Основной инстинкт

      Прошедшие несколько дней были для Энакина словно в тумане. Разболтать Оби-Вана было весьма непросто и, всё же, добившись желаемой информации, он был уже не так весел, как в процессе своеобразного допроса. Выслушивая отрывистые истории со стороны Кеноби, Скайуокер не переставал сравнивать их со страшными рассказами, которые давным-давно пугали его, когда он был ещё юнлингом. Он был бравым мальчишкой, но, по правде говоря, некоторые исторические справки от магистра Йоды и прочих рыцарей казались ему жуткими, какими-то нереальными. Но тот неподдельный ужас, испытываемый им при молчаливом прослушивании истории из жизни Оби-Вана за последние восемь лет не шли ни в какое сравнение со старыми байками джедайского ордена.       Произведенного впечатления было более чем достаточно, чтобы бывший падаван затих и ушел в глубокие раздумья. По правде говоря, Кеноби словно нанесли удар в сердце виброножом, когда первый вопрос сорвался с губ его ученика, едва они отошли за пределы Мос-Эйсли. — Где Падме? Она в порядке?       Падме… Очевидно, его ученик был настолько встревожен собственным положением, что даже не заметил, как лишился всех формальностей, называя сенатора её собственным именем. Кеноби лишь в миллионный раз укорил себя в собственной слепоте, ведь он делал так уже и не раз.       Никто и не сомневался, что лгать форсюзеру — дело совершенно бестолковое, Энакин заметил бы мельчайшую ложь. Но иногда правда может оказаться куда хуже, чем тщательно подобранное враньё. Раз уж так сложилось, то стоит подавать правду весьма избирательно, подбирая каждое слово.       Как оказалось, Скайуокеру было достаточно его задумчивого молчания, чтобы заподозрить что-то неладное. Время вышло — пришлось сказать, как есть, не указывая никаких деталей. Краткого «Сенатора нет с нами вот уже семь лет» было более чем достаточно, чтобы вызвать в молодом мужчине целый вихрь эмоций на, казалось бы, непроницаемом на тот момент лице. Хотя и это было спорным — лицо Энакина выражало всё что только можно было представить, начиная с простого удивления и плавно, хотя и довольно быстро, заканчивая ужасом от услышанного, переходящим в неподдельный шок.       Глухие отрицания «нет, это невозможно» и «этого не может быть», сказанные себе же под нос молодым рыцарем, настроения Кеноби тоже не прибавили. Он лишь отвёл печальный взгляд в сторону, слыша в своей голове отголоски прошлого.       «Ты был мне братом, Энакин!»       «Я любил тебя…»       Уйти в собственные печальные догмы Кеноби тогда помешал всё тот же нарушитель хлипкого покоя, требуя от него более подробной информации. Он честно старался охладить нрав парня, зная, что явись Энакин из прошлого, то полученные им знания могут изменить многое, куда более многое, чем думал сам Скайуокер. Оби-Вану и самому, пожалуй, требовалось какое-то время, чтобы обдумать данный вопрос. А вопросов, между тем, становилось всё больше, и, отнюдь, генерировал их не старый джедай. И, всё же, одно было ему известно точно — оставлять неосведомлённого джедая было ещё опаснее, чем снабдить его хоть толикой информации о прошедших годах.       В конечном счёте Энакину удалось таки вывести Кеноби на краткую предысторию и она, к его собственному удивлению, оказалась куда более невероятной, чем он мог себе вообразить. А ведь ещё каких-то жалких полчаса назад он был уверен, что смерть Падме — это наихудшее, что могло с ним произойти в любом из возможных будущих сюжетов. В какой-то степени оно всё ещё являлось худшей новостью, но, однозначно, факт о падении Ордена джедаев, разрушении Галактической республики, на месте которой начала строиться Первая Галактическая Империя и наличие предателей в совете и храме заставляли сердце Энакина сжаться в тугой узел. От чего-то, слушая рассказ Кеноби и глядя в его усталые то ли от зноя, то ли от жизни глаза хотелось попросить пощады. Но что-то всё ещё не давало ему покоя. Бывший учитель много чего недоговаривал, ускользал от упоминания конкретных имён, констатируя тому лишь голые факты и ничего более. Он слишком тщательно подбирал для него слова.       По мере продолжения сухого рассказала в глазах Энакина начинали пробегать опасные искорки гнева, смешиваясь с острыми чувствами боли, пришедших от обречённости и отчаяния. Всё нутро Скайуокеро кричало — это неправильно! Он не желал такого будущего никому: ни Падме, ни сотням погибшим джедаям и клоном, ни своему падавану, ни своему бывшему учителю и, в конце концов, самому себе. Он был готов молить Кеноби выдать ему предателей, ведь, судя по всему, обладая они этой информацией ранее — такой катастрофы можно было бы избежать и, вернись он в своё время, то галактику всё ещё можно было бы спасти, исправить всё то, что не подлежало восстановлению здесь, в этом странном и невероятно жестоком будущем.       Разумеется, Оби-Ван счёл данное желание порывом эмоций, ничем иным, как следствием жгучей ирритации. Он нуждался в правде подобно солдату, нуждающемуся в глотке воды после артобстрела. Но кто как не Кеноби знал, что иной раз правда была сравнима с огнём — она была светом во тьме лжи, но подойди к ней слишком близко — и можно обжечься, а отойди слишком далеко — и твоё сердце покроется бесконечными льдами Хота.       И, всё же, под бесконечным напором и решительным взглядом Энакина — он сдался, предупредив молодого рыцаря, что правда, сказанная им, ударит прямо по сердцу, ведь с этим персонажем юноша знаком не по наслышке, получая от него такую необходимую порой отцовскую поддержку и заботу. — Предателем оказался так хорошо тебе знакомый Канцлер Палпатин, известный сегодня как Тёмный владыка ситхов — Дарт Сидиус.

