Старуха
8 сентября 2020 г. в 17:45
На улице, как ни странно это оказалось после такого жуткого ливня, во всю светило солнце, и было так тепло и безветренно, как будто в этот северный город на берегу холодного моря внезапно возвратилось лето. На этот раз небо радовало голубизной: тучи разошлись — их даже в пределах видимости не осталось, и хотя ясно было, что это просто большой просвет в облаках, что деревья, коих повсюду росло великое множество, по большей части загораживают обзор и что очень скоро ненастье возвратится, от солнечного света становилось светлее и на душе, и Рыска бодро зашагала по рынку.
Что бы там ни говорили мужики, будто бы слёзы не помогают горю, у женщин на этот счёт от веку своя правда, — во всяком случае, проревев две лучины в шатре у чёрной, девушка вышла на улицу другим человеком. Или это разговоры так подействовали? Не разобрать сего было, да и недосуг разбирать, потому что пора было торопиться домой и готовить ужин для любимого. А беда Рыскина, пролившись солёной водой, оказалась и не бедой вовсе, а так, ерундой сущей!.. К тому же, высказанное Айей предложение однозначно ей нравилось, и хотя убедить белокосого, раз он обижен на свою старую знакомую, будет трудно, но… попытаться-то со временем можно! А пока нужно поступить так, как сказала видунья: просто любить его и ждать, то есть делать так же, как и всегда. И вечером сегодня, когда Альк вернётся — ни слова не говорить ни о чём плохом, будто совсем ничего и не произошло. Встречать его дома сегодня должна только вкусная еда, ласковая, улыбчивая девушка и спокойная обстановка. Да, и надо его похвалить — сказать, как она гордится им, тем более, что это чистая правда, особенно после рассказанного чёрной. И пожалеть, ненавязчиво так, чтобы он даже не сразу понял, что его пожалели, так, как она всегда это умела, даже когда не была его невестой.
Рыска оглядела рыночные ряды, раздумывая, что бы прикупить, чтобы побаловать Алька. Рынок, правда, отнюдь не радовал, как она уже успела заметить, да и времени было немало — далеко за полдень, можно сказать даже, что ближе к вечеру, и те немногие, кто рискнул выйти сегодня торговать, уже сворачивались, так что, и покупать-то было почти нечего. Вздохнув, Рыска решила было идти домой ни с чем и приготовить что-нибудь из тех небольших запасов, что, конечно же, имелись у неё дома, но тут на глаза попалась вывеска в виде рыбки — прямо на противоположной от неё стороне рыночной площади. Присмотревшись, девушка поняла, что это не что иное как рыбная лавка, обрадовалась и направилась прямиком туда. Вот уж где наверняка будет много рыбы, от крошечных, с мизинец рыбёшек, засоленных в бочках до огромных, длинной в человеческий рост рыбин с розовой или белой мякотью, а может, там есть и та, копчёная, не очень большая, в два локтя, наверное, длиной, — та, на которую не хватило денег вчера! Вот эта рыба пришлась бы кстати, хотя, такая и не поместится в корзину и будет из неё торчать. Стоит такая всего лишь пять медек, хотя в лавке, наверное, будет и дороже, чем на рынке, но выглядит она очень вкусной, а если к ней картошечки нажарить, то просто пальчики оближешь! Нужно только попросить завернуть товар получше, чтоб не запачкать по дороге новое платье.
И как она только эту лавку раньше не замечала? Наверное, когда рынок полон народом, было не разглядеть, а сегодня тут пусто впервые с тех пор, как они с Альком живут в этом городе.
Девушка находилась уже совсем рядом с лавкой и собиралась переступить порог, когда кто-то вдруг потянул её за рукав и окликнул:
— Деточка!
Рыска посмотрела через плечо и увидела совсем рядом с собой сухонькую старушку, скрюченную едва ли не пополам, с седенькими желтоватыми волосами, выбившимися из-под белого, чистенького платка. В руках у старухи была большая, в два раза больше Рыскиной, полная всякой всячиной корзина. Лица старухи девушке рассмотреть так и не удавалось: старуха постоянно клонилась вперёд, опираясь на палку, голова её тряслась, и на девушку она почти не смотрела, да и стояли они в тени здания, что после ярко освещённой солнцем рыночной площади, казалась непроглядной, — только сжимающую бадик морщинистую руку с тёмной кожей и грязными обломанными ногтями удалось разглядеть.
— Деточка, — дребезжащим голосом повторила старуха, — будь добренькой: помоги бабушке!
