Последний вздох

Кингс-Кросс. Как много в этом слове… Том сам не знал, откуда у него в голове эта мысль, но она удивительно хорошо описывала его ощущения. Он даже не помнил, сколько лет назад в последний раз посещал это место как ученик, уезжающий в Хогвартс. Свой первый настоящий Дом. Замок стал для него родным. Таким же он стал и для Поттера. В воспоминаниях мальчишки о Косом переулке, где каждая улочка дышит магией, о вокзале и первой встрече с этим алым гигантом — Экспрессом, о Хогвартсе, таком величественном и волшебном, было столько тепла, что никто не остался бы равнодушным. И Реддл, и Поттер не любили мир магглов, комфортно ощущая себя лишь среди магов, пусть их образ мышления и отличался друг от друга как день отличается от ночи. Стук колёс, мирно сменяющийся за окном пейзаж и тишина. Да если бы! В купе, которое облюбовали Уизли и Грейнджер, зашли общие знакомые, и, едва Том отключился от реальности и сосредоточился на книге, кто-то из однокурсников его отвлёк. Поняв, что спокойно почитать ему не дадут, он призвал мантию и ускользнул от «друзей». Ему посчастливилось оккупировать свободное купе, но, стоило поезду набрать ход, дверь тут же открылась. Первым посетителем был не кто иной, как Драко Малфой. Этот юноша, хоть и был слизеринцем, вёл себя в худших традициях всех факультетов сразу, чем сильно раздражал Тома. Поттер и Малфой всегда конфликтовали. И, если быть честным, Реддл не совсем понимал первопричины этого. Ведь, по сути, им нечего было делить. Один — мальчик с серебрянной ложкой во рту с рождения, другой — богатый сирота и герой магического мира. Или кто-то на кого-то был обижен за отказ пожать руку? Впрочем, это был риторический вопрос. Сам Том бы тоже невзлюбил другого, если бы оказался униженным им в присутствии предателя крови и грязнокровки. Но поведение Малфоя было слишком детским, а попытки мести — мелочными. — А где твои подружки, Поттер? — первое, что услышал Том, едва оторвал взгляд от книги. — Не понимаю, о ком ты, — недоумевающе дёрнул бровью юноша. Поезд чуть качнулся и дверь купе неожиданно сильно впечаталась в блондина. Парень поморщился, дёрнулся было к локтю, но мгновение спустя вернул лицу равнодушное выражение, хотя глаза выдавали дискомфорт. — Если ты так и будешь стоять в проходе, это будет происходить при каждом резком повороте. Так что выбирай: либо выходишь из купе и даёшь мне дочитать книгу, либо присаживаешься и рассказываешь, что хотел. Если решение не примешь в течении тридцати секунд — выкину. Всё понятно? Время пошло, — левой рукой, находящейся возле стенки, Том перехватил палочку, прикрывая её книгой. Первые десять секунд Малфой стоял неподвижно, как будто перед ответом на вопрос его приложили Конфундусом, Ступефаем и Петрификусом одновременно. — Да, я умею говорить и угрожать. Нет, тебе не кажется. Десять секунд, — не сводя глаз с блондина, произнёс Поттер, будто читая его мысли. Впрочем, он действительно скользнул по сознанию блондина, но совсем поверхностно: лишь считал эмоциональный фон. Нужно было возобновлять практику: с Молли он возился непозволительно долго. Сознание юного героя не было готово ни к каким ментальным воздействиям: ни входящим, ни исходящим. Том, разумеется, начал практиковаться в окклюменции, упорядочивая хаос мыслей и возводя простейшие щиты, но эффект пока был незначительным. Из-за этого ему было сложнее строить в сознании женщины правдоподобные воспоминания. Спасали только знания и опыт из прошлой жизни. И то не смог уследить за всем и совершил ряд ошибок, грозящих вылиться в серьезные проблемы. Если быть честным хотя бы с самим собой, то Том накосячил. Очень и очень сильно — Микки Пирсон отдыхает. Посещение банковской ячейки вместе с Уизли не входило в его планы, поэтому ориентироваться на это событие было