***

      После сказанных Кеноби слов, Скайуокер хранил гробовое молчание, уйдя в глубокие раздумья по меньшей мере на сутки. Одной лишь Силе известно, о чём тогда мог думать бывший падаван. Он чувствовал исходящий от него страх, смятение, отрицание и едкое чувство предательства, которое никак не хотело резонировать с тем образом, который, очевидно, складывался у него в голове годами. От сумасшедшего вихря эмоций Энакина не спасала ни беспристрастная маска, ни ментальные щиты.       Внушительное количество того времени юный рыцарь потратил на простейшее понимание сказанного. Он чувствовал, что учитель доносил до него правду, но она всё равно звучала в его голове совершенно фантастично, как в каком-то кошмарном сне. Джедай долго не мог осознать, что конкретно он чувствовал, смотря на нелепо холодный закат Татуинских светил, пока непроглядная мгла ночи не подсказала ему, что, увы, не планетарный жар так яростно обжигал его лёгкие, а вспышка нескончаемого гнева. От часа к часу тот, подобно смерчу, лишь набирал обороты, готовясь смести всё на своём пути, и Энакин лично возглавлял этот внушительный список.       Кеноби пожалел о сказанном уже буквально через несколько минут, стоило его ученику сокрушенно опустить голову и встряхнуть ей пару раз, словно что-то причиняло ему физический дискомфорт. Но, несмотря на прилив мимолетных сил, он, всё же, оставил эту тяжелую борьбу Энакину, зная, что, на деле, он скрыл от него правду куда более пугающую, чем тот мог себе представить. В конце концов, Скайуокер был далеко не из робкого десятка, уж он то знал, что его ученик должен был справиться.       И какого же было его удивление, когда гнев, испытываемый мужчиной на протяжении вот уже многих часов, стремительно стих, словно бурю сменил неожиданный летний дождь. Смирение? Нет, для Энакина это было слишком быстро. Для кого угодно это было слишком быстро. В прочем, почему-то данного вопроса не возникло, когда молодой джедай появился в ветхом проходе скромной хижины. Кеноби тогда больше удивляло, с какой живостью тот принялся рассказывать ему собственную историю, пусть от неё и осталось в памяти совсем немногое.       От плохо скрываемого удивления Оби-Ван даже ни разу не прервал его и без того несвязанный рассказ. Всё, что он вынес из него, так это описание какой-то переувлажнённой планеты, ветхого здания, которое, вероятно, являлось храмом, пусть и бывшим, и то, что по некоторым причинам Энакин встретился там с Вентресс один на один, при том учёте, что Кеноби также был там, но из-за неизвестных причин рядом его не оказалось. Скорее всего, они просто разделились, и от этого в голове старого джедая вырисовалось несколько мутных картинок в памяти, но так как данных от Скайуокера было действительно маловато, он решил разумно умолчать о собственных догадках, в частности даже потому, что они и сами показались ему странными и какими-то нелогичными. Поистине важно было то, что после ослепительной вспышки Энакин очнулся уже здесь, на Татуине, спустя примерно восемь лет, и именно это было самой главной и непонятной для обоих кульминацией.       Чуть позже они также попытались отыскать тот самый храм, в котором Энакин пришёл в себя и, к неподдельному удивлению Скайуокера, нашли на том месте лишь груды нескончаемого песка и ничего более. Храм утонул в породе, подобно Ото-Гунга на Набу, с той разницей, что найти его на этот раз было уже, скорее всего, невозможно. Да и, быть может, как, во всяком случае, казалось молодому джедаю, это всё равно мало чем смогло бы ему помочь, уж больно невероятно плохо выглядел расколотый алтарь…       Однако, в отличие от Энакина, Кеноби думал несколько иначе. Он был сильно не уверен, что встречал когда-то что-то подобное, исходя не только из «последствий» чего бы то ни было, но и внешнего описания сооружения. Не стоило далеко ходить, сам Скайуокер находил идею о «потерянном храме» на Татуине совершенно безумной. Юноша не долго думал, чтобы спросить старого мастера, где бы они могли найти с ним одну из тех самых ранее ему известных джедайски библиотек, ведь уж где-где, а там наверняка можно было бы найти хоть толику какой-то информации, пусть и не совсем по той теме, которую они могли искать. Но, в последнее время складывалось такое впечатление, что стоило ему только открыть рот, так новой партии потрясений было не миновать.       В ответ на свой вопрос Энакин получил скромное бурчание Кеноби, что такие данные тщательно уничтожаются империей и любая информация подобного рода — на вес платина. Кому и зачем пришла в голову мысль, что уничтожать совершенно всё, что осталось от джедаев — хорошая затея? Яркое возмущение Скайуокера немного позабавило старого джедая, припоминая ему далёкие времена, когда он ещё будучи юнлингком щебетал себе под нос тихие проклятия в адрес любого сложного чтива, которое попадалось ему под руку. На что юноша, разумеется, возмутился и, сославшись на то, что он, конечно, не любил читать древние и скучные записи иной раз, но на такой бы вандализм никогда не пошёл. Это заставило Кеноби лишь горько улыбнуться, зная, что, увы, Энакин, пока что, и сам о себе много чего не знает.       