Потерянные

      Гермиона опять бежала по лестнице, всё в тех же злополучных босоножках, каждый раз приземляясь слишком опасно. Наконец, она увидела нужные стеклянные двери и, толкнув их, вошла внутрь. Профессор Вектор стояла в ожидании, сняв очки и устало потирая переносицу привычным жестом. Своих сокурсников гриффиндорка не увидела, видимо, все уже заняли столики.       — Профессор! — Гермиона смущённо кивнула, понимая, что несмотря на обещание прийти вовремя, безбожно опоздала. Но стоит отметить, не только она.       Следом в стеклянные двери вошёл Малфой, на ходу выравнивая дыхание и лёгким движением руки откидывая ещё влажные волосы назад.       Она и сама не поняла, как тогда все так быстро разбились по парочкам и бросили её одну. Точнее, на съедение слизеринцу. Сначала пришёл Гарри, который, как оказалось, первым делом из своего номера отправился на поиски любимой девушки, чтобы организовать для них свидание. Затем Блейз пообещал показать Луне какой-то волшебный фонтан, и конечно же, они ушли. И вот уже в следующую секунду она обернулась на парня, который так заботливо решил составить ей компанию, и поняла, что вот оно — её "везение". Удача отреклась от девушки сразу после войны, утверждая, что лимит исчерпан, а дальше давай как-нибудь сама.       — Мило, — только и смогла тогда проговорить Гермиона, глядя в горячее серебро его глаз, которое плавилось, отражая солнышко.       Безусловно, она совсем ничего хорошего не ждала от этой затеи, так что не сильно удивилась, когда парень вдруг решил воспользоваться возможностью и отучить её от страха глубины. Серьёзно? Иногда мужской самонадеянности можно было только позавидовать. И Гермиона, конечно, согласилась. Ведь не могла же струсить. Её гриффиндорская кровь прожгла бы ей кожу, словно кислота, если бы она посмела сбежать при первых же трудностях.       А потом они ныряли. Долго, много. Начали в бассейне на самом детском уровне, и Малфой держал её за предплечья, чтобы... Что? Не дать ей умереть от стресса, наверное. А ей было страшно. Очень. Как оказалось, она боялась не просто глубины, а любого погружения под воду. Как только кислород переставал поступать в лёгкие, девушка начинала дёргаться всем телом и пыталась вернуться на спасительный воздух. Это было так... неправильно. Так непривычно. И обидно.       Гермиона обожала плавать. Всегда. В детстве в одной из успешных Великобританских школ её водили в большой частный бассейн, с которым был подписан контракт, и ей даже несколько раз удавалось выигрывать соревнования. Непередаваемые эмоции. Папа называл её тогда «моя рыбка» и с гордостью рассказывал о её успехах коллегам по работе. Родители очень переживали, что с поступлением в Хогвартс пришлось бросить успешную школу и занятия плаванием. Но когда они все вместе выбирались на отдых на летних каникулах, Гермиона почти не вылезала из моря, ощущая себя русалочкой из маггловской сказки. Вода всегда была её стихией. Но не теперь.       В какой-то момент она в панике открыла глаза под водой и увидела, с каким беспокойством на неё смотрел Малфой, крепко сжимая своими большими ладонями её руки. Она вдруг поняла, что ему совершенно плевать, что он держит её за шрамы. И ей, кажется, тоже.       — Вы опоздали, — проконстатировала профессор, надевая очки и недовольно качая головой. — Остальные парочки уже пришли.       — Мы не... — начала было Гермиона, но волшебница её уже не слушала, направляясь к столикам, пока ещё скрытым от их взгляда магическими цветами в больших кадках. Девушка покраснела. Теперь профессор невесть что подумает.       Они обогнули растения и увидели своих однокурсников, которые заняли сразу несколько столиков. Некоторые из них только приступили к трапезе, другие уже доедали. Гермиона сразу встретилась с преисполненным любопытства взглядом Джинни. Её глаза буквально кричали: «Всё мне расскажешь». Сбоку от неё Гарри робко помахал рукой. Будто вину свою чувствовал, засранец. Напротив него сидел Блейз. Он многозначительно поиграл бровями. А за ним расположилась Луна, которая смотрела в панорамное окно и прибавления не заметила. За соседним столиком Гермиона увидела Невилла и Ханну. Парень смотрел на всех с нескрываемым недовольством, а пуффендуйка пыталась его растормошить, мило улыбалась ему и шутила. Надо будет поговорить с Луной.       Малфой сразу жестом подозвал к ним официанта, который обслуживал соседний столик, и сделал заказ, даже не взглянув в меню. Гермиона механически попросила то же самое, не вникая, что именно ей принесут, а ведь название блюда было весьма необычным — мулукия. Вероятно, что-то местное.       Уже через десять минут им на стол отлевитировали поднос с четырьмя тарелками, на двух из которых лежал египетский хлеб, больше напоминающий завёрнутый лаваш, а на оставшихся — две порции крольчатины, притаившейся под мелко нарезанными листьями тропического растения — джута. Выглядело это... Как суп из травы.       Гермиона поморщилась, переставляя две тарелки к себе. Малфой усмехнулся, забирая свои порции, и поднос поплыл обратно к стойке, за которой стоял официант.       — Ну как? — поинтересовался Гарри, кивая на тарелку.       — Я ещё не попробовала, — прошипела Гермиона, исподлобья глядя на друга. Она ему ещё всё выскажет. Мерлин, ну кто его дёрнул уходить? И эти тоже хороши. Девушка бросила быстрый взгляд на Забини, который чуть ли не с рук кормил Луну, предлагая ей что-то попробовать.       — Ай, ну серьёзно! — воскликнула Гермиона, привлекая к себе внимание всего стола. Гриффиндорка смутилась, ловя вопросительные взгляды, и, отвернувшись к тарелке, попробовала своё блюдо. Оказалось недурно.       Девушка почувствовала касание чьих-то длинных ног под столом и напряглась. Кому-то тесно?       — Грейнджер, ты всегда такая нервная? — Малфой смотрел на неё в упор. Гермионе стало неловко. Она выдержала взгляд парня несколько долгих секунд, аккуратно отодвинула свои ноги и развернулась к другу.       — Знаешь, Гарри, это действительно вкусно. Крольчатина, кажется. А ты что заказал?       За столом поднялось бурное обсуждение арабской кухни. Как выяснилось, Гарри и Луна тоже заказали наугад, и их еда оказалась слишком острой. Даже пришлось просить дополнительный графин с водой.       Ребята шутили, и напряжение улетучивалось, а время обеда подходило к концу. Всю порцию Гермиона не осилила, а хлеб попросила завернуть с собой. Профессор сказала всем закругляться и ушла дожидаться у выхода.       На обратном пути в номер Гермиона увидела, как к Луне подошёл Невилл и с беспокойством начал о чём-то расспрашивать. Неужели она с ним ещё не объяснилась? Гриффиндорке вдруг стало паршиво. Она тоже в какой-то мере обманывала друга, стоя в стороне. Правильно ли это? Наверно. Это ведь их жизнь.       — Ты тоже хочешь задать нашей подружке пару вопросов? — Джинни подошла незаметно. — И тебя, кстати, ждёт допрос, так что не расслабляйся.       — Пойдём, любопытная моя душа, — Гермиона приобняла подругу и потянула её в сторону лестницы.       Девушкам так и не удалось увидеть, как спустя несколько минут тяжёлого разговора Луна поцеловала обескураженного Невилла в щёку и оставила его наедине со своими мыслями. Как он в сердцах стукнул кулаком по стене и осел на пол. Как к нему подошла Ханна и тихонько присела рядом, беря его за руку. Всё так, как и должно быть.

