Три года счастья. Так много.

Сегодня в Новом Орлеане знаменательное событие — подписание мирного договора между фракциями, который состоялся каждые пять лет. Отец Варфоломей являясь архиереем церкви Святой Анны, знающий о всех событиях происходящих в городе, стал прекрасным представителей фракции людей. Прекрасно осведомлен, что происходит сейчас и об убитой ведьме, он ведь проводил прощальную службу. Считает, что этим вечеров в этом городе будет не хуже ежегодного Марди Гра, а он произнесет вечером молитву за спасение душ всех монстров живущих в этом городе. Праздновать ведь никто не запрещает. Видимо Бог существует, если он все еще жив, как и многие люди, воспитанники епархии.

Сегодня стоя перед зеркалом Хоуп Майклсон замазывает тональным кремом родимое пятно в виде полумесяца, своеобразную отметку Лабониэр. Выбрала тканевый комбинезон сизого оттенка, пояс которого украшали две массивные пуговицы, еще две украшали верх корсета, круглые вставки располагались на поясе, на толстых бретелях, области груди. Из украшений выбрала только массивный браслет из бусин и золота. Роман не спешит покидать постель, предпочел взять в руки мобильный и погрузиться в просторы интернета. — Роман! — раздался голос Хоуп, к тому же им привычно перекрикиваться находясь в соседях комнатах. — Да, — кратко отвечает он. — Ты знал, что договор нужно подписывать кровью? — интересуется она. — Жуть… — Слышал об этом, думаю это не больно, — хмыкает парень. — Нужно еще успеть собрать вещи, ночью наш вылет, даже не верится, что я увижу Париж! — говорит Майклсон пройдя в его комнату. — Поднимайся! Завтрак и после великие дела! Ты же знаешь, мой отец не из терпеливых. — Слушаюсь Мисс «Все хорошо и не иначе!»…Буду на кухне через пять минут. Откладывает телефон, встав с постели подходит в плотную к ней оставляет краткий поцелуй на ее губах, после спешит скрыться в ванной. Оставив ее наедине с совершено нелепой, но счастливой улыбкой, перед выходом из комнаты Хоуп почему-то заостряет свой взгляд на желтом конверте лежащий на комоде.

Прошлой ночью Хоуп не могла уснуть, не от шума доносящегося с улицы, эту проблему решила просто закрыв окно. Так боится того, что у творится внутри. Сегодня ей необходимо это, расставить все на свои места. Тихо, неслышными шагами пробирается мимо мирно спящего Романа, открывает дверь, минует стоящую в коридоре охрану. Потерялась среди пустых комнат, но знает какую именно дверь ей нужно отворить, чтобы получить ответы. Неужели Хоуп Майклсон не учили в детстве, что нельзя входить без стука? Мужчина спит отвернувшись от окна. На краю евро постели из темно-коричневого дерева, с массивными колонами. В серой Singlet, на правом плече виднеется татуировка — перо и стаи птиц. Ее отец здесь и Хоуп так спокойно. Легко касается плеча, тонкими пальцами проводит по тату. Клаус открывает глаза, смотрит на стоящую рядом дочь, конечно же он слышал скрип двери и старых досок. — Я думала ты спишь. — Я не сплю, а тебе стоит преподать урок манер. Попрошу твоего дядю Элайджк завтра заняться этим и первым будет» Урок стука в дверь, — приподнимается на локтях, теперь Хоуп может присесть на самый край постели. — Что у тебя случилось? — Нечего… Завтра подписание договора. Я волнуюсь. Думаешь все пройдет хорошо, а вечером будет празднование? — Наша семья подписывает мирный договор каждые пять лет. Завтра будет так же. Я буду рядом, твоя мать. Помнишь ту картину, что висит над твоей постелью? Новый Орлеан и полная луна. — Да.Очень красивая. Ты же нарисовал ее. — В тот самый день, когда был подписан один из многочисленных миров между фракциями. Мы поспорили с твоим дядей Элайджей, что вряд ли кто-то в этом городе будет следовать правилам. Тогда я победил. — Думаешь этот мир глупая формальность? — Для меня да, а вот для остальных очень важен. — Ты пытаешься казаться таким безразличным, но знай, что в ситуации с волками я полностью на твоей стороне, а не на стороне мамы. Она желает подвергнуть свой народ опасности вернув в квартал. Я еще не сошла с ума, понимаю, чем это может грозить. Она так заботится обо мне? Я взрослая женщина готовая покорить мир, как ты написал в том письме. — В этом году я порадую оборотней новой территорией, а Марсель передаст одно из кладбищей ведьмам. — Мама будет очень рада, как и я.Честно, так паршиво себя чувствую.Особенно когда вспоминаю все потери, всю тьму, тех чьи жизни отняла ради мести или тех, кто умер по моей вине, нашей семьи. Мне кажется, что я самый настоящий монстр. Как жить с этим всем? Как ты живешь со всем этим дерьмом и ненавистью? Я столько раз пыталась заглушить чувство вины. Не выходит. — Это очень долгая и изнурительная работа, Хоуп.Сперва тебе нужно сделать вид, что ты счастлива. Если тебя переполняет ненависть все, что нужно сделать — взять в руки кисти, краски, встать у белоснежного холста, закрыть глаза и изгнать всех демонов из себя на холст. Я делаю именно так и верю, моя дочь сделает то же самое. Для тебя у меня подготовлен особый подарок. Думал преподнести его тебе завтра, точнее сегодня. Клаус присаживается на постели, тянется к прикроватной тумбочке, достает запечатанный желтый конверт, в бледном свете Хоуп может рассмотреть клинки и пузырек с пеплом, о которых не скажет не слова, знает, какую боль это может доставить ей, отцу и всем многисленным родственникам. Распечатав конверт достает документы на квартиру в центре Парижа, два фальшивых паспорта, билеты на ночной рейс. — Париж? — Один из лучших городов для поиска вдохновения и себя. Ты же никогда не была во Франции. — Город любви и романтики. Без охраны и проблем, правил мамы, только я и Роман, даже не верится. — Через месяц вернёшься домой. Надеюсь, что с новой выставкой. — Спасибо, пап. Ты все еще считаешь Дали гением или глупцом с отрезанным ухом? — Он лишь надрезал мочку уха. Первым был Ван Гог. Я уж точно знаю. Все великие гении были моими учениками. Возвращайся в свою комнату. Спи спокойно. После слов отца Хоуп заключает его в свои объятия, а у Клауса нет иного выхода, как поддаться, провести ладонью по спине дочери. Может она была послана ему, чтобы растопить черствое и холодное сердце? Может завтра все рухнет? Может завтра будет новое начало?

