Преодолеть себя

— Скорости не бойся! Ты стопоришься прямо перед отрывом! — каким бы весёлым Брайан ни был в жизни, на льду он превращался в максимально сконцентрированного человека, замечающего любую мелочь. — Тебя из-за этого разворачивает раньше, и ты не можешь скрутиться в прыжок. — Я бы хотел ещё немного поработать на удочке, — доставая из Пуха салфетку, сказал Юдзуру. — Думаю, это поможет… поменьше бояться. — Ты же давно отказался от удочки, — тренер заботливо посмотрел в глаза ученика. — Что-то случилось? Как же он сможет объяснить тренеру, что случилось. Самому бы знать. Как-то по-другому он чувствует себя последние недели. Не таким уверенным. Как будто на самом деле что-то изменилось в его повседневной жизни. Ощущение, как будто чего-то не хватает. Или кого-то… — Это помогает концентрироваться на ощущении в воздухе, — сказал японец максимально беззаботно. — Лучше пойму, как вести себя и не буду бояться. Ощущения каждый раз разные, поэтому, заходя на прыжок, я не знаю, что буду чувствовать в этот раз. Сомнение давит и заставляет немного бояться. — Хм, ну хорошо, — тренер одобрительно покивал головой и улыбнулся ученику, чтобы как-то разрядить обстановку. — Я скажу Гислену, на второй тренировке поработаете вместе над этим. Сейчас давай дорожку Шопена прогоним разочек. Обращай, пожалуйста, больше внимания на рёбра и за скоростью следи, чтобы не улетать. Ханю кивнул, приняв новое задание, положил салфетку на скамейку и покатил дальше вдоль катка Крикет Клуба. Ему всегда было очень комфортно на этом льду. Большое помещение, приятная температура, много света из огромных окон. Здесь очень легко и спокойно дышится, ты физически почти не чувствуешь усталости, находясь в такой среде. А флаги на стенах, портреты фигуристов, доброжелательные лица тренеров и спортсменов на льду создают какую-то особенную уютную атмосферу, мотивирующую возвращаться сюда снова и снова. Даже если тренировка идёт тяжело, снова не даются лутц и аксель, нервничаешь из-за соревнований — тебе здесь хорошо и спокойно. Хави часто писал Юдзуру в личных сообщениях, что очень скучает по «крикетскому воздуху». Уже четвёртый сезон Юзу катает эту программу, но ему кажется, что каждый раз словно первый. Ему нисколько не надоела эта музыка. Напротив, она стала для него такой близкой и родной. Он растворяется в ней, чувствует каждую нотку, каждый переход. Он знает, в этой мелодии ничего не поменяется; и тем не менее с каждым разом она по-новому раскрывалась для него. Глядя на японца, Брайан снова убеждается в том, что они не зря вернули эти программы. На ум сразу напрашивается ассоциация с Винни-Пухом. Юдзуру часто говорил, что игрушка позволяет ему меньше нервничать и находить что-то близкое даже в незнакомой обстановке. «Бывает, нервничаю, смотрю на него, он спокоен, значит, и я успокаиваюсь», — говорил Ханю, заботливо почёсывая мягкого товарища за ушком. Так и Шопен. Юдзуру здесь в своей тарелке, его ничто не настигнет, когда эта спокойная и по-настоящему осмысленная мелодия льётся из динамиков на катке. Это его залог спокойствия, залог концентрации и сил в преодолении себя. Дорожка идеальна, как всегда. Чистота линий, переходы, шаги, выкрюки, плавность движений. Только за одну эту дорожку можно давать золотую медаль. Ханю заходит на вращение, но вдруг случайно оступается и приземляется на все три точки на покрытую снегом поверхность. Падение не серьёзное, можно сказать, он просто садится на лёд. Но Юзу почему-то не встаёт. Он продолжает сидеть, слегка приобняв колени и уставившись куда-то под потолок. Брайан пытается отследить мысли ученика и переводит взгляд на объект его пристального внимания. Всё понятно.

***

— Бриан, скажи, ты мог бы на второй тренировке с Юзу поработать? Он хочет снова попрыгать четверной аксель на удочке, — Орсер не отвлекается от бумаг на своём столе в тренерской комнате, сосредоточено отмечая что-то карандашом в своих таблицах. — Не вопрос, конечно, — Гислен снимает утеплённую куртку и вешает её на крючок. — А почему он решил снова тренироваться со страховкой? — Не знаю, говорит, что хочет лучше почувствовать ощущения в воздухе, — голос Брайана на мгновение теряет твёрдость, в нём проскальзывает некая тревожность. — Хотя это странно, ведь раньше он мог совершенно точно описать, что он чувствует на разных стадиях прыжка. И даже языковой барьер его не смущал. — Да-да, помню, — Гислен останавливается посреди кабинета и складывает руки на груди. — Но мне не трудно поработать с ним ещё, если это поможет ему вернуть былую уверенность. Брайан отбрасывает карандаш на стол и откидывается на спинку кресла. — Ты знаешь, мне кажется, это не та неуверенность, о которой мы думаем, — главный тренер поворачивается к своему коллеге и смотрит на него, как будто ища поддержки или подтверждение своих слов. — Что-то изменилось в его поведении. Тут дело не в его ощущениях, а во внешней среде. Гислен на минуту задумался над только что услышанными словами. Он пытался по кусочкам собрать у себя в голове все кадры тренировок и коммуникаций с Юдзуру, которые он мог вспомнить за последние недели. Пытался проследить какую-то нить, какую-то связь, которую они всем тренерским штабом не замечали до этого момента, а сейчас эта мысль лежит буквально на поверхности. Осознание приходит внезапно, застывая в голове второго тренера единственным кадром с сегодняшней тренировки. — Ты думаешь, это оно? Настолько серьёзно? — Бриану всё же не верится, что это может быть правдой. Ведь вроде неоднократно убеждались в обратном. — Нет смысла отвергать эту теорию, — Орсер прикрыл глаза руками, потирая виски, разгоняя рой мыслей в голове. — Поводов для паники я пока не вижу. Но решить эту проблему надо. Во имя общих интересов. — Не хотите выпить кофе? — Трейси заглядывает в кабинет, прерывая разговор своих коллег. — Нам тут до вечера сидеть, а силы где-то брать надо. — Хорошая идея, пошли, — Брайан встаёт со своего места, жестом приглашая Гислена к выходу. — Нам как раз надо всем вместе обсудить один важный вопрос. Навязчивый кадр осознания всё ещё держится в голове Бриана Гислена. Кадр, который сейчас становится как будто живым свидетельством его слепоты. Кадр, который через 5 минут станет главным аргументом в тренерской беседе о судьбе своего ученика. Кадр с тренировки Юдзуру Ханю. Сидящего на льду. С грустью смотрящего на российский флаг.