— Что такое? — с готовностью отозвалась Рыска, подходя ближе.
— Донеси мне корзину до дома, будь так любезна! — на миг заглянув девушке в глаза, прохныкала бабуля, — а то накупила я нынче снеди — не поднять. Боюсь, рассыплюсь по дороге! Ох…
— А далеко идти? — спросила Рыска.
— Нет! Поллучины, не больше, — заверили её.
— Тогда… да, конечно! — ответила Рыска и тут же схватилась за корзину, напрочь забыв предостережение Алька и тёти Мирры о том, что в её положении противопоказано поднимать тяжёлое. В голове у девушки пронеслось, не будет ли Альк её за это ругать, но времени до его возвращения ещё оставалось прилично, торопиться пока было некуда, а значит, и причины отказывать пожилой саврянке — тоже. Успеет она вернуться! А на приготовление ужина ей хватит и двух лучин, тем более, она уже придумала, что именно будет готовить. Тётя Мирра, которую она оставила у себя дома одну, теперь наверняка ушла, но в таком простом деле помощь расторопной весчанке не требуется, так что, всё она успеет, а Альк ничего не узнает. Да и… старикам надо помогать, вот!
Итак, взяв в одну руку бабкину корзину, которая, к слову, оказалась не такой уж и тяжёлой — скорее, громоздкой, и продолжая держать в другой руке свою, что была намного легче и меньше по размеру, Рыска поплелась за еле ползущей старухой.
— А ты чья будешь, деточка? — спросила бабуля, как только они покинули рынок и свернули на другую улицу, — что-то я тебя раньше и не видела.
— А Вы здесь всех знаете? — удивилась девушка.
— А чего ж нет? Я здесь всю жизнь живу, а городок небольшой, — похвалилась бабка. — Но, правда, нездешних и приезжих тут тоже немало: порт же рядом. — Рыске вдруг показалось, что голос старухи перестал дрожать, да и пошла она побыстрее.
— Я тоже нездешняя… приезжая, — ответила девушка, не сумев выбрать, какое же слово больше уместно, — с месяц тут живу.
— А-а, — протянула старуха, — в гостях, что ль, у кого?
— Нет… — начала Рыска и запнулась. Как такое объяснить? Вроде, и не в гостях, но пока и не дома… Или дома?
Словом, пока она подбирала правильные слова, чтобы объяснить, что на неродном, не так давно ставшим хоть немного понятном языке оказалось непросто (приходилось говорить медленнее, повторять по несколько раз), бабуля, как Рыске, наверное, снова показалось, засеменила ещё быстрее и свернула за очередной угол. Девушка шла за ней по пятам, и вскоре они очутились в той части города, где ухоженные особняки уступали место двух-трёхэтажным безликим строениям, — скорее всего, здесь жили торговцы и ремесленники. Было не так уж грязно, — во всяком случае, такой грязи, которую девушке пришлось повидать, скажем, в Макополе, и в помине не было, но и чистоты, как в той части города, где жили Рыска с Альком, тоже не наблюдалось.
— …Невеста, говоришь? — переспросила тем временем бабуля, — а свадьба когда?
— Через пять дней… — рассеянно ответила девушка, озираясь по сторонам и стараясь запомнить местность: обратно-то одной идти!
— Чудненько, милая, замечательно! Поздравляю!
— А мы скоро дойдём? — понимая, что немного сбилась с направления, с лёгкой тревогой спросила Рыска.
— Куда это? — бабкин голос резко помолодел.
— Ну… к Вашему… дому, наверное… — опешив, пролепетала Рыска: что значит — «куда это»? Бабуля что, совсем без памяти, что ли? Ох, спаси Хольга, а если она вышла в город и заблудилась, забыла, где её дом? Жила у них в веске одна такая старуха, что выходила порой в лес за грибами, возвращалась с другой стороны и собственной избы узнать не могла да у соседей спрашивала, кто тут живёт. А вдруг и эта такая же? Придётся ведь искать её дом: не бросать же её тут одну! А здесь как зря не найдёшь: народу куда как побольше, чем в веске. И с голосом у этой бабки неизвестно что творится…
— А-а… да почти пришли, деточка, — ответила старуха, и голос уже снова был старческим — хриплым, дребезжащим, слегка визгливым. — Вот сейчас, под ту арочку и налево до упора. Вот умница, вот спасибо тебе: помогла бабушке! — благодарила она, по-прежнему не поворачиваясь.