бессмысленно. И Том, наивно полагая, что его никто не будет сопровождать, сделал привязку на повторное посещение Косого Переулка, то есть выход в Переулок второй раз за этот день. Всё бы ничего… Только он не смог корректно задать это самое «повторное», по всей видимости, задав отсчёт не с начала дня, а с начала всей жизни. Выяснилось это сразу после камина: конфликт воспоминаний с реальностью возник спустя три секунды после перемещения — стоило лишь Грейнджер спросить что-то про банк. Пришлось, рискуя буквально всем, прикладывать миссис Уизли Конфундусом. Палочку доставать было нельзя, поэтому Реддл потратился магически на беспалочковое колдовство и морально на актёрскую игру. Удалось убедить всех, в том числе, и женщину, что ключ она ему уже выдала и разрешила самостоятельно посетить банк. Он же обещал вернуть подарок Тортилы сразу по возвращении оттуда. Кто такая Тортила, он в душе… Не знал. Лишь догадывался, что это как-то связно с золотым ключиком, но деталей вспомнить не мог — надо было держать маску и спасать свою финансовую независимость. Свидетелей было слишком много — слово пришлось сдержать. Ну не убивать же шесть человек из-за собственной глупости, да? А что ключ был перевыпущен и более к хранилищу не подходит, никого волновать не должно. Гоблин, кстати, какой-то странный попался. Такое ощущение, что он вёл свою игру отдельно от всех. Сунулся было со своими вшивыми контрактами, но не на того напал. Впрочем, его предложение обсудить всё в более спокойной обстановке Том мысленно добавил в планы на будущее. Время истекло, а Драко так и не отошёл от увиденного и услышанного. Чем спровоцировал Отбрасывающее в свою сторону и Коллопортус на дверь. Некоторое время стояла тишина. Поттер перевернул страницу, отметив, что троица с места не сдвинулась. Не было звуков удаляющихся шагов — только переступания на месте. Видимо, все трое были в ступоре. После Том услышал тихий голос Малфоя, какое-то неясное шуршание и почувствовал несколько попыток взломать его чары. Реддл усмехнулся — он сейчас не жалел сил; запирающее крепко защищало его покой. Спустя ещё секунд двадцать лёгкого шебуршания в дверь постучали. — Я вас внимательно, — отозвался Том, впрочем, не планируя открывать дверь. С той стороны раздался одновременно и удивлённый, и раздражённый голос Малфоя. — Ты думаешь, ты один такой умный, Поттер? — Запирающие чары проходят на первом курсе, если ты не знал. Так что тут таких «умных» весь поезд. И, да, Малфой, ты что-то говорил про превосходство чистокровных. Напомни, что сказано в негласном кодексе Слизерина про галстуки? И, не дожидаясь ответа с той стороны, Реддл продолжил: — Пункт три, часть четвёртая. Внешний вид студента должен соответствовать стилю факультета. Под мантией необходимо носить чёрные брюки и белую рубашку. Факультетский галстук повязан в классический узел. Обязательно ношение металлического (предпочтительно серебряного) зажима. Он опять ошибся — студенту Гриффиндора ни за что не узнать таких подробностей, если только староста Слизерина не прочтёт ему лекцию о таких тонкостях заодно с первокурсниками. Впрочем, если Малфой кому и расскажет, блондина немедленно засмеют. — Поттер, тебя что, на первый курс зачислили? — попытался отыграться Малфой, но ответа не последовало: Тому наскучила эта беседа и он вернулся к чтению. Лишь через несколько минут тщетных попыток компания слизеринцев удалилась. «Будем надеяться, никто не придаст значения существенно обогатившемуся багажу знаний одного студента. Может… Может, попытаться перевестись на Слизерин?» Кодекс школы не запрещал переводиться с факультета на факультет. Наоборот, более старые редакции содержали целые инструкции по подобным случаям: в далёкие времена распределение имело куда больший смысл, чем сейчас, так что и к переводу