25

Она проводит рукой по его щеке и внимательно смотрит на него. Она знает, что его что-то тревожит, она всегда это чувствует. Он не спешит рассказать ей – он просто не может признаться ей, что ужасно ее ревнует. Это смешно. Им уже по 40. Ну какая ревность? У нее есть муж. У него – Ингрид, Одри, Мари… Одиночество. Он упустил свой шанс. Ему бы выйти во время ее свадьбы и заявить, что он против. Потому что он любит ее. Всю жизнь, только ее. Но он решил поиграть в благородство и подарить ей право на счастье. Ну что ж, живи теперь с этим, Д’Артаньян недоделанный. Она все еще смотрит на него с тревогой. Он берет ее руку и несильно сжимает. Это их диалог, понятный только им; диалог, который они ведут всю жизнь. Он вдруг неожиданно решается, притягивает ее к себе и целует так, как целовал двадцать лет назад, каждый вечер, перед входом в женское общежитие, на прощание. И она сдается. Мгновенно и без боя. Она так давно этого хотела. Она не святая и не праведная. И рядом с ней – мужчина ее жизни. На кухню заглядывает ее муж и спрашивает, что они делают здесь в темноте. Они виновато молчат, как подростки, застуканные родителями за курением. В гостиной уже собираются гости, но он еще не готов отпустить ее. – Я люблю тебя, - шепчет он ей на ухо. - Всегда любил. Только тебя. – Я знаю. – Она поднимает на него глаза. – Я тоже. Она поправляет блузку и делает шаг в сторону выхода. – С Рождеством! – Все будет хорошо? Она кивает, улыбается и исчезает в темноте дверного проема.