Этим утром на кухне Майклсонов слышен смех Хоуп, которая выпивает питьевой клубничный йогурт, кажется даже Клаус спокоен от того, что его любимая на дочь на верном пути, сумеет одолеть, изгнать всех внутренних демонов, сидя за столом и допивая кофе, вопреки ожиданием Хейли присоединяется к завтраку. Она не частый гость в этом старом особняке, но сегодня не могла не прийти, не отказалась от предложенного служанкой круассана с миндалем и кофе. Роман спускается последний, присаживается рядом с Хоуп беря в руки приборы, вряд ли запомнит лицо девушки поставившей перед ним тарелку с яичницей и беконом. Этим утром Фрея Майклсон спешит открыть свою лавку, досадой становится сломанный каблук. Она редко завтракает в своем красивом деревянном домике в районе Ист-Риверсайд, одним из тех, в которых жили богатые работорговцы. Этот район служит прямым напоминанием о том, что Новый Орлеан когда-то был французской колонией. Неожиданностью становится девушка помогающая ей подняться. Карамельный цвет волос карие глаза. На девушке серые брюки в клеточку свободного кроя, черная майка, кожаная куртка без замка, похожая скорее на пиджак.Та девушка улыбается, смотрит в глаза, от чего внутри Фреи что-то переворачивается, сердцу кажется тестно в грудной клетке. — Мне говорили, что та торговка травами настоящая ведьма и здесь собирается шабаш, а я всегда считала ведьм старыми, прыщавыми. Ты на них не похожа. Я Берта. — Рада, что не оправдала твои ожидания. Фрея. Ты та девушка, что открыла кофейню напротив моей лавки? — Да, как хорошая соседка я должна угостить кофе, посмотреть пару сменных балеток в кладовой. У меня сеть кофеен не только в Новом Орлеане. — Тогда, как хорошая соседка я обязана пригласить выпить в Руссо. Сегодня там планируется шумная вечеринка, а у меня особый дар находить лучшие бары. — Договорились. В восемь. В Новом Орлеане издавна полно тайн, мистики, не хватало еще новой заразы — любви. Сегодня в Новом Орлеане знаменательный день, солнечный, спокойный день. Этим утром Ребекка Майклсон просыпается с улыбкой на лице, пока Марсель принимает душ девушка под внушением приносит завтрак в постель. Неужели после всего пережитого в ее жизни все так легко, просто, нет драмы, только маленькие радости. Еда для двоих, на специальном деревянном столике: круасаны, венские вафли со взбитыми сливками до нарядной зеленой фриттаты, две чашки с свежезаваренным кофе, тарелки с фруктами, оладьев с клубникой и крепов с творогом, а для дополнение романтики — ваза с бледно- розовыми пионами.Жарар выходит из душа в сером халате, присаживается рядом с ней оставляя краткий поцелуй на ее губах, что разум покидает Ребекку, а как иначе: любовь окрыляет и лишает рассудка одновременно. *** Этим утром Элайджа Майклсон просыпается в пустой постели, открыв глаза первым что видит первородный — прозрачная ваза с живыми белым розами. Раньше все было так просто: просыпались в объятьях друг друга, солнце освещало их комнату, пусть Кетрин и не терпела назойливые яркие лучи, в отличие от него, не с проста же этот мужчина предпочитает день ночи. В их комнате остались ее вещи: на черном туалетном столике, аккуратно расставлена косметика, кисти, флаконы с духами Givenchy и Elizabeth arden, баночки La Prarie для ухода за лицом, тушь Dior. Кетрин Пирс не могла обойтись без легендарной Chanel: пудра, лаки для ногтей, тени, помада, почему-то Элайджа вспоминает, как случайно разбил ее пудру, та потребовала купить ей такую же взамен, именно это послужило причиной посещения Элайджей Майклсоном магазина косметики. Он помнит: улыбку, голос, как прекрасно ее лицо при свете дня, как сидя на черном кожаном пуфике она оборачиваясь в его сторону желала доброго утра.

