Основной инстинкт

Часть I: «Зловещие шутки пустыни»

      Темнота…       Осознание того, что его веки уже открыты, пришло не сразу. Раздражающее слизистую чувство, словно кто-то насыпал в глаза песок, заставило Энакина незамедлительно проморгаться и постараться сосредоточиться на том, где же он, в конце концов, оказался.       Пустота…       Яркий звон пустоты в ушах разрезает пространство не хуже звуков пролетающих над головой бластерных выстрелов. К сожалению, это чувство было слишком знакомым для Скайуокера. Его оглушили? Нет, скорее, как раз напротив — в этом месте было настолько тихо, что создавался обратный эффект, словно кто-то издаёт странный писк невероятной громкости.       Но от чего же, всё-таки, здесь так темно? На мгновение мужчина пропустил мысль о возможной слепоте, не просто же так веки настолько капризно открывались каждый раз, когда он пытался избавиться от непонятной «крошки» в глазах? Сила ли подсказала ему, или собственное любопытство, но медленно повернув голову в сторону, Энакин обнаружил тонкий лучик света, исходящий от далёкого прохода в помещение. Хорошо, с его зрением, пока что, всё в порядке.        Немного привыкнув к темноте помещения, Энакин понимает, что лежит на удивительно холодном возвышении, напоминающий простой кусок камня из-за неровностей (легко понять, что ты находишься выше уровня пола, когда твои ноги свисают с какого-то почти идеально вертикального выступа, подобно столу). Попытки выпрямиться и присесть увенчались весьма подробным анализом болезненности его состояния. Он был, как понял Энакин, относительно цел, но всё тело ломило, а голова раскалывалась, словно по нему пробежало стадо бант.       Падме…       Ласкающее уши имя пронеслось эхом в голове молодого рыцаря. Почему он вспоминал именно это слово каждый раз, когда мысли сбивались в кучу, словно заполняя им пустое пространство? — Надо сосредоточиться. — хмуря брови подумал Энакин, при этом, почему-то, в его голове появилось место для туманного образа осуждающего вида Оби-Вана, что, по непонятным для него причинам, настраивало на рассуждения.       Однако воспоминания не торопились приходить в его смутное сознание. И тогда его разум решил обратить внимание на тот самый туманный образ. И ведь точно, его бывший учитель был там. Они с Оби-Ваном разделились. Почему? И где это «там» вообще было? Одни вопросы. Энакин инстинктивно переводит взгляд на потолок, словно там таилась разгадка. В воспоминаниях приходит боль. Кажется, он упал откуда-то сверху, но, при этом, совсем не помнит, где было то самое «сверху». Более того, либо в этой чёртовой дыре было слишком темно, либо потолок казался ему более чем цел… если, конечно, это старое сооружение можно было таковым обозвать.       Точно, он вёл бой с Вентресс! Энакин подавил короткий смешок, задумавшись на секунду, пришли ли эти воспоминания из-за того, что он сделал небольшой акцент в сознании с чем-то тёмным и холодным. Однако Сила молчала. В этом проклятом месте он точно был один. Его тут оставили? Забыли? Нет, Оби-Ван бы унес его, будь он в сознании или без. Однако учителя в Силе так же было не слышно…       К нему верно приходили воспоминания о воде. Великом множестве воды… Шёл нескончаемый дождь, где-то там, за пределами тех стен, в которых он разделился с учителем. Но единственное, что он помнит точно, так это свет. Вернее, яркая голубоватая вспышка, окутавшая его с ног до головы. В него попали каким-то орудием? Вспышка от странной бомбы? Нет, точно нет, от таких вещей было бы много следов. Вернее, напротив, от этого места тогда бы ничего не осталось, а он, вроде как, сидел на чем-то более-менее уцелевшем.       