Сойка-говорун: подстрекатель

Утро выдалось туманным и прохладным. Я разминаю затекшие конечности и сажусь у костра, на котором жарится рыба. Плиний Аросио спит неподалеку, крепко сжимая в руке топор. На ноге у него красуется свежая повязка. Недалеко, на одном из валунов стоят все остальные и о чем-то переговариваются. С каждой минутой их речь становится громче и резче — спорят о том, что следует делать. — Тебя, дружок, вообще-то не приглашали, — говорит Магнус Финнику. — За Мэгз отомстили, так что… — Вы действительно хотите лишиться опытного бойца, мистер Стерлинг Шар? — спрашивает парень. — Учтите: мой дистрикт и Дистрикт-1 в союзе. Возможно, только в вашей группе все пошло наперекосяк. Подозреваю, что и в другой группе — где моих товарищей аж трое, — все хорошо. Так что подумайте дважды. Магнус собирается возразить, как вдруг замечает меня. — А, вот и наш негласный лидер проснулся. Доброе утро, — говорит он. — Подойди-ка. У нас тут с партнерами конфликт интересов. Не рассудишь? — О чем спор? — спрашиваю я, подходя к ним. — Я предлагаю действовать и начать искать остальных, — говорит Магнус. — Чем нас больше — тем безопасней. Соберемся все вместе и будет производить зачистку, как, собственно, и договаривались. Не знаю, сколько у нас есть времени, но пока более менее спокойно и надо этим пользоваться. Одэйр же вместе с Грейс хотят зачем-то идти к Рогу, хотя у нас, по идее, все есть. Вода, еда, оружие — что еще надо? К тому же, мы не знаем, сколько там засело человек. — Ну вот и узнаем, — говорит Грейc Эллиот. — Волков бояться — в лес не ходить, как говорится… — А Бонедз и Литтл вообще предлагают остаться здесь, — продолжает мужчина, не обращая внимания на слова Двенадцатой. — Мол, здесь безопасно и бла-бла-бла. — Безусловно, прятаться здесь до конца Игр и ждать чуда, я не предлагаю, — говорит Курт. — Но дым от костра виден. И я полагаю, что рано или поздно на него кто-то придет: либо друг, либо враг. Нам же не важно: друга примем, врага — убьем. — Я бы на месте «друга» или «врага» вообще бы не пришел… — Так, — говорю я, примирительно подняв ладони. — Во-первых, ссорами мы точно ничего не решим. Во-вторых, я согласна, что здесь удобная позиция для засады. Но, тем не менее, можно сходить к Рогу и просто посмотреть, что там происходит. — А Аросио, кстати, идти может? — спрашивает Магнус. — Да, — говорит Хоуп. — Рана у него подзатянулась, повязку я сменила. — Ну, значит, решено, — Грейс победно вскидывает кулак. — Вперед на Рог! Магнус фыркает. Мы старательно скрывает следы нашего присутствия возле озера. Плинию, действительно, лучше. Идет он уверенно, без костыля, хотя, его все еще пошатывает. К Рогу мы движемся на расстоянии друг от друга. Я иду впереди, указывая остальным путь. Наконец, мы достигаем оврага, поднявшись на который, мы окажемся недалеко от опушки леса, выходящей к Рогу. Решаем, что Плинию и Хоуп лучше остаться здесь и дождаться нашей команды подниматься. Я же вместе с остальными иду наверх. Мы занимаем позицию. Рог, как и предполагалось, стоит там, где ему положено: в чистом поле. Постаментов для трибутов вокруг нет и никакого движения тоже не наблюдается. — Что-то мы не с той стороны подошли, — шепотом говорит Финник. Действительно, вход в Рог нам не виден, только его боковая стена. — Там люди, — внезапно говорит Курт. — Где? — Магнус прикладывает ко лбу ребро ладони и смотрит вперед. — В кустах, как раз напротив нас. Двое мужчин. Не из наших дистриктов и не из Первого, — как робот произносит Курт. — Застрелить сможешь отсюда? — спрашивает Грейс Эллиот. — Да, только стоит ли? Стрела пролетит как раз рядом с Рогом. Мы можем так себя обнаружить. — Давайте понаблюдает, что они будут делать, — предлагаю я. — Может, эти двое смогут выманить тех, кто в Роге. Мы замолкаем и продолжаем наблюдать. Проходит около получаса, но ничего не происходит. Грейс уже успела сходить за Плинием и Хоуп. Магнус сокрушенно качает головой и садится на траву. Но едва он открывает рот, как из недр Рога выходит Блеск. За ним следом идет Август. На спинах у каждого по рюкзаку, в руке еще по одному. Они отходят недалеко и о чем-то болтают. Судя по всему, их там только двое. Ни нас, ни другую команду они не замечают. — О чем интересно они болтают? — спрашивает Финник. — Они подумывают в какую сторону им идти. Кажется, они хотят искать остальных, — говорит Курт. Магнус в шоке смотрит на своего бывшего ученика. — Откуда ты знаешь? По губам читаешь? Мы же далеко. — Я просто вижу, — говорит Курт, не отводя взгляда от парочки. — Ничего себе… Обычно в твоем возрасте, Бонедз, люди зрение теряют… — Может прямо сейчас их грохнем? — возбужденно спрашивает Грейс. — Или как с тем Первым тоже будем ждать, когда они обратят на нас внимание? Курт вопросительно смотрит на Магнуса. Тот открывает-закрывает рот, не находя, что ответить. — Если мы их убьем, прогремит пушка и приманит других противников, нам это ни к чему, — говорю я. — Разве? — согнув бровь, спрашивает Эллиот. — Поздно, они уходят, — сообщает Хоуп. — Ну вот, опять упустили момент, — жалуется Эллиот. — Может, хоть конкурентов спугнем? Мы согласно киваем. Курт выжидает, когда Блеск с Августом отойдут достаточно далеко, и делает выстрел. С улыбкой он сообщает, что противники сбежали обратно в лес. Я отправляюсь первой на разведку, но Эллиот увязывается за мной. Мы как можно быстрее подбираемся к Рогу. Встав по обе стороны от прохода, заглядываем