Faces in the mirror

Aerosmith - Fly Away From Here

Все когда-то начинается слишком хорошо, но, все знают, идиллии не суждено продлиться вечно. Прошлое всегда просачивается через тонкие нити, ведущие к настоящему — старые фотографии, любимые книги и фильмы, напоминающие о любимом человеке, забытые места, в которых бывали. Для кого-то это история, для других же это лишний повод подать руку помощи, чтобы вытянуть человека из пучин давно похороненной в памяти жизни. Воспоминания всегда приходят внезапно, как ушат холодной воды, льющееся на голову, причиняют боль, давят на эмоции, тем самым усложняя жизнь других в несколько раз. Потом приходит паранойя, замкнутость, беспомощность и безысходность — первый звонок, чтобы начать как-то реагировать. Кто-то ищет утешение в людях, кто-то начинает пить, ну а последняя стадия этого безумия — спиться окончательно. Она ушла рано утром, оставляя за собой лишь шлейф своих цветочных духов. Она не обернулась, не посмотрела на мужчину в последний раз, просто собрала все свои вещи, кинула ключи под коврик и пошла по улочкам, собираясь сесть на самолет и улететь в ближайшее время обратно в Швейцарию. Нет, она не перестала любить или сопереживать. Все стало запутано, сложно, в голове до сих пор не укладывалось, почему он снова так резко начал пить… Мы все не без греха и можем водить различные интрижки, но, кажется, в этот раз мужчина снова чувствовал себя преданным. Было ли это триггером, тем самым спусковым крючком, который заставил их разойтись? Мадлен не знала ответа на этот вопрос. Ей нужно было как-то развлечься после тяжелой недели, напиться. Кто знал, что ей подвернется на пути симпатичный незнакомец, который сильно прижал ее к стене на улице и стал пускать руки под ее юбку? Она была сама не против, но как по закону подлости это часто случается, ниоткуда не возьмись появился Джеймс. Что тут оправдываться, он сам себе напридумывал лишних теорий. Мадлен вернулась лишь только утром, не решаясь встречаться глазами с тяжелым взглядом Джеймса. Она не хотела оправдываться, не хотела лгать — не оставалось на это совсем сил, но девушка видела, как он менялся с каждым годом, который она его знала. Да, они жили здесь, на Ямайке, больше трех лет, и оба знали, что это настоящее испытание друг для друга не вынести мозги так скоро, как только могло получиться. После этого случая они стали отдаляться, вечера уже не были такими жаркими, что кровь стыла в жилах от той волны удовольствия, что они приносили друг другу. Он начинал от нее закрываться, а Мадлен пыталась достучаться в его голову, пока ей это не надоело. Потом она просто сдалась, отказалась от него, потому что не видела другого выбора. Джеймс запил сильно, кидая в стены бутылки, оставляя битое стекло валяться на полу, а иногда в бреду звал кого-то по имени. Лишь спустя время она поняла, что он звал девушку по имени Веспер. Мадлен немного знала о его прошлом, знала, какой след Веспер оставила в его жизни, но давно думала, что вся эта история осталась позади них. Была ли для этого причина ворошить собственное прошлое? Джеймс ничего ей не рассказывал, не пытался навязать себя ей, вместо этого переживал бурю внутри себя, не прогоняя ее. Наверное, последней каплей стало небольшое происшествие, когда он полупьяный назвал ее шпионкой. Звонкая пощечина отразилась на его щеке, все готово было сгореть к чертям, если бы он вовремя не взял себя в руки. Она стояла у платяного шкафа и собирала вещи в чемодан, понимая, что больше так не может. Не может отдавать ему всю себя, а взамен не получать ничего, лишь только пустые обвинения и разочарование. Вот, к чему их обоих это привело… Мадлен хотела уйти, но когда она уже поставила чемодан у порога, мужская рука схватила ее за локоть и развернула к себе. Голубые глаза смотрели с сожалением в ее, но не видел ничего, кроме жалости. Губы отчаянно впились в ее, и она не смогла не поддаться тому резкому порыву, что возник между ними за пару секунд. В итоге она все равно ушла, зная, что расставанием ни для кого не должно быть таким болезненным. Но она помнила точно, что помнила лишь только лучшее, что произошло между ними за все эти три года. Голова гудела после ночи, соседняя подушка пустовала, тепло исчезало под его пальцами, простыни были смяты, но рядом никого не оказалось, как и чемодана, который оставался стоять у порога. Мадлен ушла и вряд ли собиралась возвращаться. Он знал, что дал ей хороший повод от него уйти, но чувства ревности, мести, лжи, предубеждения и осторожности всегда следовали за ним. Он боялся терять всех, и в конечном итоге… все равно всех терял. Это было неизбежно, вполне очевидно. На звонки Мадлен не отвечала, не хотела она его видеть и слышать, а он запил еще сильнее. С тех пор как во снах он стал видеть Веспер, теперь к ней еще прибавилась и Мадлен, к которой он испытывал неимоверное чувство