Глава 6
25 января 2020 г. в 14:32
Пальцы скользят по металлу поручня, а внизу — двести метров пустоты.
Струя пламени, неправдоподобно алая на фоне неба.
Темные пятна на серо-стальном костюме. Сначала маленькие — темные точечки. Но они расплываются, делаются больше, сливаются друг с другом, превращаются в сплошную темноту.
«Джастер!»
— Еще раз.
Нейроактивный шлем обнимает голову, покалывает крохотными горячими иголочками, совсем не больно, почти приятно. Слева — справа. Справа-слева.
(Тугой удар воздушной волны.
Алое, алое, алое пламя.)
Нейроперчатки тоже подключены. Такое чувство, словно кто-то попеременке касается тыльной стороны ладоней. Левая рука — правая. И снова.
(Темная кровь на серой ткани.
Алая, мокрая, горячая ладонь. А лицо не болит, совсем… Как будто это летучая ящерка задела в полете крылом. А не игла из гранаты разворотила ей скулу до кости. Врачи сказали — это был шок. Психика отключила болевые ощущения. Ей повезло.)
Алое на фоне бирюзового медленно выцветает. Как будто смотришь даже не голофильм — а «кино», на древнем плоском мониторе — она видела такие в музее науки и техники на Корусанте.
— Еще раз.
— Крейри, я думаю, на сегодня хватит.
Она открыла глаза.
Доктор Юнан, семейный супервизор, смотрел на нее устало и обеспокоенно.
— За несколько дней вы проделали огромную работу.
— Вы же сами сказали — такие травмы лучше прорабатывать сразу, чтобы они не закапсулировались и не развилось ПТСР.
— И это действительно так. Вы столкнулись с ужасными, травмирующими событиями. С ситуацией, где вы оказались беспомощной — и это случилось посреди мирной жизни. Знаете, что вы делаете прямо сейчас? Пытаетесь вернуть себе контроль. Хоть над чем-нибудь.
— И чем это плохо? — процедила Крейри.
— Ничем. Это здоровая реакция. Что вы чувствуете сейчас?
Она на секунду прислушалась к себе.
— Гнев. Я… ненавижу тех, кто это сделал. И злюсь на себя, за то, что оказалась беспомощной. И… немного на вас, доктор.
— Это нормально. Сердитесь на меня, это безопасно. А вот что не безопасно, это изнурять себя, часами работая с нейроинтерфейсами. Вы еще не до конца оправились, Крейри. Вы слишком торопитесь. Для некоторых вещей просто нужно время. Вы ведь понимаете, что делает нейроинтерфейс, в то время как вы восстанавливаете в памяти те события.
— Как бы… перепрограммирует мой мозг?
— Именно. Разрушает не сами воспоминания — но эмоции, окружающие их. Боль. Ужас. Шок. Они создают новые нервные пути, устойчивые нейронные связи. А нейроинтерфейс их, наоборот, разрушает. В идеале, вы будете помнить все это — но без эмоций. Как будто видели в старом голофильме. Но эта работа — очень энергозатратная. Вы сегодня, считайте, перетаскали тонну груза. Сделайте передышку.
Он вздохнул.
— Я бы все же рекомендовал вам стереть это воспоминание полностью. Современная медицина позволила бы вам забыть все это, как страшный сон.
(Алая струя пламени бьет в небо. В огне корчится человеческая фигура.
Тот, кто хотел убить ее и Джастера, падает вниз)
Не самое лучшее воспоминание. Но если она решит забыть это, то забудет и другое.
Сталь наручей под дорогим костюмом. Один бьется против двоих в броне.
Она забудет, как Джастер Крайз закрыл ее собой, приняв в спину почти все иглы из гранаты.
— Нет. — Она покачала головой. — Каким бы он ни был — это мой опыт. И часть моей жизни. Я смогу справиться с этим.
— Я уважаю ваше решение. — Юнан встал с кресла. — Но все же поберегите себя. На сегодня мы закончили. Продолжим через пару дней, когда вы уже будете дома.
Крейри стащила с головы нейрошлем и положила его на столик.
— Я выписываюсь завтра утром!
— Не торопитесь. Здесь вы под наблюдением лучших врачей планеты.
— Все будет хорошо, доктор. Позовите там папу, ладно?
Она откинулась на спинку кровати и закрыла глаза — под веками плавали багровые пятна.
Юнан вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
***
— Привет, дочь.
— Пап, орхидеи, серьезно?
— Еще конфеты, твои любимые.
Корин присел на кровать рядом с ней. Молча погладил щеку кончиками пальцев. И вдруг сгреб в охапку, прижал к себе, и она почувствовала, как что у него дрожат руки.
— У тебя все зажило, — наконец, сказал он, выпуская ее из объятий и заглядывая в лицо. — Шрам есть, но небольшой, косметический хирург сведет его без труда. Когда заказываем операцию?
— Я… не знаю, — она взяла со столика зеркало, повернула голову, пытаясь рассмотреть свою щеку.
