Рождество, в которое ничего, совершенно ничего не случилось

— С Рождеством, мам, пап, бабуля… — торопливой скороговоркой выпаливает Джон, прежде чем отключить видеосвязь. — Увидимся. На фоне его, похоже, зовут друзья. Экран ноутбука Лоис гаснет, и без звонкого мальчишеского голоса в старом доме Кентов становится непривычно тихо. Это первое Рождество без Джона, и даже в теплой шали Марты Кент на плечах, она словно бы зябнет чуть-чуть. — И все-таки я волнуюсь, — с досадой вздыхает Лоис, опираясь локтями на все еще заполненный оставшейся после ужина едой деревянный стол. — Вот же клуша-наседка. Кларк, такой умиротворенный, такой домашний в своей фермерской рубашке в клетку и потертых джинсах, кладет тяжелую, теплую руку ей на плечо. — Там Дэмиан — а значит, Брюс все держит под контролем. — Разве можно контролировать этих детей… — Они уже не дети, Лоис. — Марта Кент, спокойная как всегда, нарезает почти непригодившуюся индейку, раскладывает по контейнерам картошку и яблочный пирог. — И они всегда вырастают. Почти силой Кларк усаживает ее за стол, наливает им с Лоис еще горячий глинтвейн и сам относит все лишнее в холодильник. — Боже, ваш глинтвейн — нечто, Марта… — с наслаждением смакует Лоис чуть кисловатую, пряную сладость на языке. — Помню, похожим нас как-то угощали у Уэйнов. Но ваш все равно лучше. Почему-то Марта слегка смущается. — Это и правда рецепт Аль… мистера Пенниуорта. — греет она о стакан свои грубоватые, привычные к труду на земле руки. — Мне столько рассказывали об этом глинтвейне, что я не удержалась и сама попросила у него рецепт. Потом мы даже слегка его доработали… по переписке. Лоис старательно прячет улыбку даже от вернувшегося к ним Кларка. А потом все же спрашивает: — И как же вы справлялись? Когда повзрослел Кларк… — Знаешь, Лоис, они ведь все равно однажды возвращаются домой. — в глаз Марты Кент проступают улыбчивые морщинки-лучики, выдающие возраст, когда она шутливо треплет по волосам здоровяка-сына. — А тогда у нас появился Коннер. Потом Джон — и дом снова наполнился смехом. Долго и задумчиво Кларк и Лоис глядят друг на друга, и, пока он поглаживает ее запястье шершавыми, теплыми пальцами, похоже, одна и та же мысль задевает их краями. Не сразу они даже замечают, что Марта собирается уходить. В выходном пальто для особых случаев, с любимым ее парадным платком на шее, она тщательно красит губы перед зеркалом, щурясь уже чуть-чуть близоруко. — У тебя что, свидание? — совершенно по-детски выглядывает Кларк из-за ее спины. — Ма? И уже у двери она слегка смущенно смеется, разравнивая на губах помаду. — Что, скажешь, я уже слишком стара для свиданий? Осторожно Кларк сгребает мать, рядом с ним обманчиво хрупкую, в свои медвежьи объятия. — Да у меня скорее язык отсохнет. — Счастливого рождества. — глядя на них, смеется Лоис, машет рукой Марте вслед. И с Кларком они остаются вдвоем в целом доме, в этой такой далекой от бессонного Метрополиса тишине — ни людей, ни гула машин не слышно. Только мерно ворчит старенький холодильник на кухне. Уже домывая посуду, Кларк вдруг недоуменно склоняет голову набок, словно прислушиваясь. — Это что, пролетел Бэтвинг? — впрочем, быстро об этом забывает, и внимательно смотрит на Лоис. — Знаешь, если честно, я иногда тоже думаю об этом… — О Бэтвинге? — сосредоточенно вытирает она полотенцем старомодный праздничный сервиз Марты Кент. В суматошном, кипучем Метрополисе у них, конечно же, современная посудомойка, быстрый интернет и все современные удобства… Но Лоис в общем-то без разницы — пока они с Кларком есть друг у друга, досадные мелочи неважны. А подобные минуты близости драгоценны, пусть даже в любую минуту его помощь может понадобиться на другом конце вселенной. Это учит лишь сильнее ценить их.  — Я бы правда ужасно хотел дочку. — застенчиво признается вдруг Кларк. — Когда-нибудь, может. С твоими глазами, Лоис, с твоей улыбкой. Он смотрит на нее с тем открытым и искренним видом, из-за которого кое-кто в Дэйли Плэнет все еще считает Кларка Кента глуповатым, наивным простачком из глухой провинции — иные, одаренные, умудряются допускать ту же ошибку даже с Супермэном. Как будто бы доброта в этом мире теперь значит нечто не слишком хорошее. — С моим несносным характером и шилом в заднице? Боже, какой ты невыносимо сентиментальный и земной для криптонца, смолвиль. — весело и чуть иронично хмыкает Лоис. И отложив последнюю тарелку, с внезапной нежностью вдруг обнимает своего неземного, немного старомодного и сентиментального мужа за широкую шею. — Только, пожалуйста, смолвиль, ни за что, слышишь, ни за что не меняйся. И тогда я, наверное, даже подумаю над твоим предложением. Может даже, к следующему Рождеству.