надо было готовиться основательно. Интересно, чему можно было научиться при Основателях? Чем дальше на север уходил поезд, тем сильней хлестал дождь. Небо было таким тёмным, а стёкла — такими запотевшими, что среди дня горели лам­пы. По коридору забренчала обеденная тележка, но парень не обратил на это никакого внимания. Том прекрасно знал, что всякие Уизли-Грейнджер-и-им-подобные будут искать бедного одинокого сиротинушку, дабы тот не влип в какие-нибудь неприятности. Но он настолько устал от их общества, что просто наслаждался спокойствием купе. Пару раз кто-то стучался, но парень никак не выдавал себя. Спустя час Том отложил книгу и улёгся, накрывшись мантией. Времени ещё прилично, так что можно и поспать. Наложив целый комплекс чар, отметил, что левая рука теперь работает намного лучше, и ушёл в объятия Морфея. Чары сработали за полчаса до конца пути. Реддл размялся, переоделся в школьную форму, на автомате следуя всё тому же негласному кодексу. Ещё в Косом переулке он вновь закупился одеждой: рубашки, брюки и несколько мантий с рунными оберегами. Потратился даже на серебряные запонки и зажим для галстука — в его сознание прочно въелись слизеринские правила: пребывание на должности старосты давало о себе знать. Кстати о покупках. Том даже одолжил пару золотых Уизли, чтобы тот наконец-то купил себе нормальную парадную мантию и перестал ныть. Только взял с рыжего клятву, обязывающую вернуть долг до ближайшего Рождества из честно заработанных денег. А магия была им свидетелем. Ну и небольшой нюанс в виде одного желания, которое Рон должен будет выполнить, если не вернёт деньги в срок. Реддл не знал, сколько ему ещё придётся провести вместе с рыжим, поэтому старался того ненавязчиво эволюционировать в соратника, за которого не было бы стыдно. Дрессировка и воспитание — процесс не быстрый, но эффективный. Выходил парень из вагона одним из последних, да ещё и в невидимости. Дождь плотной стеной закрывал замок — не было видно даже света окон. Лениво махнув рукой, Том наложил на себя водоотталкивающие чары. Желания с кем-либо общаться не было. Его чемодан заберут домовики, а сова и так уже должна ждать его в совятне. Лишь взял с собой полюбившуюся Молнию — долететь до Хогвартса. Возможности мантии позволяли ему сделать практически любой объект невидимым, если имелся прямой контакт и хватало концентрации. — Эй, ты не видел Гарри? — услышал Том голос Уизли. Поттер лениво оглянулся. Рыжий обращался к какому-то полноватому мальчику с русыми волосами. Жаба так и норовила выпрыгнуть из его ладоней. Чуть в стороне Реддл заметил Грейнджер — девочка оглядывалась по сторонам. Видимо, безуспешно выискивала его в толпе. Пропустив стайку первокурсников, парень оседлал метлу и взмыл в воздух, вновь ощущая это ни с чем несравнимое чувство полета. Бьющие в лицо потоки ветра трепали волосы, уничтожая все его усилия по укладке неспокойной шевелюры, руки и лицо начинали замерзать, но он был счастлив. Даже выбравшаяся из клетки после долгого заточения птица была бы меньше рада полёту. Поттер сделал несколько кругов над платформой, глядя, как другие забираются в кареты. Первокурсники семенили за великаном. Том жалел, что не может вновь ощутить те волшебные чувства, когда замок предстает во всей своей красе: ночь, тёмная гладь воды и огни замка подобно маяку указывают путь. Парень опустился вниз, к озеру, проводя пальцами по водной глади. Дом, милый дом. Для него Хогвартс значил больше, чем для других студентов, и ощущал он его тоже иначе. Он — наследник Салазара Слизерина. И замок, будто прекрасно это зная, отдавал аурой уюта и безопасности. Полёт пьянил. Вновь вверх, устремляясь всё выше и выше, повторяя то, что не смог сделать Икар днём. «Мерлин, как же хорошо летать…» У Поттера была какая-то особая связь