Шрам и правда остался небольшой — маленькая красноватая звездочка на скуле. Бакта творит чудеса. Но даже бакта не лечит раны без следа. Иглы из иглогранаты, попадая в человеческую плоть, разлетаются в разные стороны десятком микроиголочек — так ей сказали. В Джастера попало больше десятка таких. Они разорвали ему легкие в клочья…
— Я пока не хочу, — сказала она, неосознанно касаясь шрама пальцами. — Мне он не мешает.
В дверь палаты постучали.
— Прощу прощения, мэм, сэр, — дроид-сиделка просунул внутрь свою блестящую отполированную голову. — К вам посетитель. У него нет разрешения на визит, но мы не смогли его остановить.
— Да что за…
Корин, встревоженный, вскочил на ноги, огляделся по сторонам — и рванул на себя стойку диагностической камеры. Треснуло, заискрило — и повод лопнул, высвобождая стойку. Корин перехватил ее поудобнее.
— Пап, я…
— Прошу простить меня за вторжение. Я не хотела вас напугать.
Женщина, возникшая на пороге, рассматривала Корина цепко, внимательно и спокойно — этот взгляд показался Крейри на удивление знакомым.
Она была высокой — длинное серое платье простого покроя еще сильнее подчеркивало ее рост и прямую осанку. Талию охватывал широкий пояс, а единственным украшением было блестящее металлическое полукружие — «воротник», прикрывающее горло.
Она развернула руки ладонями вверх, показывая мирные намерения.
Корин медленно опустил свое «оружие».
— Я хотела бы поговорить с Крейри ван Арлент.
— Пап. Пусти ее.
Крейри приподнялась, устраиваясь поудобнее на подушках.
— Думаю, я знаю, кто вы. Вы… похожи на него.
Женщина коротко кивнула.
— Меня зовут Сатин Крайз.
***
Она была старше, чем Крейри представляла. Гостья изучала ее знакомым цепким взглядом — открыто и внимательно.
Герцогиня Сатин показалась Крейри взрослее, чем она сама, на пару десятков лет.
У ее рта залегли жесткие и печальные складки, но глаза глядели ясно и твердо.
— Это оттуда? — она протянула руку к шраму на щеке Крейри, но не коснулась его.
— Да. Ничего страшного. Он не болит.
Крейри помолчала, стиснула зубы и заставила себя задать вопрос, который больше всего боялась задавать.
— Как он?
— По-прежнему в коме. Знаменитые арлентские бакта-камеры — удивительная вещь. Они совершили чудо, ведь его ранения — смертельные. Но даже ваши медики не могут сказать точно, выживет он или нет. Я знаю только одно — он все еще борется. И если есть хотя бы малейший шанс — он вырвет его у судьбы. Всегда таким был.
— Я… Сатин… Простите меня… это из-за меня… Я просто испугалась и растерялась… и… Он не должен был прикрывать меня.
Слезы подступили к самому горлу, мешая ей дышать и говорить. Крейри закрыла лицо руками.
— Послушайте. Вам не стоит винить себя, ни на секунду, — мягко и спокойно сказала герцогиня, коснувшись плеча Крейри. — Целью покушения был именно Джастер, не вы. Это абсолютно ясно из анализа голозаписей. Убийцы хорошо изучили его расписание и знали, где и когда он проводит свои занятия. Вы просто оказались для них «сопутствующим ущербом». Попали под чужой огонь.
— Но если бы он не кинулся меня спасать… Мы же оба взрослые люди, он не обязан был…
— Вы не понимаете, — герцогиня покачала головой. — Вы ведь были его личным учеником. В наших понятиях — это не совсем как приемный ребенок, но очень близко. А потому в мире нет такого расклада, при котором Джастер Крайз не защитил бы вас. Даже ценой собственной жизни.
— Это… записано где-то в Резол’наре, да? Я, наверное, до этого не дочитала.
— Это у нас в крови.
***
— Могу я… предложить вам наше гостеприимство?
Глаза Сатин чуть расширились.
— Вы уже довольно неплохо говорите на мандо’а.
— Ох, опять. — Крейри поднесла руку к виску. — Я не специально. Это побочка от гипнокурса. Сатин, вы, наверное, планируете задержаться на Арленте, рядом с отцом? Вы можете остановиться у нас, мы предоставим вам личный гостевой этаж.
Сатин сжала губы так, что они превратились в твердую, ломкую линию.
— Нет. Мои планы не меняются. Я сегодня улетаю на Корусант. Мне нужно выступить там в Сенате. Я приставила к отцу мандалорскую охрану и личного врача для наблюдения. Больше я ничем ему помочь не могу.
Помимо Университета, Джастер занимался еще и… другими делами в интересах Мандалора. Мы пока точно не знаем, какую цель преследовали убийцы. Хотя есть у меня… догадки.
