Голубка

Не рискуя провоцировать Малефисенту, жители Болот быстренько покинули поляну, и Аврора с облегчением вздохнула, наконец оставшись с крестной вдвоем. Она медленно подошла к своему трону, увитому вечноцветущими белоснежными цветами, и устало опустилась в него, прислоняясь затылком к высокой спинке и закрывая глаза, но желанный покой так и не наступал. Тишина больше не казалась мирной, это была и не тишина вовсе, а лишь затишье перед новой бурей. С тоской Аврора подумала о том, что, наверное, уже никогда не почувствует того восторга и безмятежности, которые Болота дарили ей раньше. — Крестная? — позвала она спустя пару минут молчания. — Да? — Малефисента подошла ближе, и ее темная фигура заслонила собой пробивающиеся сквозь тучи первые лучи солнца. — Я больше не могу быть королевой Болот, — спокойным серьезным тоном сказала Аврора. — Аврора, не принимай все, что они тут наговорили, на свой счет. Ты вообще не должна была все это услышать… — Нет, должна была, — уверенно покачала головой она. — Но дело не в этом. Ты знаешь, Болота всегда были моим домом. Я люблю эти места, но сегодня я впервые почувствовала себя здесь по-настоящему лишней, чужой. Я не могу быть королевой, потому что королева должна всегда ставить на первое место своих подданных, должна принимать их сторону в любом конфликте. Но я так не могу. Не могу выбирать между жителями Болот и людьми… Аркон сказал, что я не понимаю, каково это — отличаться, но, боюсь, что мне это знакомо даже лучше, чем большинству здешних обитателей. Я уже нигде не чувствую себя на своем месте. — Я очень хорошо тебя понимаю, — печально улыбнулась Малефисента. — Мне потребовалось много лет, чтобы обрести место, которое я смогла бы назвать своим домом. Я имею в виду рядом с другими темными феями, в Убежище. — И как ты поняла, что это и есть твой дом? — жадное любопытство, с которым Аврора задала этот вопрос, заставило Малефисенту серьезно задуматься над ответом. Наконец спустя несколько секунд она медленно сказала: — Я почувствовала себя свободной там. Словно вернулась к себе прежней, какой я была до того, как Стефан отнял мои крылья. Стала просто Малефисентой, а не той самой великой и ужасной колдуньей, которую все боятся… И я чувствую себя нужной не только из-за своей магии, но и сама по себе. Знаешь, иногда я занимаюсь там с детьми, учу их летать, колдовать, и мне нравится это. А что самое удивительное — нравится им. — Значит ты счастлива? — каким же облегчением для Авроры было знать, что крестная обрела душевный покой, к которому так долго и трудно шла. Возможно, со временем, она даже впустит в свое сердце кого-то достойного, с кем сможет разделить жизнь и создать семью. В мыслях Авроры возник образ маленьких крылатых братьев и сестер, которых бы она помогала нянчить. Малефисента стала бы восхитительной матерью, уж в этом Аврора ничуть не сомневалась. — Я буду счастлива, когда и у тебя все наладится, — Малефисента с тревогой посмотрела в глаза Авроре и, погладив ее по щеке, спросила: — Я могу чем-то помочь тебе? — Да, крестная, вообще-то можешь… * * * Диаваль взлетел в затянутые тучами небеса и устремился вперёд, сам точно не зная, куда направляется. Ветер трепал его перья, заставляя прилагать вдвое больше усилий, чтобы лететь прямо, но это испытание даже доставляло ему удовольствие. Борьба с ветром отвлекала и словно возвращала ему частичку той птичьей сущности, которая полагалась на инстинкты больше, чем на разум и уж тем более сердце. Выжить любой ценой — вот что главное, а остальное не имеет значения. Если б только это было правдой и теперь. Возможно, эта уловка и сработала бы, будь он и в самом деле в опасности. Но Диаваль знал, что стоит ему опуститься к земле всего метров на двадцать, и ветер перестанет швырять его из стороны в сторону, словно тряпичную куклу, но сознательно оставался в этом безумии стихии, надеясь… на что? Что ему удастся забыться и изгнать из тела ворона человеческие мысли и чувства? А может, что природа просто прекратит его существование? Нет. Он не был ни самоубийцей, ни трусом. И становиться обузой тоже не собирался. Аврора верит, что все можно исправить и найти противоядие, которое позволит ему вновь быть с ней в облике человека. Но Диаваль знал, что никакого лекарства не существует. Три года назад Малефисента испробовала все, что только можно, чтобы вернуть их пострадавших друзей и товарищей к жизни. Она использовала магию, травы и знания о волшебстве всех жителей Болот, Темных эльфов и даже людей. Но этот приговор был окончательным. И в