Глаза Энакина начали потихоньку привыкать ко тьме, но, всё же, было бы куда лучше, освети он помещение хоть чуточку. Скайуокер тут же, не подумав, вскочил, вспомнив про свой световой меч. Сморщившись от резкой вспышки головной боли, он медленно потянулся протезированной рукой к поясу и, к его удивлению, игра не стоила свеч — лайтсейбер висел у него на поясе. Даже немного обидно. Оби-Ван наверняка бы съязвил на его легкий приступ секундной паники, но от учителя и след простыл.       Он нажал на неприметную кнопку включения меча и мрачное помещение озарило тусклое голубое свечение, осветив им небольшое пространство вокруг себя. Оказалось, что пришёл в сознание Энакин на весьма странном каменном… столе? Нет, это было что-то определенно другое, судя по символам, идущим по его краям. Алтарь? Даже если и так, монолитный кусок камня был расколот надвое, и трещина уходила, на удивление, куда глубже самого изваяния, прямиком в каменную платформу, на которой он стоял, словно эти объекты поразило нечто, напоминающее молнию или что-то вроде того.       Подойдя к краю платформы, Энакин разглядел место чуть лучше, хотя большая его часть всё равно была скрыта мраком. Помещение было во истину исполинским. Алтарь, или, что бы то ни было, находился на добром возвышении от истинного пола комнаты, от которого шёл спуск, принимающий форму трёх каскадов. На них, очевидно, когда-то находились люди во время обряда, или, как подсказывало Энакину нутро, форсюзеры. Спустившись по давно развалившейся лестнице, ловя себя на мысли, что этот процесс занимает слишком много времени для человека, который, по идее, должен спешить покинуть это место, Энакин всё также неторопливо, прислушиваясь к Силе, направился к единственному источнику света в конце зала.       Чем дальше он шёл к золотистому свету, тем лучше замечал, как под его тяжелой поступью усиливается хруст… Песок. Он бы, возможно, что-то проворчал, если бы в его мыслях не вспыли воспоминания о дожде и влаге. Пусть в этом месте было немного прохладно, засушливый воздух было определить совершенно не трудно, особенно человеку, который родился и прожил внушительную часть жизни на такой планете, как Татуин. От мыслей о качестве воздуха легкие рыцаря зловеще захрипели. Кислорода тут явно было маловато, уж больно сухой воздух бродил по этим помещениям.       К великому горю джедая, песчаные опасения оправдались. Однако света было мало не только из-за того, что выход был частично погребен под образовывающиеся там годами небольшие дюны, но и по той причине, что теперь уже более очевидный храм находился довольно глубоко под землей. Сложно было сказать что-то о столь не величественной постройке, ведь большая её часть действительно находилась под тоннами песка, но то, что раньше Энакин подобного не встречал, сказать мог определенно сразу. И, всё же, света теперь было намного больше. Устремив взгляд ввысь, Энакин тут же поймал яркое напоминание о мигрени, когда в его глаза попала ослепляющая и жгучая струйка света. Проморгавшись, он, переборов себя, взглянул ещё раз, благоразумно отступив пару шагов назад, заходя под едва освежающую тень храма. В потолке, сквозь твердую породу, пробивались лучи ослепляющего света. Не было сомнений, что ему дорога именно туда, если он хочет выбраться на свежий воздух. Если он, конечно, свежий, в прямом смысле этого слова.