Ее переносицу прорезала темная тень-складка. Крейри вдруг поняла, что не завидует тем, кого Сатин подозревает.
— Хотели ли они остановить его самого — или сорвать мои планы? Ясно одно. Если мы сейчас остановимся — значит, убийцы добились своего. Но я не позволю им взять верх. Я продолжу делать все то, что считаю нужным и что считал нужным мой отец.
— А вы выздоравливайте, Крейри. Желаю вам как можно скорее вернуться к обычной жизни. Приношу извинения за то, что вы оказались втянуты в чужую войну.
Она легко поднялась, давая понять, что визит завершен.
— Погодите.
Крейри промедлила, собираясь с силами.
— Джастер успел поговорить с вами… о моей практике?
— Да. Но я полагаю, его просьба более не актуальна?
— Это не так.
— Крейри, — вклинился Корин, — ты еще не восстановилась, и доктор Юнан…
— Погоди, пап. Давай обсудим это позже.
— Я не знаю, было ли мое обучение самым важным для него делом, — медленно сказала Крейри, глядя в лицо герцогине. — Может быть, и нет. Но оно было достаточно важным. Он вкладывал в свои уроки душу — я точно это знаю. И я тоже не остановлюсь. Не дам его убийцам добиться своего. Я хотела бы отправиться на свою полевую практику на Мандалор, как мы и планировали. Думаю, профессор Крайз бы тоже этого хотел.
«Простите, Джастер. Надеюсь, вы когда-нибудь придете в себя. Тогда можете накрутить мне уши за эту маленькую почти-не-ложь. Я буду только рада».
— Крейри, но ты не можешь лететь прямо сейчас! — Корин аж подскочил с места. — Врачи говорят, нужно еще несколько дней на реабилитацию!
— Я пробуду на Корусанте неделю, — сказала герцогиня. — Присоединяйтесь ко мне там. Мы отправимся обратно вместе, на моем личном корвете.
— На Мандалор нет прямых пассажирских рейсов, — добавила она со скупой улыбкой. — Так что я буду рада принять вас на борт.
У двери она обернулась:
— Я догадываюсь, что вам предстоит нелегкий разговор. И это совсем не мое дело. Но если я могу хоть о чем-то попросить вас, Корин — то я прошу: верьте в вашу дочь. Мой отец всегда в меня верил.
***
— Нет. Я не… я не разрешаю.
— Ух ты. Я не слышала от тебя такого уже лет десять, пап.
— Крейри, ты только-только вышла из больницы. Ты получила тяжелую психотравму и еще не закончила реабилитацию. Доктор Юнан говорит — возможно, твои решения продиктованы посттравматикой. Он сомневается, что ты сейчас способна мыслить здраво.
— Я всего лишь собираюсь на свою полевую практику, как и планировала. Что тут нездравого?
Корин вздохнул.
— Мы оба понимаем, что это не «всего лишь». Это стало для тебя чем-то очень важным. Навязчивой идеей. И мы оба понимаем, почему.
— Джастер…
— Он ведь мандалорец. Говорят, все они — головорезы, военные инструктора и наемники. Эти они зарабатывают на жизнь. Может, он ввязался в темные делишки где-то на стороне — и нажил себе врагов. Он втянул тебя в свои… неприятности. А ты, вместо того чтобы отойти в сторону, собираешься влипнуть еще глубже.
Крейри глубоко вдохнула и выдохнула, унимая злость.
«Он не понимает. Говори с ним на его языке. Найди аргументы».
— Пап, ну как ты себе это представляешь? Галактический Университет не проверяет, кого берет в преподаватели? Или профессор подрабатывает заказными убийствами в перерывах между лекциями?
— Послушай, Крейри, — Корин взъерошил себе волосы неожиданно беспомощным жестом. Я просто… боюсь за тебя. Ты очень похожа на твою маму. Я люблю вас обоих, но, получается, вы обе вечно будете улетать от меня куда-то далеко, где опасно… Может, хоть ты повременишь, а? С ней я уже привык вечно ждать голопочты с корабля-курьера и надеяться, что какая-нибудь особо «интересная» форма жизни не слопала ее на завтрак. Но ты… ты еще такая маленькая…
— Я знаю, что тебе страшно, пап. Прости. Но… если бы мы с мамой отказались от того, что для нас важно, — это ведь были бы уже немножко не мы. А ты любишь именно нас, такими какие мы есть.
Ты же радовался, когда я решила стать переговорщиком, помнишь? Но это значит, что суть моей профессии — летать на далекие планеты, разговаривать с теми, кто кажется нам странными и опасными.
Она выпрямилась, глядя ему в глаза.
— Мне все равно когда-то надо начинать, пап. И я в порядке, что бы там ни говорил доктор Юнан. Верь мне.
— Хорошо, — буркнул он, отворачиваясь. Но если с тобой что-то случится — клянусь, я добьюсь в Сенате высадки десантного корпуса на эту чертову планету. Я, если понадобится, даже сам его оплачу.