«Союз Спасения». Твоя история

«Пора нашему Нике жениться», сказала императрица кому-то из приближенных.       Т/и была одной из фрейлин Её Величества, и часто могла слышать «приватные разговоры», касаемые всей царской семьи. Эта фраза, невольно подслушанная девушкой, никак не выходила у неё из головы. Только сейчас она вдруг по-настоящему осознала всю плачевность ситуации, в которой находилась на протяжении уже долгого времени. Теперь ей стало совершенно ясно, что её мечтам никогда и не суждено было сбыться. Девушка ходила по комнате, стараясь унять дрожь и сдержать в груди всхлипы. Она старалась быть сильной, изо всех сил старалась. Но чем дольше она оставалась одна, тем с меньшим успехом ей удавалось держаться. Погода, казалось, вторила её настроению: с утра зарядил затяжной ливень, и выйти на улицу «остыть» не представлялось возможным. Тем не менее, девушка подскочила к окну и раскрыла створки. Холодный мокрый воздух ворвался в комнату, обдавая девушку каплями дождя. С каждой минутой ей становилось холоднее, но оцепение, вызванное раздумьями, позволяло совсем этого не замечать. Т/и не знала, сколько стояла так, пока не почувствовала, как её оттягивают от окна и накрывают чем-то тёплым.        — Т/И, да вы с ума сошли! Крепкие руки Николая сжимали худые и мокрые от дождя плечи Т/и. Фрейлина не сразу поняла, что перед ней стоит тот, кого она так долго ждала весь день.       — Вы здесь, Николай… — взволнованно прошептала она, отстраняясь и скидывая с плеч накинутый мужчиной мундир. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза.       — Что случилось? — спросил Николай, медленно приближаясь к девушке, заметив на её лице тревогу и слёзы. — Скажите же мне, не молчите… В одном порыве Т/и подскочила к цесаревичу, обхватив его мощную шею руками, и уткнувшись носом ему в грудь. Её страшно знобило, она хотела столько сказать, но вместо слов только всхлипы вырывались у неё из груди. Николай, совсем сбитый с толку, взял лицо Т/И в свои ладони и приподнял, стараясь поймать её взгляд.       — Ваша матушка, Мария Фёдоровна, хочет вас женить, — с трудом проговорила Т/и, и её руки потянулись к лицу Николая, пальцы нежно пробежали по его щекам. Но в следующий момент укол боли настиг девушку, и она снова отстранилась, смеряя молодого человека холодным взглядом, от которого ему стало не по себе. — Вам было это известно, не правда ли?       — Было, — он не стал лгать. Цесаревич видел, как лицо Т/и дрогнуло, она с силой сжала челюсти, стараясь сдержать слёзы.       — Кем я буду вам? Любовницей и фавориткой?! Низость! Николай схватил её руки и стал целовать их, Т/и в истерике старалась вырваться, но делала это против своей же воли. Цесаревич пламенно целовал её волосы, щёки, глаза, крепко прижимал протестующую девушку к себе.       — Вы не любите меня! И не должны любить меня! Ваша матушка всё про нас знает… — всё тише и тише говорила она, оседая в руках молодого человека.       — Я люблю вас, — отвечал ей Николай, гладя фрейлину по шелковым волосам, и устремляя задумчивый, но решительный взгляд в открытое окно. В комнате стало тихо. Дождь перестал. Опустилась ночь, догорали свечи, отбрасывая причудливые тени на стены, когда из окна дул ветерок.        — Что с нами будет? — спокойно спросила Т/и. Она уже успокоилась, и, казалось, что все её чувства разом исчезли. Т/и была готова принять свою судьбу такой, какою бы она не была.       — Мы разберёмся. Николай выглядит уставшим, но как никогда решительным. Он долго всматривается в лицо Т/и при сумрачном свете, и сердце его сжимается от несправедливости судьбы. Он наклоняет голову и накрывает губы молодой фрейлины своими, втягивая в поцелуй. Так жадно целует её, отдавая ей всю любовь, на которую он способен. Т/и поддаётся его настойчивости и забывается. Он рядом.