ведущих вниз, Пак оказывается в подвальных помещениях. Но каково удивление девушки, когда замок, в который она вставляет ключ, падает с двери на каменный пол.       — Какого, — шипит Суджин, поднимая с пола сбитый замок. Куда смотрела стража? Где она вообще? Людей в доспехах нет, Пак со злости швыряет замок в стену и открывает дверь. Никого нет, что неудивительно. Служанка усмехается, её обвели вокруг пальца, как глупую девицу. А сердце страх наказания разрывает, хочется скрыться, но, увы, кара её везде настигнет. Это главное негласное правило Леонтарии — тебя найдут везде, на каждом углу глаза и уши.       Шипя с досады, Суджин в свои покои возвращается, Чимин, к его несчастью, всё ещё тут, попадает под раздачу. Девушка толкает брата в плечо.       — Эй, ты чего? — обиженно пищит младший, за что получает — не понимает.       — Ты! Ты наверняка знаешь, кто это был! Говори, кто мой предатель! Ночью подушкой придушу!       Чимина, откровенно говоря, всегда пугает гнев Суджин. Во дворе суматоха, как и в самом дворце. Кажется, все уже догадались о пропаже королевы. Младший жмется к стене.       — Я… я не знаю.       — Врёшь! Или… — осознание настигает, горькая правда обидой сердце наполняет, — или это был ты?       — Суджин…       — Молчи! Изменник.       На последнем слове голос девушки предательски дрожит. Не может она ненавидеть Чимина, также не может причинить ему вред. На глазах влага выступает, слезами стать грозится, но таким, как она, не позволено плакать и жалеть себя. Как только она отойдёт, обязательно извинится перед Чимином, но не сейчас. Сейчас она разворачивается и бежит по коридору в главный зал.       Пусто, мимо пробегает парень лет девятнадцати, тоже из прислуги, Суджин его ни разу тут не видела. Не мудрено, в последнее время прислуга так часто сменяется, что они все друг друга и не знают.       — Ты! Стой! — парень на крик оборачивается, — где принцесса?       — Я её видел. Она поднималась на балкон.       — Разве она не должна присутствовать на казни?       — Она отказалась. Сама подумай, родную сестру казнят, как они друг другу в глаза смотреть будут?       Суджин кивает и благодарит парня за помощь. Видимо, не все знают о побеге. Оно и хорошо, меньше шума. Пак поднимается вверх по ступеням в центральную башню. Отсюда открывается хороший вид на главную площадь. Суджин, поднявшаяся на балкон, успевает взглядом эту ужасную картину выловить. В самом центре деревянный эшафот, на котором стоят двое, а вокруг беснующаяся толпа. Все требуют крови. Пак морщит нос и поджимает губы, ужасные люди, эти горожане. Алчные и жестокие, им бы только кровь лицезреть, свою жажду мести утолить. За что, главное? Разве им что-то сделали?       — Принцесса Юци, — твёрдо зовёт Суджин и опускается на колени, лбом в пол утыкается. Даже в такой позе она не выглядит подчинённой или подавленной. Принцесса оборачивается на её зов — это Пак понимает по шуршащему подолу платья.       — Чего тебе?       — Не велите казнить, ваша светлость. Королева, ваша старшая сестра, сбежала.       — Что? — Юци срывается на крик. Если бы толпа так не кричала, возможно, они бы её услышали, — как ты мне такое говоришь?! Как ты посмела? Поднимись на ноги.       Суджин с превеликим удовольствием выполняет этот приказ, что для неё большая редкость.       — Кто-то помог ей сбежать, когда я спала. Замок был сбит.       — Это было твоё единственное серьёзное поручение от меня — проследить за Миён, неужели оно было таким сложным, что ты провалилась? Почему я узнаю об этом только сейчас, когда ты должна была вывести её час назад?       — Клянусь, я не виновата! — за такое её впору и выпороть, но Суджин не боится. Будто на её спине ещё есть живое место, которое розги боится, — это был сговор. Она бы не смогла. Ключи были у меня.       — Ты знаешь, кто мог бы это сделать? — Юци прямо в душу смотрит. Суджин в ответ в глаза цвета меди впивается, кажется, будто её раскаленную на голую кожу льют, мучаться заставляют. Именно так смотрит принцесса.       — Нет, — собрав всю твёрдость, отвечает Суджин.       — Какая жалкая, — Юци отвешивает пощёчину тыльной стороной ладони и проходит мимо.       Суджин прикладывает руку к больной щеке.       — Однажды на этой виселице окажешься и ты, я буду несметно счастлива видеть твою смерть, — шипит Суджин, когда принцесса оказывается слишком далеко, чтобы её услышать.       Наказание застигает всю прислугу. Юци загружает работой всех так, что спустя неделю Суджин и Чимин не чувствуют своих спин.

