Султан моего сердца 2.

      Солнце уже давно садилось за горизонт, и в Турции был красивейший закат, на который смотрел каждый человек с искренним восторгом. На улицах города гуляли множество людей из разных обществ: османы, торговцы, янычары… Множество было художников, ежедневно выходивших на улицы, которые старались запомнить каждую особенность вечернего города, чтобы позже в максимальной точности изобразить пейзаж на своем холсте.       В этот вечер в саду, который находился во дворце, было теплее обычного. Конечно, осенняя пора была прохладней лета, но последние деньки радовали своим теплом. Можно было не надевать толстые меховые шубы, а прогуляться в норковой жилетке или же в немного притепленном кафтане.       Анна и Надежда, идущие впереди султана и Намыка-паши, постоянно что-то обсуждали. Но, к сожалению, а, возможно, к счастью, мужчинам не было понятно, ведь девушки говорили то на русском, то на турецком, иногда даже переходя на французский. Они что-то рассказывали друг другу, улыбаясь, а иногда Анна умела вывести девушку на смех, чего пока никто не смог сделать за ее короткое пребывание в Стамбуле.       А Махмуд и Намык-паша говорили о своих делах, но, честно говоря, султан сейчас не был готов к обсуждению политики, ведь в такой прекрасный, наверное, последний такой теплый вечер хочется забыться, вдохнуть свежего воздуха, посмотреть на красивое розовое небо и просто жить, не как повелитель, султан Османской империи, а простой человек с обычными потребностями и желаниями. В один миг он захотел бросить все, переодеться и поехать погулять по рынку, скрываясь под придуманным именем, помочь пожилым, а может, снова кого-то перевезти на другой берег моря…       — Повелитель, — вдруг вывел Намык из размышлений султана. — вы как будто не здесь.       Падишах улыбнулся другу, посмотрев на небо.       — Как хорошо жить, Намык. — на выдохе с улыбкой сказал султан, наслаждаясь красотами, которые подарила природа. Но в один момент султан вспомнил, что Намык долго что-то рассказывал и, возможно, даже обиделся на Махмуда. — Извини, я тебя не слышал. Можешь повторить, что сказал?       — Нет, повелитель, это не так важно. Мысли вслух. — с улыбкой сказал Намык, смотря в небо.       Прошла какая-то пауза, которая предвещала лишь то, что следующая тема будет совсем нелегкой. Но для того, чтобы сообщить ее Намыку, нужно было приложить достаточно усилий хотя бы для того, чтобы правильно сформулировать свою мысль.       — Я недавно говорил с Дживанмертом. — начал говорить султан, смотря за реакцией паши. — Он был с янычарами. Они снова хотят напасть на дворец.       Голос повелителя был хоть и максимально, насколько это было возможно, спокойным, но внутри было множество эмоций, которые скрывались под статной фигурой падишаха. О них практически никто не мог предположить да и он сам не хотел казаться слабым человеком, которого может осушить одна из неприятностей.       — Неужели они решились идти на дворец второй раз? — в недоумении сказал Намык. — Это так… неразумно… Ведь опять будут жертвы, люди будут умирать за то, в чем нет нужды. В то, во что они свято верят, но у этого будущего нет даже пласта на существование. Даже не просто существование, а достойное проживание, обогащение империи. Какие цели они преследуют?       — Я понимаю, что они ничего не добьются, но я не хочу, чтобы умирали люди. Как мои подданные, так и янычары. — спокойно говорил Махмуд, выслушав весь монолог Намыка. Он осторожно посматривал на девушек, идущих впереди и старался говорить так тихо, чтобы они ничего не заподозрили. Поэтому, когда Анна и Надежда поворачивались к ним, Махмуд и Намык молча улыбались, что выглядело ещё страннее, нежели бы они просто говорили.       — Я понимаю, повелитель. Я подумаю и сообщу вам, что можно предпринять в качестве альтернативы. — обеспокоено сказал Намык и отвернулся в сторону небольшого леса.       Сейчас практически никому не хотелось обсуждать проблемы и конфликты, тем более в такой прекрасный день. Поэтому, снова переведя тему на погоду, султан и Намык так же беззаботно шли, как это делали и девушки, идущие впереди них. ***       Муса-ага возвращался во дворец к главному входу после прогулки по набережной и случайной встречи с друзьями по службе. Тишина в саду дворца все-таки его больше устраивала, нежели шумная улица столицы Османской империи.       Но мысли мужчины были прерваны тонким бархатным голосом юной девушки. Муса, немного вздрогнув, что обычно не подобает мужчине, тем более военному, обернулся и увидел Ее. Гёзде-калфа. Она сидела на лавочке, перебирая в руках небольшой цветочек ярко-фиолетового цвета, лепестки которого она нежно перебирала пальцами.       — Д-добрый вечер… — наконец после паузы сказал Муса дрожащим голосом. Он никогда не мог разговаривать с женщинами, тем более с теми, которые были ему симпатичны. Но сейчас некуда деваться. Он старался спрятаться и больше наблюдать, нежели говорить. Ведь разговорами можно лишь ухудшить ситуацию… Или не всегда? -…Меня зовут Муса-ага.       — Да, я знаю. О вас много говорят во дворце. Я Гёзде-калфа. — улыбнувшись самой нежной улыбкой, девушка встала с лавочки и подошла к мужчине. — Давно в Турции осенью так долго не было тепло.       — Да, вы правы… — протянул Муса в раздумьях и посмотрел уже на темное небо, где сверкало ещё не так много звёзд.       «Муса, ты же рискуешь жизнью в каждом бою! Сколько можно бояться? Нужно рисковать, иначе что за жизнь?» — пронеслось в голове мужчины, и он, вынырнув из мыслей, снова увидел улыбающиеся глаза Гёзды.       — Если вы не против, вы… мы можем завтра вечером прогуляться по дворцовому саду. Если вы не против, конечно!       — Буду очень рада. Что ж, тогда до завтра. — снова ослепив Мусу улыбкой, девушка быстро запрыгнула по ступенькам и проскочила во дворец. Она посмотрела на него, но уже была на ее лице абсолютно другая улыбка. Ежели та была искренне нежная, то сейчас в ее глазах играл яркий огонек, а на лице была игривая улыбка с нотками хитрости и явной победы. Очевидно, это заворожило мужчину так, что он не мог анализировать ее кокетство никакими иными эпитетами, кроме как «божественно», «прекрасно»…       — До завтра. — тихо сказал Муса, находясь в эйфории. После он заметил, что девушка уже убежала за двери дворца. И, осмыслив произошедшее уже ушедшей девушке и после нескольких минут осмысливания произошедшего, с лёгкой припрыжкой пошел во дворец. ***       Практически ночь… во дворце Эсмы-султан еще не во всех комнатах затушили свечи. Госпожа совсем недавно очнулась и захотела поужинать.       Рейхан-калфа, расставив тарелки на подносе, осторожно понесла их в комнату султанши. В ее голове все смешалось, ведь прямо сейчас ей нужно будет сообщить Эсме-султан о ее новом положении.       — Аллах Всемогущий, защити меня… — прошептала калфа возле двери в покои Эсмы-султан. Выдохнув возле двери, девушка осторожно постучалась ногой и, не дожидаясь ответа, прошла с подносом.       — Спасибо, Рейхан. — сказала султанша, приподнявшись на кровати до сидячего положения.       Девушка быстро поклонилась и вышла из покоев за ароматным чаем из лепестков роз для Эсмы. Буквально через минуту она вернулась, поставив миниатюрную фарфоровую чашку на блюдце из французского набора рядом с кроватью.       — Что врач сказал? — спросила Эсма, не отрываясь от позднего ужина.       — Ничего серьезного… но кое-что есть. — медленно, с какой-то опаской говорила Рейхан, бросая взгляд то на госпожу, то на окно, то на еду…       — Что такое? — в недоумении спросила султанша.       — Вы… вы… — старалась сказать Рейхан, но не получалось, что вызывало явный гнев у Эсмы.       — Ну же! — слегка повысив голос, сказала женщина.       — Вы беременна, госпожа. — быстро сказала девушка.       Глаза Эсмы расширились, а брови поднялись вверх. Довольно реалистичный сценарий, но в голове у султанши это не могло уложиться. Почему это произошло с ней? Как теперь рассказать Намыку после всего произошедшего? Что скажет султан? Какие пойдут слухи по стране? На все вопросы невозможно было ответить сразу…       — Это… это точно? — тихо спросила Эсма. В ответ абсолютно немногословный одобрительный кивок даёт ответ довольно ясный — Ладно… спасибо, Рейхан. Можешь идти.       Девушка чуть ли не выбежала из покоев султанши, дабы случайно не попасть под горячую руку.       Эсма, прикрыв лицо руками, упала спиной на кровать, тихо промычав. Что теперь делать? Намык явно приедет нескоро к ней во дворец, брату она о беременности не расскажет даже во время пыток. Тайная беременность… Идея противна и не подобает не только статусу Эсмы, но и самой ей. Долгое султанша провела у себя в голове, перебирая все возможные варианты.       Примерно через полчаса она решила доесть ужин и, выпив уже почти холодный чай, принесенный калфой, султанша снова легла в кровать и долго не могла уснуть… ***       Вечером, уже когда пора готовиться ко сну, в коридорах дворца почти никого нет. Лишь охрана стояла, устало закрывая и открывая глаза. Конечно же, тяжело стоять в тяжелом костюме не двигаясь.       Анна шла по коридору, еле заметно кивая каждому охраннику в знак очередного за день приветствия. Пройдя достаточно много, она, постучавшись, вошла в комнату, где сидели Салиха и Гюльфидан.       Как только Анна вошла, девушки посмотрели на дверь и, увидев ее, сразу искренне улыбнулись.       — Анна, ты, наконец, пришла! Мы тебя ждали — с улыбкой сказала Гюльфидан, немного двигаясь, чтобы учительница могла сесть.       — Мы тебя ждали. — улыбнулась Салиха.       — Спасибо. Мы занимались делом, приезжала гостья из России… — начала Анна, стараясь не называть главную цель ее визита.       — Да, мы знаем. — поняв, прервала ее Салиха. — О ней говорил весь дворец.       — Ничего удивительного. — поддержала Гюльфидан.       — Это точно, — усмехнулась Анна. — теперь вы рассказывайте, что нового?       — Мы обсуждали одну новость. Не очень хорошую. — начала Салиха, сжимая в руке ткань платья. — Мне рассказал Дживанмерт кое-что о янычарах…       — Что они ещё придумали? — со вздохом то ли усталости от всех событий, то ли от полного разочарования в янычарах, спросила Голубка.       — Они снова решили напасть на дворец. — после небольшой паузы на выдохе сказала Салиха.       — О Господи. — на русском сказала Анна, закрыв лицо руками.       — Что ты сказала, Анна? — спросила Гюльфидан.       — Нет, ничего… Повелитель знает? Вы ещё кому-то говорили?       — Дживанмерт уверил, что сам скажет папе, поэтому, думаю, он уже все знает. — грустно сказала Салиха. — Зачем они на нас нападают? Что они хотят?       — Не знаю, Салиха. — тихо сказала Анна, бегая глазами по комнате. Она сама снова не на шутку испугалась. Воспоминания о прошлой панике во дворце сразу же вызывали мурашки по всему телу. — Но знаю точно, что все будет хорошо.       Голубка грустно улыбнулась и обняла девушек, которые сидели возле нее. ***       В этот момент в комнате султана Махмуд и Намык-паша пили чай с молоком, обсуждая, наконец, не только погоду, но и политические дела.       — Как дела у Нешета? Есть какие-то новости? — вдруг спросил Махмуд.       У Намыка внутри все сжалось до боли, тот вопрос, на который паша не хотел, не мог отвечать без особой опаски. Ведь в этом была замечена Эсма, его госпожа. Но врать Намык, особенно повелителю, не мог ни при каких обстоятельствах.       — Есть некоторые новости, но они неприятные. — начал паша и увидел, как султан начал внимательно слушать. — Нешет следил за Халетом. В один из дней он отправился к Эсме-султан.       — Что? — голос повелителя очень быстро сменился на гневный, можно сказать, крик. — Как она могла?.. Ты знал что-нибудь об этом?       — Повелитель, нет, честное слово. — возмутился Намык, но старался дальше спокойно говорить. — Я не хочу и не могу поверить, что она затеяла переворот.       — У нас же с ней хорошие отношения. — продолжал говорить Махмуд.       — Мне кажется, все не так чисто. В этом деле нужно разобраться как можно скорее.       — Ты прав, Намык, — вздохнул Махмуд, наконец, успокоившись после бури эмоций. — но янычары ждать не будут. В первую очередь мы должны защитить дворец. Поэтому пока я Эсме ничего говорить не буду, как только мы решим более важную проблему, то сразу перейдем к другой.       — Как скажете, повелитель… ***       Борьба с бессонницей продолжалась у Эсмы-султан. Ей было немного спокойней после всех событий, и она старалась не волноваться так, чтобы не навредить ни себе, ни будущему их с Намыком ребенку.       Но в темную комнату в один момент открывается дверь без стука, в которую входит Айше-султан. За ней бежала Рейхан, стараясь как-то удержать. Картина, конечно, смешная, но Эсма понимала, что сейчас будет крупная ссора с матерью.       — Эсма… — восстанавливая дыхание то ли от гнева, то ли от бега на ступеньках, начала Айше.       — Мама, почему ты ко мне врываешься в комнату поздно ночью без стука? — сдерживая крик, говорила султанша.       — Все, что мне сказала Рейхан, это правда?       — Да, это правда — посмотрев на спрятавшую глаза Рейхан, сказала Эсма.       — Ты… Как ты могла, Эсма? Он же столько раз тебя предавал, а ты наступаешь все на те же грабли!       — Я сама разберусь, что мне делать с моей жизнью. И не надо мне больше указывать. Я больше не маленькая девочка и принимаю решения сама.       — Знай, я хочу тебе это сказать. Ни тебя, ни Намыка, ни ребенка я видеть не хочу. Я не буду ему бабушкой! — громко говорила Айше.       — Пока тебе никто не предлагал. — пожав плечами, спокойно сказала Эсма. — И вряд ли предложат.       — И прекрасно. — сказала Айше и вышла из комнаты вместе с калфой и громко хлопнула дверь.       Эсма-султан, схватившись за голову, снова упала на кровать. Теперь, после всего, что ей наговорила мама, ей хочется отомстить. Это желание давно появилось у Эсмы, но она никогда не решалась. Теперь, когда Айше-султан сказала все, что хотела, не было никаких сомнений, что Эсма больше не хочет общаться с матерью ни при каких обстоятельствах.