внутрь и обнаруживаем множество ящиков, рюкзаков, сваленных в одну кучу. Мы даем знак остальным. — Ну что ж, неплохо, — подводит итог нашей операции Магнус. — И что теперь? — Здесь отличное место для засады, — говорит Финник, меряя шагами пространство внутри Рога. — Темно и снаружи нас не видно. Я предлагаю до вечера остаться здесь. Если арена сменится, мы будем в безопасности. К тому же, если Первые все же вернутся, мы их без проблем прикончим. Его идея кажется нам неплохой, поэтому мы начинаем обустраиваться. Плиний расстилает у стены спальный мешок и ложится на него. Я вместе с другими осматриваю припасы. Есть все кроме оружия. Каждый из нас на всякий случай собирает себе рюкзак со всем необходимым. Прошло несколько утомительных часов. Снаружи небо затянули облака, начался легкий дождь. Мы все это время молча занимались своими делами, хотя, это и делами тяжело назвать. Кто-то роется в вещах, кто-то бродит из угла в угол, а кто-то стоит на часах. Я почти засыпаю от скуки. Грейс Эллиот, которая сидит напротив меня и все это время ковыряет землю, резко вскакивает на ноги. — Дагер, может, прогуляемся? Сидеть тут — тоска смертная, а так хоть развеемся. Никто ж не против? — Делайте, что хотите, — бурчит Магнус. — Только вернуться не забудьте. А еще лучше, если кого-нибудь прикончите по пути. — Я не хочу с тобой никуда идти, — отрезаю я. — Ой, да ладно. Ты что, боишься меня? Я хмуро смотрю на нее, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы ее отвадить. Но, с другой стороны, может мы действительно наткнемся на какого-нибудь из трибутов? Проводить много времени на арене мне совсем не хочется, а пока из-за частично нашего бездействия, популяция участников не уменьшается. — Ладно, пошли, — говорю я, закидывая рюкзак на плечо. Грейс улыбается во все зубы. При этом ее уродливый шрам страшно искривляется, что кажется будто ее кожа вот-вот треснет. Мы решаем пойти туда же, куда ушли Блеск и Август. Первые десять минут мы идем молча. Это очень странное ощущение, когда брождение по арене превращается в обычную прогулку. Никакой опасности я не чувствую даже от Эллиот. Она выглядит безмятежно, наверняка ощущая нечто подобное. Она идет немного пританцовывая, кирка бьет ее по спине. Свой рюкзак она брать отказалась, сославшись, что если что-то пойдет не по плану, я ей позволю разделить с ней еду. Шутила она или нет — я таки не поняла. — Кстати, прошу прощения, — вдруг говорит Грейс. — За что это? — За шрам твоему мужу. Я почти что не специально. Я совсем забыла об этом! Когда это случилось, я придумала порядка двадцати самых извращенных способов ее убийства. Но сейчас этого точно делать не стоит. Сжав кулаки, я глухо говорю: — В бою всякое бывает. — Вот-вот! К тому же, если вам вдруг повезет выжить, капитолийцы это быстро поправят. — Угу. Мы вновь замолкаем. Я чувствую, что Эллиот сверлит меня глазами. Повернувшись к ней я вижу, что ее постоянно насмешливый с искорками извращения взгляд поменялся. Сейчас я наблюдаю лишь презрение. Заметив, что я замечаю ее перемены, она резко отворачивается и прижимает ладонь к лицу. Она проводит по лицу, раздвигая кожу вокруг шрама и почти срывает повязку с глаза. — Что-то не так? — осторожно спрашиваю я, опасаясь лишний раз ее разозлить. — Все просто замечательно, — бросает она дрожащим от гнева голосом. Она вновь закрывает лицо ладонью, а второй рукой оттягивает ткань комбинезона в районе живота. Вдруг она резко отпускает ткань и вперивается в меня безумным взглядом. Сосуды в ее единственном глазу полопались от напряжения. — Грейс, в чем дело? — продолжаю допытываться я, одновременно с этим нащупывая нож за поясом. — Не надо, нет-нет, не ищи его, — говорит она. — Я тебя сейчас трогать не буду, хотя очень хочу… Я убираю руку от пояса. — Тогда что с тобой творится? Она обводит меня взглядом, будто видит в первый раз. Затем тупо смотрит в землю. — У меня есть причины, — отвечает Грейс стальным голосом. — Ну так скажи мне их! — срываюсь я, запоздало осознав, что, возможно, этим злю еще сильней. Эллиот начинает лихорадить. Она подскакивает ко мне и со всей силы отвешивает пощечину. Я хватаюсь за горящую кожу и готовлюсь достать нож, как она выпаливает: — Вы мне всю жизнь испоганили! — орет Грейс, невзирая на то, что рядом с нами могут быть враги. — Ты и твоя гребаная воспитанница! Вы своими выкрутасами уничтожили мою семью! Я уже намереваюсь прирезать ее, как вдруг мне становится интересно. Я потираю покрасневшую щеку и смотрю на нее. Поняв, что я не собираюсь на нее нападать, Двенадцатая разражается тирадой. — После 74-х Голодных игр мой дискрит, у которого все эти годы было рыло в пуху, вдруг взял и стал возмущаться. И знаешь, что случилось? Пока вы там радовались, к нам нагрянули миротворцы. Они будто с ума посходили. Убивали без суда и следствия, дома громили, половину жителей заперли в шахтах, так как тюрем не было. Моих братьев, — Грейс сжимает зубами костяшки пальцев так, что по ним начинает течь кровь. — Мои братья зачем-то тоже решили в это ввязаться, хотя мы ни в чем повинны не были и жили лучше многих. Благодаря статусу их не казнили сразу, а схватили и посадили в шахту к остальным. Я пыталась их спасти: давала взятки, пыталась нанять адвоката из Капитолия, раздвигала ноги перед каждым, кто обещал мне им помочь, но все тщетно. А Капитолий тем временем заставлял всех жителей брать как можно больше тессеров, но за них