***

      Засуха. Татуин не видал таких бедствий уже очень долгое время. Мало того, что воды не хватало, так ещё и прихвостни Джаббы Хатта, по приказу вышеупомянутого, совершали выходы за так называемым «водным оброком». Лишь Силе было известно, каким чудом фермерской семье Ларсов удавалось его избежать. Что-ж, это было Кеноби на руку. В конце концов, он действительно долго не держал в руках свой световой меч.       Нехватка воды никогда не была у Кеноби в списках больших проблем, так что он занёс этот пункт туда, как только узнал врага в лицо. Просить воды у Ларсов не позволяла не только совесть, но и неприязнь «главы семейства» к его персоне. Оби-Ван, увы, не мог винить его за это не только потому, что этому не учил джедайский кодекс, но и от горького понимания, что на это у Оуэна были весомые причины. И прав он был лишь частично, разумеется. Забыть о жажде хорошо помогали медитации. Он как раз прибывал в одной из них, когда в Силе раздалась яркая и мощная вспышка, какую Оби-Ван не припоминал очень давно.       Этот всплеск в Силе буквально выкинул мужчину из медитации. Сердце бешено колотилось, словно он только-только вывалился из набиравшего высоту звездолёта, беспорядочно падая вниз, не зная, как ему спастись. Помутнение пришло также внезапно, как и ушло, подобно грому среди нещадно ясного неба. Но, несмотря на то, что неясная энергия в Силе ушла, какие-то лёгкие колебания в ней всё ещё присутствовали. И именно они заставили Оби-Вана на мгновение задохнуться, словно на планете внезапно перестал существовать кислород.       От вставшего ребром вопроса неожиданно похолодело. Как он мог не заметить приближение Вейдера? Несмотря на прошедшие семь лет с того момента, как он обзавёлся новым, более могущественным учителем, Кеноби всё равно вёл за Тёмным Лордом небольшую слежку, интересуясь его передвижением по галактике. И едва ли это была дружеская мера… На Татуине всё ещё был Скайуокер, которого нужно было защищать, и он отчётливо не припоминал, чтобы Вейдер планировал даже приближаться к орбите этой пустынной планеты. Нет, сейчас это всё не важно. Он точно ощущал его присутствие в силе и, опасаясь быть разоблачённым, мгновенно скрыл собственное.       Когда, наконец, ему удалось охладить нахлынувшую на него панику, Оби-Ван всё же решил прислушаться к голосу разума. Он почувствовал некоторые особенности в той силе, которую едва мог ощущать. Кеноби не мог сказать наверняка, но то, что он не чувствовал этого очень давно — был более чем уверен. Вейдер в силе был ярким. Ярким и тёмным. Он не раз думал, что его сила напоминала ему липкую и вязкую смолу. Такую же чёрную, всепоглощающую… Словно она затягивала присутствующих на самое дно, используя при этом всю свою ярость, не давая сопротивляющимся и шанса, обрекая их на медленную и мучительную гибель. Но то, что он чувствовал, было другим. Это было сравнимо с бурлящим потоком в горной реке, кристально чистая вода которой буквально сбивала с ног, но падая в её поток, почему-то, никто не мог захлебнуться, словно даже у не умеющих дышать под водой существ вырастали жабры. В последний раз такое он чувствовал в присутствии-… невозможно.       Кеноби подскочил, словно ошпаренный, и с его едва седеющей головы сорвался капюшон, давая двум нереально жарким солнцам отличный шанс довести мужчину до кипения. Или сумасшествия… На мгновение, Оби-Ван подумал, что им это удалось. То, что он ощущал, не являлось Вейдером, нет. Он был уверен, что этот монстр убил внутри себя того юношу, которого он когда-то называл учеником, другом… сыном. Может, он снова ошибался на его счёт? Слишком маловероятно. Кеноби не мог не пропустить мысль о том, что будь тут некогда собранный Энакином С3РО, тот наверняка бы, услышав его мысли, начал выдвигать процентную вероятность того, словил ли Оби-Ван солнечный удар, или, просто-напросто уже сошел с ума, катализатором чему являлось либо длительное одиночество, либо горячо любимая, во всех смыслах, Татуинская двойная система звёзд.       Энакин… одно имя принесло непроницаемому джедаю столько боли, сколько он не испытал бы, будучи лично сожжённым в пламени Мустафара. Как бы то ни было, ему не помешает провести собственное расследование. К тому же, он уже изрядно засиделся на этой планете.

