Султан моего сердца 2.

      Ранним утром в Османской империи не просыпаются лишь младенцы. Яркие слепящие лучи солнца всегда разбудят, и вы без желания проснетесь и начнёте этот день. Особенно, если вы принадлежите к такому высокому статусу, как Осман, которые обязаны вставать вместе с солнцем.       Практически так и сделала Эсма-султан, правда, когда встало солнце, Эсма была готова выезжать из дворца и молила лишь Бога, чтобы Халет-эфенди не додумался приехать в ее дворец. Ведь она прекрасно понимала, что его не могут отпустить просто так, снова доверившись ему.       «Господи, главное, чтобы он не пришел» — единственные мысли, которые мучили госпожу.       Через полчаса султанша была у себя во дворце и ходила взад-вперед, скручивая пальцы в руках. Из спальни вышла Айше-султан, мать Эсмы.       — К чему ты так нервничаешь, Эсма?       — Халета-эфенди выпустили из тюрьмы.       — Так радоваться же надо. — не поняла Айше, она надеялась, что дочь, по ее мнению, благоразумилась и снова займётся нужными для них всех делами.       — А то, что Махмуд не может отпустить человека со спокойной душой из тюрьмы, отдав ему место, где он до этого работал. Нет, за ним явно будут следить.       — Я не думаю, что Халет-эфенди на столько глуп.       — А я думаю. — отрезала Эсма.       — Эсма, — возмутилась мать. — человека который тебе верно служил, подвергая свою жизнь в опасность, ты называешь глупым? Это возмутительно!       — Этот человек старался услужиться потом, лишь для того, чтобы потом получить гору золота, или жениться на мне. Других целей он не преследовал! — слегка прикрикнула Эсма. — Мама, я в очередной раз прошу тебя. Не надо лезть туда, где для тебя ничего неизвестно.       — Эти дела касаются мою дочь. Эсма, ты рушишь свою судьбу, ты шла по правильному пути, но ты сошла с него, начав проводить время с твоим Намыком-пашой.       — Хватит! — крикнула Эсма, посмотрев на мать разозленным взглядом. — Ты не сможешь помешать нам с Намыком, и я тебе обещаю, если ты не перестанет лезть не в свои дела, я придумаю, как тебе дать сдачи за все, что ты сделала для меня плохого… ***       В дворцовском саду Намык-паша ожидал свою невесту, молодую Гюльфидан. Они договорились о встрече в саду, и мужчине нужно было придумать, как же все объяснить ранимой Гюльфидан, ведь она была готова умереть, лишь бы быть с любимым человеком, с Намыком.       В очередной раз посмотрев на дорожку, Намык увидел идущую к нему Гюльфидан. Она также боялась посмотреть ему в глаза, поэтому смотрела либо вниз, либо чуть в сторону.       — Доброе утро, Гюльфидан. — криво улыбнувшись, поклоном поприветствовал племянницу султана Намык-паша.       — Здравствуйте, Намык-паша. — девушка поклонилась и решила первой начать этот непростой для нее разговор. — Я бы хотела поговорить с вами по поводу свадьбы.       Девушка остановилась и, вдохнув воздуха, продолжила.       — Я вижу, что вы не любите меня, вы уважаете, цените, но не любите. И, мне кажется, я сама еще не готова к свадьбе. Я не хочу, чтобы вы мучались всю жизнь. Я вам предлагаю отменить помолвку.       Намык был удивлен, что девушка все поняла, и ему не пришлось ей все объяснять. Он искренне улыбнулся ей.       — Да, я уже хотел с вами поговорить, я бы не хотел, чтобы вы страдали от того, что я не смогу проявлять к вам должного внимания.       — Но я благодарна вам за то, что вы были готовы пойти под венец ради меня. — с улыбкой сказала Гюльфидан, посмотрев в глаза Намыку.       Но ее взгляд был уже не такой, как раньше. Она не смотрела на него влюбленными глазами, обожествляя его, паша стал для нее верным другом, с которым она может поделиться переживаниями, и Намык ни в коем случае не откажется выслушать ее. За такой короткий срок девушка выросла и теперь мыслила уже совсем по-другому.       — Я благодарен вам, Гюльфидан, что вы выбрали меня — улыбнулся Намык девушке.       — Не принижайте себя, Намык-паша. — с улыбкой девушка поклонилась мужчине и пошла в сторону дворца. ***       Эсма сидела в кресле и пила чай, как неожиданно вбежала калфа и, поклонившись султанше, начала говорить.       — Госпожа, к вам Халет-эфенди. — как только Рейхан это сказало, сзади нее появился мужчина невысокого роста.       — Можешь идти, Рейхан. — сдерживая гнев, сказала султанша.       — Госпожа, меня выпустили из тюрьмы. Это была нелепая ошибка. Но меня выпустили, и я сразу же приехал к вам.       — И поступил как идиот! — крикнула Эсма, резко поставив чашку на столик так, что капельки чая испачкали ковер. — Неужели ты думаешь, что они тебе снова доверяют?       — Я не понимаю, что вы имеете в виду?       — А то, что за тобой могут следить и теперь ты поставил под угрозу мою жизнь! — кричала Эсма.       — Госпожа, я…       — Убирайся отсюда! — крикнула Эсма, и мужчине не нужно было повторять второй раз. Он, быстро поклонившись, практически побежал к выходу из дворца.       Султанша опёрлась руками на кресло, громко дыша. Она никогда ни на кого так не повышала голос.       Теперь ее жизнь стоит под угрозой. Нужно что-то придумать, но что?.. ***       — Что-то ты зачастил во дворец, Дживанмерт. — усмехнулась стража, смотря на молодого парня.       — У меня важные новости для падишаха.       — Мы знаем, проходи.       Дживанмерт быстро прошел мимо сада, пруда до главного входа во дворец. Парень уже знал, куда идти, поэтому Амбер решил не провожать его, а провести время с девушками в гареме. ***       Ко дворцу подъезжает карета обтянутая тёмно-синей дорогой тканью. Как только она остановилась, дверца открылась, и на землю ступил мужчина преклонного возраста в тростью в руках.       — Аннушка! — воскликнул мужчина, увидев свою дочь. Петр Иванович старался идти как можно скорее с тростью, чтобы обнять дочь, по которой так соскучился.       — Папенька! — улыбнувшись, Анна крепко обняла отца.       — Дай я хоть на тебя посмотрю. — отодвинувшись, отец взял в руки лицо девушки и поцеловал ее в лоб. — Повелитель сильно зол?       Анна кивнула, опустив глаза. От боли по щеке скатилась слеза, которую отец быстро стер ей.       — Ну-ну, не плачь, доченька. Что ж мы с тобой без вины виноватые. — обняв девушку, Петр Иванович опомнился. — А, пока не запамятовал, твоя подруга из посольства просила тебе передать.       — Нади? — приятно удивилась учительница.       — Она самая. Ладно, я пошел к султану. Ты не волнуйся, я сделаю все возможное. — снова поцеловав Анну в лоб, он улыбнулся ей и пошел к дверям дворца. ***       Идя по коридору, вечно поворачивая в разные стороны, Дживанмерт едва ли не сбил Салиху, которая так же практически бежала, правда, в свои покои. Юноша подхватил девушку за талию, чтобы она не упала. Но Салиха оказалась так близка к Дживанмерту, что девушка ничего не могла сказать, открывая рот, даже звука не было слышно.       — Осторожно, Салиха. — негромко сказал Дживанмерт, медленно ставя девушку на ноги.       — Извини. — робко сказала дочь султана.       «Господская дочка? Что с тобой стало? Какая коза перешла тебе дорогу, что ты так мила со мной?» — удивился про себя Дживанмерт.       А ведь и правда. Салиха пыталась спрятать глаза, не показывала свою строптивость. Опомнившись, она опустилась на пол и начала собирать тетрадки и книги по предметам. Дживанмерт также опустился и помог девушке.       — Какие тяжёлые книги. Я помогу тебе. — забрав у девушки, большую половину книг, они пошли в сторону, куда и направлялась Салиха.       — Снова что-то случилось? — с дрожью в голосе спросила Салиха-султан.       — Как ты догадалась?       — Ты же сам говорил, что без надобности во дворец не приходишь. — закатив глаза, сказала девушка, и Дживанмерт стал узнавать в ней ту самую Салиху.       — Я не могу это говорить в коридоре. Даже у стен есть уши. — строго сказал янычар, но посмотрев в большие глаза девушки, которой очень хотелось знать все, он не смог не ухмыльнуться. — Ладно, твоим ушам скажу.       Дживанмерт наклонился к лицу девушки и тихо шепнул ей на ухо то, что он пришел сообщить повелителю.       Глаза девушки сразу округлились, и она была готова закричать на весь дворец, но Дживанмерт сразу приложил палец ко рту.       — Как? Янычары опять… — с испугом говорила Салиха.       — Да.       В глазах девушки появились слезы. Она опустила голову, чтобы юноша не видел их. Но не заметил бы ее слез только слепой.       — Не плачь, — Дживанмерт с осторожностью положил руку на плечо Салихе. — Решение до сих пор не принято.       Салиха постаралась быстро успокоиться, и у нее это практически удалось. От слез остались лишь еле заметные покраснения глаз.       — Ладно, это моя комната. Спасибо, что помог. — Салиха забрала книги у янычара, и входя в свою комнату, улыбнулась ему. — До встречи.       — Пока. — в апатии сказал Дживанмерт, уйдя в свои мысли.       «Что с ней происходит? Ее теперь тяжело назвать султанской дочкой.» — с легкой улыбкой думал Дживанмер, но через несколько секунд опомнился и пошел в сторону покоев султана. ***       — Я очень рад, что вы не были инициаторами этих грязных дел. — с улыбкой сказал султан Петру Ивановичу.       — Если бы я сам что-то знал, то смог бы что-нибудь сделал, но Анне поставили жуткое условие. А вы сами знаете ее характер.       — Это точно. — сказал Махмуд со смехом, вспоминая разные ситуации с Голубкой.       — Она очень переживает.       — Да, я знаю. Но я должен был сначала во всем разобраться. — сказал султан, посмотрев в окно, откуда был виден сад. — Не хотите ли вы остаться на обед? Думаю, Анна будет очень рада.       — Если вы приглашаете, я не могу отказаться. — с улыбкой скромно сказал мужчина.       — Прекрасно. Но только вам с Анной до обеда подойдите к Намыку-паше и Мусе-аге. Нужно, чтобы вы описали Зефира, чтобы они уже завтра смогли пойти на его поиски. ***       На улице начинало смеркаться. Торговцы закрывали на улицах лавки, более богатые люди выходили на прогулку по шумному городу. Появлялось множество карет: кто-то направлялся в театр, кто-то спешил домой, а кто-то ехал на прием к давним друзьям или деловым партнерам. Проще говоря, у всех были свои заботы.       Намык и Нешет пили кофе в кабинете паши. Намык-паша расспрашивал друга о приезде в Стамбул, узнавал его первые впечатления о городе. Конечно, они были только положительные. Этот город не может не понравиться: здания, которые стоят здесь не первый век, которые повидали множество сражений и пережили множество перестроек; люди, которые всегда дружелюбны и стараются помочь в трудную минуту; этот берег Черного моря, волны всегда завораживают. Не хочется ничего говорить, хочется лишь смотреть и слушать волны. Сразу становится понятно, что каждый житель, каждый путешественник имеет в сердце отдельное местечко, где живёт своей жизнью Стамбул.       — Ну ладно, а то я все рассказываю да рассказываю. Ты как? — спросил мужчина, поставив пустую чашку от сервиза на блюдце.       — Все прекрасно, Нешет. Решаю политические вопросы, разбираемся с повелителем в разных делах. Дома куда лучше, нежели в чужих краях.       — Ты никогда не был многословен. — со смехом сказал Нешет.       — Давай тогда приступим к делу. — Намык так же поставил чашку с недопитым кофе. — Что на счет Халета-эфенди?       — Ты был прав, первым делом он пошел к янычарам. Уж я не знаю, что он им внушал, но ушел он оттуда в хорошем расположении духа.       — Мы уже знаем, о чем там был разговор.       — Дальше Халет поехал домой, до сегодняшнего утра он на улице не был. — говорил Нешет не запинаясь, будто бы это был для него заученный текст.       — А сегодня утром он куда поехал? — спросил Намык, не понимая, почему товарищ закончил не на точке, а на запятой. Нешет же опустил глаза, он не хотел говорить правду, но как же не сказать? — Нешет?       — Утром он поехал во дворец к Эсме-султан. Побыл там минут пять, а затем выбежал оттуда как ошпаренный. — сказал мужчина и заметил, как паша поменялся в лице.       Намык был так шокирован. Сердце закололо от боли. Руки онемели от непонимания. Как? Как же так? Что он скажет султану, как ему поехать к Эсме, делая вид, что он ничего не знает? Конечно же, Халет-эфенди к ней ездит не в первый раз, а долгое время… Нет, Намык отказывается в чем либо убеждаться, пока спокойно не поговорит с Эсмой лично. Сегодня же вечером.       — Намык, ты здесь? — спросил Нешет, щелкнув пальцами рядом с Намыком.       — А?.. Да, Нешет. Спасибо тебе большое, ты нам сейчас очень нужен.       — Не благодари, ерунду. Что ж, я пойду, нужно выспаться, чтобы завтра не упустить плута. Спокойной ночи. — сказал Нешет и, получив кивок от Намыка, вышел из его кабинета       Паша снова упал в кресло закрыв лицо рукой, потирая пальцами глаза.       — Эсма… Родная, не хочу верить в это… — прошептал Намык и, задев локтем кружку, уронил ее, разбив ее о деревянный пол.       Взяв теплый кафтан и надев головной убор, Намык вышел из кабинета и попросил калфу прибрать в кабинете.       «Убей меня янычар, если это окажется правдой…» — подумал Намык, идя по расписанному коридору дворца. ***       — Амбер-ага, я так волнуюсь. — с улыбкой говорила Анна, идя в покои султана вместе с евнухом.       — Голубка, я так, что все начинает налаживаться. Все так и должно быть! — подпрыгивая, говорил Амбер.       — Все пришли.       — Не волнуйся, ты просто красавица. Повелитель обязательно оценит. — с улыбкой прошептал Амбер и отошел, чтобы Заир открыл дверь.       Улыбнувшись, Анна прошла в покои султана и поклонилась возле дверей.       Как только Заир вышел из покоев, султан встал из-за стола и пошел к Анне, чтобы крепко обнять ее.       Анна прижалась к его груди, обняв его за широкие плечи.       — Я так скучала, повелитель. — прошептала Анна, посмотрев в глаза султану.       Он, улыбнувшись, поцеловал Анну, а затем сказал:       — Я тоже очень скучал. — он посмотрел в ее сверкающие глаза и, убрав прядь волос с ее лица, нежно поцеловал девушку. ***       Намык-паша шел по коридорам дворца в своих мыслях. Ему очень нужно было встретиться с Эсмой, нужно было поговорить.       Повернувши по коридору, Намык встретился с Мусой.       — Намык-паша, мне кажется, мыслями ты не здесь. — Муса спросил пашу.       — Что?.. Нет, все в порядке, Муса.       — Анна и Петр Иванович описали Зефира, тот, который был вместе с Дмитрием. Султан приказал завтра идти по кофейням расспрашивать про него.       — Хорошо. — Намык хотел уже идти, но Муса снова остановил его.       — Намык, можешь мне помочь, пожалуйста. — с каким-то смущением сказал Муса.       — Что такое, Муса? — удивился паша, посмотрев в лицо друга.       — Здесь нельзя, кто-то может услышать.       — Ладно, пойдем ко мне в кабинет. — паше, как бы ни хотелось, пришлось развернуться и пойти с другом.       «Черт, ни дня покоя, ни минуты на себя… Интересно, Эсма обижается за редкие встречи?» — подумал Намык.       Через полчаса Намык и Муса сидели в креслах и, любуясь видами Стамбула, разговаривали.       — Так чем я тебе могу помочь, Муса? — все-таки спросил Намык.       Муса, выдохнув, собрался с мыслями и начал этот разговор, который так долго откладывал.       — Паша, как бы странно от меня это не звучало, но… — Муса остановился.       — Но? — Намык постарался помочь другу после несколько секундного молчания.       — Мне кажется, я влюбился.       — Ого, приятель, так радоваться же надо! Это не горе, это праздник! — улыбнулся паша за своего друга. — Кто же эта прекрасная девушка.       — Это калфа в нашем дворце. Ее зовут Гёзде, работает на кухне. Мы с ней, правда, очень мало разговаривали, но она очень мне интересна.       — Ну, поздравляю, Муса! Наконец заведешь семью, а то помнишь как говорил? Теперь представляешь, что за счастье — любить. — улыбнулся паша, посмотрев на ночное небо Стамбула.       — А теперь раскрой тайну, Намык-паша, как же ты познакомился с Эсмой-султан. — засмеялся Муса, посмотрев на друга, который начинал вспоминать лицо его любимой.       — Мы с ней вместе росли, вместе учились, еще тогда друг друга полюбили, тайно встречались с ней. Но мне пришлось уехать в Европу, она на меня долго обижалась, но я не мог ее забыть там, часто ко мне приходила во сне, я хотел отослать ей письмо, но она была давно замужем. А совсем недавно я приехал в Стамбул. Она как-то узнала, что я буду на представлении, там я ее увидел, она практически не изменилась, все та же красавица. Я тогда понял, что она тоже меня любит. Но мне пришлось очень долго извиняться, чтобы она смогла в очередной раз простить меня.       — А как же твоя свадьба с Гюльфидан.       — Мне до сих пор стыдно. — с угрызением совести сказал Намык.       — Интересная история, Намык-паша. Любовь на всю жизнь. — с улыбкой медленно протянул Муса.       — И именно этого я тебе желаю. — улыбнулся паша другу.