Уже будучи на обратном пути в город седовласый мужчина рассказывает юноше, что Палпатин, по некоторым законам ситхов, приобрел весьма могущественного ученика — Дарта Вейдера. Собственно, именно он и возглавляет всё это страшное уничтожение и любые упоминания о джедаях (как и их самих, в чём ему помогают и некие инквизиторы), распространяя ложную информацию по всей Империи, как того и желает Владыка Сидиус. Ряд вопросов со стороны рыцаря не поднимает Кеноби настроения, но он, всё же, делится с ним информацией, что Вейдер — бывший джедай и предатель, и именно он возглавлял ту самую первую кровавую расправу, произошедшую в храме на Корусанте.       Молодой рыцарь-джедай никогда не славился беспристрастной маской среди тех, кто был с ним лично знаком. По правде говоря, он никогда особо и не старался скрывать свои эмоции, если таковые имелись. По молодости Кеноби часто осуждал его за это, просил быть более сдержанным, но по неясной для него причине, данный Скайуокер был исключением. Хотя, правильнее сказать, причина была для него куда более ясной, но он настойчиво продолжал её игнорировать, ссылаясь на то, что этот рыцарь — совсем не тот парень, который превратился в монстра. Его ещё можно было спасти… Вот и сейчас он был полностью поглощён картиной сморщивающегося от, казалось, физической боли Энакина, стоически подавляющего в себе закипающий гнев. Тот бросил на него решительный взгляд и спросил, встречался ли он с этим Вейдером раньше. Жадное любопытство брало верх над эмоциями, когда Кеноби не торопился с ответом, вскидывая голову к нещадным Татуинским светилам, пренебрегая спасительной тенью, которую даровал тёмный плащ.       Ответ был как палка о двух концах — с одной стороны, он не собирался говорить ему истину в такой форме, какая она есть. Кеноби и без того наговорил Энакину, на свой скромный взгляд, много лишнего, но, с другой стороны, начни он лукавить, как ученик тут же раскусит жалкую попытку обвести его вокруг пальца, и, почему-то ему казалось, что для этого ему не нужна была бы даже связь с Силой. Но правда была всё ещё опасной, в первую очередь, для самого Энакина. Потрясений для него было более чем достаточно, и они, к его сожалению, вряд ли так быстро закончатся. — Я не уверен, что конкретно ты с ним уже встречался, но я бы очень хотел надеяться, что в твоём будущем это рандеву не состоится.       Очередные уловки и замалчивание чего-то важного, Сила так и кричала об этом. Но весьма выразительное лицо Кеноби и немая просьба закрыть эту тему удивительным образом побудили Скайуокера промолчать.

***

      Долгие часы Энакин терпеливо старался починить один единственный комлинк Оби-Вана, сохранившийся с далёких времён, пока второй тщетно пробовал связаться с бывшим гранд-мастером Йодой. К сожалению, дело было совсем не в неисправности техники, хотя, во время такого невыносимого зноя, очень хотелось скинуть всё проблемы именно на неё.       Устало вдохнув лишённый всякой влаги воздух, рыцарь-джедай лениво поднялся с ветхого, занесенного пылью и песком станка, вяло оглядев седеющего старца, кидающего беззвучные проклятия в сторону беззащитной техники. Раньше бы его такая картина непременно развеселила, но то ли жара делала своё дело, то ли нервирующая нотка безысходности ситуации постепенно одолевала молодого джедая, оставив в голове место лишь для тревоги. Вопреки голосу разума, отчего-то закралось желание пройтись и побыть наедине со своими мыслями. Не то чтобы Кеноби как-то мешал ему думать, вовсе нет. Скорее, Скайуокер просто верил, что это как-то помогло бы ему сконцентрироваться и, возможно, он смог бы найти новые пути решения этой нелёгкой проблемы.       Но, несмотря на то, что прогулкой он хотел побудить себя соображать лучше, эффект получился совершенно обратный, и в этот раз виновником выступал всё прежний и безжалостны зной. Невыносимая жажда не давала даже думать о том, куда же именно он брёл, следуя за тонкой тенью от близстоящих возвышений Юндленской пустоши. Кеноби также познакомил его с ранее неизвестными ему чёрными дынями, молоко которых они использовали для утоления жажды, однако вкус у него был настолько примерзкий, что вот уже который час рука Энакина не тянулась к бурдюку, предпочитая драть горло сухими сглатываниями.       