[Продолжение в следующей дополнительной главе «На кухне«]

*** На кладбище в это время собрались ковены. Алана всерьез думала, что все будет так легко и бремя власти стоит того? Байк стоит рядом с одним из склепов. Этим утром пропустила завтрак, чтобы успеть сюда. Должна не растеряться, собраться и выслушать все претензии и утихомирить споры. — Когда это ведьмы подчинялись вампирам, Алана? — Никогда, но учитывая обстановку я была вынуждена просить защиты для нас всех. — Майклсоны ненавидят ведьм, а Марсель презирал. — Этот мир необходим, а мы учимся использовать силу земли, а не предков. Мы изменились. Все изменилось. Вы согласны со мной? Важнее смотреть вперед, а не назад и юная избранница регент понимает это, как-то, что теперь ей предстоит столкнуться с разногласиями и недовольством, как говорится «У кожного свое мнение». Голова кругом от всех этих криков и споров. Она достаточно молода, не выработала командный голос, не прощупала все тонкости: когда нужно повысить тембр, а когда снизить. — Тихо! Мир в городе важнее. Всем придеться привыкать к новым правилам и жизни! Я не позволю чему-то случиться со всеми вами. Мир будет подписан в полдень, в церкви Святой Анны. В восемь празднование в Руссо приглашены все, а если вы против, тогда прутья этих склепов украсят ваши головы. Думаете Майклсонов волнуют ваши жизни — нет. Меня все еще волнуют, поэтому советую заткнуться и довериться мне. Есть еще возражения? Новый Орелан далек от мира, кажется этот город воюет сам с собой с момента основания. Алане предстоит бороться не только с противниками ее методов, но и самой собой. *** Новый Орлеан. Церковь Святой Анны.*** Для Хоуп Майклсон церковь Святой Анны особое место. Она здесь появилась на свет, а значит что-то хорошее произошло в этом городе. Острым концом ручки-перо прокалывает палец, аккуратно выводит на пергаменте Hope Mikaelson. Такой предсказуемой финал этого собрание. Непродолжительные авиации, переглядывается с отцом и матерью. Все собравшиеся спешат разойтись, кроме Хоуп. Сама подходит к священнослужителю, отвлекая его разговора с воспитанником. Крепко держит держит за руку, словно появилась из неоткуда, напугала мальчишку. — Отец Варфоломей, я могу поговорить с вами? — спрашивает девушка. — Конечно, дитя, — отвечает пожилой мужчина высвободив свою руку. Хоуп Майклсон еще не так прекрасна в искусстве лжи, а у священного служителя жизненный опыт, уверен, что семья послужит одной из тем этого разговора. Для этой, особой, прихожанки лучше освободить время во избежание куда худших проблем. Могла бы пройти в конфессионал, исповедаться. Прихожанкой и верующих Хоуп Майклсон сложно назвать, но как объяснить, что на шее ее отца, среди мужских украшений маленький деревянный крест. Не приходила на службу, каждое воскресенье. Она приходила, когда вздумается, сидела, на скамейки в третьем ряду. После происшествие в бойцовском клубе Марселя Хоуп выпустила наружу весь гнев и ярость. Мать узнала обо всем уже на следующий день, высказала все, не дочери, а Марселю. Чего Хейли могла ожидать от Хоуп унаследовавший гены Майклсонов? Умиротворение, покой малютка Майклсон обрела в абсолютной тишине церковной тишине. Сама виновата в своих страданиях и боли. Сама в силах освободиться от этой цепи бесконечных мучений. Заслуживает ли она всего этого? Сможет ли обуздать монстра внутри себя? Будет ли свободна? Кто исцелит больную душу Хоуп Майклсон? Святой Дух не покинь Хоуп Майклсон в этот темный час. *** Флешбек***

Почему про отца твердят, что он властный социопат? Oxxxymiron — Где нас нет. В бою с самим собой, где титрам, уловкам нет места. Опять ты и я, как будто в самый первый раз Никто не судит этот бой, не остановит нас. И я держу удар судьбы, и я встаю с коленей, Я собран, зол, и я готов вступить в бой с тенью. *** Если в твоем сердце есть место свету — не бойся тени. Сацура, ST1M — Бой с тенью.