***

      На главной площади творится Садом и Гомора. Люди кричат и беснуются. С деревянной площадки они больше похожи на шакалов, чем на людей, требуют королеву. Стоящий на эшафоте мужчина лениво окидывает их взглядом. Он уверен, если бы не большое количество стражи, королеву бы не смогли довести в целости, её бы попросту разорвали.       Впрочем, не нужно устраивать этот цирк, всё пройдёт даже легче. Он знает, что темница давно пуста, поэтому не торопит процессию, даёт людям собственной злобой давиться, сам ей насыщается, стоит ему поднять вверх руку — гул быстро стихает, кто продолжает кричать, тех пихают в бок.       — Будьте терпеливы. Я знаю, вам не терпится лицезреть смерть предателя нашей страны, мне жаль, что ей оказалась наша в прошлом горячо любимая королева. До кого не дошла молва, а также для тех, кто не верит слухам, сообщаю, что Чо Миён, королева Леонтарии, обвиняется в убийстве короля Ким Сокджина, короля нашего союзного государства Эпифимии.       По толпе вновь разносится недовольный гул — последним рядам сообщают то, что они не расслышали. Мужчине это не нравится, ой как не нравится. Он вновь поднимает руку: наступает тишина.       — Тёмный лорд, кто теперь займёт престол? — спрашивает грузная женщина в первом ряду, держа за руку мальчику лет десяти. Надо же было додуматься привести сюда ребёнка.       Тёмный лорд. Мужчина усмехается. И смешно, и обидно. Такое прозвище ему дали в народе, теперь же по имени его называют только приближенные. Будто оно вселяет страх, настолько, что его боязно даже вслух произносить.       — Поскольку Чо Миён покидает престол, его должен занять ближайший родственник — её сестра Чо Юци. Однако она не хочет носить эту осквернённую фамилию. Сегодня я имею честь официально объявить о кончине династии Чо и начале династии Сон. И первой королевой в этом роде станет Сон Юци.       Опять крики и свист. Тёмный лорд закатывает глаза. Сколько их не обучай, толпа останется толпой. Один крикнул — все подхватили. Из замка выбегает запыхавшийся стражник. Люди затихают. Мужчина, отдышавшись, выпрямляется и окидывает взглядом всех, останавливаясь на мужчине на эшафоте.       — Королева, — кричит он, — королева сбежала!       Тёмный лорд расплывается в усмешке. Ему сообщили почти спустя двенадцать часов. Нужно будет преподать урок, чтобы подобная информация пообщалась максимум через час и ему лично. В этот раз неустанный гогот выводит его из себя.       — Молчать! — вновь он берёт на себя роль оратора, крича так, что его слышно не только в последних рядах, но и в самой Эпифимии. — Королеву найти! Она нужна живой! Нашедшему вознаграждение в тысячу золотых. Она не сможет покинуть королевство, а если будет прятаться в лесах, её разорвут дикие животные. Так что без паники.       Люди, разочарованные несостоявшейся казнью, расходятся. Площадь наконец-то освобождается, Тёмный Лорд спускается на дорогу и идёт в замок. Он знает, что получит своё, но перед этим можно и повеселиться.