***

      Энакин был вне себя, когда наконец вышел на свет двух смеющихся светил. Тату I и Тату II ещё никогда не были настолько беспощадными. Да, галактика была полна звёздных систем, где кружились вокруг друг друга звёзды-близняшки, но эти ситховы детища были для Скайуокера особенными.       Несомненно, выйти из себя ему помогло именно загадочное перемещение на Татуин. Уж в чём в чём, а в том, что забыть эту планету, как и момент прибытия на неё, было невозможно — джедай был полностью заверен, пусть и желал бы всем сердцем обратного.       Он не помнил точно, сколько времени и, возможно, дней потратил на то, чтобы дойти до ближайшего поселения в этой нескончаемой пустыне. Для парня всё ещё оставалось загадкой, когда же он успел попасть на Татуин. Более того, он был более чем уверен, что в последний раз пребывал на куда более влажной, фактически противоположной планете, о чем сулила и его некогда едва влажная туника. Он даже помнил, как на выходе из храма, проведя рукой по волосам, стараясь закрыться от бьющего в лицо свирепого света, можно было почувствовать, как влага впитывалась в тонкие тканевые вставки между пальцами на кожаной перчатке.       Однако загадка с его перемещениями по галактике померкла, стоило ему перешагнуть городскую черту Мос-Эйсли. Да, в целом, это захолустье ничем не изменилось: всё те же дюны, небогатые жилые постройки, нелегальные товары на большинстве прилавков, всё то же сборище контрабандистов и наёмников… Энакин не мог сказать, что именно заставило его вести себя настороженно: его загадочное пребывание на Татуине или, всё же, наличие клонов, доспехи которых успели странным образом измениться?       С каждым часом он получал лишь новую порцию вопросов, минуя при этом ответы. Вот уже третий день он ошивался близь местной кантины, более не сомневаясь, что лишь Сила могла подсказать ему придерживаться тёмных переулков и подозрительных личностей, минуя при этом разговоров в открытую. Слушая очередную байку какого-то торговца, ведущего неуместно громкие переговоры с каким-то родианцем на межгалактическом, потягивая при этом алкоголь сомнительного качества, Скайуокер уже не удивлялся упоминанию некой Империи, то и дело перекрывая какие-то очередные пути и лазейки для контрабандистов. Что его действительно удивляло, так это даты и время, которыми тут пользовались.       По скромным подсчетам, которые требовались из-за большого разнообразия летоисчислений по всей галактике, джедай прикинул приблизительную разницу с его календарем на восемь лет, или же около того.       Нет, конечно, Энакин пропустил несколько догадок, что, возможно, от нещадно высокой температуры все жители Татуина, как и его непрошеные гости, просто напросто перегрелись, поймали солнечный удар, а те, кто прятались от жары в кантине, как и он сам, удостоились чести дойти до белой горячки, хотя, в прочем, всё это больше напоминало какую-то нелепую шутку. Большую, нелепую, недалёкую шутку, разыграть с ним которую согласилась вся планета. Вот уж интересно, способен ли был Оби-Ван сотворить с Энакином такое? Молодой джедай пропустил мимолётную ухмылку, вспоминая одну из своих последних выходок над бывшим учителем. В прочем, даже если бы это и была ответная шутка, то она, очевидно, затянулась, а Кеноби был на это точно не способен. Единственным удовольствием, в котором его бывший учитель себе не отказывал, было сарказмом, но никак не жестокие и столь продуманные «шутливые» манёвры.       Отвлечься от мыслей о том, что всё это нереально, помог вошедший в кантину вполне реальный штурмовик, вслед за которым подтянулась ещё парочка его «братьев». Энакин уже не был уверен, что перед ним стояли некогда так ему хорошо известные клоны. Солдаты, смерив помещение незримым, из-за маски, взглядом, продвинулись вглубь кантины, направившись непосредственно к заправляющему данного заведения. Едва ли что-то могло грозить Энакину, кантина была полна подозрительных личностей.       