с мётлами — будто он уже родился в седле или использовал древко как придаток своего тела. И, в отличие от боевых навыков, мышцы делали всё в точности так, как планировал мозг. Разворот влево, резкий вираж вправо, взмыть вверх и, ускоряясь, свалиться вниз, наслаждаясь высокими скоростями и собственными возможностями. Ещё мгновение — и он заходит на мёртвую петлю. «Так… а почему мир размыт?» До слизеринца не сразу дошло, что очки в полёте слетели. Зависнув в воздухе, парень призвал их с помощью Акцио. Попытка поймать не увенчалась успехом. Что-то, скорее всего, очки, врезалось в держащуюся за древко руку и вновь улетело вниз. Он видел лишь размытые силуэты. Щурился, силясь разглядеть хоть что-то. Снова Акцио — на этот раз он смог уловить блеск стекла в лунном свете. Оказалось, что очки разбились — пришлось чинить. «Репаро! Долбаные очки! Ненавижу, блин, очки! А вообще — какой ты чувствительный мальчик, Томми. Свари уже зелье. Не зря же скрывал свой визит в лавку в Лютном.» В ходе полёта юноша осознал, что метлу ему некуда девать. Пароль от гостиной он узнает лишь на пиру, а с метлой идти в Большой зал — явно не лучшая идея. Хотя был и другой вариант. Найдя взглядом башню Гриффиндора и прикинув расположение общей комнаты четверокурсников, Том устремился вперёд. Проблемой было только закрытое окно. Впрочем, решалось всё достаточно просто. — Акцио, ближайший камень! — Ещё в юности, едва изучив это заклинание, Том на горьком опыте узнал, что для него важна конкретика. Сказанное без уточнения «камень» гарантировало расстрел всеми камнями, что смогут долететь до колдующего. Лёгкое движение рукой — поймал в воздухе и тут же отправил в окно. И так до тех пор, пока проём не освободился. Опустившись на пол комнаты, тут же восстановил стекло, предварительно выкинув все потребовавшиеся булыжники на улицу. Спустился вниз, в гостиную. Без студентов и света она была почти родной. Словно подземелья, в которых он провёл долгие годы. Только в слизеринском гнезде вместо окон — иллюминаторы, через которые можно было наблюдать за жизнью озера. «Может, всё-таки перевестись?» Перед зеркалом, сбросив невидимость, поправил волосы, вновь пытаясь уложить беснующуюся шевелюру. Пожалел, что «Просто блеск» лежит где-то на дне сундука. Сейчас бы пригодилось, а так — несколько заклинаний и на голове снова что-то пристойное. Выправил рубашку, затянул галстук и вышел из гостиной. Добраться до большого зала ему не удалось — встретился Снейп. Мысленно Том отметил, что профессор был Пожирателем смерти. Связь ощущалась настолько чётко, что он чуть не потянулся к ней по какой-то старой привычке. Северус Снейп нахмурился, резко остановившись напротив. На пару мгновений в воздухе повисла тишина: — Ни года без происшествий, Поттер? — первым нарушил молчание профессор. Что сказать — Гарри не прибывал в Хогвартс спокойно. Только первый раз, да и то чудом не свалился в озеро. В остальные разы без шума не обходилось: то на летающем автомобиле, то с дементором чуть ли не взасос целовался, теперь вот вандализм. «Интересно, это какое-то проклятье? Или просто так совпало?» — Отличная погода, профессор. Марс сегодня особенно яркий. — Отозвался Реддл. Ни один мускул не дрогнул на его лице. — Вы изволите шутить, Поттер? — мужчина выпрямился, скрестив руки на груди. В его глазах Том уже видел раздражение. — Никак нет, профессор. Я действительно считаю сегодняшнюю погоду прекрасной. Получше, чем вечером после победы Ирландии на чемпионате по Квиддичу, сэр. — Том не был уверен, что Снейп участвовал в том бедламе, но проверить реакцию очень уж хотелось. Но кто сказал, что будет так просто? Да и проводить ментальную проверку опасно — Реддл не знал, на что сейчас способен бывший подчинённый. Мгновение тишины и… — Пойдёмте, Поттер. Иначе опоздаете