Бороться до самого конца. Бороться до последней капли крови. Хоуп Майклсон смотрит на собственную тень, которую отбрасывает свет уличного фонаря. Всегда сражается за правду и семью.Правую руку сжимает в кулак, ударяет о кулак подошедшего к ней чернокожего мужчины, который улыбается ей, заранее протянул руку своеобразного приветствия. Марсель сегодня выбрал черные джинсы, белую майку, темно-синюю джинсовую рубашку, рукава предпочел закатать, черные тяжелые мужские ботинки. — С возвращением, Хоуп, — тихо шепчет тот. — Да уж, прошло семь лет после смерти Лендона, я мало что помню с того момента, лишилась сил ведьмы, маленький шторм в Лос — Андежелсе, кажется Кол и Давина приезжали, дядя Элайджа передал мне свиток Стрикс на каком-то рождестве, — отвечает девушка. — Честно, не чувствую себя собой, не чувствую той всей силы. — Мы с Романом решили вопрос со Стрикс, как оказалась твой парень прекрасно управляет этим сообществом, они присоединились к фракции вампиров города, — говорит Жерар. — Да, ты была в чем-то черном и бесформенном, не причёсана, потом вовсе ушла с ужина. — С чего начнем обход города? Квартал? Джексон-сквер? Окраина? — интересуется Майкосон. — Самое время мне спросить о твоих тренировках? Ты вернулась в клуб? Как успехи? — неожиданно спрашивает Марсель. — Ну, я пробовала тренироваться с папой, но боюсь причинить ему боль. Однажды он сказал, что если мне придеться защищаться, будет слишком страшно, я должна представить, что борюсь сама с собой и не сомневаться в случае если нужно убить.Мама иногда держит мне грушу, против спаррига и не пускает меня на ринг, неделю назад мы были в клубе, я пыталась искать тебя, но узнала, что ты с тетей Ребеккой все еще в Дели, сложно выпасти из жизни на семь лет, — произносит Хоуп. — В школе Сальваторе я тренировалась со стаей. Не хотела становиться новым альфой, поэтому всегда падала, это был отстой. — Ты все еще зла на себя из-за того, что твой лучший друг мертв, поверь, я многих потерял, по своей вине, по вине твоего отца и семьи, всегда испытывал нечто подобное, закрывался в зале на несколько дней, — кивает Марсель. — Готова бороться сама с собой? Это будет самый сложный бой в твоей жизни. — Попробовать можно, — собрано, кратко, следуя за Жераром. Догадалась, что задумал Марсель следуя за ним по кварталу.Хоуп не знает, как бороться, быть со всей той злобой, гневом, что скопились в ней за столько долгих лет. Марсель знает, что причина ее состояние — чувства собственного бессилия, невозможность изменить ситуацию. Время не вернуть, внутри нее засел нож, который нельзя достать, а даже если это выйдет рана окажется незаживаемой, гнойной. Поединок с самой собой был неизбежен, как и последний раунд — это Хоуп Майклсон понимала. Ей нечего терять, кроме себе. Улыбается, точнее пытается, когда пройдя с ней в бойцовский клуб Марсель хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание собравшихся, просит нескольких вампиров пройти в импровизированный манеж огражденный железной сеткой. Марсель всегда ценил отчаянных парней, которым нечего терять, только в двадцать первом веке у женщин поменялась роль из хранительницы домашнего очага в волевого и свободного война. В этом закрытом клубе к женщинам всегда относились с неким почтением, не каждая выдержит боль, разбитое в кровь лицо, сломанные кости. Возможно на это повлияло личное мнение владельца? Чернокожаная девушка вошедшая в манеж после мужчин облокачивается о холодную железную проволоку. Она обратилась в вампира около года назад, Марсель лично спас ее после неудачного боя без правил в закрытом подвале.Красива как весенний цветок: карие глаза, крепкое телосложение, густые брови в форме полукруга, белые волосы — дреды, облачена в серые лосины и белый топ, на ногах соответствующая обувь — кроссовки. Остра на язык, опасна как шипы розы, проглотит противника подобно Дионеи. Она всю свою сознательную жизнь умела только драться, добиваться побед идя сложным и тернистым путем. — Сладкий, я надеялась, что ты присоединишься к нам во время вечерней тренировке, — обращается вампирша подмигивая Марселю. — Трейси, не пытайся заигрывать со мной, — всхлипывает Жерард опуская руки на сетку, кивает в сторону стоящей рядом Хоуп. — Эта девушка мой друг. Нужно проверить на что она способна. Поняла? В случае чего я остановлю бой. — Ах, точно я забыла что ты занят той Барби вампиршей, видимо все мужики козлы, даже ты, несмотря на то, что обратил меня когда я умирала от разрыва почки и сломанных ребер в том подвале, хотя за это огромное спасибо, — пренебрежительно отвечает боксерша осмотрев Майклсон, ноги которой дрожали, с той самой секунды, как посмела открыть дверь в манеж, сделать шаг вперед, одета не соответственно. — Эта малютка? Серьезно? Мне смешно. Она у папочки разрешение спросила, чтобы прийти сюда? Спорим на сотню, что я уделаю ее во втором раунде. Глаза Хоуп бегают из стороны в сторону, впервые оказалась взаперти и это пугает ее, ладошки покрылись холодным потом, снимает с плеч черную кожаную куртку, оборачивается в сторону закрытой двери. Она даже не знает, как защищаться, правильно держать руки. Конечно, ей не впервые бороться со своим страхами. Выбор: сбежать, подобно трусу или сражаться до конца, как истинный воин. Сердце колотится подобно секундной стрелке в секундомере. Трейси не ждет указаний Марселя, нападает первая, выпадом ногой отбрасывает Хоуп к сетке, с нахальной ухмылкой на лице, все еще думает, что бой будет легким и простым. Рванула вперед, цепко схватив Майклсон за хлопковую ткань серой майки, заставив подняться с пола, взглянуть в глаза, да и та не думает сопротивляться.