глазах Диаваля он был даже справедливым. То была невысокая плата за свободу и жизнь Авроры. И если бы у него была возможность заново пережить тот миг, то он, ничуть не колеблясь, также подставился бы под стрелы, чтобы уберечь ее. В конце концов, для него все могло закончиться намного хуже и раньше, если бы не Малефисента, подарившая ему шанс на новую, удивительную жизнь, в которой нашлось место стольким приключениям, какие обычному черному ворону и не снились. Он побывал в шкуре медведя и даже дракона. Был человеком и узнал, каково это любить и быть любимым. Воспоминания об этих волшебных моментах останутся в его душе бесценными сокровищами до конца его дней. Он пожил достаточно, чтобы ни о чем не жалеть. Вот только как заставить Аврору понять это и отпустить? В ней столько жизни, столько нерастраченной любви, и Диаваль не хотел, чтобы она тратила время на попытки вернуть его, которые не приведут ни к чему, кроме разочарования и одиночества. Такая жизнь стала бы худшим из наказаний для них обоих — быть одновременно вместе и порознь, лелея надежду, обреченную на крах. И именно поэтому он должен был отпустить ее первым. Как только войска Филиппа покинули границу Болот, а Аврора благополучно вернулась под крыло своей крестной, Диаваль, скрепя сердце, полетел, куда глаза глядят, желая оказаться как можно дальше от всего, что напоминало бы ему о прошлом. Он не тревожился о судьбе Авроры. Малефисента позаботится о ней и поможет начать новую жизнь. Аврора ещё так молода и однажды непременно вновь найдет свою любовь. Просто уже не с ним. И чем скорее она смирится с этим, чем скорее перестанет цепляться за пустые надежды, тем лучше. Конечно, это будет непросто. Диаваль, как никто знал, как болезненно ноет разбитое сердце, но время — лучший лекарь. Однажды оно исцелит и сердце Авроры, и спустя годы, в уже новой жизни, она посмотрит в небо и, увидев летящего ворона, вспомнит о Диавале с улыбкой, а не тоской, если вообще вспомнит. А он… Возможно, со временем, он станет издали иногда наблюдать за ее жизнью. Как она вновь подарит свое сердце какому-нибудь мужчине и выйдет замуж, как, возможно, у нее всё-таки появятся дети, такие же голубоглазые малыши, какой была она сама… Хотя нет. Не надо еще больнее. Резко спикировав вниз, сквозь облака, Диаваль с удивлением понял, что улетел вовсе не так далеко, как ему казалось. Борьба с ветром сильно замедлила его, при этом отняв больше сил, чем у него было. Да и едва зажившее крыло начало болезненно ныть, вынуждая Диаваля устроиться на ближайшем дереве, чтобы отдохнуть. «Нет смысла так выматываться, когда единственный, кто за тобой гонится— это твои собственные мысли» — подумал Диаваль и устало закрыл глаза. Нужно набраться сил, а потом улетать подальше от Болот. — … Диаваль! Диаваль! — ворон распахнул глаза, осознав, что голос Авроры, зовущий его, не был частью сна. Он растерянно взглянул на частокол дремучего леса, расстилающийся внизу, понимая, что Аврора физически не смогла бы пройти сквозь него. Да и как бы она оказалась так быстро и так далеко от Болот? Однако, ее голос становился все громче и отчетливее с каждой секундой. — Диаваль! Где ты? — Аврора, это ты? — глупо каркнул он в ответ, зная, что она все равно не поймет его. Но внезапно рядом с ним на ветку приземлилась белоснежная голубка. — Ну, конечно же, это я, — радостно ответила она, переводя дыхание, пока Диаваль смотрел на нее в немом изумлении. — Аврора, что ты здесь делаешь? — наконец выдавил он. — Это я должна тебя спросить, — голубка наклонила голову набок, с укором глядя на него. — Я все Болота облетела, разыскивая тебя. Уже начала бояться, что с тобой что-то случилось, а ты тут… посреди леса, чуть ли не на другом конце Алстеда… Ты ведь не просто так улетел, верно? Ты вообще собирался вернуться? — Аврора… — Диаваль сокрушенно покачал головой, одновременно стыдясь своего бегства и понимая, что другого выбора у него просто нет. — Пойми, я должен покинуть Болота. Ты свободна и сможешь начать новую жизнь, в которой мне теперь просто нет места. — Ты опять убегаешь от меня, — с досадой произнесла Аврора, подходя к Диавалю вплотную. В облике человека он не был настолько выше нее, а сейчас ей пришлось задрать голову, чтобы поймать его взгляд. — Уже второй раз. Придумываешь какие-то нелепые оправдания о моем благе и прочую ерунду и просто покидаешь меня… Только я знаю, что для меня лучше, и кого мне любить. И я люблю тебя. Почему тебя это так пугает? — Потому что мы не можем быть вместе. Я не человек, голубка, и теперь уже никогда