Скайуокер остановился в недоумении лишь тогда, когда заметил на горизонте небольшую ферму. Весьма хорошо знакомую ему ферму… Кто знает, Сила ли была к этому причастна, или же какая-то внутренняя потребность привела молодого джедая к месту, где проживали его, вероятно, последние, пусть и не кровные, родственники. Незамысловатая улыбка появилась на лице Энакина, когда он наконец смог разглядеть вдалеке образы хорошо ему знакомых Оуэна и Беру, неторопливо суетившихся около пыльных влагосборников. Он слегка скривился, когда глянул на висевший у пояса бурдюк, припоминая вкус содержимого. На самом деле, джедай действительно не отказался бы попросить у родственников совсем немного драгоценной воды, но, представляя себе огорошенное выражение лица супругов из-за собственного появления, вполне благоразумно предпочёл оставаться всё на такой же большой дистанции. В конце концов, в этом невесёлом будущем, Энакин Скайуокер — мёртв, а это значит, что не стоит тревожить своим внезапным появлением кого попало, особенно тех, для кого он, наверное, был дорог…       Возможно, Энакин засобирался бы уходить, если бы из узкого прохода не выбежал светловолосый мальчишка. Его бровь изогнулась в изумлении, когда парнишка, превозмогая жару, начал резво скакать вокруг Оуэна, пока тот устало смахнул пот со лба, обречённо окидывая взглядом поломанный влагосборник. Сократи джедай расстояние между ним и домом Ларсов хоть в дважды, вряд ли бы Энакин смог услышать их тихий разговор, однако даже рябь от раскаленного песка на горизонте не мешала ему пораженно наблюдать за тем, как его сводный брат снисходительно улыбается юнцу, взъерошив выцветшую на свету двух Татуинских звёздных близнецов макушку, передавая тому инструмент из собственных рук, уступив после этого удобную позицию для ремонта драгоценного в этой жаркой пустоши устройства.       Мальчик, на вид которому Энакин не дал бы и шести лет, с неподдельным интересом прильнул к достаточно сложной для его детского ума конструкции, концентрируя всё своё внимание и любопытство на вероятной поломке, пока Оуэн измученно потянул спину. И когда это они с Беру успели обзавестись сынишкой? Что-ж, хоть у кого-то всё шло относительно хорошо, несмотря на будоражащие сознание Энакина глобальные изменения. Впервые за прошедшие в этом угрюмом будущем дни Эни благосклонно улыбнулся, наблюдая за весьма своеобразной семейной «идиллией» на этой Силой забытой планете.       Скайуокер и сам не заметил, как потерял счёт времени, наблюдая за простой и незамысловатой тяжёлой жизнью фермеров. Кто бы мог подумать, что у мальчишки получится отремонтировать агрегат, ха? Рыцарь мог бы и дальше смотреть за тихой рутиной далёких родственников, но, кажется, время уходить настало уже давным-давно, он и так тут задержался.       Энакин как раз почти поднялся на самый верх Юндленской пустоши, когда к ферме подъехал спидер с пятью пассажирами. К сожалению, на этот раз Энакин был действительно достаточно далеко для того, чтобы понять, что происходит на пустынной ферме. Кажется, двое из прибывших были дроидами… Пусть он и не видел жильцов, но почувствовать колебания в Силе было не так уж и сложно. Может, им нужна помощь? Квинтет покинул спидер и, очевидно без приглашения, направился прямиком внутрь, успев скрыться из вида Скайуокера, пока тот колебался.       Перед ним снова встал непростой выбор: с одной стороны, он чувствовал, что добром его появление не кончится, но, с другой стороны — не приди он на помощь, неужели это история закончится лучше? Едва ли. Когда мужчина, всё же, сделал шаг вниз по холму в сторону фермы, то было уже поздно — незнакомцы вышли из здания и, сев обратно в репульсорное транспортное устройство, устремились прямиком вглубь близстоящего каньона. На мгновение сердце Энакина вздрогнуло, вспоминая беззаботные минуты семейства ещё несколько минут назад, но беспокойство тут же отлегло, стоило всем трём Ларсам не спеша высунуться из дома, смотря на стремительно скрывающийся спидер. Беру держала обеспокоенного крошку на руках, но более ни о чем Сила ему не говорила. Видимо, все были более-менее целы и невредимы. Во всяком случае с такого расстояния всё так и казалось.       Энакин вздохнул и устало прикрыл глаза, подумав в очередной раз, что ему, всё же, стоит умерить свой пылкий нрав и постараться ни во что здесь не вмешиваться. Он бы с радостью удостоверился, что нежеланные гости оставили всех жителей скромной фермы в целости и сохранности, но толика благоразумия сумела обуздать его импульсивный темперамент, от чего Скайуокер испытывал ментальный дискомфорт. Стоять без дела и смотреть на чьи-то беды в стороне — совершенно не в его характере, но, всё же, он развернулся и, скрепя зубами и сердцем, двинулся в сторону дома бывшего учителя, стараясь миновать возможных встреч с таскенскими рейдерами, пока закат угасал у него за спиной.

