Совсем (не)идеальный!

Сегодня утром я была в ударе: в столицу приезжал известный итальянский барбер с мастер-классом, и я наконец-то встречусь там со своими подружайками, с которыми познакомились на таких вот обучениях. Они из разных городов Подмосковья, сняли на троих хату на Киевской и уже съезжаются туда. Сучки, не захотели воспользоваться моим гостеприимством и поселиться у меня: «Тусич, у тя ж сту-ди-я! А вдруг мы познакомимся с шикарными самцами? Где шпилиться-то с ними? В твоём спичечном коробке?» Ну блудушки, чё) И я их обожаю! И сегодня после мастер-класса мы едем к ним, отмечать нашу встречу и наступление китайского нового года. Конечно же, по окончании обучения был фуршет. А потом мы неспеша поплыли домой, четыре обаятельные подшофешные куколки. И по дороге влезали своими задницами во всевозможные приключения. У подъезда девки вспомнили, что дома у них куча бухла, а вот с закуской не густо. Люська сказала, что в магаз не пойдёт — хочет срочно в сортир. Элка устала на каблуках шлёндать, а Машка уже пьяная в дупеля. Ну чё, снова весь карнавал на мне! Глянула по навигатору — на соседней улице есть «ЕвроСпар». Поскакала по тёмным дворам, на ходу вспомнив, что особо не запомнила, у какого дома мы расстались. Ай, ладно, позвоню им, если заплутаюсь. В магазине накидала в корзину фруктов, овощей, сырку, шоколада. И тут звонит Люська: — Натах, возьми мяса. Я шашлыков хочу. — Люсь, какие шашлыки? — негодую я в трубку. — Кто и где тебе их жарить-то будет? Сосисок возьму, нажарим щас. И отключаюсь. А потом растерянно произношу вслух: — Блин, ни одной знакомой сосиски… И тут справа от меня начинает угарать какой-то хмырь в чёрной толстовке и капюшоне, надвинутом так, что лица не видать. — Чё ржёшь-то? — наехала я на него. — Помоги сосиски повкуснее выбрать, а то я первый раз в этом магазе. Ни одной знакомой этикетки не наблюдаю. Сейчас возьму какой-нить отстой со вкусом «Вискаса» и оставлю девочек голодными. Этот хрен достал с полки красную упаковку и бросил мне в корзину. А потом глянул на меня и с лёгкой усмешкой спросил: — Одной-то хватит? Вас там сколько, девочек-то? Я только набрала в лёгкие воздуха, чтобы чего-нить съязвить, но тут же шумно выдохнула и цокнула язычком: — Твою ж мать! Булаткин, ты чтоль? Да-да, передо мной во всей красе стоял свет-Егорушка с телегой жратвы и туалетной бумагой сверху. Офигеть, звёзды вот так вот ходят в магазин по вечерам? Без охраны? — Не, не я, — заржал он, демонстрируя свою «кафельную» улыбочку. — Только тихо, не пали меня. — Нужен ты больно, на меня тут китайский новый год надвигается, а я не помню подъезд, в который мне надо войти. И я рванула к кассам, бросив на ходу: — Спасибо за сосиски! Если они мне не понравятся — «И-Кей-фэмили» узнает, какой у их папочки херовый вкус. Крид встал к соседней кассе и с всё той же ухмылочкой слушал, как я эмоционально пытаюсь по телефону вытрясти у Люськи адрес их съёмной хаты. Я же, закидав свой закусон в пакеты, погнала домой. Цокая каблучками по тротуару, я услышала, что сзади медленно едет машина. — Эй, Сосиська, — донёсся голос Крида. — Тя подвезти? А то новогоднее желание загадать не успеешь. — Блин, Булаткин, — я развернулась и подошла к его тачиле, — тебя чё-то так дохера в моей жизни стало в последнее время. Я, не кокетничая и не церемонясь, закинула пакеты на заднее сиденье, а сама села вперёд и, указав ладошкой направление, повелевала: — Трогай! — Если я щас тебя потрогаю, то ты вылезешь из тачки только в следующем китайском году, — заржал он. — Не обольщайся, ты не в моём вкусе, — ухмыльнулась я. — Давай на Киевскую рули. Я ни грамма не флиртовала, вела