ничего не давали. Эллиот скрежещет зубами, видно, что эти воспоминания будоражат в ней не самые приятные чувства. — А потом началась Третья Квартальная бойня, — продолжает она. — Меня выбрали по числу тессеров, но я бы в любом случае отправилась бы в Капитолий. На одном из интервью, я обратилась лично к президенту Сноу. Я умоляла помиловать моих братьев, если смогу одержать победу на Играх. Это вырезали, но он все слышал. Он пришел ко мне лично. Прямо перед Играми. Я встала перед ним на колени, умоляя о милости, и он сказал, что выполнит мою просьбу. Я ухватилась за это, как за единственную ниточку и сделала все, чтобы победить. Я подняла трибутов против профи и бросила их в бой, как пушечное мясо. Своего напарника я использовала, как приманку. Я предала всех. Даже мой ментор Хеймитч открестился от меня. За все игры он ни разу мне ничего не прислал. А когда подарок получил мой напарник, я убила его, а потом во сне прикончила последнего союзника. Когда я вернулась домой мне, за минуту до выхода к горожанам, сообщили, что все три моих брата — крепких и сильных шахтера, способных воротить скалы, — умерли от инфекции. А следом сказали: «улыбайся, Грейс, это твой праздник». Я не помню, как выдержала эти минуты. Когда камеры выключились, местные стали швырять в меня камни. Кое-как миротворцам удалось меня увезти в Деревню победителей. Эллиот хватает себя за волосы и сдавленно рычит. — Я превратилась по собственному желанию в монстра и ради чего? Ради трех ржавых гробов на окраине города, которые даже никто не закопал. Я пыталась сделать благородное дело, но вместо этого получила лишь ненависть. Бунты постепенно затихли и все вновь стали покорными овечками. А я осталась наедине со своей пустотой. Грейс исподлобья глядит на меня. — А спустя годы, я смотрела на твою воспитанницу, которая слепила всех своей лучезарной улыбкой и говорила, что приехала на Игры, чтобы спасти свою лучшую подругу. И — о чудо! — ей это удалось. Моих братьев сожрали черви, а ее подружка живет в роскошном доме. Справедливо, да? — она злобно скалится. — Я думала, что дело в Капитолии, но нет. Дело в вас. Это вы все начала. И теперь мне терять нечего: я все-равно умру. Но перед этим я отомщу. Поэтому я все время околачиваюсь возле вас: ведь пока я рядом, меня нельзя убить. Заденет меня — заденет вас. Я срываю рюкзак с плеч и выхватываю нож, Эллиот перехватывает кирку. Мы начинаем кружить, никто не решается напасть первой. — Я понимаю, что тебе тяжело, — говорю я. — Но смею тебе напомнить, что мы тоже на Играх… Грейс смеется. — О, только не надо мне твоих оправданий. Эти Игры — пирушка и вы главные обжоры. Капитолий вам потакает во всем, даже когда вы косячите. Взять хоть тебя к примеру. Тебя следовало убить на 74-х Играх, но нет — тебя спасают. Ты сорвала другие Игры, убив свою воспитанницу — за это, к слову, казнят на месте без выяснения обстоятельств, — но нет — тебя просто сажают в тюрьму. Гнить бы тебе там вечно, снова нет! Устраивают какие-то Тюремные игры только ради того, чтобы тебе дать шанс. Соглашусь, выживать на Играх ты умеешь, здесь я только могу снять шляпу. Из-за тебя дистрикты встаю на бунт. И расстрелять бы тебя на месте — и снова нет! Тебя пихают вместе с твоими товарищами на очередные Игры, чтобы вы тут оттянулись на славу на глазах у всех! Она замахивается киркой и бросается на меня. Я отскакиваю в сторону и бью ее ножом в бок, но она успевает увернуться. Эллиот отпрыгивает от меня и выставляет кирку. — Скажи, ты хоть ощутишь малейший укол совести, когда предашь Хоуп, Финника и Плиния? — И это спрашиваешь меня ты? — усмехнувшись, говорю я. — Ты — кто убила во сне союзника и прикончила своего напарника. — Я сделала все ради семьи! Очередной выпад от нее, но я легко его избегаю. — Ты во всем винишь меня, хотя не имеешь ни малейшего понятия, что я пережила! — выпаливаю я. — Думаешь, те, кто близок Капитолию «у Господа за пазухой»? Так вот я тебя разочарую. Милость Капитолия — это вечный страх сделать неверный шаг. Тебя холят и лелеют, но стоит сильно просчитаться и тебя не станет. Ты хочешь мести? Так вспомни, кто настоящий враг! Я швыряю нож в ее сторону, намеренно промахнувшись. Это отчаянный шаг, о котором я сразу же пожалела. Безоружная, против озлобленный Эллиот я не выдержку, но что-то мне подсказывает, что она не станет этим пользоваться. И действительно: вместо того, чтобы махом меня прикончить, Двенадцатая вытаскивает нож из дерева и, схватив за лезвие, протягивает мне. — Возьми его. — Нет. — Возьми, черт тебя дери! — орет она, сжимая лезвие, по которому начинает стекать кровь. — Нет, — спокойно говорю я, поднимая руки. — Ты хотела мести, так получай. Убей меня. Потом возвращайся к Рогу и убей остальных. Уверена, ни Финник, ни Хоуп, ни Плиний тебе не помешают, а только спасибо скажут. Еще бы: уничтожила опасных союзников, с которыми заключила мир — верх благородства. — Замолчи! — я вижу, что по ее щеке стекает слеза. — У меня есть совесть и есть честь, я не стану… Возьми этот нож и дай мне бой! Я молча качаю головой. Эллиот скалится словно волчица и неотрывно смотрит мне в глаза. Я стараюсь сохранять хладнокровие и не отвожу взгляда. Наступившую тишину нарушает пушка, которая извещает о гибели двух трибутов. От неожиданности я на мгновение отвлекаюсь от Грейс, чем она и пользуется. Откинув нож с киркой в стороны, она накидывается на меня с кулаками. Стремясь увернуться, я