***

      Ещё в далёком детстве Энакина поражало, как же холодно могло становиться в пустыне, стоило Тату I и Тату II скрыться за бескрайним горизонтом. Песок, конечно, ещё всю ночь отдавал накопленное тепло, не давая воздуху и шанса заручиться частицами влаги, однако стоило задуть лёгкому ветерку, как тело пробирал призрачный холод, словно порыв ветра приходил не с Татуинского востока, а с севера обледенелого Хота.       Джедай долго и задумчиво разглядывал звёзды неподалёку от дома бывшего учителя, как внезапно ощутил сквозь Силу тревожные колебания, сравнимые с тем, как крикна определяет местоположение своей жертвы, запутавшейся в её паутине. Он почувствовал страх Ларсов через всё Дюнное море. Правда, он чувствовал что-то ещё, что-то весьма необычное, незнакомое ему ранее… Он помнил, как ещё несколько часов назад пообещал себе ни во что не влезать, но природное любопытство всё же взяло своё. Коротко окинув мирно стоящую хижину Оби-Вана, Энакин неторопливо принял немое решение и поспешил навстречу неизвестному ощущению. В конце концов, ничего же не произойдет, если он всего лишь понаблюдает, не так ли?       Спустившись вглубь каньона, Энакин замечает яркое свечение, исходящее где-то неподалеку. Подкравшись достаточно близко, всё ещё прячась среди песчаных скал, мужчина на мгновение не поверил своим глазам: освещённые лишь светом, исходившим от фар спидера, стояли те самые рейдеры, явившиеся несколько часов назад на ферму Ларсов и, о звёзды, окружили того самого светловолосого мальчишку, который, по логике Скайуокера, сейчас должен был быть как минимум дома, в безопасности. Он был уверен, что видел, как Беру выходила с ним из дома, отделавшись лишь лёгким испугом. Что же он делал здесь, глубоко ночью? — Он пытался укрась воду из спидера. — Это правда, мальчик? Пытался украсть воду Джаббы?       Прогрохотали два голоса, как показалось Энакину, принадлежавшие парочке гуманоидов, с которыми ему как-то приходилось встречаться на планете Флоррум. Он не так много знал о викуэях, но одно ему было известно наверняка — эти ребята добровольно работали на Хаттов, при этом, не являясь рабами второго. — Она не Джаббы. Она принадлежит фермерам. Я хотел её вернуть.       Отчеканил мальчишка, выделяя почти каждое слово, хмуро смотря на наёмников. Смелый и довольно дерзкий поступок, но ужасно безрассудный. Энакин бы позволил себе нравственно закатить глаза, если бы не вдумался в сказанное ими обоими: стало быть, Джабба собирал с простолюдин воду, попусту отнимая её. Руки бывшего жителя Татуина медленно сжимались в кулаки… И, всё же, неужели мальчик явился один? — В одиночку? — словно прочитав его мысли спросил викуэй, который, видимо, выступал в этом маленьком квинтете за главного. — Я… я вас не боюсь.       Мальчишка забавно насупился, скрестив руки на груди, безуспешно стараясь выглядеть непреклонно. И в кого он такой храбрец? При всём уважении, едва ли он замечал такой темперамент за сводным братом. Может, он чего-то не знает о Беру? Любопытно. — Ха. Плохой из тебя врун, паренёк. Возможно, раб выйдет лучше.       Бессердечное предложение викуэя выдернуло Энакина из коротких размышлений. Это слово было для него подобно спусковому крючку, при использовании которого срывало любые остатки терпения и гордости. Сделать паренька рабом? Вот уж нет, увольте. Ну разве может случиться катастрофа, если он спасёт ещё одну неразумную душу? К тому же, его родители, коими являлись его собственный сводный брат с супругой, наверняка очень взволнованны и ищут ребёнка по всему Дюнному морю. Ну разве он поступит плохо, защитив сейчас дитя? Да и, Энакин чувствовал, что мальчик не так прост, как кажется на первый взгляд. — Бросьте его в багажник. — велел наёмник, резким кивком головы и жестом большого пальца указывая на стоящий позади спидер.       Эни не горел желанием смотреть на то, что из этого может получиться. Неожиданно для рейдеров и самого мальчонки раздался громкий хлопок, после которого в ту же секунду единственный источник света, исходящий от фар, необратимо погас, из-за чего каньон погрузился в ослепительную темноту. — Огни погасли! — А ты точно здесь один, паренёк?       Рейдерам не понадобилось много времени, чтобы поддаться лёгкой панике. — Отлично, так будет даже проще… — подумал Энакин, оглядывая потенциальных жертв его умышленной шалости, — Два викуэя, пара дроидов и, кажется, кто-то ещё… Это будет просто.       Ему было даже жалко, что прихвостни Джаббы не видят его коварной ухмылки. Нет, убивать он их не собирается, но вот напугать — это пожалуйста. Хоть в этом «мире» и было невыносимо думать о том, что о джедаях, как таковых, позабыли, сейчас это играло на руку как никогда. Энакин прикрывает глаза, тянет руку вперед, и… — Ха?! Что… Что-то тянет! Не могу… — внезапно выпалил один из наёмников, неуклюже валясь на землю, стремительно отъезжая вдаль от спидера. — Что его утаскивает? Там же ничего нет! Там…       И не успел глава квинтета закончить мысль, как его товарищ по найму взлетает в воздух, кружась в нём, подобно рабыням во дворце Джаббы. — Какого черта?! — Что это? Оно выдергивает нас по одному! Убейте его!       