A safe place to hide

      С течением весеннего семестра Гермиона всё больше привыкала к своей новой жизни. Отвлекаясь на учёбу и компанию подруг, она перестала посещать Выручай-комнату. Было ли это связано с потерей надежды на возвращение домой или с фактом, что она встречала Тома на каждом углу, куда бы ни решила пойти? Она не знала.       Следовало признать, и мысль не была приятной — она не видела способа вернуться. Она попробовала каждую фразу, закрыла любую из лазеек и даже пнула по твёрдой каменной стене (одна из её самых неудачных идей).       Однако Дамблдор не исключал возможности возвращения, и лишь это до сих пор останавливало предательские мысли «если я вернусь». — Уже видели? — спросила Амелия за завтраком в Большом зале. Она положила «Ежедневный Пророк» на стол и развернула газету для Гермионы и Грейс, чтобы они смогли увидеть заголовок.

«Гриндельвальд пересекает Францию. Дамблдору предстоит действовать».

— Почему этим должен заниматься он? — возмущённо спросила Мэгги, обильно намазывая кусочек тоста. — Дамблдор не аврор, он — учитель. Не думаю, что в его должностной инструкции говорится, будто учителям следует спасать мир…       Гермиона посмотрела на преподавательский стол, где Дамблдор просматривал газету с мрачным выражением лица. — Думаю, — начала она медленно, — это потому, что он единственный, кого Гриндельвальд боится. — Гриндельвальд боится Дамблдора? — спросила Амелия, удивлённо нахмурив брови. — В самом деле?       Гермиона запнулась, прежде чем ей удалось выдавить объяснение.  — А ты нет?  — Мне он не кажется страшным, — сказала Грейс, лениво помешивая чай. Её взгляд переместился на преподавательский стол и вернулся. — Хочу сказать… даже если кто-то совершит что-то очень плохое, он скорее разочаруется, чем рассердится. Не думаю, что Гриндельвальда заботит, разочарует ли он какого-то учителя, которого никогда не встречал.       Гермионе пришлось откусить тост, чтобы не сказать «на самом деле…», и она притянула газету ближе, быстро прочитав первую полосу и раскрыв её в поисках продолжения статьи.       Эффект от написанного в «Ежедневном Пророке» стал очевиден, когда они пришли на занятие по трансфигурации. Избегая взглядов студентов, Дамблдор объяснил тему урока, быстро и кратко ответил на вопросы чуть более резким тоном, чем заслуживали студенты, и дал им вдвое больше стандартного объёма чтения для домашней работы.