спотыкаюсь о торчащую из земли корягу и теряю равновесие. Двенадцатая валит меня на землю. Вцепившись друг в друга словно разъяренные кошки, мы катаемся по траве. Я пытаюсь ее оттолкнуть, но Эллиот только сильнее вжимается в меня. — Так-так, что тут у нас? — в нескольких шагах от нас раздается знакомый мужской голос. Мы, будто очнувшись, расцепляемся и встаем на ноги. Перед нами, облокотившись на дерево, стоит Август Браун, а позади него, закинув копье на плечи Блеск Ритчсон. В отличии от меня Грейс успела вооружиться. Мой же нож валяется неподалеку и, если дело дойдет до битвы, я должна как-то успеть его подобрать. — О, здорово мальчики, — весело говорит Грейс, будто минуту назад ее на накрыла истерика. Она широко улыбается и наклоняет голову набок, оценивающе глядя на мужчин. — Гуляете? — Да, а мы вам помешали? — насмешливо интересуется Август. Он едва удерживает кончиками пальцев меч за рукоятку, явно чувствую свое превосходство. — Вы так мило кувыркались. — Хотите присоединится? — спрашивает Эллиот. — Поляна большая, всем места хватит. — Да уж, Дагер, не ожидал, что ты променяешь своих на эту чудачку, — говорит Блеск. Я уже хочу возразить, но вовремя останавливаюсь. — Иногда нужно попробовать что-то новое, — отвечаю я. Если они думают, что из моих союзников только Эллиот, то пусть так и будет. Август усмехается и переводит взгляд на мой рюкзак. — О, да вы у нас в гостях побывали. — Мы одолжили буквально чуточку вещей, — говорит Грейс, делая шаг вперед. Мужчин, кажется, это не волнует. — За подобное надо платить, Эллиот, — продолжает вести с ней светскую беседу Август. — Как насчет бартера? Убей Дагер и можешь присоединиться к нам. — Вы серьезно? — Грейс ошарашено подпрыгивает. Она заливается смехом и подходит еще ближе. Скоро она достанет до моего ножа. — Я бы с удовольствием, но есть одно «но». Двенадцатая втыкает кирку одним концом в землю, прямо под нож. — У нас с ней уговор, — девушка вскидывает кирку так, что нож отлетает в мою сторону. Я уже давно готова его ловить. Захваченные врасплох Первые реагируют не сразу. Август едва успевает нормально схватить меч и отбить удар Эллиот. Я же в свою очередь переключаюсь на Блеска. Сражением с Блеском больше походит на игру: мы пытаемся по очереди нанести друг другу хотя бы ранение, но все тщетно. Мужчина слишком хорошо управляется копьем. Чтобы как-то его измотать, я кружусь вокруг деревьев. Эллиот и Август же сражаются не на жизнь, а насмерть. Кажется, что откровения, которые произошли между нами, делают Эллиот сильнее. Она наносит мощные удары, которые не вяжутся с ее хрупким телосложением. Август — хладнокровный и дисциплинированный, — отбивается и контратакует как по учебнику. Внезапно пролетает стрела и втыкается в дерево в паре сантиметров от головы Блеск. Он ошарашено оглядывается в поисках стрелка. Тут же очередная стрела, выпущенная в Августа, по касательной ранит его в ногу. — Они не одни! — кричит Блеск. — Уходим! Август парирует очередной удар Грейс и, ударив ее кулаком в живот, спешит вслед за Блеском. Они бегут как можно глубже в лес, где их прикрывает деревья. Я сгибаюсь пополам от усталости и даже не поднимаю головы, когда слышу позади быстрые шаги. — Вы как? — обеспокоенно спрашивает Хоуп Литтл. — Жить будем, — говорю я. — Почему вы здесь? — Вас долго не было, — отвечает Курт, вытаскивая стрелы из деревьев. — К тому же, мы слышали пушку. Подумали… — Что это мы? — злобно спрашивает Эллиот. Она ложится на плашмя на землю. — Ну с другой стороны, если бы выв не подоспели, все могло бы быть. — Они побросали рюкзаки, — весело говорит Хоуп, цепляя один из них на плечи, а второй передает Курту. — А мы удерживаем Рог, так что им тяжко придется. — Если арена не сменится и не будет сюрпризов, — говорю я, пряча нож за пояс. Вдруг Эллиот резко садится. — Чувствуете? — она вертит головой и шумно принюхивается. — Горелым пахнет. Будто рядом совсем. Едва она успевает это произнести, как трава за ее спиной вспыхивает ярким пламенем. Девушка вскакивает на ноги, а я чувствую неприятное чувство дежавю. — Они хотят, чтобы мы шевелись… Быстрей к озеру! Дважды повторять не пришлось: огонь почти берет нас в кольцо, но мы успеваем из него выбраться. Я бегу впереди, уклоняясь от падающих деревьев. Распорядители явно делают все, чтобы мы двигались в нужную им сторону. Я слежу за союзниками, чтобы никто не отстал. Огонь неестественно подбирается все ближе. В какой-то момент нас начинает накрывать дым. Я уже не понимаю, где мы находимся. Наконец мы оказываемся у озера. Не сбавляя темпа, я прыгаю в воду. Рядом со мной оказываются остальные. Цепляясь за камни поваленные деревья, мы отплываем чуть дальше и наблюдаем, что пожар начинает накрывать всю территорию вокруг озера. Из-за треска веток едва слышно грохот пушки. Вечереет и несмотря на пылающий огонь, проводить ночь в воде явно никто не хочет. Когда в воде становится невыносимо находиться, мы решаем забраться на валун. Но едва я подтягиваюсь на руках, как какая-то неведомая сила срывает меня вниз. Я еле-еле успею набрать воздух в легкие, прежде чем что-то утаскивает меня на дно. Здорово испугавшись, я пытаюсь вырваться, но чем сильнее дергаюсь, тем тяжелее мне сдержать дыхание. Погружение прекращается, и меня начинает куда-то сносить. Казалось, что проходит вечность, прежде чем я падаю на влажную поверхность. В нос бьет отвратительный запах сырости и гнили. Тело нещадно ноет от