Принц-полукровка и лесная земляника. Часть 1.

      Северус Снейп был невероятно доволен собой. И, конечно, повод для гордости у него был самый настоящий. Вечером, когда слизеринцы привычно шушукались по углам, в гостиную зашел декан. Гораций Слагхорн был в приподнятом состоянии духа, раздувал свои моржовьи усы и блестел глазами. Хотя в последнем была явно виновата гоблинская настойка, которую он только что отведал у милейшего Филиуса, но все же причина хорошего настроения была у него в руках. Сегодня совы принесли ему «Вестник зельевара» с его статьей. Разумеется, в соавторстве с дражайшим Филиусом и двумя студентами. Но это был престиж. Уже очень давно он не замахивался на статьи в серьезном журнале, а тут редакторы сами, можно сказать, рвали из рук и напечатали при первой же возможности, а не промурыжили в редакторском столе года два-полтора. Он решил отметить это дело с коллегой, и они славно провели время. А потом Флитвик сказал, что непременно надо поощрить свою студентку, вот прямо сейчас. Наколдовав легкое протрезвляющее (совсем легкое — язык не заплетался, а настроение еще осталось) на себя и коллегу, Филиус отправился в гостиную к своим воронятам и заявил, что начислит не меньше тридцати баллов своей Фрост. Что же, на дворе середина апреля, надо бы подумать о кубке школы. Пока явных фаворитов не было, но даже если полугоблин до такого додумался, то уж Горацию и подавно не стоит упускать шанс подтянуть свой факультет. Кроме того, надо отдать должное, в этом году Снейп практически не доставлял ему проблем. И даже Минерва перестала пилить его за то, что его ученик провоцирует ее ребят. Слагхорн прекрасно знал цену этим ребятам, но ссориться с наследником Поттеров и наследником Блэков — и из-за кого? Нет, пусть уж как-нибудь разбирается сам. Видно, давно надо было загрузить Снейпа научной работой. Пусть уж лучше сидит в лаборатории, чем нарывается на стычки с другими факультетами.       Итак, совершенно неожиданно для самого себя и тем более для своих подопечных Гораций Слагхорн очутился в гостиной своего факультета. Его милые дети дружно поприветствовали своего декана. Все же Слизерин — факультет истинных аристократов, благородных и таких учтивых. То ли гоблинский алкоголь как-то совершенно особенно воздействовал на Слагхорна, то ли протрезвляющее было каким-то необычным, но все казалось ему прекрасным. Он только умилялся, как спешно одергивает юбку и спрыгивает с колен Мальсибера юная Дебора Гринграсс — ах, молодость, первая любовь! Не ускользнуло от его внимания, как Руперт Флинт пытается прикрыть своим пергаментом работу Барти Крауча, но разве это не благородно — помогать своим товарищам? А Эван Розье, в спешке пытающийся застегнуть рукав своей рубашки, просто олицетворение того, что аристократ всегда должен выглядеть подобающе, тем более в присутствии профессора. И как тянутся к нему юные Регулус Блэк и Барти Крауч. В общем, декан был здесь явно нечастым гостем, и обычно слизеринцы заранее знали, когда он почтит их своим визитом, но сегодня он застал их врасплох. Впрочем, глядя на все безобразие, Слагхорн лишь блаженно улыбался. И вот он начал свою речь, потрясая журналом: — Мои дорогие, у меня прекрасная новость для вас! Сегодня я еще раз убедился, что самые талантливые волшебники неизбежно попадают на факультет великого Салазара Слизерина!       Радостный гул одобрения. — И даже те, кто поначалу кажется недостойным, при должном руководстве, несомненно, могут достичь многого.       