на пир, — поджав губы, процедил Снейп. Развернувшись на каблуках, мужчина поспешил в сторону большого зала. Реддлу ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. *** Он оказался в Большом Зале одним из первых и тут же занял место в середине стола: существовало негласное распределение мест по курсам. Первокурсники близ преподавательского стола, семикурсники в самом конце, у входа. Некая аллегория того, что скоро они покинут эти стены. В дверях появились Рон и Гермиона. Выглядели они взволнованными и промокли до нитки. Красный и мокрый Уизли шёпотом ругался. Грейнджер тем временем сушила их одежду чарами. Ребята о чём-то переговаривались почти у самой двери, а после, едва заметили за столом Поттера, на лице рыжего расплылась улыбка. Парень что-то сказал девушке и поспешил занять место рядом с героем магической Британии. — Гарри, где ты был? Мы весь поезд обыскали, но тебя так и не нашли! — чуть ли не кричала на него Гермиона. Рон плюхнулся на скамью рядом, девочка — напротив. Теперь вместо волнения на её лице было неодобрение и даже раздражение. — Спал. Я просто спал в одном из купе. А после быстро забрался в карету ближе к началу и приехал одним из первых. Что-то не так? — Поттер лениво разглядывал зал. Торжество только начиналось. Скоро должно было пройти распределение первокурсников. — Ничего, ты бы мог просто предупредить. Мы же волновались! — всё возмущалась Грейнджер. Поттер пожал плечами и посмотрел на преподавательский стол. Кажет­ся, там было намного больше пустых мест, чем обычно. Хагрид, ясное дело, вместе с первокурсниками сейчас боролся со штормом посреди озера; профессор МакГонагалл, по всей видимости, руководила подготовкой к посвящению в холле, но ещё одно свободное кресло указывало на отсутствие кого-то неизвестного. — А где наш новый преподаватель защиты от тёмных ис­кусств? — спросила Гермиона, тоже смотревшая на про­фессоров. Еще ни один преподаватель ЗОТИ не продержался у них больше года. Ходили слухи, что это место когда-то проклял «Сами-знаете-Кто». Том считал это бредом: слишком мелочно для него. Тем более, для таких манипуляций нужна директорская связь с замком, а он, хоть и наследник, не мог поставить своё слово против. — Может, они не сумели никого найти? — обеспокоенно сказала Гермиона. Гарри ещё раз обежал глазами профессоров — нет, точно, ни одного нового лица. Малютка-профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, сидел на высокой стопке подушек рядом с профессором Стебль, препода­вателем травологии, чья шляпа сидела набекрень на коп­не разлетевшихся седых волос. Она беседовала с профес­сором Синистрой — преподавателем астрономии. По другую руку от Синистры восседал крючконосый, блестящий сальными волосами, мастер зелий — профессор Снейп. Самая тёмная лошадка в Хогвартсе. Рядом со Снейпом было свободное место, принадле­жащее, как полагал Гарри, профессору МакГонагалл. В самом центре стола сидел профессор Дамбл­дор — директор школы. Его длинные седые воло­сы и борода серебрились в свете огней, а роскошная тёмно-зеленая мантия была расшита звёздами и полумесяцами. Соединив концы длинных тонких пальцев и положив на них подбородок, словно уйдя мыслями куда-то очень далеко, он устремил взгляд наверх. Гарри тоже поднял глаза туда же. Зачарованный потолок отображал всё, что происходило в небе, и никогда ещё Гарри не видел его таким хмурым. Там клубились чёрные и фиолетовые тучи, вместе с ударами грома снаружи по потолку ветвились молнии. — Ох, да когда же? — простонал Рон. — Я готов съесть гиппогрифа. Неизвестно, сколько бы ещё раз Уизли сказал, что хочет есть, но на этой фразе двери распахнулись и в зал вошли первокурсники, возглавляемые деканом Гриффиндора. Воцарилась тишина. Профессор провела длинную цепочку детей на возвышенную часть зала. В