Запаниковал один из них, не имея возможности рассмотреть того, кто мог бы быть причастен к этому невероятному шоу. Рейдер кинулся к репульсорному транспортному устройству, припоминая о любимой винтовке, лежащей на его сиденье, проигнорировав, при этом, стоящее рядом живое препятствие. — С дороги, пацан! — выдавил из себя рейдер, отталкивая мальчишку в сторону, при этом, очевидно, не рассчитав силы.       Бедняга только и успел удивлённо охнуть, ударяясь о каменистую породу головой. Энакин на долю секунды вздрогнул, ощутив схожие чувства и на собственном затылке, изумленно распахнув глаза. Кажется, такого расклада он не учёл. Видимо, малыш потерял сознание. Не хорошо… Но будет ещё хуже, если он выпустит ситуацию из-под контроля. Рейдеры как раз направила винтовки на товарища, который, из-за потери концентрации Энакина, рухнул на всё ещё горячую землю. — Думаю, это им не нужно… — Скайуокер снова прикрывает глаза и, делая лёгкий жест рукой, заставляет оружие вылететь из рук бандитов на неопределённое расстояние. — Твою мать! Моя винтовка! — Возможно, нам следует вернуться во дворец Джаббы… Просто, чтобы… — мешкает один из дроидов, тщетно размахивая конечностями в поисках оружия. — Нет! Мальчишка всё ещё у нас! — замечает второй дроид, обнажая один из своих скрытых ножей, направляясь к лежащему без сознания ребёнку. — Эй, там, ты слышишь?! У нас мальчишка! Убирайся, или мы его убьем! Клянусь, я разделаю его как банту…       Джедаям положено быть терпеливыми, но, как считал Энакин, всего в меру. И его терпение с этой фразой закончилось. Не давая дроиду и шанса закончить предложение, рыцарь обрушивает на него и второго механического друга несколько больших валунов, разбивая вдребезги их корпуса и микросхемы. Да, он не собирался никого убивать, но дроиды ведь не в счёт, так? Да и, к тому же, кто знает, какое опасное оружие для мальчика они могли хранить внутри себя. — Но… Но… Как… Мы только… Джабба… — глотая слова заикался глава бывшего квинтета, отходя от места импровизированного сражения.       Он не был уверен, обо что споткнулся, когда падал на спидер, но то, что капот открылся сам, как по волшебству — мог бы поклясться любому. Металлическая крышка с грохотом обрушилась на его голову, лишь чудом не свернув тому шею, заставляя мерзавца только потерпеть оглушительное фиаско. Двое других рейдеров трусливо бросились наутек, попутно не забыв прихватить и пока ещё живого товарища, совершенно позабыв об оружии и даже транспорте. Что-ж, народ песков — это уже их забота, а его забота — это лежащий без сознания мальчишка.       Дождавшись момента, когда бодрый гул от удирающих сапог утих, Энакин осторожно вышел из своего незамысловатого каменного «укрытия», оглядев, попутно, обломки двух дроидов и брошенный спидер. Над каньоном повисла оглушающая тишина, прерываемая редкими свистами ветра среди скалистого ущелья.       Джедай не сразу обнаружил за собой, что потирает ушибленный затылок. Точнее, он испытывал внутренний дискомфорт, но настолько яркий и чистый в Силе, что это вызывало странное сомнение о возможности такой прочной связи. Может ли быть, что мальчик — потенциальный форсюзер? Впрочем, даже если это и так, факт ощущения чужой боли всё ещё смущал.       Энакин подошёл к ребёнку вплотную, наконец воспользовавшись возможностью рассмотреть мальчишку в деталях: песочного цвета копна волос, выгоревшая под палящими светилами, миловидное личико, не выражающее на данный момент ни толики эмоций, такой знакомый изгиб бровей и маленький курносый нос. Что-то ему это всё напоминало, но, к сожалению — не Оуэна, снова не его. Могло ли быть так, что несмотря на те короткие мгновения, проведенные с Беру, он смог в таких подробностях запомнить её черты? Странно, ведь память подсказывала ему, что он едва ли мог припомнить, какой же у той скромной девушки был цвет глаз.       И стоило ему подумать о возможном цвете глаз мальчика, как он тут же обратил внимание на куда более важный фактор — они всё ещё были закрыты. В прочем, это мало его удивляло. В конце концов, парнишка действительно неплохо ударился головой. Смотря на это безэмоциональное выражение лица, в голову Энакина закрадывались нехорошие мысли. Сила молчала, но отчего-то захотелось удостовериться в биение его сердца лично. Джедай было собирался надавить двумя пальцами живой руки на сонную артерию мальчишки, как внезапно его охватило ощущение, сравнимое с ударом от неплохого разряда электрического тока, стоило его плоти слегка соприкоснуться с телом малыша.       Информация через неожиданный разряд в Силе передавалась Энакину с такой скоростью, что его мозг не поспевал за полученными образами воспоминаний, просто напросто отбраковывая почти все ведения, которые он увидел за долю секунды. Мужчина отшатнулся от мальчика, словно от огня, стараясь уловить те короткие изображения, что вспыхнули в его голове. Как бы он ни старался, но почти все образы остались для него загадкой: совершенно все люди, голоса, действия и чувства слились в бессвязный поток информации, который было практически невозможно разобрать, кроме едва уловимых силуэтов и ощущений от давно минувших событий.       