В серых глазах Хоуп нет ни решимости, ни твёрдости, нет желание одержать победу. Она всхлипывает от боли, подобно дворовой, подбитой собаке, сгорбилась опустив глаза. В ближнем бою боксерша награждает Хоуп ударами по лицу, из рта появляются первые капли крови, после ударов коленом по животу, печени и почкам, челюсти. Один из вампиров в манеже заламывает руки Хоуп. И почему она не защищается? В глазах темнеет, троится. Может Хоуп Майклсон вправду ничего не чувствует? Почему позволяет так поступать с собой? Может увидела в противнице себя? Не ту легендарную дочь Клауса Майклсон, а нечто жалкое, неспособное изменить ошибки прошлого и судьбу лучшего друга, нечто близкое к саморазрушению. Слабая не в бою с соперниками, а с собой. От отца научилась переносить любую боль, словно она и вправду достойна того ужасного, что сейчас происходит на этом манеже — избиение до смерти.Заслуживает всех тех ударов, боли в животе, ребрах, которая отнимает силы, да и любой человек сошел бы с ума от такой боли и ломки костей, молили бы о пощаде или легкой смерти. Рухнула на манеж, впервые сплевывает кровяной ком, до этого момента сглатывала сгустки крови, слизывает выступившую кровь с разбитой губы. Кровь зверит ее еще больше. Внутри что-то ломается. Здесь нет жалости. Раскрыла рот желая уловить такой необходимый кислород. В глазах противников выглядит, как бездушное, кровавое мясо или кусок дерьма, а это означает, что победа Хоуп предопределена. Окровавленными костяшками рук упирается в мягкий манеж, рычит подобно раненому зверю. Марселю Жерарду, как никому другому знаком это звериный, пропитанный отчаянием крик. Попыталась приоткрыть глаза: зрачки расширены, радужка открашена золотистым. Вопреки ожиданиям не потеряла сознание, только не может пошевелиться от боли, готова орать во весь голос, так чтобы весь Новый Орлеан слышал, как она страдает. Проявила ловкость отбросив нависшую над ее телом соперницу, пытавшуюся задушить ее ухватившись локтем за шею, в противоположную сторону ринга. Вопреки тупой боли, в области затылка, все еще может постоять за себя. Медленно встает с колен, пот смешался с кровью. Может устоять на ногах, а это значит, что не все потеряно. Мозг столкнувшись с угрозой жизни отключается, переходит в автоматический режим. Стоит перед соперниками такая, какая есть — с виду хрупкая сероглазая, русоволосая девушка, только внутри нее живет сила. Собрана и зла, кровь на лице, руках, слипшиеся волосы. Внутри все полыхает, подобно неконтролируемому яркому огню, который Хоуп Майклсон должна научиться контролировать и если это у нее выйдет то этот жар направиться в ее грудь, обратиться в силу против врагов, если это пламя возьмет вверх над ней — спалит ее и все вокруг. Руки дергаются, встречается с взглядом противниками. Хоуп еще ничего не видит действует на рефлексах, восприятии, и виной тому подкожное глазное кровоизлияние. Ситуацию может оценить только по еле различимым теням. Руки вновь сжимает в кулаки, настало время действовать. Хоуп бьет изо всей силы, кулпком в грудь подошедшего к ней вампира, словно по мешку. Впервые это доставляло ей огромное удовольствие, может от того, что ей казалось будто она сражается с собственной тенью, награждает этими ударами себя.Несколько раз попадает по голове и противник содрогается, падает к ее ногам. — Следующий, — сквозь зубы выкрикивает Хоуп, как только прозрела, жестом подзывает к себе противников. Дьявол скрыт за милым лицом. Хватает за ногу попытавшуюся напасть на нее Трейси, та пытается вырваться, но Хоуп Майклсон не прощает, обнажает белоснежные клыки, прокусывает кожу шеи нависнув над ней. Следующему противнику просто ломает шею, не желая тратить время. Последний парень, новообращенный вампир пытался отбивался, вонзилась пальцами в глаза противнику. Несколько минут сжимает пальцы до тех пор, пока тот не вскрикивает от боли, добивает ногой в грудь, с такой силой, что невозможно дышать, бедняга скользнул по полу. — Марсель! — громко голосит Хоуп. Настал момент, когда тот может пройти в манеж, переступив через поверженных противников Хоуп, понимая всю ненормальность ситуации. Все это ему довольно знакомо, напоминает произошедшее много-много лет назад. Спокоен, зная, что все кончено, а Хоуп Майклсон может быть сильной и жестокой, когда это нужно. Знает цену победы и горечь проигрыша. Теперь Хоуп понимает, что цена любой победы — кровь на губах. — Посмотри, — указывает на валяющие тела. — Это я, настоящая, монстр, как мой отец, которого все ненавидят! Я даже не подумаю спасать своей кровью эту Трейси! Ясно? Мое личное наказание за ее самоуверенность! Мне нет покоя даже в родном городе.