Дабы не привлекать лишнего внимания, придерживаясь лучших джедайских традиций, пару дней назад, а, если быть точным, практически сразу по прибытию в Мос-Эйсли, Энакин обзавелся новым грузным плащом. Правда, едва ли «новый» означал «выкинутый каким-то контрабандистом плащ с кучей прочего мусора». Скорее всего, некогда этот балахон принадлежал какому-то бедняге, от которого, видимо, избавились, как и от груды более никому не нужных вещей. Что же, теперь настало время придать старой тряпке новую жизнь и смысл, так сказать.       И, всё же, краем глаза он заметил, как хозяин на барной стойке указал штурмовикам кивком головы на некоторых посетителей и… на него. Скайуокер было засобирался вставать и уходить, но поздно — один из солдат уже направлялся в его сторону. Рыпаться смысла нет, это лишь привлечет и без того заостренное внимание солдата по его голову. Стало быть, надо выслушать, чего он хочет. — Предъявите ваши документы, сэр.       Бесцеремонно нарушает личное пространство штурмовик, говоря ломанным голосом через вокодер, ещё будучи на подходе к интересующему его человеку, заставляя этим Энакина незаметно для него нахмуриться. — Я чем-то вызвал подозрения хозяина? — поинтересовался Энакин, надеясь прощупать почву интереса штурмовика. — Никак нет, мы здесь по другой причине. Прошу, предъявите документы.       Что же, на этот вопрос у рыцаря был свой ответ. Он незаметно проводит рукой перед штурмовиком, делая вид, словно поправляет таким образом собственный плащ. — Ты не хочешь спрашивать у меня документы.       Немного загадочно отвечает тому мужчина, частично самонадеянное лицо которого скрывает тусклый свет кантины и плащ. Однако, помолчав не больше пары секунд, штурмовик внезапно возмущается, отвечая тому лаконично, в стиле любого штурмовика, словно зазубренной мантрой. — Предъявите документы, сэр.       На этот раз в искаженном и механическом голосе прозвучали отчётливые нотки раздражения. Энакин, немного потупив взгляд, пробует проделать то же самое ещё раз, однако вызывает этим у штурмовика только новую волну усталого от собственной работы негодования. — Сэр, если у вас нет документов, то вам придется пройти со мной. Покажите их, или, в противном случае, мне придётся вывести вас отсюда силой. — Понятно, — подумал Энакин, — вероятно, он устойчив к обману разума из-за своей расы. Хотя, возможно, ему просто не хватает самого разума.       Энакин немного улыбнулся собственным токсичным мыслям. Ну, действительно, этот солдат не являлся клоном, однако мыслил не хуже любого дроида: чётко по протоколу и уставу. Типичный Скайуокерский интерес взял над ним вверх на несколько секунд, когда какая-то детская досада допустила мысль, что это, по сути, немного не честно — выглядеть одинаково снаружи из-за брони, а, на деле, иметь возможность быть кем угодно. Интересно, кому принадлежал этот парень? И парнем ли он вообще был? Как оказалось, терпения у штурмовика было и того меньше, чем предполагал вошедший в очередные раздумья джедай. Солдат опустил руки на кобуру и смерил сидящим перед ним мужчину взглядом, о котором Энакин мог только догадываться. — Больно много подозрительных ухмылок, парень, — что же, кажется, его насмешки всё же были замечены, досадно. — Советую тебе подумать лучше и предъявить документы, иначе…       Сказать, что он был удивлен наставленным на него в угрозе бластером? Разумеется нет. Привыкший рисковать жизнью на войне генерал Скайуокер слишком уж часто, к сожалению дорогой ему Падме, подвергался данному трюку. Горько было лишь от того, что обычно этим занимались дроиды, а не живые солдаты, которыми ещё некоторое время назад он лично командовал. Единственное, что его немного удивляло — так это горячность парня. На его скромный взгляд это и было большим отличием между штурмовиками и клонами. Да, они определенно выполняли одну и ту же задачу, но, всё же, проведя столько времени с клонами, как в бою, так и в более мирной обстановке, разница была на лицо.       Медленно и, скорее инстинктивно, рука Энакина скользнула на рукоять светового меча, всё ещё мирно, пока, хранящимся на его поясе под плащом. Атмосфера заметно накалялась, а требуемой единицы у Скайуокера для штурмовика не имелось. Во всяком случае такой, какая бы его удовлетворила. Что же, придётся обороняться. Кантина — настоящая свалка, в некотором роде. Если он провернёт всё быстро и зачистит тут парочку непрошеных солдат, то сделает одолжение доброй половине находящимся здесь мерзавцам, наёмникам и контрабандистам. — Неприятно, — подумал он, опуская большой палец механической руки на кнопку активации меча, — Неправильно будет с моей стороны убивать тех, кто просто выполняет свою работу. Но есть ли у меня выбор? — Выбор есть всегда, мой друг.       