Нет повести печальнее на свете

— А ты уверен, что у Шекспира именно так было? — с сомнением вопросила Гробыня, перечитывая совместно созданный за ночь шедевр. Ягун задумчиво почесал маковку. Молодой полубог страдал похмельем — потому как некоторые вещи написать «по трезвяне» попросту не представлялось возможным… — Не уверен, что именно так, но примерно. Разумеется, я внес несколько правок… Чтобы смотрелось поинтереснее, в ногу со временем и как положено. — Пошли с Абдуллой проконсультируемся, он тут лучший драматург. Плохого не посоветует. — Какие новости? Педсовет собрался в кабинете уже на следующий день. — Бейбарсов на месте, — начала Зуби, — готов участвовать в любом бреду и нести хоть круглосуточный дозор вокруг Буяна. — Пьеса почти написана, — в свою очередь, отчитался куратор постановки, — как только Абдулла дочитает, начнем репетировать. — Драконбольное поле начали застилать плитами, материалы для декораций заказаны, — мрачно завершил Соловей Одихматьевич. Постановки ожидались магическими, спецэффекты грандиозными — и, от греха подальше, площадкой для проведения мероприятия было выбрано драконбольное поле с надежным защитным куполом. Другой площадки с трибунами в Тибидохсе все равно не было… — Итак, они подключили к написанию сценария Абдуллу, — прокомментировал Сарданапал, — ну, что могу сказать… — Все очень плохо? — подсказала Медузия. — Не то слово. Мы в заднице. Разноцветные усы академика устроили битву не на жизнь, а на смерть. — Расслабься. Может, удастся обойтись даже без проклятий… — Меди! Скажи честно, чего путного может породить тесный союз Склеповой, Ягуна и полубезумного джинна, только и мечтающего проявить свои таланты?!

***

Выпускники собрались в гостиной магспирантов. Как люди, которым было надо более всех прочих, председательствовали сценарист и режиссер. Последним по причине самого большого в шоу-бизнесе опыта была безоговорочно признана Склепова. — Кхе-кхе… — начала Гробына, и Ягун любезно предложил ей графин. Оный телеведущая приняла, с интересом понюхала — безупречный чистый спирт! — и отставила в сторону. К графину тут же начал пробиваться Жикин, выпущенный Ягге из магпункта под чистое слово: магэйфорийного наркомана все еще не отпускало, и он нет-нет, да и ловил трипы. — Товарищи! — возопила Гробыня, — мы собрались здесь, чтобы обсудить постановку, которая должна представить нашу школу на крупнейшем культурном событии магического мира! Мы очень рады, что все откликнулись на зов академика Сардель… Сарданапала и согласились сделать все, дабы защитить честь школы! В этой нелегкой маго-геополитической ситуации, когда… — Она с графина точно не пила? — с сомнением поинтересовался Семь-Пень-Дыр у гиганта. Гуня покачал головой. — Нет, Гробушка не пьет спирт. Она всего лишь очень волнуется за постановку. Она очень ранимая — Гробушка! В голосе Гломова звучало бесконечное обожание. — Такая ранимая, что только из сглаздаматов расстреливать, — заметил Соловей. На первое собрание актерской группы, помимо Поклепа, чье присутствие как куратора было вполне естественным, Гробыня позвала Тарараха, драконбольного тренера и мужа Великой Зуби. Последние трое подозрительно переглядывались, но пока молчали: их собственное присутствие на этом бедламе не капли не вдохновляло… — А теперь, граждане актеры, обсудим ваши роли! Ягун, зачитывай! — Татьяна — Джульетта, Глеб — Ромео, Шурасик — тень папаши Гамлета, Гломов — Гамлет, принц бл*дский, Кузя — Горацио, Демьян — Яго, Катя — Мамаша Гамлета Гертруда, Семь-Пень-Дыр — Клавдий, Тарарах — брат Лоренцо, Жора Жикин — Парис, Дуся Пупсикова — леди Капулетти и Розенкранц, Вера Попугаева — Гильденстерн, Гробыня — Офелия, Лена — леди Монтекки, Жанна — Бенволия, Рита — Аптекарь, Генка — Отелло, Пипа — Дездемона, я, Ягун — Меркуцио, Ванька — Тибальт, Лиза — Розалина, Поклеп Поклепыч — Эскал, герцог Веронский, Соловей Одихматьевич — сеньор Капулетти, Готфрид — сеньор Монтекки. Роль рассказчика любезно согласился взять на себя Абдулла… — Ягун, а тебе не кажется, что это все персонажи из разных произведений? — осторожно поинтересовалась Катя. Лоткова классику любила, в особенности бессмертного Шекспира. — Мы с Гробыней немного модернизировали сюжет. А потом проконсультировались с Абдуллой, и внесли еще несколько правок… Пока Ягун и Гробына глагольствовали, Аббатикова медленно листала сценарий. В комнате стало ощутимо холоднее. — Э, закройте окно кто-нибудь, а то дует, — внезапно попросил играющий комментатор. — С окна дует? — ласково спросила Жанна, — это, солнышко, не с окна дует! Это Уильям Шекспир в гробу вертится после того, что ты с его произведениями сделал!!! Аббатикову поддержала Катя, и обе с огромным удовольствием орали на Ягуна. — Не знал, что она такая поклонница старины Уилла, — шепнул Глеб на ухо Свеколт. Лена только махнула рукой. — Теперь Вы, вероятно, хотите задать вопросы относительно подобранных для вас ролей… Гостиная взорвалась в дружном возмущенно-протестующем вопле.