им не стану… Если б я только мог, но… — Это не имеет значения, — Аврора с нежностью прижалась к груди ворона, зарываясь клювиком в его черные перья. — Человек или ворон… Я люблю тебя самого. Ты нужен мне. — Я тоже тебя люблю, голубка, — обреченно вздохнул Диаваль, обнимая Аврору крылом. Его восхищала сила ее духа, ее непоколебимая вера в добро и любовь, которые она находила даже в самых безнадежных сердцах. А если не находила, то отдавала частичку своего света, и тьма хоть немного, но отступала, сменяясь надеждой. Диаваль не знал, есть ли надежда у их любви, но если кто-то и способен найти ответ на этот вопрос, то только Аврора. И, пожалуй, на сей раз ему и вправду следует довериться ее сердцу, а не своему разуму. — Прости, что вот так улетел. Опять. Обещаю, что больше я эту ошибку не совершу и останусь с тобой, что бы ни было. — Вообще-то у меня немного другое предложение, — она подняла голову, и ее глаза лукаво сверкнули. — Как насчет того, чтобы я осталась с тобой? — Само собой, не отпущу же я тебя одну возвращаться на Болота. Еще заблудишься… — подколол ее Диаваль. — Вот уж вряд ли. Тебя же я в этом буреломе как-то нашла, — съязвила Аврора в ответ, но тут же серьезно добавила: — Но вообще-то ты не понял. Я не собираюсь возвращаться на Болота. По крайней мере, пока. Я думала, может, мы отправимся в небольшое путешествие? Вместе. Я ведь никогда не бывала дальше Алстеда, и… — Погоди-погоди, — Диаваль встряхнул головой, пытаясь уловить ход ее мыслей. — А Малефисента знает о твоих планах? — Да, мы с ней поговорили обо всем. Крестная, конечно, не в восторге, но в итоге поддержала меня, — вздохнула Аврора, и Диаваль пожалел, что не застал этот разговор. Зная Малефисенту, он даже представить себе не мог, как Авроре удалось заручиться ее поддержкой в таком неопределенном и заведомо опасном предприятии, как путешествие туда, не знаю куда, да еще и в компании одного лишь ворона. — Ну хорошо, — осторожно согласился Диаваль. — Но сейчас-то нам все равно нужно вернуться. Иначе как ты снова станешь… Или… — столкнувшись с ее многозначительным взглядом, он помедлил, пока осознание не обрушилось на него, словно удар молнии: — Ты хочешь остаться… такой?! Птицей?! — Я хочу быть с тобой, — уверенно кивнула голубка. — Но… Аврора… — Диаваль был настолько потрясен, что не знал, что и сказать. Она была готова отказаться от своей человечности, от всех возможностей, которые открывались перед ней? — Ты не должна жертвовать своей жизнью и меняться ради меня. Я же уже пообещал остаться… «Возможно, сейчас жизнь в облике птицы кажется ей романтичной, но очень скоро Аврора поймет, что это вовсе не так, и тогда она пожалеет о своем решении и захочет вновь стать человеком. И в итоге вся эта затея не принесет нам обоим ничего, кроме лишней боли» — с тоской подумал он. — Я ничем не жертвую, Диаваль. Совсем наоборот! — с воодушевлением возразила Аврора. — Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько счастливой, как сейчас. Настолько цельной. Мне не нужны ни корона, ни слава, ни почести, и никогда не были нужны. Я просто хочу быть свободной и любить тебя… — Голубка моя, — прошептал он с нежностью, опуская голову на ее белоснежную макушку и расправляя крылья, словно пытаясь спрятать хрупкую фигурку Авроры от всего мира, такого огромного и жестокого, который просто не заслуживал кого-то столь чистого сердцем, как она. Опускался вечер. Свинцовые тучи, зловеще висевшие в небе с самого утра, уже успели испариться, уступив место пушистым облакам, раскрашенным в фиолетовые, розовые и оранжевые цвета заходящего солнца. — Не хочешь полетать? — спросил Диаваль, наклоняясь к уютно устроившейся у его груди Авроре. Голубка тут же с энтузиазмом кивнула, отстраняясь от него, и уже спустя секунду легко вспорхнула в небо, набирая высоту. Черный ворон тут же последовал за ней. Крыло еще немного беспокоило его, и затевать гонки было слишком рано, но Аврора и не думала соревноваться и просто парила среди облаков, терпеливо ожидая, когда Диаваль приблизится к ней. — Как красиво, — мечтательно произнес он, подстраиваясь под ее неспешный темп. Аврора тихонько засмеялась и сказала: — А помнится, кто-то говорил, что для него нет ничего романтичного в полетах. — Просто тогда я не летал с тобой, — в его пылком взгляде Аврора прочла столько обожания и восхищения, что будь она все еще человеком, то непременно бы покраснела. Крыло к крылу они улетали все дальше, оставляя Болота и Алстед позади. Им навстречу открывался целый мир, который принадлежал только им двоим.