***

— Ну, он определённо чувствует давление.       Гермиона остановилась, когда голос Тома донёсся из-за угла. Хотя она слышала только его, не было никаких сомнений, что вокруг расположилось, по крайней мере, полдюжины слизеринцев. — Предполагается, что выходцы Гриффиндора должны быть смелыми, — усмехнулся маслянистый голос. — Совершенно верно, Арктурус, но как ты знаешь, Дамблдор — их самый большой лицемер.       Как бы ни пыталась Гермиона защитить директора, когда Гарри расспрашивал о тайнах, раскрытых в книге Риты Скитер, она не могла не признать, что слова Тома имеют гораздо больший смысл, чем кого-либо ещё. Она прекрасно помнила разочарование, что настигло её, когда Дамблдор отправил их на поиски крестражей с практически пустыми руками. Он знал куда больше, но принял решение не говорить об этом, и хотя Рон винил Гарри, она всегда знала — единственный, кто заслужил грубые слова — это волшебник, что покоился в белой мраморной гробнице на территории Хогвартса.       Даже сейчас, пятьдесят лет назад, в то время, как он скрывался за фасадом, дурачившим их троих на протяжении шести лет, Гермиона видела волшебника насквозь. — Подслушиваешь?       Гермиона посмотрела на Тома. — Нет.       Она шагнула в сторону, чтобы пройти мимо, но он схватил её за руку, удерживая на месте. По телу промчался электрический заряд, и она понятия не имела, что это. Страх? Она не боялась его, по крайней мере, до тех пор, пока не почувствовала удар током, пронзивший её от внезапного прикосновения.        Том отдёрнул руку, словно обжёгшись, и Гермиона на мгновение встретилась с ним взглядом. Произошедшее затронуло его гораздо сильнее, чем её. Глаза, обычно сверкающие превосходством оттого, что ему известно нечто, недоступное остальным, казались пустыми, почти потрясёнными и, с тревогой осознала Гермиона, — загнанными.       Он отвёл взгляд и ушёл, ни разу не обернувшись. Более того, как заметила Гермиона, Том не использовал оконное отражение в конце коридора, чтобы увидеть, что происходит позади. Она собралась, глубоко вздохнула и направилась в библиотеку.       Однако как только она туда попала, она оказалась не в состоянии сосредоточиться на учёбе. Сознание было заполнено воспоминаниями о Хогвартсе, её Хогвартсе, разрушенном Пожирателями Смерти и великанами, в то время как студенты погибали в попытках защитить его. Она думала о Гарри и Роне — заметили ли они, что она исчезла? Предполагали будто она умерла или решили, что она струсила и сбежала, бросив их, чтобы спастись?       Нет. Они бы никогда так не подумали.       Она заставила себя открыть учебник «Продвинутой трансфигурации», но, прочитав один и тот же абзац девять раз, решила, что это бесполезно, подошла к столу, чтобы отложить книгу и направилась в башню Рейвенкло.       Словно по велению чьей-то злой шутки, Гермиона столкнулась с Томом, не пройдя и половины пути.  — О, — сказал он. — О, — подняв глаза, она увидела, что Том покинул слизеринцев и остался один. — С тобой всё в порядке?       Гермиона обнаружила в его голосе слабый намёк на заикание. — Да, — ответила она, слегка нахмурившись.       Почему она могла быть не в порядке? И даже если так, почему его это заботило? — О, — произнёс он тем же нервным шокированным голосом, — хорошо.        Том обошёл девушку, стараясь не касаться её, и вновь исчез.       Гермиона провела несколько минут, размышляя о том, что не имеет ни малейшего представления, что именно произошло между ней и Томом. И хотя она была совершенно уверена, что находится в здравом уме, она чувствовала себя сбитой с толку.       Она была настолько растеряна, поднявшись в гостиную Рейвенкло, что просидела там в течение двух часов, пытаясь сделать домашнее задание по зельям, прежде чем осознала, что в это время должна была находиться на Древних Рунах. — Где ты была? — спросила Амелия, бросая сумку на диван без малейшего изящества, о котором обычно беспокоилась. — Что? — неопределённо спросила Гермиона, отрываясь от эссе. — Ты провела всё это время здесь?! — пораженно воскликнула Амелия. — Ты пропустила Руны!       Гермиона прикоснулась к щекам и посмотрела на старинные часы рядом с камином. Четверть пятого, Амелия была права — она пропустила занятие. — Боже мой, — она встала, потом осознав, что у неё нет урока, снова села. — Боже мой… — Что произошло? — спросила Амелия, присаживаясь рядом. — Ты была в порядке на трансфигурации. — Я… отвлеклась. — На что? — Амелия кивнула на пергамент, на котором едва виднелась пара строк. — Ох… я витала в облаках сегодня днём, — Гермиона ответила так правдиво, насколько могла. — Это как-то связано с Томом? — осторожно спросила Амелия, чётко произнося каждый слог.       Она посмотрела на Гермиону, а затем взгляд переместился на аккуратно ухоженные ногти. — Почему? — спросила Гермиона, что само по себе было ошибкой.       Глаза Амелии вспыхнули, обнаружив что-то, достойное сплетен, и Гермиона поспешно добавила (ещё одна ошибка): «Ничего общего с Томом». — Он тоже пропустил Руны. — Почему?       Амелия пожала плечами. — Он просто не появился. Так же, как и ты. Мы подумали, может, у вас двоих было индивидуальное занятие. — Совершенно точно — нет, — настойчиво ответила Гермиона. — Не будь смешной. — Но никто из вас никогда прежде не пропускал занятий. И я слышала, как Ребекка Фримен сказала, что видела, как между тобой и Томом… — она прошлась взглядом по комнате, словно ожидая, что ответ будет написан на стене, — проскочила искра.  — Искра, — скептически повторила Гермиона. — Да… — смущённо ответила Амелия. — Что-то о том, как он держит тебя за руку и смотрит в твои глаза очень напряжённо…       Желудок Гермионы сжался, и плечи Амелии опустились, когда она поняла, что скептицизм Гермионы, больше чем любая другая из реакций до сих пор, был полностью подлинным. — Значит всё было не так? — со вздохом спросила она. — Нет, — твёрдо сказала Гермиона. — Он просто схватил меня за руку, собираясь что-то сказать… а потом передумал.       Амелия заинтересованно подняла бровь. — В самом деле? — тягуче произнесла она, и на её лице появилась очень слизеринская ухмылка. — Не начинай, — вздохнула Гермиона.       Она сложила книги и свернула пергамент, прежде чем отправиться наверх в общежитие, плотно задёрнув шелковые шторы вокруг своей кровати. В этом не было необходимости, потому что Амелия не последовала за ней, чтобы допросить, и ей был предоставлен час спокойствия, прежде чем, наконец, одна из штор была отодвинута в сторону. — Ужин скоро начнётся, — тихо сказала Амелия. — Ты идёшь?       Гермиона села и кивнула. — С тобой всё в порядке? — спросила Амелия. — Прости, если я… — она замолчала. — Всё хорошо, — ответила Гермиона. — Я просто… — она попыталась объяснить, что так сильно её тревожило.       Вероятно, всё дело в том, что сейчас она скучала по Гарри и Рону больше, чем когда-либо, с тех пор как оказалась здесь. Каждый раз, когда мысли о них приходили ей в голову, сердце разрывалось от яростной тоски и, к сожалению, сегодня это случалось слишком часто.       Всё, что она видела, так или иначе, приводило её к мыслям о друзьях. Будь то четверокурсник с Хаффлпаффа, который с энтузиазмом обсуждал предстоящий матч по квиддичу с Гриффиндором, или рыжеволосый мальчик в группе по Арифмантике, или когда она говорила с Мэгги во время обеда, и ярко-зелёные глаза девушки напомнили о тихой задумчивости, которую она часто видела во взгляде Гарри.       Были и другие моменты. Она прочитала о «Феликс Фелицис», и мысли сразу же вернулись к уроку зелий, который случился целую жизнь назад, и Гарри сумел удивить всех, получив высший балл. Варнава Кафф уминал картофельное пюре, и на мгновение она увидела Рона, продолжая смотреть на него, пока Грейс не подтолкнула её и не спросила, что, во имя Мерлина, происходит.        Амелия всё ещё терпеливо ждала у двери. — Я просто скучаю по дому, — сказала Гермиона. — Ну, Пасха всего через несколько недель, ты сможешь поехать туда, не так ли?       Гермиона покачала головой, после чего они переглянулись, и Амелия больше не задавала вопросов.