себя с ним, как с обычным парнем. Не, ну, а чё — автограф его мне нафиг не сдался, селфи — тем более. А хотя, селфи можно, чтобы Ирку побесить. Типа, смотри, Ирочка, как твой парень в магазине к покупательницам клеится. Ах, вот я сейчас у него и узнаю про неё. — Слышь, дерзкая, — офигел он от моей наглости. Но потом заинтересованно спросил: — А чё это меня у тебя дохера-то? — Во-первых, я хату себе купила над той квартирой, в которой «Робота» снимали, — торопливо объясняла я. — Во-вторых, меня финал этого «Робота» взбесил. В-третьих, тёлка твоя уже задрала меня и моих парней в барбер-шопе своими рассказами о том, как ты полочки в квартире для ваших фоток прибил. Ну прибил, и чё? Ты ж — мужик, хозяин. Чё за геройство-то? — Бля, ты чё накурилась-то, рыжая? — офигевше глянул он на меня. — Какие полочки? Какая нахер моя тёлка? — Да Ирен твоя драгоценная, — рассмеялась я. — А вообще, мне «Неидеальный» очень понравился. Ты хоть и не актёр, а сыграл превосходно. У тебя мимика вот эта твоя блядская — прям конец света. Даже у Биковича такой фишечки нет, он как замороженный, хоть и профессионал. А тёлка — Ирочка твоя, забыл чтоль? А мы чё не едем-то, Булаткин? Я заметила, что Крид прижался к обочине, тормознул и смотрит на меня, как на долбанутую. — Да я уж чё-то боюсь тебя, — уже без кокетства отвечает он. — Хуйню какую-то несёшь… — Ну давай я выйду тогда, — я отстегнула ремень и начала искать ручку, чтобы открыть дверь, а сама продолжала дифирамбы. — Не, ты молодец, что на эту роль согласился. Прикинь, какой ты кайф своим фанаткам доставил? Я тоже на фильм со своим тупорезом в главной роли два года назад триста раз сходила, и каждый раз умилялась. Слушай, а тебе бровки кто корректирует? Я бы по-другому сделала… Не, вот вы представляете, что вам вдруг встречается незнакомка, которая трындит без умолку, перескакивая с одной темы на другую со скоростью света, а вы сидите и не вкуриваете смысл её базаров. Вот и Крид слушал меня с дебильным взглядом, а потом рыкнул: — Да ты кто, мать твою?! — А ты кто? — заорала я в ответ его же фразочкой из фильма. — Я — Натаха. Слушай, Булаткин, миленький, ну отвези меня к дому скорее, а то… О, вот уже меня ищут. Входящий видеозвонок от Люськи: — Канарейкина, ну ты где? — Щас буду, еду уже, — отвечаю. — На чём?! — вопит она. — Магазин же за углом! Ты нахрена такси взяла? — На «Гелике», Люсь, — хвастаюсь я, и добавляю, — с Егором Кридом. — Пиздишь! — ахнула там Люська. — Не, — отвечаю я и придвигаюсь поближе к ошалевшему Криду, чтобы его фейс был виден Люське. — Амахасла! — простонала она, и оживилась. — Давай его к нам, Тусич! Ну уговори его, зай! — Зайдёшь к нам? — предложила я. — Чё там за сходняк? — насторожённо поинтересовался он, и я почуяла, что наша Люсинда ему понравилась, и он сейчас чутка поломается и согласится. — Я и три моих подружки-парикмахерши, мы сегодня на мастер-классе у итальянского барбера были, и вот решили винишка попить вместе, не виделись с ними давно, они из других городов. Хочешь, давай и Ирку твою позовём? Они с Элкой, кстати, знакомы. А она разве обо мне тебе не рассказывала? Мы работаем вместе. — У меня нет никакой Ирки, — раздражённо ответил он. — Я живу один, и полочки я последний раз прибивал в школе на уроке труда. Так что шлите лесом её сказки, и её. — Ну так зайдёшь? — мне чё-то надоело его уговаривать. — Я приставать к тебе не буду, честно. Машка там уже в ауте, а с двумя красоточками ты, надеюсь, справишься, если чо? — Ты про какого-то тупореза из кино трындела. Кто это? — решил он прояснить все вопросы, прежде чем пойти с первой встречной дамочкой бухать в сборище парикмахерш. — Тёмка