Я боюсь новой войны. Я боюсь смертей и потерь. Я та, которая ненавидит себя за то, что ее лучший друг мертв. Я в очередной раз подвела семью, потеряла все. Я такая же убийца, как и вся моя семья! Я просто сидела в машине наблюдая, как люди сгорают заживо в том полицейском участке. Я лично пришла за всеми кто был причастен к убийству Лендона, знаю он бы не хотел этого, но мне было все равно. Я никогда не забуду, это и то, как моего лучшего друга убили на моих глазах. Я ненавижу себя! Ненавижу! Я ничтожество! Мне противно от той, в которую я превратилась! Я не хочу так жить! Мне было семь, когда Пустая впервые пыталась убить меня. В пятнадцать, я бы не смогла ее победить, вся семья могла погибнуть, ты, если бы не баланс вселенной и пророчество Софи, что я принесу смерть всем ведьмам Нового Орлеана исполнилось. Мою семью ведьмы возненавидели еще больше. А я ничего не могла изменить.Тогда я активировала проклятие оборотня, многие потеряли тех, кого любили. Я понимаю их злобу, не имею права осуждать. Они имеют права упрекать меня, мою семью, тебя.Я устала от всего это. Для всех я дочь Клауса Майклсона и Альфы стаи Полумесяца Хейли Маршалл, только поэтому все молчат в моем присуствии, боятся, терпеть не могут, но улыбаются при встрече. Иногда мне хочется быть просто дочерью Клауса и Хейли. В частный пансионат Сальваторе каждые выходные, праздники приезжали родители. Я там с семи лет и каждый год мечтала увидеть черный джип у ворот, броситься на встречу, обнять родителей, рассказать многое, показать отцу новые картины и послушать его истории, поделиться с мамой секретами, как мне повезло с лучшим другом, какие успехи у меня в семестре, как я помогаю новеньким оборотням проходить через вспышки злобы, гнева. Вместо этого я стояла в стороне, закрывалась в комнате или уходила в старый особняк своей семьи. Да, в шестнадцать я вернулась домой, но все было не так. Знала бы, что нужно убить и активировать проклятие оборотня, чтобы привлечь внимание семьи, поступила бы так гораздо раньше. Все те годы мне нужно было больше, чем магическая проекция тети Ребекки, опека дяди Элайджи, который приезжал раз в месяц, как это стало возможным, контроль со строны мамы, разговоры с тетей Фреей, язвительные шутки дяди Кола по видео связи, даже тебя не было рядом, а ты обещал быть мне хорошим другом. Я была одинока и ненавидела это. Именно Лендон был рядом со мной тогда. Тебя все любят, уважают в Новом Орлеане, а меня презерают.Мне кажется, так будет всегда. Потеря близкого друга необратимо изменила Хоуп, за эти годы и так замкнулась в себе, вздрагивала от каждого шороха, всю боль держала в себе, не плакала даже во время траурной процессии держа в руках букет лилий, пряча лица за чёрным капюшоном, а сейчас из глаз капают те самые горячие, прозрачные слезы. До этого дня, скупо улыбалась семье. Пытается выровнять дыхание, но так и не смирилась, растирает ладонями кровь и соленые слезы по лицу, кажется у нее сломан нос. Желает только упасть на этот мат, поджать под себя ноги, голову закрыть руками. Уйти, раствориться бы в густом тумане. — Но тебе стало легче после всего произошедшего на ринге, — озвучивает Марсель делая шаг в ее сторону. — Ты сильная, потому что Майклсон.Ты победила себя. Все тот же, не друг и не враг, воин, прирожденный лидер и оптимист Марсель Жерар. Другая Хоуп Майклсон, та которую потрепала настоящая жизнь, нанесла столько сокрушительных ударов. Усталый, измученный взгляд, наедине с Марселям, неужели сумела испугать всех тех разбежавшихся трусов. Знают, что в этом мире нет места чудесам. Ей страшно остаться в полном одиночестве. Марсель прижимает ее к себе, к белоснежной майки, которую та пачкает кровью. Желает вытащить из этого омута тьмы, уберечь от этого подлого мира, не позволит навредить ей и лично оторвет голову любому посмевшему причинить ей боль, желает, чтобы Хоуп Майклсон была счастлива. Она встав на цыпочки, носом уткнулась в его грудь, вдыхает запах бурбона и сладких, цветочных духов Ребекки, хныкает от ноющей боли, чувствует, как его руки оказываются у нее на спине, обвивает его шею своей рукой и все напряжение, тяготившее столько долгих лет покидает ее. Сейчас Хоуп Майклсон собирается простить себя, смириться со всем, что не в силах исправить, ведь ее вечная жизнь продолжается. Ему страшно вообразить, что пришлось пережить Хоуп, чтобы стать такой, помнит ведь, как впервые держал на руках новорожденную малютку завернутую в белую пеленку, спас ее от Предков ведьм, после спасал от Пустой, а спустя столько лет, готов спасти от самой себя. За дверью этого бойцовского клуба Хоуп оставила всё то, что делает ее слабой и жалкой. Боль всегда уходит, чтобы вернуться с новой силой. «Страшнее может быть только утро после драки» — вскоре Хоуп Майклсон осознает смысл этой фразы.