Несколько оценивающих взглядов. — Я попрошу выйти и стать ко мне поближе Северуса Снейпа!       Мальсибер и Эйвери дружескими тычками вытолкали Снейпа в середину комнаты. — Итак, мистер Снейп, за соавторство в чудесной, я бы даже сказал, новаторской статье об использовании чар стазиса в зельеварении, опубликованной в последнем номере «Вестника зельевара», — Слагхорн снова потряс журналом. — Пятьдесят баллов Слизерину!       И впихнул Снейпу этот самый журнал. Гостиная взвыла. Каким-то образом декан заразил их своим восторгом, и все начали похлопывать Снейпа по плечу, жать ему руки, будто он только что выиграл для них кубок школы. Обычно они так приветствовали своих ловцов, принесших победу в матче. Вот она, магия массовой истерии. Ну или гоблинских наливок.       На следующий день Слагхорн сам себе удивлялся: зачем, во-первых, он начислил сразу пятьдесят баллов, во-вторых, зачем он сделал это перед всем факультетом, а в-третьих, с чего вдруг он отдал ему журнал? Конечно, из редакции прислали четыре экземпляра, но не отдать Флитвику два журнала он не мог, а вот Снейп вполне мог бы обойтись и копией статьи. Надо было просто вызвать его к себе в кабинет, похвалить и дать баллов тридцать. А теперь и в клуб Слизней придется его звать, этого ужасного Снейпа, который, помимо таланта к зельям, имеет талант наживать себе врагов среди влиятельных людей. Нет, все же клуб обойдется без него. И дело вовсе не в том, что он полукровка, хотя Гораций уже знавал одного талантливого полукровку, и ничем хорошим это не кончилось. Но, если надо, Слагхорн и магглокровку приведет в свой клуб. Вон как Поттер заглядывается на эту Эванс. Если они начнут встречаться, то он позовет ее в клуб, якобы за талант и успехи в учебе, но на самом деле для того, чтобы она привела к нему Поттера. Тогда этот глупый и упрямый лев не откажется, как в этом году. Понимаете ли, он не видит для себя возможным находиться в такой компании. А этот чертов совершенно неправильный Сириус Блэк, который никак не хочет пополнять его коллекцию? И дальше мысли декана потекли совсем в другую сторону.       Сегодня Снейп почувствовал, что значит быть в центре внимания. Не сказать, чтобы ему было особенно приятно, все же он был замкнутым человеком. Но признание его заслуг и эти пятьдесят баллов ужасно ему льстили. Парни поглядывали на него с уважением, а девочки — с интересом. Оказывается, и полукровка может быть на что-то способен! Северус даже подумал, что можно попробовать увеличить цену на свои зелья, которые пятикурсники и семикурсники начали заказывать уже сейчас. Надо же извлечь и материальную выгоду из своей славы.       Потом Снейп написал письмо матери. Она обязательно порадуется за него. Он сделал копию статьи из журнала, удивившись про себя, с чего это декан так расщедрился — он уже думал, что придется просить у Фрост или у профессора Флитвика. А потом, поразмыслив, Северус написал и своей бабушке Айрин Принц. Пусть расскажет про него лорду Принцу, теперь он доказал, что и сам кое на что способен. Впрочем, он написал, что готов увидеться с дедом не раньше летних каникул. Как бы он ни злился на лорда Принца из-за матери, слизеринское чутье нашептывало ему, что гораздо лучше деда простить и стать частью древнего рода, чем лелеять свою раненую гордость и быть никем. Завтра с самого утра две совы, недовольные слишком тяжелыми письмами, разлетелись в разные стороны.

