Двое в дороге

Ночь. Сейчас, наверное, часа три. Ты понимаешь это, открыв глаза. Заснуть удалось на час, может, на два – из-за одуряющей жары, так и не рассеивающейся ни в сумерках, ни в ночной темноте. Редкие звезды мигают на небе, освещая такие же редкие облака. В свете луны резко вырисовывается силуэт старого дерева, нависшего над обрывом, около которого вы остановились на ночь. Тишина такая, что кажется, будто мир замер - или умер, в целом, не важно. Ветер пробегает по придорожным кустам, по кроне дерева, по её растрепанным волосам – мягким и шёлковым, отливающим бронзой. Ты любишь наблюдать за тем, как она спит. Как вздрагивают ресницы, опалённые полуденным солнцем. Как она улыбается во сне. Прошло столько времени, а ты до сих пор не привык к ней. И, наверное, не привыкнешь никогда. Каждую ночь ты смотришь на неё и словно узнаешь заново – настолько она другая. Всегда другая. Всегда разная, всегда изменчивая и ветреная. И вроде бы на самом деле твоя. Это ощущение не исчезает. Ни на день. Ни на час. Ни на одну секунду. Что самое странное – ты уверен, что так будет всегда - ну, как минимум пока вас снова не рассадят по разным клеткам. Но в целом вы и с таким справлялись. Ты вообще справляешься - с тем, например, чтобы быть уверенным в ней, а такие фокусы не всем удаются. Взлохмачиваешь волосы. Чёрт, как же жарко. Тихо, стараясь не хлопнуть дверцей, выбираешься наружу, надеясь, что будет хоть немного прохладнее. Оглядываешься и смотришь на тонкую лёгкую фигурку, свернувшуюся в клубок на сидении. В груди что-то дёргает... и да, ты знаешь, отчего. Ну, любовь, да. Куда деваться-то - ты знаешь всю правду о себе и о ней, не боишься признавать это, а говорить об этом – да вообще-то и не нужно. Все взрослые, все всё понимают, чего уж тут бегать. Просто знать, что она рядом. Касаться её, чувствуя, как она дико вздрагивает в твоих руках, словно зверь, и прижимается к тебе. Встречать ее взгляд, всякий раз загорающийся шальным огнём. Сзади раздается тихий звук закрывающейся дверцы. Улыбаешься. Она тихо подходит к тебе. Осторожные шаги. Руки на плечах. Лёгкое дыхание, касающееся шеи. - Джеймс... Она называет тебя только по имени. Всегда. Может, потому, что ей так нравится. Может, потому, что Сойера больше нет – ни в этой жизни, ни в тебе. А может, потому, что вы оба помните тот день, когда она впервые назвала тебя "Джеймс". - Не спишь, Веснушка?