Где нас нет, услышь меня и вытащи из омута. Веди в мой вымышленный город, вымощенный золотом. Во тьме я вижу дали иноземные. Где милосердие правит, и свет над берегами, где нас нет…

*** В Новом Орлеане невероятная атмосфера веселья то ли музыка так влияет на город, то ли алкоголь, который льется здесь рекой. Этим вечеров в Руссо все представители фракций города, как братья: смеются, веселятся, танцуют напевают мотивы знакомых песен, выпивают вместе. Кто посмеет запретить Клаусу Майклсону делать то, что он пожелает? К примеру, танцевать на барной стойке Руссо в окружение симпатичных девушек одной из которых является Алана. Для вечеринки предпочла короткую майку с изображением Индиского божества выполененного из ярко-ядовитых цветов, синие рваные джинсы, на ногах черные кожаные ботильоны, в ушах массивные серьги. Молодая и горячая оставляет след фиолетовой помады на его губах, встряхнула волосами. Видимо пьяна если позволила себе такую смелость, а поймет ли ее жест правильно? Им правит виски, которым его поет жгучая брюнетка, что танцевала справо. Так лечит нервы и изгоняет внутренних демонов? Всегда сам по себе. Фреи по правилу можно присвлить звание «королева танцев и текилы» Предполча пить вместе с Бертой, принившей ее приглашение. Она пыталась вытащить на танцпол младшую сестру, вслед за новой знакомой, но у Ребекки нет желание танцевать, осталась сидеть за столиком вместе с Марселем и его компанией. Паула пыталась с ней заговорить, но поняла, что будет лучше если она принесет очередную бутылку текилы из бара. Марсель говорит с Райтом, хлопает друга по плечу, обращает взор на Майклсона за которым все же решил присмотреть.Стая Полумесчца осталась без присмотра и может для изгнанных это счастье почувствовать себя частью вечеринки и вечного праздника. Только это не радует Жерара, но это не катастрофично. Волкам важно знать, что люди защищены от вампиров. Слизывает соль с запяться Ребекки, выпивает залпом стопку текилы, съедает дольку лимона. Хейли задерживается, кому-то же нужно было провести Романа и Хоуп на рейс, убедиться в их безопасности. Сегодня не надеялась на отца своей дочери и его пресловутую охрану. Не слышит, что ей говорит стоящий рядом с ней Деклан, бросает презрительный взгляд в сторону Клауса. — Идем танцевать, — реагирует на слова появившейся девушки из стаи, которая протягивает ей открытую бутылку с пивом, обращается ко всем присуствующим, — Предлагаю выпить за мир и нашу королеву — Хейли Маршалл. С этой минуты для стаи Полумесяца начинается новый этап благодаря новым землям наши поселения расширяться, наши дети будут свободны. Будем! — Будем, — отвечает брюнетка поднося бутылку к губам. — Все достойны лучшей жизни. Я проконтролирую подписание документов на землю. Все вместе начнем строить новое поселение у болот. Сегодня Хейли Маршалл в черных ботинках, темно-алой майки, поверх наброшена черная тканевая куртка, волосы собраны в высокий хвост, минимум украшений. Неужели никто не видит усталости в глазах альфы Полумесяца? Все видят, только то, что Клаус Майклсон сделал это ради нее — матери единственной дочери. — Что с настроением? Я же вижу, — на ухо шепчет Деклан. — Можем уйти. — Для всех я «Мать ребенка Клауса Майклсона», не более, — отвечает она. — Смотри, что он вытворяет. Стоило только Хоуп уехать. — Даже злу нужен выходной, — смеётся тот тащя за руку в центр танцпола. А вправду отдых не помешает. Здесь слишком шумно, смех Клауса сегодня раздражает ее, а ведь всегда знала кто он такой. Стараясь не смотреть в сторону барной стойке Хейли исследовала рядом танцующих, явно подвыпивших надеясь увидеть знакомые лиц, взгляд нашел за знакомое лицо — Элайджа Майклсон явно выделялся строгим образом среди всей этой толпы. Майклсон сидел за столиком в полном одиночестве с бокалом бурбона, который не спешил опустошать. Похоже сегодня у Клауса есть «нянька» и вечная тень, а значит Маршалл может наплевать, танцевать рядом с Декланом двигаясь в ритм веселой и быстрой музыке. Знает, каким невыносимым может быть Клаус, но сегодня ей не до споров, сегодня все празднуют мир между фракциями. Клаус выглядел, как всегда выглядит Клаус: на шеи мужское украшение, верхние пуговицы черной рубашки расстёгнуты, темные джинсы и тяжелые мужские ботинки, воллсы в привычном беспорядке. Прекрасный, нахальный, плюющей на принципы и опасный подонок — именно таким он казался Алане. Майклсон определённо был пьян, чтобы это констатировать не нужно было было дожидаться вердикта благородного Элайджи, танцевал в паре с девицами на барной стойке. Потерялись на танцполе. Фрея любит веселиться, не скрывает этого, не остались в стороне и представители фракций ведьм, которые этой ночью весьма дружелюбны получив контроль над кладбищем Святого Луи. Дружелюбны по отношению к той, что однажды была одной из них, служила матери Земли. Рядом с ней Берта и за это короткое многое узнали друг о друге, даже больше, чем планировали. Возможно, виной тому стал алкоголь, который развязал языки. К примеру, что владелицу кофейного бизнеса год назад бросила девушка, с которой они были помолвлены и та приняла решение бежать от прошлой жизни в город, в котором она родилась и провела детство. К примеру, что Фрея скорбела после смерти Киллен, вместо свадьбы и белого платья пришлось планировать похороны. К примеру, что у Берты счастливая семья и двое младших братьев близнецов живущих с родителями в Нью-Йорке, а сама девушка