***

      Эти выходные были первыми по-настоящему весенними в этом году. Наконец-то полностью сошел снег и склоны Черного озера покрылись веселой зеленой травкой. Солнце припекало, и деревья, почувствовав тепло и все удлиняющийся световой день, выпускали листья или цветы в соответствии со своей природой. — Ну, не будь таким букой, Сев! Разувайся, земля уже достаточно теплая. И вообще, ты волшебник или кто? Наколдуешь себе согревающее на ступни! — сказала Лили и принялась делать то, к чему призывала: скинула туфли, стянула чулки и принялась расхаживать босиком по первой траве. — Лили! Сейчас же обуйся, ты же замерзнешь! — И это говорит мне человек, который в октябре купался в Черном озере? — Можешь считать, что жизнь меня многому научила.       Лили расхохоталась: — Признайся, Сев, ты просто запорол последнюю партию бодроперцового зелья для мадам Помфри и боишься, что мне придется им лечиться! — Лили! Не говори ерунды, я бодроперцовое сварю с закрытыми глазами! — Ох, Сев, это же шутка! Но ты так смешно ощетинился на нее.       Так, перешучиваясь, Снейп и Эванс брели вдоль черного озера. Возможно, это была последняя возможность погулять вместе — на носу СОВ, и вряд ли на всем курсе можно было найти кого-то, кто бы относился к этому серьезнее, чем гриффиндорская староста. Вот и сейчас она завела разговор об учебе: — Сев, как ты думаешь, на экзамене будет только то, что мы проходили на уроках? — Лили, ну ты же знаешь, не первый раз экзамены сдаем. Чтобы получить «выше ожидаемого», программных знаний вполне достаточно, а вот для «превосходно» комиссию надо удивить. — Сев, я так переживаю. А вдруг я запорю зелья? Как профессор Слагхорн тогда будет смотреть на меня? — Я не могу представить, что должно произойти, чтобы ты завалила зелья. У тебя чутье. — Не знаю, я просто привыкла работать по твоим записям, они гораздо понятнее.       Снейпу было приятно. — Не переживай, к тому же мой учебник за пятый курс ты давно переписала, ведь так? — Так. Ты и сам знаешь. Но мне нужно «превосходно» на экзамене! — Я думаю, ты справишься. А даже, если вдруг и получишь «выше ожидаемого», то Слагхорн берет с такой оценкой на 6-7 курс.       «Хотя я бы не брал, никакие деньги не стоят обучения лишней пары придурков», — про себя подумал Снейп. Он-то знал, что чем больше студентов, тем больше часов, а значит, и зарплата выше. А ему дольше готовить класс к лабораторным. Иногда Снейп подумывал, почему бы ему не выделить хоть полставки лаборанта или ассистента, но против декана идти не хотелось. Ему ужасно нужна была рекомендация для ученичества. И тут Снейп подумал, что учебник за шестой курс он-то уже изучил вдоль и поперек, и кое-что усовершенствовал. Точно, надо предложить его Лили: — А хочешь, я дам тебе свой учебник за 6 курс. Я там уже все расписал. Он как раз у меня с собой. Сможешь произвести впечатление на комиссию тем, что знаешь продвинутые зелья.       Снейп прошептал открывающее заклятие и провел рукой по книге, снимая кровную защиту, а то Лили не сможет даже открыть ее. Конечно, было бы надежнее дать Лили доступ по крови. Но она выраженно отрицательно относилась к такой магии, а ругаться совсем не хотелось. — Только, Лили, пообещай, что она больше никому не попадет в руки. — Конечно. — Там просто кое-какие мои записи по чарам, не хочу, чтобы их увидели. — Сев, спасибо! А тебе он разве не нужен? — Ну ты же знаешь, omnia mea mecum porto, — и Снейп указал на лоб. — Это заклинание? — Лили, это Цицерон: все свое ношу с собой. — Ой, ладно, у меня все никак не доходят руки до этих греческих философов. — Вообще-то, римских. Ну и латынь же как-то подтягивать надо. Во всех древних магических семьях латынь учат с детства. А в некоторых еще и греческий. — Как же мне надоели эти твои «древние магические семьи»! Неужели ты так хочешь быть похожим на них? — А если и хочу, так что здесь плохого? — Да половина твоих дружков — будущие Пожиратели смерти! И ты хочешь стать таким же? — Лили, ты преувеличиваешь! — Вовсе нет. Я вообще не понимаю, как ты можешь общаться и с ними, и со мной. Ты прекрасно знаешь, как на Слизерине относятся к маглорожденным! — Но не я! — Но твои друзья обзывают нас этим ужасным словом. А что