***

      Забини лежал, глядя в потолок, и улыбался своей самой глупой улыбкой вот уже десять минут. Нотт и Малфой за это время успели начать уже вторую партию магического хедз-ап покера.       — Блейз, братан, мне хочется тебя вырубить, — подал голос Теодор, гипнотизируя свои карты взглядом. — Даже семейники Филча выглядят менее жалко.       — Отстань от него, Тео, мальчик околдован, — усмехнулся Малфой и отпил кофе из маленькой фарфоровой чашки.       — И вам того же желаю, — отозвался мулат, садясь на кровати. — Просто она охренительная, ребят. И я чувствую себя…       — Дебилом с отсутствием вкуса? — подсказал Теодор, наконец повышая ставку в игре, пододвинув наколдованные фишки к центру стола.       В ответ Блейз запульнул подушкой в друга. Карты и фишки разлетелись в разные стороны, а чашка, задетая в полёте, со звоном приземлилась на пол, раскалываясь на части. Забини подскочил со своего места и быстро вышел из номера, громко хлопнув дверью.       — Хорошо, что я успел допить, — Малфой лениво достал палочку из кармана и принялся убирать последствия эмоциональной вспышки друга.       — Он нам всю игру загубил, мудака кусок. У меня только карты пошли, — Теодор разочарованно оглядел стол. — Понятия не имею, как терплю вашу компашку.       — Оскорби при нём Лавгуд напрямую, и терпеть больше ничего не придётся, — Малфой подвинул колоду однокурснику и откинулся в кресле. — Твоя очередь раздавать.       — Она же больная на всю голову уродина. Пэнс в сравнении с ней просто богиня, — Нотт задумчиво тасовал карты, совершенно не замечая, как скривилось лицо Малфоя при этих словах. — Хотя, если ему нравилась эта мерзкая подстилка-грязнокровка…       — Осторожнее со словами, Теодор, подобные эпитеты уже не законны.       — О, только не говори, что ты присоединился к её многочисленным поклонникам. Какая мерзость.       Малфой резко подался вперёд, недобро сверкнув глазами. Теодор напрягся. Он слишком хорошо знал своего однокурсника, чтобы не понимать возможных последствий его негодования.       — Мерзость у тебя вместо мозга, раз ты смеешь меня записывать в чьи-то фанклубы.       Тео выдохнул, чётко осознавая, что играл с огнём и чудом обошёл беду.       — Извини, чувак, я…       — Связался с жеманной пустоголовой стервой, — Малфой усмехнулся, принимая более расслабленную позу.       — Это с кем? — парень перестал тасовать карты и замер, с интересом глядя на блондина.       — Хватит, я же не садовый гном. Ты влюблён в Паркинсон. Это факт.       Теодор нахмурился и отложил колоду в сторону.       — И что ты собираешься делать с этой информацией?       — Салазар, мне плевать на вас обоих, — Малфой лениво поднялся с кресла. — Делайте, что вам угодно, только меня не трогайте. Не люблю лишний раз связываться с дураками.       Блондин вышел из комнаты следом за другом. Ему необходим был свежий воздух. Сейчас он понимал Забини слишком хорошо. Ярлыки были повсюду, они висели на каждом. Ещё в начале года он лично клеймил любого, кто не соответствовал его стандартам. Теперь Малфоя откровенно раздражал Теодор со взглядами, похожими когда-то на его собственные. Желание ударить однокурсника было почти непреодолимым. Но сильнее раздражала причина этого. И с каких это пор он стремился защищать кого-то кроме своей семьи?