налаживает бизнес в Новом Орлеане. К примеру, что Фрея очень загадочна, притягательна, молчит о семье. — У тебя вправду талант находить лучшие бары, — говорит Берта. — Не верю, что ты только работала, — усмехнувшись отвечает блондинка. — В Новом Орлеане это невозможно. — Возможного, если работа помогает отвлечься от того, что тебя бросили, — спокойно говорит девушка. — А ты значит одна из тех сучек двадцатых, что предпочитали веселье работе? — Можешь звать меня « сучка из тысячных» — хихикает Майклсон нагибаясь в танце. А к чему приведут откровенные разговоры? Сегодня бессонница правит городом. Ночью холодно, стоя на улице, скрестив руки на груди новый регент ведьм выдыхает белый пар, провожает глазами Клауса Майклсона, который обнимает за шею ту самую брюнетку с которой танцевал, громко смеется. Эта пара направляется в сторону особняка Майклсонов и Алана понимает чем это закончится. Внутри нее что-то жжет. Отдала бы абсолютно все за несколько секунд в его объятьях, чтобы его горячие поцелуи обжигали ее кожу. Элайджа все же считает правильным набросить на ее плечи свой пиджак, предложить проводить до дома, ведь такой выгодный и главное живой регент ведьм нужен его семье, у подъезда просит передать приветствие матери на что девушка слегка кивает головой.Жаль, что никто кроме него не знает истинную причину от чего с треском и исками перегорели лампочки в подъездах. Алкоголь туманет рассудок, обжигает глотку. Обжигающая любовь испепеляет изнутри, тело обращает в пепел оставляя лишь обугленное черное сердце. Элайджа возвращается в апартаменты ближе к рассвету, сегодня ему выпало патрулировать город, хлопает тяжелой входной дверью, снимает туфли, часто моргает, голова кругом, во тьме видит женский ситуэт на кухне, желает что-то прошептать, сделать шаг в ее сторону, только падает на пол, на лбу выступают капли пота, тело лихорадочно трясет. Стабилен ли его рассудок? Что ж, добро пожаловать домой. Утром Клаус Майклсон просыпается с ужасной головной болью, от настойчивого звука мобильного, который ему подносить та самая незнакомка с которой он провел прошлую ночь. Открыв глаза видит перед собой обнаженную девушку с его мобильным, та нашла на телефон на полу, среди разбросанных вещей. Его голова буквально трещит, внутри выворачивает, запах алкоголя не выветрился, в глотке сухость, а воды как на зло нет, сейчас точно готов убить любого, кто посмеет потревожить его. Тем смельчиком оказывается Марсель, который не говорит, а кричит, что фракция вампиров была отравлена ядом оборотня, что его люди умирают, а вдобавок с этим в опасности оказалась и Ребекка, а это усугубляет и без того накалившуюся ситуацию. Требует, чтобы Клаус сейчас же явился на старый забор, где обычно собиралась фракция вампиров. Повезло только: людям и ведьмам, устойчивому к яду всех семи стай Марселю, Клаусу и Хейли на коих укус не действует, счастливцу Деклан, который просто танцевал вместе с любимой, а не пил. Утром Ребекка попыталась убить себя уверяя, что счастливой она может быть только человеком, а лекарство от вампирзма нет, а значит у нее нет шанса на ту жизнь, о которой она всегда мечтала. Ему не оставалось ничего сделать, как сперва проигнорировать. Привык к подробному. Только Ребекка пытается вонзить в грудь нож, который лежал на деревянном столике для завтраков. Тогда он понимает в чем дело, ломает возлюбленной шею, звонит своим людям, чтобы подтвердить свои опасения — отравлены абсолютно все. У Клауса Майклсона нет времени думать. Быстро собирает вчерашнюю одежду, внушает девушке, чье имя он даже не удосужился узнать подождать, точнее не уходить без его разрешения, насладиться завтраком любезно предложенным служанкой под внушением. Сперва, он естественно, думает о старшем брате, о котором печеться куда больше жалкой компании Марселя, которую при желании сам может разорвать за несколько секунд. Они семья, дали друг другу клятву беречь друг друга. Кажется, только Элайджа был способен выдержать все его выходки, простить за те раны, которые на протяжение тысячи лет Клаус наносил ему. Все раны заживают со временем. Вся боль забывалась со временем. Готов с петель снести железную дверь ведущую в апартаменты. Голову оторвет любому, кто посмел навредить его брату и устроил весь этот апокалипсис. Тело брата Майклсон находит в разгромленной кухни, думать не желает, какие изощренные пытки в этот раз выбрал разум Элайджи.Падает на пол, прокусив запястье подносит к сухим губам Элайджи. — Брат! Элайджа?! — голос Клауса дрожит, как и руки выдающие внутренний страх, растерянность и разъяренность одновременно, придерживая за плечи помогает подняться. — Как это произошло? Мы на гране конфликта и новой войны. Это был яд оборотня. Я не справлюсь без тебя, брат. Ты слышишь меня? Руки Клаус держит на лице брата, пытается трясти его в надежде, что так тот быстрее придет в чувства, осознает смысл сказанных им слов. — Мне гораздо лучше, брат мой, — хлопая по плечу. — Теперь гораздо лучше… У нас мало времени. Факт быстротечности времени Клаус понимает, как никто другой, поэтому что сегодня время обратилось в их злейшего врага, следует за Элайджей, тот же почему-то замер на пороге, обернулся, взгляд сконцентрировал на диване стоящем в гостиной, на лице появляется подобие ухмылке, после перевел взгляд на следующего за ним Клауса смотрящего с ожиданием, верой, что у них есть план и эта очередная битва победу в которой одержит их семья.