***

      Когда они зашли в Большой Зал, было очевидно, что непревзойдённая наблюдательность и талант Ребекки к распространению информации не пошли Гермионе на пользу. Несмотря на то, что она весь день чувствовала себя очень рассеянной, было невозможно не заметить любопытные взгляды или перешёптывания вокруг. — Правда? Но никто никогда не видел Тома с девушкой… не так. — Может, он искал себе в пару книжного червя. — Но на седьмом курсе множество умных девушек… — Да, но она способна вызвать телесный Патронус. Даже Тому это не под силу. — Действительно?       Гермиона громко откашлялась, и пятикурсники резко замолкли. Она поймала на себе любопытные взгляды студентов Рейвенкло, большинство из которых смотрели почти неуловимо, в то время как юноши и младшекурсники были более откровенны.  — Я ухожу, — прошептала Гермиона. — Мне это не нужно.       Прежде чем Амелия сумела возразить, она покинула Большой Зал. Она не была голодна, но подумала, что должна захватить что-то на случай, если вечером снова обретёт аппетит, поэтому направилась на кухню, пощекотав грушу на портрете, издавшую смешок, и вошла внутрь.       Его взгляд не выражал ни малейшего удивления. — И снова привет.  — Привет, — сказала Гермиона, прежде чем повернуться к подбежавшему домашнему эльфу. — Чем могу помочь, мисс? — пискнуло существо. — Бутерброд, пожалуйста, — сказала Гермиона после непродолжительного раздумья. — Завернуть с собой, или мисс хочет поесть сейчас?  — Заверните, пожалуйста, — сказала Гермиона, чувствуя себя так, словно находится в Макдональдсе.        Сравнение заставило подумать о родителях, а воспоминания о них заполнили её сердце тяжестью.  — Я слышал, ты пропустила Руны.       Гермиона посмотрела на него. Том небрежно расположился на деревянном стуле с чашкой чая в руке, из которой он отпивал с беспокоящей регулярностью. Тёмные глаза пронзили её, и она была поражена ощущением, что лгать бесполезно, что он видит её насквозь. — Я слышала то же самое о тебе.        Том коротко улыбнулся, и хотя Гермиона больше не могла видеть в его глазах выражение, шокировавшее её ранее, там всё ещё оставался скрытый намёк на беспокойство. — Почему ты не на ужине? — спросила она. — Почему ты не на ужине? — Я первая задала вопрос.       Он снова улыбнулся. — Они обсуждают нас. О том, что я говорил с тобой ранее. Они придумали чушь, предполагающую, что мы могли бы…       Возможно, это было лишь игрой воображения, но ей показалось, что она увидела едва заметный оттенок розового на его бледных изящных щеках. — Мы что…? — упорствовала она, желая услышать, как он произносит это вслух.       Желая узнать, какие слова он использует. Насколько она знала, у Тома Реддла никогда не было романтической привязанности, и так как слухи были именно об этом, ей было любопытно, что он скажет. — Больше, чем друзья, — если ей и показалось, что он покраснел, он сумел справиться с этим, потому что теперь кожа была бледной, как пергамент. — Так мы друзья? — спросила Гермиона. — А разве нет? — привычка отвечать вопросом на вопрос изрядно испытывала терпение.         Гермиона промолчала, решив не становиться источником информации в этом разговоре. Она довольно быстро поняла, что он получал сведения, задавая аккуратные невинные вопросы или отвечая вопросом вместо того, чтобы давать ответ, когда его спрашивали. Это была отвлекающая тактика, которая срабатывала с большинством людей, но Гермиона не была большинством, и она точно знала, что случится с красивым подростком, сидящим перед ней и вежливо потягивающим чай.  — Мисс! Ваши сэндвичи!       Гермиона улыбнулась и забрала огромную упаковку, радуясь, что их прервали. — Спасибо, — сказала она, прежде чем повернуться к Тому. — Увидимся завтра, я полагаю. — Да, — сказал он, поднимая чайную чашку, — увидимся завтра.