Лишь одно ему было ясно в этой бескрайней тьме — он его чувствовал. Малыша, лежащего у него под ногами. Энакин, конечно, имел определённую связь со многими людьми: со своим учителем, с падаваном, ребятами из 501-го легиона, с Падме… Но настолько прозрачно в Силе он ещё никого не видел. Это чувство можно было сравнить с тем, словно кто-то додумался убрать между ними мутную линзу, мешающую в деталях рассмотреть человека, стоящую за ней.       Вытянул из суетливых размышлений Энакина ребёнок, издавший тихий стон. Джедай, встряхнув головой, тут же сфокусировал своё внимание на нём. Может ли быть такое, что и мальчик видел «во сне» эти ведения? Вот ещё, только дополнительных вопросов со стороны ребёнка ему не хватало. Скайуокеру, на самом деле, и самому не помешали бы ответы на них. Энакин вновь опускается перед ним на колени, осторожно поднимания малыша на руки, надеясь, что тот прибудет в бессознательном состоянии всю дорогу до фермы Ларсов, но оживившаяся мимика мальчика говорила о другом. — Тише, малыш… Потерпи ещё немного.       Вслух просит мужчина, не спеша укладывая маленькую светлую голову себе на плечо, подавая тому свою тихую мольбу через Силу. Удивительно, но реакция была незамедлительной: мальчик, словно повинуясь каждому его слову, снова успокаивается, погружаясь, на этот раз, в сон. Энакину казалось, что он затаил дыхание на добрую минуту, прислушиваясь к завораживающему равномерному дыханию маленького мальчика. Что это, во имя звёзд, было?       Но рассвет, во всех смыслах, не за горами. Рыцарь обязательно подумает над этим вопросом, как только доставит мальчика домой. Но, перед этим, не помешало бы взять у рейдеров немного воды. Не пропадать же бесценной влаге в такой суровой пустыни, коли уж спидер был добровольно брошен?       Будучи неуверенным, как долго продлится сон ребёнка, Энакин спешил как можно скорее добраться до фермы Ларсов. На удивление, малыш ни разу не дёрнулся на протяжении всего пути. Это весьма облегчало дело, но, всё же, настораживало. Когда ферма, наконец, предстала перед ним в самом конце каньона, Скайуокер тихо, всё ещё боясь разбудить ребёнка, опустил его перед самым входом на ферму. Будет неловко, если его заметят достаточно поздно для того, чтобы тот получил солнечный удар, ведь адский дуэт уже осветил горизонт, наровясь вот-вот пролить свет и на Юндленскую пустошь. Оставив около него украденные фермерские запасы воды, мужчина вновь отошёл на достаточно большое расстояние, скрываясь с глаз любого, кто выйдет из хижины. К счастью, долго ждать не пришлось, уже через несколько минут на горизонте показалась обеспокоенная Беру, которая, судя по её внешнему виду, искала мальчика всю ночь. — Оуэн, он здесь! Люк здесь!       Энакин практически не слышал того, что говорила женщина, но мог разобрать лишь отрывки. Кажется, мальчишку звали Люк. Необычно для здешних мест. Глава семейства быстро среагировал на зов жены, выбегая из хижины следом за ней. — Люк, ты в порядке?       Склонился он над малышом, но ответ на его вопрос, кажется, поступать не собирался. Мальчик всё ещё тихо лежал, практически не слыша ничего, что его окружало. — Ну же, Люк, пора просыпаться…       Проговорил Энакин шёпотом, слегка потянув руку в сторону лежащего ребёнка, посылая тому через Силу тихую просьбу и мальчик вновь отозвался, открыв глаз практически мгновенно и, сощурившись от неожиданно попавшего на лицо света, неуклюже попытался сесть. — Что… Что произошло? Как я…       Скайуокер облегченно выдохнул, смотря за тем, как мальчик непринужденно потирает гудевшую голову. Стало быть, даже если он воздействовал на юнца через Силу, то каким-то чудом смог уберечь его разум от увечий. Вот и славно, значит, настало время снова оставить их наедине, тут его негласный долг закончен.

***

      Вернувшись обратно в хижину Кеноби, Энакина всё ещё не отпускала мысль о том, насколько же пугающей была та связь, которая разгорелась между ним и мальчиком, подобно необузданному костру, после, казалось бы, обыкновенного контакта. Скорее всего, Сила всегда прибывала с ребёнком, и было бы вполне нормальным, что он не ощущал её раньше, и, всё же, связь оказалась весьма необычной. Может, дело в неестественно сильных врождённых ментальных щитах? Мог ли он сорвать их, всего лишь прикоснувшись к нему? — А тебе, я смотрю, всё никак не сидится на месте.       Мягко укорил того Кеноби, выходя на встречу бывшему падавану. Энакин, сидящий на большом монолитном камне, задумчиво всматривался вдаль, даже когда Оби-Ван решил без приглашения присоединиться к нему в этом недалёком деле. — Может пояснишь, где ты пропадал добрую часть ночи?       На секунду Скайуокер приоткрыл было рот, чтобы что-то ему сказать, но, вместо этого, многозначительно промолчал, вновь переводя взгляд с горизонта на свои скрещённые у груди руки и обратно. Оби-Ван лишь вдохнул сухой воздух, наблюдая за немного нестандартным поведением его старого друга. — Пойми, Энакин, я не навязываюсь. Но, думаю, ты и сам понимаешь, что в твоей ситуации каждая мелочь может быть важной. Я всего лишь хочу тебе помочь… — Кеноби робко улыбнулся юноше сквозь седеющую бороду, надеясь получить что-то большее, чем задумчивое молчание. — Мальчик, — тихо отвечает рыцарь, на что Кеноби вопросительно приподнимает бровь, — Этой ночью я встретил мальчика. — Одного?       