Карминовый

— Это карминовый, Рома, — Марина делает ударение на новом слове, показательно ведёт пальцами по волосам. — Что это за слово? — в ответ морщит нос, смеётся. — Я согласен на красный; тёмно-красный; тёмно-тёмно-красный максимум. — Ты невозможный, — она запрокидывает голову, чтобы посмотреть в его глаза — не то с укоризной, не то со смехом. — Не-а, нет, всё равно ты любишь меня, — нагло поднимается на полупальцы, ещё сильнее увеличивая разницу в росте. — Но тебе идёт, честно; очень красиво. Карминовый, амарантовый, ализариновый — что там есть ещё из раздражающе-подобного? Рома эти слова все знает, и даже не только эти, но нарочно даже не произносит их верно. Ему в какой-то мере нравится спорить. Так что карминовый  — это красный, и нет, Рома не строит из себя идиота. Марина танцует на огромной пустой сцене — хрупкая, маленькая, нежная, — а её волосы полыхают красным в ярком свете софитов. Группе «Нервы» выступать через два символических часа в этом же концертном зале, и Рома уверен — как-нибудь можно подождать. — Иди сюда, — зовёт он, снимая с плеч гитару, а руками несмело проводит волосам, трогает красные пряди, улыбается. Девушка прижимается к нему, тычется макушкой — а он почему-то боится обнять сильнее. — Всё же, это красный, — говорит он вполголоса, и слышит, как Марина смеётся. Ему тоже хочется засмеяться. Сейчас на часах далеко за полночь, концерт давно отыгран. Их автобус мчится вперёд. Никто не спит, на передних сидениях шумят друзья. Доносится тихий смех Лёши, взбудораженный голос Жени, комментарии Даши приглушённые. Булахов нежно проводит пальцами по красным волосам. Порфисова лежит на его плече, накрывшись его старой кофтой. А Рома читает вслух электронную книгу, не разбирая содержания, не понимая толком, о чём она. У них свой мирок на двух сидениях — неудобный, шумный, пахнущий машинным маслом и бензином. Зато они рядом, они рядом сейчас. И Рома это чувствует — прям до дрожи. Что это важнее, что это теплее чем что бы то ни было. И он пальцами касается закрытых дрожащих век, щёк, губ. А после — целует; показательно-грубо смазывает блеск, кусает губы, перебирает мягкие волосы руками. — И всё-таки, это красный, — через пару секунд с улыбкой отстраняется и снова необъяснимо довольно смеётся. — Рома, нет, — она упрямо сверлит взглядом. — Карминовый. Карминовый. Я знаю, тебе просто нравится спорить. Булахов плотнее укутывает их обоих в шерстяной плед. — А тебе нравится… нравится… ладно, пропустим. Автобус едет вперёд, убаюкивая мерным ходом, — и они наконец засыпают, кое-как прижавшись друг к другу.