Memento mori

Деревня Юколов. Январь того же года, 6 число. Около 3 часов после полуночи. - А что бы ты сделал на моём месте? – Вопрошала молодая женщина белого филина, что горделиво восседал на насесте, подобно правителю, и смотрел на неё большими жёлтыми миндалевидными глазами. Светлые перья выглядели таинственно в густой тьме, и только факел в руке женщины выхватывал это крохотное пятно в бесконечном безумии мрака. «Уху», ответил ей филин и нахохлился как воробей после дождя. Женщина тяжело вздохнула. Правильно ли я поступаю? В моих руках опять целая чужая жизнь, целая история, но на сей раз только мне решать, что с ней делать… Но сомнения резко сменялись уверенностью в правоте. Нет, всё верно. Так и должно быть, ничто не происходит просто так. Я лишь исправляю ошибку, возвращаю, а не создаю. - Помоги мне, добрый дух. Укажи мне путь к моей мечте. «Уху», ответил ей филин и, тяжело поднявшись в воздух, исчез под сводами пещеры. *** Кресты на куполах монастыря, казалось, царапали небосвод и ловили проплывающие мимо жалкие обрывки облаков, которые умудрились оторваться от бескрайнего серого неба. Редкие снежинки плавно исполняли свою лебединую песню в воздухе и исчезали на холодных камнях. От высоты и разреженного воздуха кружилась голова, а глаза застилала дымка. Иногда доносилось пение птиц, - такое прозрачное, словно кто-то, одетый в элегантное платье или фрак, отрывисто ударил серебряной ложечкой по хрустальному фужеру в пустом зале. Звук разнёсся, ударился о стены и застыл посередине. И всё внимание обратилось к этой чистоте. Мёртвенно-бледной и безумно прекрасной. Пожалуй, купола могли бы сыграть роль ложечки, снег и лёд – роль фужера, в этом случае и сам Господь не прочь завязать бабочку. Добраться до монастыря оказалось куда сложнее, чем Оскару показалось вначале пути. Хоть он покинул госпиталь сытым и выспавшимся, не прошло и трёх часов, как он почувствовал, что валится с ног. Но вместе с тем ясно ощущал: присядет хоть на минуту – уже не встанет. Идти по рыхлому снегу было страшно тяжело – ноги проваливались по колено, несмотря на то, что он в общем-то шёл по дороге, пусть и заметённой, а не в чаще. К концу первого дня он только добрался до ручья и был несказанно рад этому. Приятно знать, что он, по крайней мере, на верном пути. По руслу реки до железнодорожных путей. По течению. А дальше всё время на север. Он помнил. На сей раз - твёрдая уверенность. Пройдя по берегу ещё какое-то время, он буквально свалился в изнеможении. В полутьме наткнулся на старую берлогу (благо медведя там не было), залёг в корнях дерева во мху, вытащил из рюкзака клеклую булку и с аппетитом сжевал её, плотно закутавшись в покрывало, которое унёс из госпиталя. Первая ночь прошла в холоде, голоде и страхе. Еды было совсем немного, так что он экономил как мог. Почти не сомкнул глаз, хотя под утро усталость его одолела, и удалось задремать на час беспокойным нервным сном, прерываемым звуками леса, шорохами и гулом ветра. Сердце колотилось, отгоняя горячую кровь от конечностей и приливая её к жизненно важным органам. Чувствительность пальцев ног и рук быстро пропала, и Оскар недюжинным усилием воли заставлял себя шевелить ими. Во тьме часто являлось отчаяние. Может, стоит помолиться, как учила сестра Елизавета? – думал он, но сразу же вспоминал, что не знает ни одной молитвы. Или не помнит. Когда совсем рассвело, он продолжил своё путешествие по берегу ручья. Чтобы превозмочь усталость и холод, всё время подстёгивал себя: думал, как будет здорово, когда он достигнет цели. Иногда доставал телефон и подолгу смотрел на загадочный номер. Чуть появлялась связь, тут же нажимал кнопку вызова, но слышал лишь знакомый женский голос, холодно сообщающий о выключенном аппарате абонента. Почему нет других записанных номеров? Почему лишь этот? Кто скрывается за ним, единственный родственник? Друг? Супруга? Неожиданно ручей оборвался в небольшой водопад, и Оскару пришлось искать, где спуститься. К сожалению, склон везде был слишком крутой, хоть и невысокий. Прыгать с него, не зная, что скрывает внизу снег – опасно. В итоге он долго