ударов. Я со стоном переворачиваюсь на спину и открываю глаза. Я нахожусь на дне какого-то резервуара, в который отовсюду стекает вода. Он едва освещается. Надо мной нависает Курт и протягивает руку. Я встаю и оглядываю союзников. Хоуп с присущим ей удивлением осматривается по сторонам, Эллиот поправляет повязку на глазу. Посмотрев на меня, она с усмешкой говорит: — Если вдруг мне придется вновь поучаствовать в Играх, напомните мне, больше с вами не связываться. От вас явно одни неприятности… — Ой, там человек! Мы как один смотрит туда, куда указала Хоуп. Грейс хватает кирку и медленно подходит к телу. Нет сомнений, что этот несчастный мертв. Эллиот пинает его ногой: ничего не происходит. Тогда она убирает оружие и, схватив руками, переворачивает. Девушка стоит спиной ко мне, я вижу как ее потряхивает. Она закидывает голову кверху и смеется. Затем поворачивается ко мне и с улыбкой произносит: — Узнаешь? Я подхожу к ней. Мужской труп, судя по виду, он находится здесь давно. Вздутая посиневшая кожа едва не лопается. Судя по фигуре, это был взрослый мужчина. Его лицо разбито в кашу. Я закрываю рот ладонью и во все глаза смотрю на лицо мужчины. Это Гейл Хоторн из Дистрикта-12. На 83-х Голодных играх Лестер Вильямс избил его камнем и вышвырнул вниз. Я вновь оглядываю округу. Это — моя арена. — Ну что, поводырь, веди, — насмешливо произносит Грейс. — Что такое? — спрашивает Курт. — Арена 83-х Игр, — отвечаю я и начинаю вспоминать все. — Там наверху сеть проходов и коридоров. А еще есть лифт, я правда не знаю, куда он ведет. Я примерно помню, как добраться до Рога… Поднимемся и пойдем туда. Мы находим ржавую, но еще целую лестницу, ведущую наверх. Поднимаемся мы долго, боясь сорваться вниз: все выглядит очень неустойчивым. Я вспоминаю, что на Играх эта часть арены была разрушена. Лифт, которым я хотела воспользоваться, завален и вряд ли функционирует. Я сообщаю союзникам, что нам нужно подняться наверх и пройти через любой целый проход. Мы, стараясь сильно не шуметь, поднимаемся наверх. В прошлый раз на адреналине мне казалось, что это занимает не так много времени. Наконец мы достигаем целого балкона. Я тяжело дышу и прислоняюсь спиной к стене. Хоуп достает из рюкзака воду, которую мы вчетвером жадно выпиваем. Отдохнув, мы открываем дверь и гуськом идем по узкому коридору. Я надеюсь, что он выведет нас в ангары. Когда коридор расширяется и перестает петлять, я сжимаю нож. Примерно в этом же месте я наткнулась на живых мертвецов. Мы продолжаем идти, как вдруг свет резко гаснет, и арена погружается во тьму. — Девять вечера, — говорю я, вспомнив Лесли Смит на арене. Не успеваем мы опомниться, как слева от нас загорается экран. Звучит гимн Панема. Я уже ожидаю увидеть павших трибутов, но вместо этого раздается звучный и всегда веселый голос ведущего Клавдия Темплсмита. — В предыдущих сериях! Мы во все глаза смотрим на быстро сменяющиеся кадры. Вот нам показывают группу трибутов, которая готовится броситься к Рогу изобилия, что находится посреди разрушенного города. Мелькают кадры резни. Вот показывают Энобарию, Эбигейл, Лайм и мужчину из Дистрикта-7. Кажется, его зовут Чума. Они выглядят страшно уставшими. Кадр сменяется, и вот трибуты из Дистрикта-1 во главе с Кашмирой бредут по глубокому ущелью. На них накидываются трибуты из Дистрикта-4 и еще парочка из других дистриктов. Завязывается бой, в ходе которого Кашмире удается убить двух противников. Дизмораленные атакующие спасаются бегством. Пока шло сражение, один из Первых замечает Эбигейл Джексон, которая непонятно как оказалась одна. Они застают ее врасплох, но вместо того, чтобы убить, связывают и тащат за собой. Вновь звучит гимн и теперь демонстрируют павших. Их пятеро: двое из Четвертого, двое из Пятого (их убили я и Курт) и один из Седьмого. Сразу после гимна показывают очередную сцену. Сердце радостно сжимается, когда я вижу Катона вместе с Витой, Брутом, Уэйдом и Вайресс из Дистрикта-3. Хоуп радостно охает и улыбается. Они находятся возле прохода в ангар, где засели Первые. Эбигейл сидит связанная рядом с трупом, которые уже начал гнить. Я вижу, как Вита резво жестикулирует, показывая на ангар. Кадр сменяется вновь. Вита осторожно пробирается по ржавым металлическим конструкциям куда-то наверх. Сейчас она проберется под потолком в ангар, а дальше что? Страх за девочку заставляет мое сердце колотиться быстрее, ладони начинают потеть. Вот она уже почти спустилась на балкон, Первые по-прежнему ее не замечают. Они поглощены тем, что что-то по очереди вкалывают друг другу что-то в вену. Я почти не моргаю, наблюдая за этим. — Смотрите, — говорит Грейс. — Прямой эфир. Я смотрю в угол экрана и действительно вижу это сообщение. Значит, это происходит здесь и сейчас и не так далеко отсюда. Вита уже подобралась к Эбигейл и старается ее освободить. Та выглядит неважно. На лице запекшаяся кровь, на теле нет живого места от синяков и порезов. Один из Первых поворачивается в их сторону и дает сигнал остальным. Тут же Катон вместе другими врываются в ангар, отвлекая Первых на себя. На этом экран гаснет, включается дополнительное освещение. Я пулей бегу по коридору, не обращая внимания на крики остальных. В боку начинает неприятно колоть, но я этого не замечаю: главное успеть помочь остальным. Я толкаю дверь и оказываюсь в том самом просторном помещении. Звук боя слышен даже отсюда. Я устремляюсь в ангар и вижу, что впереди еще двое