Неуверенно уточняет Оби-Ван, немного скептически хмуря брови. Оказаться в такое время в одиночку, в Юндленской пустоши, тем более ребёнку, равноправно верной гибели. — Я видел его раньше, когда проходил мимо фермы Ларсов. Я не дал бы ему больше пяти или шести лет.       Услышав знакомую фамилию, Кеноби неестественно быстро выпрямил спину, слегка попятившись от Энакина на ровном месте. Молодой джедай, словно не придавая значения удивленному выражению лица учителя, неторопливо продолжал свой краткий рассказ, желая подвести его к нелогичному, на его взгляд, итогу. — Джабба отправил к ним рейдеров за водным оброком. Я не решился вмешиваться… Зато маленький «храбрец» оказался с сюрпризами и этой же ночью попытался выкрасть воду обратно. — И? — лицо Кеноби от минуты к минуте становилось всё более напряжённым и испуганным, как могло показаться Скайуокеру, что заставило того говорить медленнее и неувереннее. — Я не сдержался, учитель, и решил помочь храброму, но глупому мальчишке выйти оттуда живым.       Энакин, изначально, не планировал выдавать такой дерзкий ответ, но что-то в поведении Оби-Вана начинало его потихоньку раздражать. И с каких пор он пялится на него, как банта на хищника? — Не смотри на меня так! Я всего лишь спугнул эту незаконную шайку, давая им шанс уйти. Правда, мне пришлось разбить двух дроидов, а мальчишка, в ходе незапланированной операции, немного ударился головой. Не беспокойся, он потерял сознание и не видел меня.       Эни раздраженно закатил глаза при виде того, как глаза Кеноби всё сильнее округлялись, будучи убежденным, что тот вот-вот начнёт его осуждать за то, что влез в чужую судьбу. Да, он и сам понимал, что, возможно, ему не стоило даже идти туда из любопытства, но что, на самом деле, он сделал плохого? — А затем, я дотронулся до него и… — молодой джедай резко замолчал, припоминая те необычные ощущения, пронизывающие его в те короткие секунды. — Ты что-то почувствовал, Энакин?       Оби-Ван наклонился достаточно низко, чтобы постараться заглянуть в глаза бывшему падавану, который предпочитал сконцентрировать замутненный взгляд в районе своих рук. Джедай был уверен, что с минуты на минуту получит очередную порцию лекций в свой адрес, но неожиданный вопрос, не имеющий отношения к теме, заставил Энакина удивленно посмотреть на Кеноби в ответ. — Я… Я не уверен, Оби-Ван, — потупив взгляд ответил Скайуокер, — Это сложно с чем-то сравнить. Знаешь, я ещё ни с кем не чувствовал такой прочной связи в Силе… Погоди, ты что-то знаешь?       Энакин не долго думал, услышав тихое хмыканье со стороны седеющего учителя. Возмущённо обернувшись к нему, нарушив тем самым свою замкнутую позу, заподозрив Кеноби в некоторой дезинформации, Скайуокер, неожиданно для себя обнаружил, что прочитать эмоции второго, от чего-то, было невероятно сложно. Казалось, что Оби-Ван всё больше напрягался, словно сидел на раскалённых углях, выпрямляя при этом спину, но в то же время, выражение его лица выдавало нотку неуместной забавы, из-за чего он неконтролируемо вздёрнул нос, думая, при этом, о чём-то своём. О чём-то, что было закрыто от Энакина сильными ментальными щитами.       И всё бы ничего, если бы Энакин действительно не нуждался в его совете. И почему Оби-Ван всегда становится таким загадочным, когда он ему так нужен? Задумываясь о странной реакции учителя, откуда-то всплыл и неожиданный страх за мальчика. В голове был всё ещё свеж тот образ мистического Лорда ситхов — Дарта Вейдера, пусть он и не сталкивался с ним лично. Мальчик был потенциально сильным форсюзером, а Вейдер ищет таких по всей галактике. О чём думает Оби-Ван, если надеется скрыть его здесь, на Татуине? Хотя, по правде говоря, на данный момент Энакина больше беспокоил тот факт, что он ощущает эту безумно ясную связь с мальчиком через Силу, несмотря на достаточно внушительное расстояние между ними, что, в свою очередь, порождало ещё больше вопросов. — Я знаю не больше твоего, Энакин. — Так ты знал, что мальчишка чувствителен к Силе? — даже для Скайоукера его собственный голос прозвучал неожиданно резко. — В какой-то степени, определить это было не сложно.       На мгновение Энакин замолчал, раздумывая над постановкой вопроса, который он собирался задать Оби-Вану. Ему не очень хотелось, чтобы это прозвучало излишне глупо и как-то незрело. — Я всё ещё ничего не понимаю, Оби-Ван. Я чувствую в Силе его так ясно, словно имею дело… с самим собой. Ты сталкивался с таким когда-нибудь?       Энакин с долей надежды посмотрел на бывшего учителя, надеясь услышать хоть один конкретный ответ на свой вопрос. Может быть, появление мальчика в его жизни — хороший знак? Мог ли он быть его ключом к выходу из этой тяжёлой для него жизненной ситуации? Может, эту связь между ними установила сама Сила, в ней всё дело? Кеноби как-то подозрительно мягко ему улыбнулся, наконец выходя из своего «колючего кокона», позволив себе немного расслабиться в вздохнуть. Он плавно поднимается на ноги, смотря в лицо багровому рассвету. — То, что ты сейчас ощущаешь, Энакин, джедаям чувствовать не положено.       Кеноби мягко хлопает его по плечу, оставляя недоумевающего и ошеломлённого Скайуокера наедине с нарастающей тревогой, уходя от знойного света обратно в ветхую хижину.