3
11 января 2020 г. в 17:29
Монах пригласил гостей в храм. Внутри он выглядел более заброшенным и запустевшим, будто никто в нем на самом деле не живёт. Пол под ногами прогибался и скрипел. Краска выцвела, храм был серый от пыли. Было видно, как она летает на свету и оседает на лысину старика. Дороро хихикнул, когда заметил это. Он был здесь во второй раз. В первый раз он убежал, испугавшись появления монаха и не изучив храм до конца. Сейчас, рядом с Хяккимару, он чувствовал себя в безопасности и смело осматривал храм с целью найти здесь убежище в случае трудных времён.
Старик повел их к уже обжитому углу: пол был устлан сеном да и пыли было гораздо меньше. Хяккимару взглянул на монаха повнимательнее. Он был похож на воина: тело поджарое и мускулистое, лицо омрачалось низкими бровями и морщинами на лбу, даже в походке чувствовался стержень, какая-то духовная сила, позволяющая выпрямить спину и расправить плечи. Он жестом пригласил гостей сесть и сам сел напротив.Несмотря на слепоту, он будто чувствовал настроение гостей острее, чем зрячий, и первый начал диалог.
— Я Бивамару. Я монах-странник, путешествовал почти всю свою жизнь. Как пришел в эту деревню, осел в этом храме. Чувствую, что кишит эта деревня демонами.
Дороро улыбнулся и покрутил пальцем у виска, показывая Хяккимару на старика. Но тот без насмешек сказал свое имя и имя мальчишки и попросил монаха продолжить рассказ.
— Раньше их было проще убить, они вредили извне: уничтожали урожай, нападали на путников, соглашались на сделки с генералами и воинами. А сейчас они влияют на сердца людей, подталкивая их на плохие поступки, омрачая их души, и, когда сердце и душа становятся достаточно черными, они съедают человека изнутри. Я уже стар, мне не хватает сил бороться с ними в одиночку, поэтому я заточен в этом лесу и храме и не могу ни выбраться в деревню, ни уйти от нее подальше.
— Но уже несколько лет, как деревня стала городом, — подал голос Дороро.
Старик обречённо вздохнул и повернул голову в сторону, будто что-то задумчиво разглядывал. На минуту наступило молчание, обремененное тоской старика по свободе.
— И какой способ победить демона? — попытался рассеять тоску мальчик.
— Демона можно убить лишь специальным клинком. Мне он достался от учителя, тому от другого учителя и так далее от человека, который убивал демонов, дабы разрушить проклятие. Эта история забыта, забыта именно этой деревней, потому что тот человек косвенно повлиял на ее создание. Я пришел сюда, к истокам, чтобы найти себе ученика. Мы передаём искусство кэндзюцу ещё со времён войн между провинциями в период Муромати. Это искусство настоящей силы, которой сложно управлять без духовного стержня. Хяккимару, я вижу ты ищешь силу, способную наполнить дыру в твоей груди. Но здесь ты найдешь только силу, за которую ты будешь ответственен, которой ты будешь обязан пользоваться для защиты людей.
— Как? Вы можете видеть? — Дороро удивился, что впервые за этот день Хяккимару выглядел поражённым и растерянным. Похоже слова монаха били прямо в точку.
— Да, но то, что недоступно людскому глазу. Что-то более утончённое.
— Видите то, что мы не можем?
— Например, ты выглядишь как чистый белый огонёк. Точнее твоя душа. Я вижу, что внутри, а не снаружи.
— И по душе можно определить, чего я хочу?
— Нет. Яркость души соответствует настроению человека. Если на ней есть красные точки, то этот человек обременен негативными эмоциями. Затухающий огонь также может говорить о покидании физических сил у человека.
Хяккимару поклонился монаху и, не поднимая головы, не попросил, а потребовал:
— Сделайте меня своим учеником!
— Хм, хорошо, но с одним условием. На твоём мече никогда не будет человеческой крови. Тот меч, что я передам тебе, как ученику, отравлен демонической кровью. И эта кровь, попробав человеческой, запросит у тебя еще, и тебе будет сложно остановиться.
— Да!
Хяккимару поднял голову. Дороро сам воодушевился от решительного взгляда парня. «Почему ему это так важно?» — думал мальчик, но Хяккимару и сам не понимал. Ему казалось, что он наконец нашел то, что не мог найти в кэндо, что не мог найти в школе (сверстники все равно никогда не пытались его понять).
— Что ж, приятно было с вами поговорить. Сюда совершенно никто не приходит, уже и соскучился по людям и по общению. Приходите завтра, будет первый урок.
Ребята попрощались со стариком и пошли тем же путем обратно в город. Солнце почти касалось веток деревьев, когда они вышли из храма. А выйдя из леса, они не смогли его увидеть, так как оно совсем спряталась за ветки деревьев, будто хотело остаться в лесу.
Ребята разошлись напротив школы, там же, где и встретились в первый раз. Придя домой, Хяккимару уже застал отца. Тот выглядел обеспокоенным, но быстрым взглядом осмотрев сына, вздохнул с облегчением и пригласил за стол.
— Что-то ты долго. Завел новых друзей?
— Нет, я нашел учителя, который будет учить меня кэндзюцу. Получилось даже близко к дому…ну относительно близко.
— Хорошо. А как дела в школе?
— Я случайно уснул во дворе школы и проспал почти все уроки, — ответил честно парень.
— Лучше бы в медпункте спал, теперь учителя спросят.
Хяккимару угукнул, уже не слушая отца. Он вспомнил женский голос, из-за которого и уснул, и пытался вспомнить песню. Почему-то это казалось важным, будто песня сможет ответить, почему на душе бывает пусто и почему она заполнила эту пустоту в прошлый раз. Но ему не удалось вспомнить даже слова, что слышал во дворе, поэтому он не стал тяготить себя мыслями перед сном.