шёл по краю и сделал нешуточный круг, весьма далеко отойдя от ручья. Лес казался необъятным. Наконец, он нашёл спуск и благополучно одолел эту трудность, пусть и сожалея о потраченных силах и времени. Теперь предстояло вернуться обратно к ручью. Он пошёл также параллельно скале, только уже внизу и в обратном направлении. В какой-то момент поднял взгляд вверх и замер в оцепенении. По спине пробежала дрожь отнюдь не из-за холода… Похоже, сам того не желая, он нашёл подтверждение словам сестры Елизаветы. На одном из деревьев, что росли наверху и склонили головы над скалой, между ветвями болтался обрывок верёвки. В голове пронёсся некий мимолётный, но очень сильный вихрь и тут же растворился в глубине. Оскар зажмурился и нервно сглотнул. Затем буквально заставил себя выйти из ступора и быстро зашагать прочь, не оглядываясь. Он продолжал идти ещё полночи, освещая себе путь фонариком. Укрыться всё равно было негде, да и сон не шёл после жуткой находки у скалы. Единственное, что его тревожило, так это лесное дикое зверьё. Перспектива наткнуться на стаю волков или медведя не очень-то радовала. Наконец, он решил сделать привал. Кое-как в кромешной темноте ему удалось взобраться на какое-то корявое дерево. Там ему показалось куда безопаснее, чем на земле. Так он и провёл вторую ночь в лесу: сидя на ветке, привалившись к стволу дерева и мечтая о конце этого нескончаемого пути. И вот на утро, когда ему уже казалось, что он никогда не найдёт то, что ищет, ручей неожиданно ускользнул от него куда-то под землю, а прямо перед ним возникли железнодорожные пути. О, как же он был счастлив в то мгновенье! Он был готов расцеловать рельсы от нахлынувшей на него радости. Сразу появились силы двигаться дальше. Действительно, как мало нужно человеку для счастья. Продолжать своё путешествие по железной дороге было значительно проще, чем пробираться через сугробы в лесу. В ногах была непривычная лёгкость, и Оскару всё чудилось, что он мчится по рельсам словно скоростной экспресс – он был окрылён. Железные пути шли преимущественно всё время прямо, и, даже сам того не замечая, мужчина начал считать собственные шаги. Тактика, как выяснилось, весьма действенная: быстрый шаг согревал, а счёт не давал сбиться с темпа. В конце концов, он разработал свою собственную «методику»: нашёл у себя пять монет и перекладывал одну из одного кармана в другой, когда проходил ровно сто шагов. Через какое-то время все монеты оказывались в одном кармане, тогда он награждал себя куском хлеба из рюкзака и маленькой передышкой, а после вновь продолжал путь. Таким образом, менее чем за четыре часа он добрался до неизвестной деревушки всего в пять домов и попросился заночевать к одной пожилой паре. Старики любезно впустили его на одну ночь и даже накормили, хотя еды у них и так было крайне мало. Благодаря их чистосердечности и широкой душе, Оскар смог, наконец, отоспаться в тепле и немного восстановить силы. Не забыв отблагодарить их от всего сердца, он покинул их дом на следующее утро, а около полудня следующего дня дошёл до городка под названием Романовск. До монастыря рукой подать, и мужчина был полон решимости. Но чем ближе он подходил к монастырю, тем сильнее одолевали его сомнения. Что если всё напрасно и я не найду там ничего, что поможет мне вспомнить? Что если путь проделан зря? От этих мыслей его бросало то в жар, то в холод, но как он ни старался прогнать их, они всё равно мучили и пытали его. Надо было придумать план отступления на случай неудачи, но в голову ничего не приходило. Была лишь пустота. И вот он стоит перед огромной отвесной стеной и смотрит наверх, преисполненный волнением, а за его спиной внизу кипит жизнь в городе Романовск. Справа раздался всплеск воды, но он не обратил на это внимания – был слишком поглощён своими мыслями. Откуда-то сверху свисал шнур с ручкой на конце, так и говорящий сам за себя: «Дёрни за меня». Оскар сделал глубокий вдох, плотно сжал губы в твёрдой решимости, шагнул вперёд и недоверчиво потянул за верёвку. Даже в самых невообразимых снах он и представить себе не мог, что случится с ним там, наверху.