из Мбэнд, — вздохнула я. — Бывший мой. Они ж тогда тоже в кино снялись, помнишь? — А, ты барберша? — попытался он напрячь свою память. — С Неглинной вроде? Слышал о тебе что-то, но не вникал. Ну, погнали к твоим товаркам. Сосисок мне нажаришь сейчас? — Вот ещё! — фыркнула я. — Мясо женских рук не терпит. Сам и нажаришь. — Ахуевшая ты, рыжая! — цокнул он язычком и погнал на Киевскую. — А-а-а! Егор! Неужели такой мальчик без охраны гуляет?! — накинулись на него с порога Элка с Люськой. А потом утащили в зал, усадили на диван и начали упражняться во флирте и соблазнении. Винишка попросили его открыть, спаивать начали, а он и не против был. Точно, блядун! Совсем неидеальный, как в фильме. Ну, а я побрела на кухню, закусон резать. Кому ж ещё-то? Машка, слышу, уже в ванне плещется: эти матрёшки, походу, её растолкали и поставили под холодный душ, типа Крид сейчас придёт, а ты пьяная. Хосспади, да ей сейчас хоть Майкла Джексона притащи — не протрезвеет. Ладно, настругала я закусочки, приволокла всё на стол, села напротив Крида и девок. Сидим, выпиваем-закусываем-угараем. Булаткин распедаливает, как он всех рэперов нагнул на баттлах, приправляя свои байки отборной пошлятиной. А мы, конечно, вспомнили про Ирен, поржали над её сказками, а потом Элка предложила её к нам позвать и вывести на чистую воду с этими небылицами. — Только не говори, что мы Булаткина сняли, — смеюсь я. — А то испугается и не придёт. — Рыжая, кого испугается-то? — с улыбкой пихнул он меня ногой под столом. — Меня чтоль? — Нет, меня, — иронично ухмыльнулась я. — Она блондинчиков не любит, -объяснила Люська, ласково проведя ладонью по его чёлке. — А ты? — нежно взял он её за подбородок и притянул близко к своему лицу. — Люблю, — томно прошептала Люси, прижавшись к нему всем телом. — Сильно? Покажи, как? — рука Булаткина полезла к Люське под футболку. А она резво вскочила и утащила его в спальню. И уже через несколько минут наш слух резали Люськины сладострастные стоны и активный скрип кровати. В это время из душа вылезла Машка: — Блин, девки, я спать. С Новым годом. Эти кролики довольно долго там долбились. Выползли на полусогнутых, как раз перед приходом Ирен, довольные-е! — Ну вы дали жару маньяки, — хохотнула я. — Завидуешь, Рыжая? — окинул он меня блядским взглядом. — Не-а. У меня всё ок. — Да ладно, — иронично ответил он. — А сама глаз с меня весь вечер не сводишь. — Да не вкуриваю, за что ты своему стилисту деньги платишь? — прищурилась я. — Брови твои — как у Чебурашки в мультике, я бы сроду так не сделала. И чёлку тебе сожгли. Приходи к нам в «Кингстоун» как-нибудь, всё исправим. — Ну зайду, раз приглашаешь, — пообещал он. И тут заявляется Ирен. И мы такие винишка разлили, приготовились интересное шоу лицезреть. А она заходит в комнату, видит Булаткина, а на её безмятежных щщах не дрогнул ни один мускул. — Привет, — бархатным голосом произносит Крид и тянет свою лыбу белоснежную. — Привет, — спокойно отвечает она и присаживается рядом со мной. — А чего вы хату сняли? Канарейкина вас к себе не пустила? Не вкурила, а где ожидаемый боевик с элементами драмы?! — Вот мы щас не поняли, — не выдержала я. — Вы чё как неродные-то? — А мы родные разве? — вскинула бровь Ирка. — Ну это ж Крид, парень твой! — завопила я. — Ага, Крид, — показала она пальчиками кавычки. — Крид на студии сегодня всю ночь зависает, поэтому я к вам и приехала. А это — просто немного похожий парень. — Блять, ты не Крид чтоль? — офигевше обратилась я к этому хмырю. Как всегда, въёбалась в какой-то трэш: приволокла с улицы левого мужика какого-то. — А ты чё, думаешь, Крид вот так посреди ночи к пьяным