Неожиданный голос, адресованный для него в Силе заставил Энакина вздрогнуть от неожиданности. К счастью, именно в этот момент какой-то незнакомец кладет свою тяжелую и уверенную руку ему на плечо, от чего штурмовик лишь переводит взгляд на стоящего позади нового члена скромных переговоров, не обращая никакого внимания на реакцию молодого парня. — Прошу простить моего друга, — говорит второй незнакомец в плаще, протягивая солдату две карточки. — Его документы были у меня.       Солдат опускает орудие обратно в кобуру и принимает их, не вдаваясь в особые подробности о личности прибывшего, пару раз смерив того бегающим взглядом между ним и данными на карточке. На Татуине это было вполне обычным делом. Он снисходительно кивает стоящему человеку и дает последнее предупреждение, адресовано очевидно Энакину, вновь опуская свой взгляд на него. — Мои извинения, мистер Лекс. Однако в следующий раз ведите себя менее подозрительно. Хорошего дня.        Заслышав незнакомое «Лекс» Энакин скептически повел бровью, сопровождая уходящего штурмовика. Да, это был всего лишь вымышленный псевдоним на подделанных документах, но от чего-то ему стало от этого не по себе. Солдат вновь вышел в центр кантины и, махнув рукой товарищам по оружию, вышел с ними прочь. Нахмурившись, Скайуокер пропустил в своей голове пару мыслей, что, всё же, эти солдаты вели себя наглядно нагло и больно дерзко в отсутствии своего собственного начальства, что не могло не вызвать прилив легкой злости и негодования со стороны пусть и из прошлого, но всё ещё действующего генерала. Ему с трудом представлялось, что Рекс или, например, Коуди могли позволить себе такое поведение во время его отсутствия.       Но стоило тонким пальцам мягко сжаться на плече Скайуокера, как тот мгновенно вышел из собственного недалёкого транса. Он неловко вспомнил, что находился впервые за эти три долгих дня не один и, очевидно, кое-кто ожидал более приватного разговора или, на деле, просто не находил подходящего момента (или слов), чтобы заговорить. Энакин не сомневался, кем был этот человек. Его присутствие в Силе он ни с чем не перепутает, даже если оно стало таким… приглушённым, изорванным чем-то ему не ведомым.       Когда этот незнакомец всё тем же настойчивым жестом направил Энакина за пределы кантины — тот не стал сопротивляться, подавив своё собственное желание задать старому, во всех смыслах, знакомому несколько едких вопросов. Но лишь при свете двух Татуинских светил, выйдя из сумрака смутного заведения, Энакин смог впервые отчетливо взглянуть на лицо своего спасителя: его усталые и изнеможённые черты лица растянулись в приветливой улыбке, словно он встретил старого, но горячо любимого друга, которого не видел порядка несколько десятков лет. Было что-то в его взгляде, что заставляло Энакина хранить поражённое молчание. И, все же, Скайуокер одарил его ехидной ухмылкой, когда обратил внимание на едва появляющиеся возле утомленных зноем глаз морщины, а некогда яркие и темные рыжие волосы потускнели под натиском пустыни, на висках и корнях которых проглядывалась совершенно очевидная и яркая седина, бой с которой больше всего сказался на бороде мужчины. — Меня не было всего-то неделю, учитель. Неужели моё отсутствие способно настолько вас напугать?       Не удержался от злостной шутки юный рыцарь, с особенно победными озорными искорками в глазах наблюдая, как медленно менялось выражение лица Кеноби, который, кажется, уже пожалел, что решил влезать во всю эту историю. Однако, от чего-то неизвестного Энакину, Оби-Ван внезапно со свистом выдохнул и опустил пораженно плечи, пару раз по-старчески качнув головой, словно выслушивал капризы непослушного мальчишки. Но, найдя в себе силы снова повернуться лицом к солнцу, лицом к Энакину, старый мастер вновь добродушно улыбнулся своему бывшему падавану. — Ты не представляешь, насколько.