отличие от других студентов, малыши явно промокли. Создавалось впечатление, что они не на лодках пересекали озеро, а вплавь. Все без исключения ёжились от холода и волнения, выстроившись шеренгой вдоль преподавательского стола лицом к остальной школе. Несколько старшекурсников с разных факультетов поднялись со своих мест. Том приметил значки старост на их мантиях — два синих, один зелёный, желтый и красный. Студенты довольно быстро высушили детей. — А почему МакГонагалл сама не использовала чары? — вопросил Рон, почёсывая нос. Том вздохнул и лениво ответил. — Это проверка. Сейчас её прошли новые старосты факультетов, но не все. Троих из восьми ждёт выговор. — Реддл подпёр лицо рукой, ожидая конца распределения. Ему хотелось скорее оказаться в спокойной обстановке. Профессор МакГонагалл, кивнув старостам, выставила перед первокурсниками трёхногую табуретку и водрузила на нее старую Волшебную шляпу. К ней были прикованы взгляды всего зала. В наступившем молчании у самых её полей открылась широкая щель наподобие рта, и Шляпа запела. Песня каждый год была новая — Том давно перестал удивляться. Он просто скучающе вертел в руках золотую вилку. «Мерлин, скорее бы это закончилось» — Наверное, довольно скучное занятие — быть Шляпой, так что, я думаю, она целый год сочиняет очередную песню. — важно ответил Рон. Мальчик, как и Том, ждал завершения официальной части и начала пира. Вдоль стола барражировал Почти Безголовый Ник, то и дело обмениваясь репликами с «золотым трио» — Реддл даже заскучал по вечно молчаливому Кровавому Барону. Он с грустью глянул на стол слизерина и встретился взглядом с Малфоем. Подросток выглядел задумчивым и практически не реагировал на происходящее в зале. «Очень надеюсь, что он не пытается придумать историю, итогом которой станет получение мной выданной в поезде информации. Староста хренов, блин. Ещё немного и деградирую до уровня своего окружения. Долохова бы сюда и показать всем мать Кузьмы.» — довести мысль до конца, как и понять, кто же такие Долохов и Кузьма, и откуда в его голове эта мысль, Реддл не успел: сперва на столе появилась еда, а после поток сознания был перенаправлен в русло реальности возмущённой репликой Грейнджер и звуками отодвигаемой посуды. По всей видимости, излишне увлёкшаяся отличница опрокинула кубок с тыквенным соком и теперь что-то выговаривала сэру Николасу де Мим-Как-Его-Там. — Но им платят? У них есть выходные? А отпуска по болезни, пенсии и всё такое? Почти Безголовый Ник посмотрел на неё с таким изумлени­ем, что его воротник соскользнул и голова свалилась, повиснув на том дюйме призрачной кожи, что всё ещё удерживал её на шее. Сидящий рядом Рон поперхнулся едой и слегка подвинул тарелку — подсознательно испугался, что туда может упасть голова призрака. — Отпуска и пенсии? — переспросил он, водружая голову обратно на плечи и ещё раз подпирая её ворот­ником. — Но домовики вовсе не желают получать отпус­ка и пенсии! Гермиона посмотрела на свою тарелку с едой, к кото­рой едва успела притронуться, и отодвинула её от себя подальше, отложив нож и вилку. — Гермиона, ты зря волнуешься, — попытался вразумить её Рон. — И твоя голодовка уж точно не заставит их принимать золото за свои услуги. — Рабский труд. — Гермиона буквально задохнулась от гнева. — Вот что создало этот ужин — рабский труд. — Неужели понятие вассалитета навсегда исчезло из твоей памяти? — насмешливо поднял брови Том, отрезал крохотный кусочек сочного мяса, прожевал и лишь потом под внимательным взглядом обоих приближённых продолжил. — Вкуснятина. Почему ты так уверена, что это именно рабство? И, если это так, почему ты думаешь, что целая раса была против таких отношений? Я не помню ни одного восстания домовых эльфов, хотя гоблины кровью пытались добыть себе больше прав, находясь