***

      Жуткий мрак — первое, что бросается в глаза. Давящий, словно к горлу подбирающийся, и схватить наравящий. Ким делает неуверенный шаг вглубь, но тут же вскрикивает, чувствуя холодные руки, сомкнувшиеся на своей шее. Миён вздрагивает, его крика пугаясь, и подхватив первую попавшуюся ветку тоже в тьму за дверью ныряет.       Глаза постепенно привыкают к полумраку, и парень видит. Существо, никак нельзя подумать, что это человек, окутано будто бы дымкой, жуткая аура витает вокруг. На плечи, закрывая лицо спадают чёрные, как всё вокруг, волосы, лишь местами поблескивая болотного цвета прядями, а там, где по идее должны быть глаза, кострами пылают огни. Резко развернувшись к испуганной девушке, существо отпускает Сокджина, предварительно больно царапая горло, заставляя осесть на пол и зайтись в противном кашле.       — Боже мой, — выдыхает Чо, откидывая в сторону своё «оружие», — Минни, зачем ты так?       Существо откидывает назад спутанные волосы, и… И вмиг это уже не монстр и повелитель мрака, пугающий и по-змеиному шипящий что-то ужасное, а обычная девушка, лишь слишком худощавая для своего роста. Не менее яростно поблескивая глазами, она опускается на одно колено, голову преклоняет.       — Приношу свои извинения, моя Госпожа, мне нужно было проверить вашего спутника, не могла я отпустить вас с человеком, что первым вас в неизвестный дом пустит.       Сокджин злостью вспыхивает, царапину потирает, однако молчит, да он и что сказать не знает, эта девушка права ведь. Миён хмыкает. Давно она не видела этого человека со склонённой головой. Змеиная ведьма, такое прозвище у этой отшельницы и верной слуги королевы. Личное чудовище, уничтожающее любую угрозу. Не то, чтобы они дружат или доверяют друг другу, но уважают точно. Сокджин отчётливо это видит, когда Чо молча кладёт руку на чужое плечо, обтянутое грубой тканью платья, как бы повелевая подняться.       — Минни Ниша Йонтарарак, — подмигивает парню хозяйка дома, — Извиняться не буду.       Она щёлкает пальцами, и мягкий свет разливается по помещению. Ким не сразу замечает, что освещают небогатое убранство хижины маленькие шарики, похожие на светлячков, разбросанные повсюду, что теряются среди самого разнообразного мусора, начиная безделушками, даже Сокджину в его двадцать первом веке невиданными, и заканчивая конским седлом, примостившимся в самом углу. Ведьма кивает гостям на стол в середине комнаты, и, словно истинная змея, проскальзывает мимо стопок книг, подпирающих потолок и обещающих вот-вот рассыпаться под ноги, вмиг оказывается в нужном месте. Стараясь следовать её примеру Миён двигается с невероятной осторожностью, однако даже так их грации словно небо и земля. Спотыкаясь об очередную вещицу на полу, девушка чуть было не падает, к счастью приземляясь прямо в руки Сокджина, что вызывает подозрительный смешок у ведьмы.       Оказывается, их здесь не просто ждали, за королеву уже спланировали все дальнейшие действия, ей остаётся лишь верить своим слугам, как бы комично это не звучало в данной ситуации, ведь добрая их половина спит и видит её отрубленную голову у своего крыльца. Жирными точками отмечены на карте страны и их столицы, которые Минни соединяет между собой, свой хитрый план беглецам ведая.       — Вечером уже сядете на корабль, — подытоживает она, — Опасно вам здесь более находиться, хоть люди и боятся этих мест, Тёмный лорд может не побрезговать.       — Боишься его? — вздыхает Миён.       — Его можете бояться даже вы, Госпожа, но не я.       Всех сидящих обдаёт холодным дыханием.       После сытного перекуса всё тем же, что собрал Чимин, ведь, как оказалось, ведьма подготовила гениальный план, но даже не позаботилась о банальном чае, Ниша отправляется спать, прямо на полу, лишь подтянув поудобнее старую шкуру, а Миён тянет Сокджина в лес.       — Я часто бывала тут раньше, — улыбается она, дергая парня за рукав и увлекая всё дальше по узкой тропинке, — когда я была маленькой, Минни водила меня сюда. Я покажу тебе место, поистине волшебное.       — Но разве в городе не боятся этого леса? — удивляется Ким.       — Боятся пуще огня. Поэтому здесь она и обучала меня магии. А ты думал я сама, по книжкам научилась?       Чо заливисто смеётся, ни на минуту не останавливаясь. Хижина остаётся позади, сковываемая мощными ветками. Полуденное солнце, пробираясь сквозь широкую крону деревьев приятно слепит глаза. Интересно, почему же этот лес называют проклятым? Они уходят всё глубже и глубже, деревья сталкиваются между собой, а некоторые ветки всё чаще норовят попасть в лицо.       — Ты уверена, что это не опасно? — решается уточнить Джин, однако после резкого «да» вздыхает, лишь молясь, что королева действительно знает, что делает, и не тронулась от страха умом.       Выйдя наконец на небольшую поляну с причудливой формы валуном посредине, прямо под лучами солнца расположившимся, Миён счастливо, как простая девчонка вскрикивает, и разжав чужую руку, которую всю дорогу не отпускала, кидается к камню. От этого места прямо-таки веет чем-то магическим, кажется, вот-вот и что-нибудь да случится.       Задумавшись, Сокджин не сразу замечает, что нарезавшая круги подле камня девушка вдруг… исчезла? Будто бы её здесь и не было. Трава ещё примята, видны следы от её туфелек, ещё колышется маленький росток, но самой Чо будто и в помине не было.       — Главное не паниковать, — набирает побольше воздуха в лёгкие Сокджин, уже представляя своё тело с перерезанной острыми коготками ведьмы глоткой. Не самое красивое зрелище, честно говоря.       Ким ещё раз окидывает поляну взглядом, всё молясь, что это всего лишь глупая королевская шутка, но ничего. Он даже обходит камень кругом, ну мало ли, на всякий случай, потом второй, третий, задумавшись. И тут всё будто бы переворачивается. Всё белым-бело, снег, нет, белоснежный песок волнами расходится от каждого движения парня. Что это? Он поднимает голову, пытаясь понять, что происходит, как он оказался под цветущей вишней? Или же это не вишня? Сотни, нет, наверное, тысячи цветов разных размеров и оттенков спускаются на землю с неба, усыпанного звездной пылью. Они как будто бы готовы сорваться и упасть, но на одной вере в жизнь держатся и этой самой жизнью пышат. Дыхание Сокджина перехватывает, когда он видит Миён. Она стоит посредине, около самого ствола, на волосы её, кружась, опускаются пурпурные лепестки, удивительно переливающиеся в лунном свете. Ким даже не думает, откуда на небосводе ночная красавица, это место будто бы ломает все стереотипы, заставляя не думать, а чувствовать.       — Красиво? — поворачивается к нему Чо, счастливо улыбаясь. Рассеянный свет, льющийся откуда-то изнутри, из самого сердца этого места, делает её ещё прекраснее, чем она есть в реальной жизни, даже в этом оборванном платье. — это моё любимое место в Леонтарии. Минни сказала мне, что оно откроется лишь чистым душам, их здесь сама природа благословляет.       — Очень красиво, — выдыхает Ким. Больше и добавить нечего. Нереально.       Возвращаются они, когда уже алый закат опускается на лес, а тени растут и полного мрака ожидают, чтобы поглотить всё живое. Ведьма уже ждёт их на пороге, первым делом смахивая с головы Чо маленький бирюзовый лепесточек, видимо, спутавшийся в волосах, и протягивает плащи.       — Пора в путь, — коротко кивает она.       В порт нужно идти через город. Уже поздно, поэтому на мощеных мостовых пустынно, лишь кое-где мелькают дворовые злющие псы. В этой стране боятся ночи, после сумерек на улицу не высовываются. Трое, облаченные в плащи, бесшумно скользят по главной улице, прямо мимо площади, где только сегодня народ требовал крови, прямо мимо замка, мимо самой печи дьявола. Миён беззвучно шевелит губами, Сокджину кажется, что она обещание вернуться ночному городу даёт.       Торговое судно в Пеларгос уже почти готово. Несколько моряков грузят последние бочки на борт, а один мужчина, наверное, торговец, аккуратно помогает взобраться на палубу небольшому, приятного кремового оттенка пони.       Сокджин заботливо накидывает капюшон плаща на волосы Миён, однако Минни ловит его за руку.       — Хотите, чтобы вас за беглецов приняли? — ехидно шипит она, откидывая ткань назад, — Нынче лицо за тряпками прятать — самому себе приговор подписать. Запомните, вы всего лишь нелегалы на судны. В нынешние времена это не совсем противозаконно, да и не опасно вовсе, мой человек вас повезёт. Не ведите себя слишком подозрительно, не забывайте, что моя госпожа с вами, Сокджин.       Ким лишь покорно кивает в ответ.       Ведьма на пару минут отлучается, что-то сладко шепчет на ухо самому грузному мужчине, больше всех напоминающему капитана, и обвивает его смуглую шею хрупкими и такими нежными руками.       — Если Тёмный лорд прознает, княнусь, Рара, я сдам ему твоих горе-путешественников, что нормальный билет купить не в силах.       — Лорду сейчас совсем не до этого, — хихикает девушка, звонко чмокая его в щеку, и ловко выскальзывая из чужих объятий, возвращается к королеве и её спутнику.       — Берегите себя, — на удивление мягким для змеи голосом говорит она кивая на судно, прежде чем скрыться в тени.       Путники поднимаются на борт и корабль, вздрогнув, как грузная скала неохотно трогается с места. А Ниша, любуясь огнями, растворяюшимися в море, утирает губы. Как же бесит, когда её фамилию сокращают до этого пошлого «Рара», не будь этот мужлан полезным, право слово, во сне задушила бы.       — В северных водах Пеларгоса сейчас опаснее, чем обычно, — хмуро говорит капитан, когда линия берега превращается в тонкую ниточку, — я обещаю вам безопасность на корабле, но не могу заверить в безопасности самого корабля.       — Мы всё равно благодарны вам. Надеюсь, мы не доставим вам проблем.       Сокджин кланяется, а капитан тяжело вздыхает. И за какой такой грех эти двое свалились на его голову, да ещё и в такую погоду… Всё из-за этой обольстительной дочери ведьмы, ей он никак не мог отказать подвести путников до Северной столицы.       — Поднимайтесь наверх, через десять минут будет ужин. Поедите с командой.       — С командой? — удивляется парень, — Разве нам позволено…       — У меня нет секретов от ребят, —отрезает капитан.       — Благодарю.       Ужин оказывается очень вкусным. Ким за всю свою жизнь не пробовал такой вкусной каши. Даже лёгкая тошнота, что упорно приследовала его в начале пути, куда-то вмиг исчезает, стоит ему съесть пару ложек. Миён ест не с таким несказанным удовольствием, оно и понятно, королева не привыкла к простой еде, однако после себя не оставляет не крошки, понимает, что путь не близкий, нужно беречь силы.       Вечером путников провожают в каюту. Одну на двоих. Чо начинает возмущаться, но Сокджин придерживает её, у них нет особого выбора. Либо в каюте, на тёплых шкурах, постеленных на лавку, либо на палубе. Миён вздыхает и соглашается. Ночь проходит хорошо и тихо. Они спят в разных углах, каждый думая о своём.       Утром Ким встаёт на удивление рано. Он наскоро умывается и одевается теплее, всё-таки море северное, и отправляется на палубу, перед этим заботливо оставив тарелку всё той же каши для Миён. Он помогает юнгам драить палубу и даже выполняет мелкие поручения «подай-принеси», всё же нужно как-то за своё место на корабле отблагодарить доброго капитана и команду. Королева же всё это время проводит в каюте, ни на минуту не покидая её. На все вопросы Сокджина она отмахивается и тихо хихикает, а уже вечером представляет его вниманию аккуратным почерком переписанный на небольшой листок алфавит.       — Ты скорее всего не сможешь понять нашей грамоты, коли родом не отсюда, — улыбается девушка, протягивая бумагу Киму, — я подумала, что тебе всё равно придётся обучиться письму, если хочешь тут жить.       Буквы немного похожи на те, что изучают дети в школах из мира парня, но он всё равно чувствует радость разливающуюся внутри. Мелочь, а приятно до чёртиков. И всю ночь, не туша свечи, он лежит, укрывшись шкурой с головой, и читает, читает, на подкорку буквы, почему-то слишком милым почерком выведенные, записывает.       Следующий день проходит как и предыдущий, однако парень уже подмечает кое-какие слова, выведенные на товарах. Всё-таки здорово, что здесь всё население грамотное. Закончив с заданиями и получив одобрительный кивок боцмана, Ким направляется на корму, подышать воздухом и полюбоваться на море. Если так посмотреть, это первый раз, когда он оказался настолько близко к морю, можно сказать, прямо в его сердце. Из мыслей парня вырывает скрип досок под чужими сапогами.       — Вам стоит помолиться Великим Богам, чтобы защитить свою девушку, — усмехается мужчина, внезапно вырастая возле недоумевающего Сокджина. Тот самый тороговец, которого он видел, когда Миён прощалась с ведьмой на берегу.       — Разве путешествие в Пеларгос настолько опасно?       — Если перевозишь приговорённую королеву — да.       Ким вздрагивает и сам не замечает, как уже впивается пальцами в ворот чужой рубахи. Откуда он мог узнать это? Даже капитан не в курсе кого на самом деле взял к себе на борт.       — Скажешь кому — убью, — незадумываясь шипит Ким       — И не сомневаюсь.       Хватка ослабевает.       — Что вам нужно?       Мужчина усмехается, а Сокджин чувствует пробирающий до костей холод, от одного его взгляда с головой накрывающий.       — Ничего. Абсолютно ничего. Если вы — главный герой в этом спектакле под названием жизнь, то я зритель этой пьесы.       — Если вы заставите меня усомниться в ваших словах, — хмурится Ким, — и ей будет что-то угрожать, я найду вас. Откуда бы вы не наблюдали. Я найду и убью вас.       — Жду с нетерпением.       И торговец удаляется, оставляя Сокджина одного на палубе, тонущего в пугающих мыслях.       К вечеру тучи сгущаются, и в небе сверкает первая молния, за ней вторая. Корабль кидает из стороны в сторону, иногда даже захлестывая волнами на борт. Оказывается, Миён ужасно боится гроз, поэтому они запераются в своей каюте, и как старые друзья рассказывают друг другу разные истории. Ким много говорит о своём мире, предполагая, что всё-таки он родом из будущего, вызывая у девушки милое хихиканье.       — Ты когда-нибудь была в Пеларгосе? — спрашивает он, кутая Чо в ведьмин мех.       Та легонько кивает.       — Давно ещё. Мне лет тринадцать было от роду, когда впервые посетили мы это королевство с дружеским визитом. У них земли богатые, родители мои хотели торговые связи наладить, но нынешний правитель их никак не соглашался. В те времена Пеларгос ещё не был торговой столицей союзных стран. И, возможно не стал бы, если бы мой личный телохранитель, его звали Хосоком, не спас бы принцессу северной страны от стрелы. Хосок… Он был старше меня всего на три лета, а по сему мы отлично ладили, он был моим единственным другом. Но по просьбе царя он так и остался в Пеларгосе, а Леонтария получила выгодное торговое соглашение.       — Ты скучаешь по нему?       — Скучаю? — Миён на минуту задумалась, будто смакуя слово на языке, пытаясь разобрать его горьковатый вкус, — Не думаю. Не в таких отношениях мы были, чтобы скучать, хоть и звала я его своим другом, у нас был разный статус. Я не в праве…       Сокджин прерывает её, резко хватая за руку, заставляя к нему лицом развернуться. Тяжёлым шёпотом выдыхает:       — Разве статус так важен? Разве он стена для добрых чувств?       Девушка не знает, что и ответить. Этот человек… Почему он такой загадочный и странный? Взгляд его будто бы бездонный, с собой в ту неизведанную вселенную, откуда он появился, затягивает. Вспоминая сейчас поведение Чимина, ничуть не удивившегося, увидев неизвестного парня в запертой снаружи камере, Чо задумывается, что он наверняка мог бы рассказать ей немного больше, будь у них время. Она поверила в эту историю про другой мир возможно лишь из-за твёрдой уверенности в собственной смерти, ей тогда уже ничего не казалось нереальным, но сейчас… Она слишком много стала думать об этом, когда появилось больше свободного времени, и разум очистился от тяжёлых и угнетающих мыслей. Ким точно появился здесь не случайно. И сходство его с почившим королём тоже далеко не совпадение. И эти его вопросы… Иногда Миён кажется, что Сокджин здесь только для того, чтобы её на верный путь направить, былые ошибки исправить помочь.       — Ты когда-нибудь любила?       И девушка заливается краской, выдергивая нежную ручку из стальной хватки.       — Что за вопросы! — возмущённо восклицает она и отворачивается.       — Не моё дело?       — Не… Не твоё!       — Значит, это он?       — Нет же! Спи!       И Чо демонстративно разворачивается к стене, всем своим видом показывая, насколько этот диалог ей неприятен. Сокджин тихо хихикает и быстро засыпает, устроившись на жёстких, но достаточно тёплых, чтобы провалиться в страну грёз, шкурах. Однако Миён никак не может его слова из головы выкинуть, всё думает. Нет, она любила Хосока, но не так, как любят тех, за кого мечтаю выйти замуж. Хоть и была мала, она любила его. Любила как брата, как родственную душу, скорее, как верного товарища, как единственного человека, от которого она также чувствовала такую любовь и которому могла доверять. Даже в любви порой опасно переборщить. Люби она его иначе — ничего бы не вышло. Да она и не хотела. Она была счастлива иметь друга, а не жениха. Друг — это ведь гораздо ценнее, разве нет? Он тот, кто будет на твоей свадьбе в стороне беседовать с суженым, прося позаботиться о тебе, и рассказывая, какой чай ты любишь больше и на какое созвездие готова смотреть бесконечно. Хосок был для Миён именно таким человеком. Но… смеет ли она скучать по нему? Столько лет прошло, они уже выросли, быть может, он уже даже забыл её? И не любит вовсе? Эти мысли пугают. Прикрываясь стереотипами о статусе, девушка побоялась открыть Сокджину свои истинные страхи. Ей стыдно признавать, что она не уверена, что боится и чувствует вновь предательски подступающие слезы.