Рыска, с облегчением вздохнув, пошла дальше за старухой, при этом понимая, что уже почти не успевает за ней, хотя в начале пути та еле тащилась. Наверное, всё из-за беременности. Вот это стыд и срам: молодая девка — и за бабкой еле успевает!
Дорога тем временем пошла под уклон, что в этом городе случалось нередко — сказывалась близость невысоких прибрежных гор, свернула под указанную старухой арку… Вдруг небо, как было уже не раз за этот странный день, заволокло тучами, вернулся жуткий, сбивающий с ног ветер — подул прямо в лицо, сорвал капюшон, заставил слегка пошатнуться и чуть ли не выронить обе корзины. А потом и дождь влил, и был он посильнее того, прячась от которого Рыска забежала в шатёр Айи. Хорошо хоть, что как раз в этот момент они со старухой успели нырнуть под арку, где на голову совсем не капало, хотя и темень тут оказалась невозможная, да ещё вонь, и крысы небось, кишели… Но ничего не поделаешь: ясно, что придётся им обоим здесь постоять, пока ливень не прекратится. И только Рыска хотела сказать это бабуле, что уже почти дошла до выхода из подворотни, как та остановилась сама.
— Вот и пришли… деточка, — вдруг проговорила она снова молодым, низким и глубоким голосом на чистом ринтарском языке, отбрасывая свою палку, поворачиваясь и легко переходя из согбенного положения в вертикальное. — Ты уж не серчай: ничего личного. Просто… мне тоже жить надо, — добавила бабка и обернулась. Рыска взглянула и обомлела, ибо в тусклом свете увидела женщину, может и немолодую, но и никак не древнюю старуху! Да, была она седая, да, весьма морщинистая, но… не старая, просто, судя по всему, горькая пьяница. — Деньги гони, господ-дин!.. — выплюнула тётка, уже не глядя на Рыску. Последнее слово было произнесено с явной насмешкой.
— Н-на! И уматывай! — раздалось презрительно слева и чуть позади девушки, а затем на землю шлёпнулся тяжёлый звенящий кошель.
— Мог бы и в руки отдать, людоед! — фыркнула баба, но кошель мгновенно подобрала и в ту же щепку шагнула под дождь, пропав из виду.
У Рыски от услышанного слова подкосились колени! Но когда от стены, в том месте, откуда и послышался голос, отделилась тень, девушка поняла, что лучше б и в самом деле попалась людоеду…
— Ну, что выбираешь, девка? — спокойно спросили её. — Тихо мирно попрощаться с возлюбленным и с деньгами вернуться домой или пасть смертью храбрых за любовь?
Рыска застыла на месте, подавившись воздухом… Этот голос ей пришлось слышать в жизни лишь однажды, но запомнила она его на всю оставшуюся жизнь. Девушка выпустила обе корзины и раненой ланью метнулась назад, туда, откуда пришла, но узкий выход из подворотни позади неё был перегорожен шкафоподобной фигурой, — впрочем, так же, как и впереди.
— Даже не думай, — подходя к ней ближе, насмешливо произнёс посол, — отсюда ты либо добровольно проваливаешь домой в свой коровник, либо…
— Альк будет меня искать! — выдохнула Рыска, не узнавая собственного голоса: то ли он внезапно сел, то ли в висках так сильно стучала кровь, что не слышно было даже себя.
— Да с чего ты это взяла? — усмехнулся посол. — Нужна-то ты ему!
— Я нужна, потому что… — начала девушка, но в этот самый момент сердце её, и так бившееся как телячий хвост, затрепыхалось словно попавшая в паутину бабочка, часто-часто, и, наверное, от этого мгновенно перехватило дыхание. Девушка, нашарив стену ближайшего дома, сначала облокотилась о неё, а потом и вовсе по ней сползла. Перед глазами кружили, плача, чайки, а вокруг, качая на волнах, шумело море
— Ох, да надо же, какие мы не-е-ежные!.. — с издёвкой протянул мужчина. — Но так даже лучше: меньше крику, — хмуро добавил он. — Уберите её, и побыстрее, пока не очухалась, — бросил он двоим головорезам и, не оглядываясь, направился прочь, в ту сторону, откуда привели Рыску.
— Как? Совсем? — спокойно спросил бесцветный голос.
— Как хотите. Но чтоб её здесь больше не было. Никогда, — холодно ответил посол и, накинув капюшон плаща, исчез за серой завесой дождя.