человек бегут туда же. Это Август и Блеск. Скорей всего, они тоже все видели и спешат помочь остальным. Я ускоряюсь и врываюсь в ангар первой. Бой уже вовсю кипит. Катон с Уэйдом сражаются с Кашмирой, Брут отбивается сразу от двоих. Вита по-прежнему занята Эбигейл, которая, кажется, потеряла сознание. Я подбегаю к Кашмире, чтобы нанести ей удар, как она тут же отскакивает в сторону, даже не оглянувшись. Я предпринимаю еще попытку, но она, уже видя меня, вновь уклоняется. От злости я продолжаю ее атаковать. Тем временем в ангар врываются Блеск с Августом. — Кашмира! — кричит Август и рвется к ней, но его перехватывает Грейс. Между ними начинается бой. Катон, оставшийся без соперника, переключается на Блеска. Без того тусклый свет начинает мигать. Я стараюсь не потерять из виду Кашмиру, но в какой-то момент, когда свет выключается дольше чем на секунду, она исчезает, как и все Первые. — Стой! — я вижу, как Катон врезается в прямо перед его носом закрывающуюся стальную дверь. Лампочка у ручки, до этого горевшая красным, вспыхивает зеленым светом. — Они забрали Уэйда и Виту. Брут вместе с Катоном наваливаются на диагональную ручку двери и с силой тянут на себя, однако дверь не поддается. Грейс, которая каким-то образом не соизволила сразу убить Августа Брауна, связывает ему руки за спиной и ставит на колени. Она хватает его за волосы и задирает голову назад, подставляю острие кирки к горлу. — С этим что будем делать? — спрашивает она, кровожадно облизывая губы. Я смотрю на Первого. Он тяжело дышит и часто моргает: кровь стекает с его рассеченного лба прямо на глаза. Грохочет пушка. Мужчины тут же бросают мучать дверь и замирают. Я с замиранием сердца смотрю в их сторону, представляя худшее, однако Хоуп прерывает поток моих страшных мыслей. Впрочем, ее слова делают только хуже. — Мисс Эбигейл мертва. — Не может быть, — Брут бросается к своей подопечной. — Джексон, вставай, хватит придуриваться! — Она мертва, мистер Квин… — едва слышно произносит Третья, глядя в пол. — Я… Я не смогла ей помочь… Брут продолжает тормошить Эбигейл, но все очевидно. Кровь отлила от ее лица, глаза закрыты. Я медленно поворачиваюсь в сторону Августа и Грейс. Мужчина без страха смотрит на меня, а Грейс победно улыбается. — Перерезать ему горло? — спрашивает она. — Нет, тихо всем, — я подхожу к двери, знаком даю понять Катону, чтобы он отошел в сторону. Я прикладываю ухо к двери. За ней едва слышно какое-то копошение. — Кашмира! Кашмира, ты там? Копошение прекращается, раздается удар об дверь. — Отпусти Виту и Уэйда, слышишь? — С чего бы мне это делать? — раздается ее голос. — С чего? — я поворачиваюсь к Грейс и подзываю к себе вместе с Августом. Девушка прикладывает его головой об дверь так, но тот, сжав зубы не издает ни звука. Двенадцатая замахивается киркой и бьет мужчину по плечу, всаживая лезвие глубоко в кожу. Тут Август не выдерживает и истошно кричит. — Август! — с надрывом вскрикивает Кашмира и тарабанит в дверь. — Отпустите его! — Открой дверь и отпустим, — как можно спокойней произношу я. — Я не могу! Эту чертову железку заклинило! — с другой стороны вновь раздаются удары. Хоуп Литтл, улучшив момент, подходит к двери и внимательно осматривает кодовый замок. — Я могу открыть, — шепчет она мне на ухо. Грейс вместе с Августом отходят подальше, Катон становится сбоку от двери и держит ее за ручку, готовясь в любой момент ее распахнуть. Брут занимает место рядом с ним: его красное лицо перекошено от гнева. Он часто моргает, смахивает слезы. Курт Бонедз отходит как можно дальше и заряжает лук. — Кашмира, не держи меня за идиотку. Вы сами туда забежали, а теперь не можете выйти? Вот уж не думала, что вы настолько безмозглые, — я стараюсь говорить как можно громче, чтобы заглушить действия Хоуп. Девушка вновь, как и в поезде, достает из запястья металлический штырь и начинает ковырять им замок. Слова Кашмиры сложно разобрать среди ее бессвязных криков. Кажется, она сошла с ума окончательно. Грейс, которую явно забавляло устроенное ей представление, с милой улыбкой загоняет лезвие как можно глубже в плечо Августу. Хоуп толкает меня в ногу и указывает на красный огонек. Она готова вскрыть дверь. Я киваю и оглядываю остальных: все на позициях и готовы атаковать. Я вжимаюсь в стену, удобней перехватывая нож. Вновь раздаются крики Августа, я подаю сигнал. Едва Катон распахивает дверь, как Курт пускает стрелу. Брут и я врываемся внутрь. Я быстро оцениваю обстановку: на полу скрючившись лежит Уэйд, рядом с ним Вита. Оба шевелятся, значит живы. Все Первые, включая Кашмиру и Блеска, стремительно срываются с места и бегут по коридору. Стрела попала в ногу одному из мужчин, но это не мешает ему бежать со скоростью гепарда. Кашмира орет так, что кажется, ее крик словно взрывная волна собьет меня с ног. Блеск толкает ее вперед, не давай схлестнуться с нами в бою. Я бегу за ними следом, намереваясь прикончить как минимум одного. Знакомые коридоры арены придают уверенности, однако через какое-то время они начинают петлять так, что я начинаю опасаться не вернуться назад. Я сгибаюсь пополам от усталости, шаги Первых отдаляются все дальше и дальше. Чертыхаясь на свою нерасторопность, я возвращаюсь к своим. Едва поворачиваю в нужный коридор, как пушка гремит вновь. Ускоряю шаг и вижу, как союзники обступили Уэйда. Вита стоит прижавшись лицом в живот Курта и тихо плачет. Катон, посмотрев на меня, качает головой: Уэйд умер. Двое из моего дистрикта пали за раз. Не в бою, а просто оказавшись в плену. Гнетущая тишина, прерывается только шмыганиями Виты и стонами Августа. Она искоса смотрит на Уэйда. На теле парня видно множество порезов. Пальцы одной руки сломаны, сам он лежит в собственной крови. Я хмуро смотрю на Августа, который понимает к чему все ведет. Он по-прежнему не показывает страха. Я сажусь рядом с ним на корточки. — Знаешь, вы можете победить: твои товарищи явно чем-то накачались. Это дает преимущество, — я произношу это спокойным голосом, словно пересказываю какую-то историю. — Жаль, что Кашмира станет вдовой так рано. И знаешь еще что: я сделаю так, что рыдать она будет на твоих похоронах не только из-за смерти, но и от ужаса. Потому что хоронить тебя придется по частям. Голубые глаза Августа расширяются, он начинает часто дышать, а с его губ непроизвольно срывается стон. — Уйдите все, — говорю я, поднимаясь. — Грейс, поможешь мне? — Конечно, дорогая, — отвечает девушка, заметно приободрившись. Она закидывает окровавленную кирку на плечо и сладко улыбается. — Я с вами, — сухо отвечает Брут. — Это за Эби и Уэйда. Курт спешит увести перепуганных Хоуп и Виту в другой коридор. Катон следует за ними. Он протягивает мне свой позолоченный меч. — Так удобней, — говорит он и скрывается в коридоре.

***

Процедура заняла у нас примерно час. И все это время мы не позволяли Августу умереть. Медленно ломая ему пальцы, я вспоминала, как переродки на 74-х Играх так же мучительно издевались над Катоном. Понятно, что это было специально, все на публику. Прекрасный шанс дать влюбленным из Дистрикта-12 выжить, но все было напрасно. Тем не менее, распорядители показали неплохой вариант пытки. Не думала, что когда-нибудь это пригодится на практике. Я стою рядом с Августом, точнее, рядом с тем, что от него осталось и пытаюсь оттереть костюм от крови. Грейс Эллиот ходит вокруг меня и напевает веселую песню. Она с ног до головы покрыта кровью, но ей это не мешает: не в первый раз она принимает подобный душ. Чуть поодаль Брут, склонившись над телами Эбигейл и Уэйда читает молитву, провожая их в последний путь. Разрубив своим двуручным мечом Августу обе ноги, он с непроницаемым лицом вернулся к своей ученице. Очистив ее тело и тело Уэйда от крови, он положил их на чистый пол и сложил обоим руки на груди. Я краем глаза наблюдала за этим, но решила не вмешиваться. Нужно было следить за Грейс: эта безумная идиотка могла в любой момент сорваться и испортить все мероприятие. Брут, в последний раз дотронувшись до холодной руки своей ученицы, идет к нам и мы молча возвращаемся к своим. — О, боже, — уставившись на Эллиот, шепчет Хоуп, прикрыв рот рукой от ужаса. — Нет, не трогай меня! Грейс, посмеиваясь, пытается схватить Хоуп за руку. Я отдаю Катону очищенный до блеска меч. Коротко посовещавшись, мы решаем сделать то, что планировали: а именно, вернуться к Рогу изобилия. Я иду впереди и в пол уха слушаю рассказ Катона о том, как они провели эти дни. Их стартовой ареной было болото. После звука гонга, все ринулись к рогу. Трясина засасывала, четверо трибутов — самых старших, так и не дошли. Дистрикт-2 в полном составе оказался в роге первым. Как и было обговорено, они дождались Вайресс из Дистрикта-3, остальные трибуты, осознав, что в Роге их ждет смерть поспешили как можно скорей скрыться. — Мы решили пуститься в погоню после исследования Рога, — рассказывает Катон. — Мы набрали запасов и, благодаря Вайресс, нашли единственную не болотистую тропу. Самое ужасное на этой арене — это мошкара. После их укусов кожа разбухала и болела. Мы расчесывали их до крови и вполне могли занести заразу. — А почему Вайресс не с вами? — спрашивает Хоуп. — До того как арена сменилась она отошла за какими-то травами вглубь болот. После она не успела вернуться. Было землетрясение и мы провалились в образовавшуюся расщелину. Очнулись уже на улице этой арены, где-то во дворе зданий. Побрели дальше в поисках других, ну а дальше вы знаете. — Как Эбигейл могла остаться одна? — спрашиваю я, обернувшись. — Будем надеятся, что из-за смены арены, — подает голос Курт. Постепенно плотный запах затхлости и сырости смешивается с чистым воздухом. Мы сворачиваем в коридор, который прямиком ведет к Рогу. Я первая выхожу на улицу и осматриваюсь. Ночное небо затянуто тучами, а ветер мягко щекочет лицо. Небольшая территория Рога — единственное освещенное место. Мы идем туда на расстоянии друг от друга. Когда мы подходим достаточно близко к свету, то замечаем вокруг Рога разбросанные тела. Их много: порядка десяти. Подойдя к ближайшему, Брут, не церемонясь, переворачивает его на спину. На нас смотрят пустые глазницы и черное, сгнившее почти до самых костей лицо мертвеца. — Это не трибут, — говорит Грейс. — Да, это местные переродки. Живые мертвецы, — говорю я, рассматривая потертый серый комбинезон трупа. — Скорее, мертвые мертвецы, — подмечает Катон. — Интересно, кто их так… Со стороны Рога слышны голоса: — Давай, давай, выкидывай это отсюда, — приказным тоном командует Магнус Стерлинг Шар. Из недр Рога изобилия появляется Финник Одэйр, тащащий по земле еще одно тело. — Финник, — окликаю его я. Он поворачивает грязное и мокрое от пота лицо и, ничего не говоря, кивает в сторону контейнера и продолжает оттаскивать тело дальше. Внутри обнаруживаем Плиния, который пытается почистить лезвие топора, и Магнуса, осматривающего полупустой