твой дружок Мальсибер сделал с Мэри Макдональд? Это ужасно! — Ты все не так поняла. Она сама… — Ах, она сама! Конечно, Мэри еще и виновата. — Лили, если ты не хочешь слушать, я ничего не смогу тебе объяснить. — А я и не хочу ничего слышать о них. И ты так кичишься, что благородные семейства зубрят латынь, только ведь это архаизм. Ты ведь и сам говорил, что заклинания можно и на английском придумывать! И вообще, пусть твои слизеринцы и знают латынь, зато они понятия не имеют о нашей науке. — Хорошо, Лили, скажи тогда, что такое элемент, а что такое атом? — Ох, Сев, это же химия! Ее же проходят уже после того, как мы сюда перевелись. — Ну ты говоришь, что волшебники не знают маггловскую науку, но ведь ты и сама ее не очень знаешь.       Лили не любила чего-то не знать. А еще она была на взводе. Она чувствовала, что ее друг прав, но признавать этого не хотела. — Можно подумать, ты сам знаешь! — Ну, может, конечно, и не очень хорошо, но я по крайней мере пытаюсь. Так вот, атом — это малюсенькая частица вещества, но сохраняющая его свойства. Меньше разделить можно, но это уже будет что-то другое. А элемент — это все атомы с одинаковым зарядом ядра, а значит, и свойствами. А вообще это жутко интересно. Химики выстроили такую классную и понятную систему, которая мало того что описывает то, что есть, так еще предсказывает, что можно открыть. А у нас? Без конца зубрим, какие компоненты совместимы, какие нет — а может, система тоже есть, но мы просто ее не видим?       Лили была удивлена. Оказывается, Сев успевает еще и обычные учебники читать. — Но ведь если начать еще и обычные предметы учить, то это в ущерб занятиям здесь. У тебя с трансфигурацией беда, да и руны с астрономией — ты только ту часть знаешь, которая к твоим любимым зельям относится.       Снейп пожал плечами. Значит, Лили собирается оставаться в волшебном мире, но при этом считает, что там правит архаизм. Лишь бы она не додумалась вносить свои правила в этот мир. Тяжело будет ее переубедить. — Просто мне это не так интересно. А если столкнусь с чем-то таким, что не знаю сам, то лучше обращусь к профессионалам.       Лили надула губки. Настроение было испорчено. Мерлин! Почему они все время ссорятся, стоит только начать обсуждать действительно важные вопросы. Раньше Лили с жадностью слушала все, о чем он ей рассказывал, но теперь все изменилось. Снейп прямо чувствовал, что подруга все больше отдаляется от него. До Хогвартса он был непререкаемым авторитетом для нее в области магии. Но все закончилось после того, как они распределились на разные факультеты. Да, Лили все еще считала его докой в зельях, но стоило ей самой превзойти его и в трансфигурации, и в астрономии, и по другим предметам, как девушка все меньше слушала его. А на некоторые вещи реагировала так остро, что их вообще было невозможно обсуждать. Снейп, вынужденный постоянно сталкиваться с Мародерами практически в одиночку, очень много времени посвящал ЗОТИ. Ну, а как можно защищаться от того, что не знаешь? Так пришел интерес и к самим темным искусствам. И оказалось, столько удивительной магии считается темной, но ведь она может быть и полезной, и спасать жизни. Все зависит от того, в чьих она руках. Но Лили не хотела даже слушать. Вот и сейчас они уперлись даже не в темную магию, а в латынь. Или дело в том, что он упомянул магические семьи? Это зацепило Лили? Не можешь стать частью, значит, надо противостоять и отрицать? Снейпу это было понятно. Он сам так противостоял и уличным мальчишкам, и одноклассникам в маггловской школе. Но Снейп-то был парией, а почему же Лили так себя ведет? Ведь здесь у нее куча друзей, магия отлично ей удается, ее хвалят учителя, и она может выбрать любое будущее, какое пожелает. Ох, как же это тяжело, когда тебя не понимает любимая. Но оказывается, и любимую понять бывает сложно. — Ну прости меня, Лили. Не надо обижаться, пожалуйста. — Так не обижай меня! — Не всем же так везет, как тебе. Просто ты лучшая на курсе, вот тебе и удается все. А другим приходится что-то выбирать.       Кажется, грубая лесть сработала — Лили перестала хмуриться. Они продолжили прогулку, но почему-то трава уже не казалась такой яркой, а солнце — таким теплым.