незнакомым тёлкам попрётся? — хохотнул он. — Ну раз ты не Крид, — вздохнула я и поднялась, — пошли на кухню, сосиски нам наконец-то пожаришь, а то я стеснялась звезду об этом попросить. Он вскочил и поскакал за мной, напевая: — Мне нравится, Мне нравится, Когда красавица На х*й бросается…» — Слушай, — прожгла я его взглядом на кухне, — я хоть и не твоя фанатка, но отличить Крида от двойника сумею: походняк твой, голос и улыбку блядоватую ни с кем не спутаешь. Нахрена этот цирк, Булаткин? — Ну надо девчонке подыграть, Натах, — приобнял он меня, — чё праздник портить и себе и ей? — Мне короче пофиг, кто ты, — освободилась я от его объятий. — Сосиски всё равно пожаришь. — Я думал, это ты сейчас мне сосиску пожаришь, ротиком, м? — эротично прошептал он мне на ушко, прижав меня к себе. — Не смеши меня, Снежок, — пропела я его песенку. — Ты белее, чем мои зубы. А потом резко оттолкнула его и повернулась к плите. А он сел на стул и властно притянул меня к себе задом: — Сучка! Иди сюда! Я оказалась сидящей у него на коленях, спиной к нему. И уже отчётливо ощущала высокую степень его возбуждения. А он надавил мне ладонью на спину и снова прошептал: — Ну давай, покажи мне сочный прогиб, киска. Сольёмся в позе убегающего паучка? — Иди ты, юный натуралист хренов! — я треснула его локтём в грудак и попыталась встать. За этой борьбой и застала нас вошедшая на кухню Ирка: — Канарейкина, ты вроде блондинов не любишь? — Так я это ему и пытаюсь втолковать! — зло рыкнула я. — А у него же в окружении четырёх пьяненьких сексапилочек мозги похотью залило. Забирай его, всё равно помощи от него, как от козла молока. Я вытолкала Булаткина в Иркины объятия и начала жарить эти чёртовы сосиски. И конечно, уже через пять минут услышала охи-вздохи из ванной: Ирочка захватила своего разгорячённого кумира в сексуальное рабство. — Правда это не Крид? — вбежали ко мне на кухню девки. — Да Крид, успокойтесь, — махнула я рукой. — Просто Ирку пожалел, не стал сдавать. — Бля, мне похуй, Крид-не Крид, — закатила глазки Элка, — я тоже с ним пошпилиться хочу. Людочка вон какого кайфа хлебнула, Ирка тоже там отрывается. Щас ещё выпьем — и я его в спальню затащу, ты не против, Натах? — Пиздец вы маньячки! — прикрыла я глаза рукой. — Очередь за членом Крида. Я не с вами, если чё. Когда эти развратники выползли из ванной, девки решили Ирку подъебнуть: — Ну как, Ириш? Лучше настоящего Крида-то? Не боишься, что он узнает об измене и бросит? — Если вы трепать не будете на всех углах, — счастливо краснела Ирка, — то не узнает. — Да расслабься, мы просекли, что ты — пиздаболка. Но не сердимся, — успокоили её девки. Под сосиски открыли ещё вискаря, продолжили празднество. Смотрю — все уже захмелевшие порядком. Только я одна почти трезвая: пробегала тут на кухню, как Золушка, пока они тут бокалы в себя опрокидывали под Кридовские сказки. Элка уже в наглую Булаткина оглаживает, чуть ли не верхом на него садится. А он и не против, под юбку ей ручонки свои суёт, на ушко что-то шепчет, а она хихикает. Ирка в ревность кинулась, орёт на неё, стыдит, шлюхой называет. — Ой, Егорк, тут чё-то шумно так, — томно выгибается Элка в его руках. — Пошли в тишине поболтаем о твоём творчестве? И увлекает его в спальню. А этот распиздяй на пороге оглядывается и скалится, глядя на меня: — Рыжая, ты — следующая. Позволить допустить этого блядуна до своего царского тела я не могла. Но это означало, что до конца застолья я буду только отбиваться от его настойчивых нападок. И поэтому, пока пьяненькая Люська успокаивала плачущую от злости Ирку, а Булаткин был занят Элкой, я по-английски свалила из квартиры и вызвала такси.