Рог. Завидев вновь прибывших, он довольно холодно нас приветствует. — Надо же, явились. Я уж думал вас мысленно похоронить. — Напротив: нас даже стало больше, — говорит Грейс усаживаясь рядом с Плинием. — Да уже вижу. Что с вами произошло? — спрашивает он. Во время короткого пересказа Катона, возвращается Финник. Когда мой муж доходит до стычки с Первыми он замолкает. Все, кто там присутствовал хмуро переглядываются. — Ну? А что дальше-то было? — допрашивает Магнус. — Где Джексон и Ранкин? — Они погибли, — отвечает Курт. — Что? Магнус заглядывает каждому из нас в глаза. Понимая, что мы его не обманываем, он запускает пальцы в темные, слегка покрытые сединой волосы и яростно их взъерошивает. — Черт возьми, — устало произносит он. — Этого… Мы так не планировали. Финник, глядя несфокусированным взглядом куда-то в землю, монотонно кивает. — А с вами что было? — спрашивает Грейс, которая единственное, кого не заботят потери. — После смены арены, мы решили ждать вас здесь, надеясь, что вы вернетесь — говорит Финник. — Мы слышали пушку, но оставались на месте. А потом как снег на голову набежали эти переродки. Они атаковали нас со всех сторон, но нам удалось отбиться. — Я убил больше всех, к слову, — скромно подмечает Магнус. — Да, стоит отдать вам должное, — вторит Четвертый. — Я думал, они нас сметут, но в какой-то момент, будто по чьему-то приказу, они бросились бежать. Мы отдышались и стали убирать тела, ну а потом пришли вы. — Кого-то ранило? — вдруг резко спрашиваю я. — Меня, — сухо подает голос Плиний Аросио. — Укусили? — Да. — И что с того? — спрашивает Грейс. — С того, что эти твари заразные, — объясняю я. — Плиний может стать одним из них. На моих Играх меня тоже укусили. — Но ты ни в кого не обратилась, — говорит Грейс, вставая с места. — Потому что мне прислали мазь. — Значит и в этот раз так будет. Кстати, почему ваши менторы бездействуют? — Он станет таким же, как они и тогда нам придется худо, — продолжаю я, пропустив ее вопрос мимо ушей. — Мы должны… — Ты на что намекаешь, Дагер? — в лоб спрашивает Финник. — Убить его? — Я этого не говорила. — Так может обойдется? — подает голос Хоуп. — Нет, она права, — Плиний убирает руки от уже гниющей раны на боку. — Только я не хочу, чтобы моя смерть была на ваших чьих-то руках. Я сам уйду. Возможно, я найду союзников, тогда скажу им прийти сюда. А так, постараюсь забрать за собой парочку врагов. — Плиний, — Финник подходит к парню и хватает его чуть выше локтя. — Мы так не договаривались. — Да, но распорядители не предсказуемы: я могу обратиться завтра, через час или несколько секунд, а может никогда. Не хочу проверять это при вас. Парень закидывает рюкзак на плечо, в руке сжимает свой топор и ковыряет прочь из Рога. Мы провожаем его взглядом до тех пор, пока он не исчезает в недрах здания арены. — Так, предлагаю спать, — говорит Магнус. — Это была слишком тяжелая ночь, а светать будет скоро. Все на боковую: завтра будет думать, что дальше делать. Кто дежурит. — Я, — говорит Грейс и, пихнув Хоуп в бок, добавляет. — Пошли со мной. Третья соглашается и они обе выходят на улицу. Дождь к тому моменту немного усиливается. Хоуп прикрывается дождевиком, который был у нее с собой с прошлой арены, Грейс же стоит прямо под дождем. Кровь Августа ручьями стекает с ее тела. Вита, которая все это время молчала, ложится между Куртом и Магнусом, Брут располагается поодаль, прислонившись спиной к стенке контейнера. Финник устраивает из ящиков что-то типа лежанки и, подложив дождевик, укладывается сверху. Мы же вместе с Катоном отходим вглубь Рога и устраиваемся там, чтобы видеть вход в Рог. Прошло около получаса, но мне никак не удается уснуть. Я наблюдаю за дежурящими девушками, которые о чем-то тихо переговариваются. Дождь прошел и наступила тишина. Грейс и Хоуп общаются так, будто бы случайно встретились на улице. Лицо Эллиот, чистое от крови, выглядит на удивление спокойным. Так даже и не скажешь, что ее обычное состояние — это неконтролируемое безумие. Впрочем, Хоуп Литтл тоже кажется умиротворенной. Ее дерганность и затравленность исчезли, будто их и никогда и не было. — Они что-то замышляют, — тихо говорю я. Катон тоже не спит: все это время он гладил меня по руке и ерзал от неудобства. — У нас тоже есть свой план. Кто им мешает продумывать свой? — философски замечает муж. — Они прекрасно понимают, что оставшись с нами в конце сильно рискуют. Вот и думают, как избежать смерти. — А потом что? Когда они останутся вдвоем: что дальше? — Возможно они сейчас это решают. Я снова смотрю на трибутов. Грейс что-то шепчет на ухо Хоуп, от чего та, прижав кулак ко рту, еле сдерживает смех. Я только сейчас замечаю, что они очень похожи: обе высокие, тощие, с длинными запутанными волосами. Издалека можно подумать, что они сестры. Когда-то давно, когда я только попала в приют при Академии трибутов, нас отправили на экскурсию к Бруту Квину. Он рассказывал нам, что настоящие победители Голодных игр оставляют свою невзгоды и страдания на арене, настоящий победитель возвращается домой в здравом уме и рассудке. Те же, кто ищет спокойствие в алкоголе и наркотиках — те не достойны носить это звание. И доля правды в этих словах есть: ни Грейс, ни Хоуп не могут быть нормальными вне арены. И я думаю, что Грейс с радостью бы осталась среди кровавого дождя, обезьян-убийц, огромных волн и других опасностей ее арены, лишь бы не узнавать о гибели братьев.