вины, однако извиниться перед ней он не смог бы. Угрызения его осторожности все еще преследовали Джеймса сильнее, чем раньше. Все рушилось в мгновение ока, исчезало, как дыхание на стекле, пока он утопал в одиночестве. Он практически не раздвигал прозрачные шторы, предпочитая скрываться в темноте и выпивать до такого состояния, пока к нему, как кошмар, не приходила Веспер. Почему он винил только их обеих? Почему так сложно было поверить, что это никогда не было никаким вовсе предательством? Наверное, просто произошло то, что и обычно происходило — отношения стояли на мели, как корабль, у которого было повреждено дно. Он проснулся с утра, видя, как она курит обнаженная, с сигаретой в руках и соблазнительно потягивается, даже не замечая, как пристально он следит за ней. Она так наслаждалась утром, что ей было совершенно все равно, что происходит вокруг нее. Она спокойно прошла по усеянному лепестками цветов полу, останавливаясь у кровати и сев на ее краешек, смотрела на Джеймса с лучезарной улыбкой на лице. — Просыпайся, соня, уже скоро все будут обедать, а ты валяешься по-прежнему в кровати, — она погладила его по русым волосам, туша сигарету в пепельнице. — Ты такая красивая сегодня с утра, — он опрокинул ее на себя, целуя легко в губы. — Кажется, раньше я уже где-то это слышала, — лукаво ответила она, выбираясь из его объятий и уходя на кухню, наливая в две кружки горячего кофе. — Знаю, напиток не для здешней местности, но взбодрит тебя. Он подошел незаметно, подкравшись на цыпочках и обнимая ее за талию, благодарно целуя ее в щеку, когда она подала завтрак. Да, это были их первые месяцы на Ямайке, но они были как никогда хороши. Столько романтики, свободы, первой работы, которая устраивала из обоих, равноправные отношения и никаких больше погонь, перестрелок и опасной работы, которая сводила бы их с ума. Непросто, конечно же, было уйти от такого образа жизни, который стал всем для Джеймса, однако они сумели побороть это на время, пока призраки прошлого не начали к нему возвращаться в виде агентов, просящих вернуться обратно на работу… — Я так больше не могу. Почему бы они тебя просто не оставили в покое? — не унималась Мадлен, когда она пришла после работы и увидела одного из бывших друзей Джеймса в гостиной. — Потому что им нужна помощь, а я в этом спец. Но я обещаю тебе, что не собираюсь возвращаться к этой работе больше, — он обнял ее за талию, прижав ближе к себе, пытаясь тем самым потушить в ней внезапный приступ злости. — У меня есть ты, этот дом и все наше время, которое мы можем провести так, как мы хотим. — Охотно верю тебе на слово, но пусть здесь больше не появляются, ладно? — она отдалась на волю его сильным рукам, которые крепко держали ее, уводя в спальню… В ту ночь он поведал ей и о Веспер, и о старой работе, но потом они решили, что ни к чему ворошить прошлое. Лучше оставить его позади, пока спустя год он не увидел ту сцену в подворотне и решил, что Мадлен шпионила против него и для кого-то еще, хотя это была всего лишь простая интрижка… Все хотелось крушить и ломать, потому что он знал, Мадлен больше не вернется, и эта некогда счастливая глава в жизни просто будет перечеркнута и выкинута из его памяти, потому что Джеймса опять ждала неудача. Пустой бокал звякнул на столе, пока в него наливалась очередная доза водки. Да, алкоголь помогал все глушить, но тем сильнее он спаивался, даже после того, как ему опять начала видеться Веспер. — За что? — спросил вслух Джеймс, обхватывая голову руками. — Потому что ты это ты, и никто подле тебя так еще долго не задерживался, и ты, как никто другой, об этом знаешь, — прозвучал в голове голос Мадлен, которая с осуждением смотрела на него из-под густых ресниц. — Я сам все разрушаю, — начал он, понимая, что вязнет в пучине собственных галлюцинаций. — В этом вся твоя натура, Джеймс, но нет ни одного человека, кто винил бы себя так, как делаешь это ты, — неосязаемая рука коснулась мужского плеча, и вдруг ему почудилось, как в комнате стало холодно. — Почему ты не осталась? — А ты бы смог это терпеть каждый день? Я устала и хотела всего лишь банального простого счастья. Но, наверное, это не в нашем с тобой случае, не с тобой точнее. — Прочь из моей головы! Я сказал прочь! — кричал он в пустоту, никого перед собой не видя. — Сейчас я уйду, но все равно не раз еще появлюсь в твоей голове, как самое большое разочарование, что я ушла, а ты ничего не смог с этим сделать, — она растворилась в воздухе, и больше он не слышал голоса. Мадлен осталась права: это было его разочарованием, что ее уход стал таким болезненным. Разочарование вообще ужасно само по себе, но в этот раз еще сильнее. И чем больше он оставался один на один с собой, тем больше это ощущалось, и не было никого рядом, чтобы помочь. Лишь только призраки прошлого, которые тянули его за собой в пучину безысходности…