***

      Миён просыпается от шума снаружи. Быстро откидывая взглядом палубу, она подмечает, что Сокджина в каюте уже нет, и шкуры свои он аккуратно сложил в соседнем углу. Сонно потирая глаза, девушка поднимается с жёсткой кровати, к которой за все дни пути никак не смогла привыкнуть, и осторожно выглядывает на палубу, где бегают и что-то кричат друг другу моряки.       — Извините, — ловит Чо молодого юнгу за рукав широкой рубашки, — Что-то случилось? С чего такой переполох?       — Так ведь Северная столица на горизонте! — улыбается мальчишка, быстро кланяясь и убегая далее.       — Пеларгос! Корабль прибывает в Пеларгос!       По спине королевы табун мурашек пробегает, когда Сокджин внезапно появляется из ниоткуда и отпускает свою широкую ладонь девушке на плечо, как бы говоря, что всё будет хорошо, скоро всё закончится, и даже кошмары, которые мучают её по ночам, пройдут и растворятся в атмосфере.       Волосы девушки, немного спутанные, развиваются на холодном ветру. Всё-таки они уже в порту северной столицы… На её ресницы опускается первая снежинка.       Когда корабль пришвартовывают, Сокджин, пожав руку капитану, спускается первым, после помогая и Миён. Утро ещё раннее, в порту не так много людей. Маленькие домики с пологими крышами, смело расположились прямо у частенько бушующего моря, на самой окраине столицы, деревья, уносящиеся высоко в небо, и… снег. Снег, снег, снег: он покрывает всё вокруг, словно серебристая вуаль, защищая эту неприкосновенную северную природу. Лёгкий ветерок подхватывает лепестки одинокого золотистого цветка, слишком рано появившегося на свет, и кружит в безумном вальсе, увлекая всё выше и выше, за мягкие снежные облака. До дворца тэджо, так зовутся правители в этой диковенной и не так давно открывшей границы стране, путь не близкий. Сокджин протягивает Миён небольшой рисовый пирожок, они ведь так и не позавтракали толком, и делает первый шаг, со скрипом опуская ногу в кожаном сапоге в снег.       Они идут по широкой заснеженной дороге, которая ведёт прямо в город, а оттуда и к самому дворцу, расположившемуся на небольшом холме. Ким, кутаясь в шкуру, которую капитан на отрез отказался брать обратно, идёт впереди. Хоть уже ранняя весна, сугробы оказываются достаточно высоки, поэтому Миён приходится ступать точно в следы Сокджина. Платье северян, заботливо раздобытое им ещё в первый день пути, ведь своё девушка разорвала ещё в замке, оказалось немного неудобно для путешествий: слишком пышная юбка мешает ходьбе, путая движения, а жакет с меховым воротником сдавливает грудь. Чо недовольно фыркает, делая очередной шаг и невольно врезаясь лбом в широкую спину Сокджина.       — Почему остановился? Всё в порядке? — спрашивает она, но не успевает договорить — её виду открывается неописуемой красоты картина.       Через реку, покрытую тонким хрустальным льдом, перекинут мост из красного камня, больше подходящего на драгоценный. По бокам раскинулись диковенные фонари, сделанные в виде фигур каких-то замысловатых, доселе невиданных королевой животных. Люди, в платьях, точь-в-точь как у Миён, шумно ходят и смеются. Маленькие девочки бегают наперегонки, часто спотыкаясь и довольно валяясь в мягком снегу, иногда кидая снежки в кутающихся в меха друзей. Лёд горит. Горит всеми огнями, отражая чужие улыбки, горит жизнью, счастьем, чувствами. Отражает огромную тень. Стоп, тень? Откуда бы в небе взяться тени? Чо поднимает голову, и теряет дар речи. Воздуха, такого чистого и горного, ей внезапно не хватает, к горлу подступает ком, а взгляд никак не отвести, он словно самыми крепкими цепями приковывается к величественному зрелищу. Все звуки вмиг исчезают, в ушах лишь шумные взмахи бьются. Словно весь мир на глазах рушится к её ногам в эту секунду, девушка понимает, что точно не жила доселе, раз не видела такого чуда, такого величия и силы. До и после, только так теперь эти двое путников разделят свою жизнь. «Отпусти, перед тобой путь в новую жизнь. Очистись и отпусти. Поверь» — отчётливо слышится в голове рычаший голос. По голубому небу разметнулись гигантские крылья. Крылья дракона. Его острая чешуя передивается и блестит на солнце, глаза, кажется, что они и есть сами солнца, горят ярким пламенем, а крылья одним своим взмахом облака разгоняют, снег с земли поднимают и вихрем кружат. Сокджин шумно выдыхает, словно наконец просыпаясь ото сна.       — У нас мало времени, — шепчет он, не в силах от увиденного повысить голос, — поспешим. Миён лишь медленно кивает, испуганно отводя глаза от животного лишь столкнувшись его с пылающими солнцами.       Остаток пути они проходят в абсолютной тишине, не смея даже обернуться назад или даже слово друг другу молвить, такие мучающие вопросы задать. Всё равно ни он, ни она не смогли бы дать ответ.       «Ты не говорила, что в Пеларгосе настоящие драконы водятся.»       «Я и не знала… Я давно была здесь последний раз.»       «Мне показалось, что я умер на минуту и вновь родился.»       «Мне тоже. Дышать нечем, постой.»       «Дворец близко.»       Это огромное здание как под копирку сведено с картинок на древних документах, которые, сидя в библиотеке, часто изучал Сокджин. Дворец в пять этажей со покатыми крышами, украшенными фигурами журавлей на заострённых краях, уносящийся вверх вместе с парящими в воздухе снежинками, стоит посреди богатого сада, полного северных растений. Ким первым подходит к одним из ворот, это уже словно вошло в привычку.       — Нам нужно увидеть Тэджо, — предварительно поклонившись, заявляет он напрягшейся страже.       — Эй, Джиху, послушай, — тянет губы в уродливом оскале страж, обращаясь к напарнику, — деревенские оборванцы желают увидеть самого Тэджо.       Второй воин заходится в громком и противном смехе. Сокджин чувствует, как злость поступает к горлу, но маленькие мальчики внезапно сжимают рукав его одежд.       — Хосок, — шепчет девушка, — позовите Хосока.       Новая волна хохота накрывает стражников. Что за отвратительное отношение к гостям? Ким разминает пальцы, уже готовясь врезать, не важно кому именно, но лучше всего по такой наглой и противной роже. И не важно, что ему за это будет, скорее его свяжут и отведут к тэджо, но хоть таким способом, они должны его увидеть. Сокджина останавливает громкий вскрик Миён, он резко оборачивается. Чо стоит, прижав ручку ко рту, и упорно глотает поступающие слёзы. Высокий мужчина с рыжими, чуть отросшими волосами, облачённый в длинный смольный ханбок, обитый отменным мехом, видимо только что вышедший из соседних ворот, стоит уставившись на гостей удивленным взглядом. На поясе его, увешанном драгоценными камнями, закреплён мечь, а за спиной колчан со стрелами и лук.       — Миён! — внезапно охает он, и голос его, приятный, будто бы медовый, наполняет весь двор.       Он подлетает к Чо и крепко обнимает её, чуть приподнимая над землёй.       — Миён… — тише повторяет он, зарываясь носом в немного заснеженные волосы, — Я скучал, Миён…       Девушка громко всхлипывает, смыкая руки на его спине. Она облегченно выдыхает, шепча ему на ухо слова о том, что ей не позволяли писать, что она много думала о нём, что… Впрочем, не важно.       — Я тоже скучала, — улыбается она, а Сокджин фыркает в ладошку. Скучала-таки. Кто бы сомневался, гордая королева, что вы тоже умеете скучать.       Солдаты, что вмиг смолкли и вытянулись по струнке, лишь только завидев этого человека, изображают самые гениальные гримасы удивления, которые не одному художнику было бы не под силу изобразить в полной их комичности.       Отстраняясь наконец от девушки, рыжеволосый парень, кажется, одного с Сокджином роста и возраста, обернулся к страже, грозно сообщая, что гости пойдут с ним.       — Так точно, командир Чон! — дуэтом рявкают солдаты, на которых он уже и не смотрит.       — Чон Хосок, — улыбается молодой генерал Киму, — если вы пришли сюда с Миён, значит вы её друг, а если вы её друг, значит и мой.       — Ким Сокджин.       И они пожимают друг другу руки, исчезая за воротами дворцового сада.