в куда лучших условиях. — Но я видела, как Крауч относился к своему эльфу… — И видела, как Рон на первом курсе пытался наколдовать заклинание левитации, — перебил Том. — У тебя есть база индукции, и та неполная. А ты уже переходишь к заключению, опустив индукционный переход. Это неправильно, не находишь? — Но это рабство… Так не должно быть… — пробормотала Грейнджер. — Мётлы не должны летать, — хмыкнул Том. — Рядом со школой, полной детей, не должно быть смертельно опасных существ, использующихся для охраны тюрем, по самой школе не должны ползать василиски, однако мы живём в настолько волшебном мире, что всё вышеперечисленное возможно. «Хотя последние два пункта ничем, кроме глупости, халатности или попустительства руководства различных уровней нельзя объяснить» — мысленно прибавил Реддл. Понять бы, что из этого имело место и почему. — Это другое! — возмутилась Гермиона. — Перестань сводить всё к аналогиям! — Вообще-то, — прожевав и заслужив этим благодарный кивок Поттера, вмешался Уизли, — эльфы не могут существовать без волшебников. Поэтому изгнание для них равносильно позорной смерти. — Почему? — немедленно зацепилась за свой шанс оспорить хоть что-нибудь Грейнджер. — Точно не знаю, — развёл руками Рон. — Но эльфы считают свою службу престижной: к нам, например, ни один эльф не пойдёт. Ну и считается, что, чем сильнее род, тем больше эльфов он может себе позволить содержать. Скорее всего, каждый род может позволить себе выделить некоторое количество магии для эльфов. Поэтому они и боятся получить одежду — останутся без подпитки. — Это всё — лишь твои домыслы, никак не подтверждаемые авторитетными источниками, — попыталась уйти от поражения Гермиона. Уизли флегматично пожал плечами и вернулся к еде. — У тебя и того нет. А вообще, — Том покрутил в пальцах вилку, рассматривая нанизанный на зубцы кусочек мяса, — почему бы тебе самой не поговорить с несчастными угнетёнными и не прочитать исследования, которые наверняка есть в библиотеке. Возможно, эльфы лучше знают, что им нужно и почему? — А вот возьму и пойду в библиотеку. Сегодня же! — воинственно ответила Гермиона, насупившись. Реддл усмехнулся и внимательно посмотрел девочке в лицо. — Голодные обмороки в библиотеке не способствуют прогрессу в исследованиях, — хмыкнул Реддл. — Немного ростбифа? Он особенно удался. — Только сегодня, — обиженно отозвалась Грейнджер, делая вид, что желудок урчит вовсе не у неё. — И, если выяснится, что эти несчастные существа страдают в рабстве, я больше никогда не буду использовать ничего, что потребовало их труда. — Не забудь поклясться магией, — ухмыльнулся Реддл, возвращаясь к трапезе. Некоторое время спустя директор снова поднялся со своего места — разговоры сразу стихли. — Итак, те­перь, когда мы все наелись и напились, я должен ещё раз по­просить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырехсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомить­ся в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает. Едва заметно усмехнувшись, Дамблдор продол­жил: — Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Зап­ретный лес является для студентов запрещённой террито­рией, равно как и деревня Хогсмид — её не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет. — Что? — ахнул Рон. Толкнул в плечо Поттера, который будто и не услышал слов директора — лишь пожал плечами и продолжал задумчиво смотреть на преподавательский стол. —Это связано с событиями, которые начнутся в октябре и будут продолжаться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энер­гии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаж­дение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе… Но как раз в этот момент грянул оглушительный гро­мовой раскат и двери Большого зала с грохотом распах­нулись…