Ещё один фаворит

Все в этой России не так. Все в этой России не как у людей. Все, за что ни возьмёшься -все идёт наперекосяк. Вот, возьмём первое, что приходит в голову - погода. Второй час Екатерина сидит у окна, и второй час так же беспросветным остаётся небо, и так же гнусно моросит... Небо в тучах, солнце за тучами, дождь в тучах... Жизнь в тучах! И зачем вообще тогда жить, если кругом одни тучи? Зачем? С чего и начинается наша история. Сидит в своих покоях София-Фредерика... Боже, боже, что я говорю! Сейчас же забудьте этот текст, дорогие читатели. Иначе ожидает меня такая же судьба, как и канцлера Российской империи - Алексея Петровича Бестужева. По моему мнению, хороший был человек. По мнению Валентина Пикуля - не очень. А по мнению Екатерины... Впрочем, сама виновата, что подставила старика. Правда, при царствовании вернула бедного канцлера на место - признательность её не покинула, но это уже потом, лет через пятнадцать. А теперича её интересует совсем другое. Интересы Екатерины в основном состояли из дворцовых интриг - если бы только знала Лисавет Петровны, что она понатворяла ЗА пределами покоев, трона Екатерине было бы не видать. И елизаветинской инквизиции тоже. В том смысле, что Елизавета бы задушила её собственноручно, до того, как Шувалов объявит приговор. А если вспомнить Апраксина? Бедняга! Не вынесла душа стратега. Да ещё какого стратега! Охнуть и откинуться после слов "остаётся последнее средство" - это может только Степан Фёдорович. Впрочем, порицать русскую знать нам ни к чему. Потому что жизнь будущей императрицы зависела теперь как раз от неё - вы скажете, от сборища интриганов и подлецов? С первым - не могу не согласиться. Но согласившись со вторым вы явно скощунствуете. Назвать русского человека подлецом может только тот, кто сам является подлецом, или же просто не знает русской истории. Или же завистливый иностранец. Потому что именно в руках русского человека могла находится будущая российская история. Так вот, на чем мы остановились. У окна Екатерину часто настигали довольно страшные мысли. Эти мысли заключались в том, что союзников у неё решительно нет. А кто, как не союзники, нужны будущей императрице? Но дело было даже не столько в этом, сколько в нерушимой борьбе и ненависти Екатерины. Смысла рассказывать подробно нет. Если рассказывать подробно, упоминая каждую екатерининскую фразу, читатель ужаснётся. И, что главное, обидится за несправедливость. Ведь Россия (а Россия - это Елизавета) не очень то жаждала давать трон юной Катьке, которая так лезла к нему! Елизавета всю свою жизнь считала Екатерину... очень своеобразной личностью, к которой, к слову, можно было бы привязать кучу разных эпитетов. При чем - совершенно разных. Екатерина была осторожной и дерзкой - одновременно, заметьте! - талантливой и бездарной, умной и безрезультатной интриганкой, статной и уродливой... В общем и целом, набор не особо привлекает любого мужчину. Мужчину - вот ключевое слово! Мужчина - это тот, кто на самом деле был нужен Екатерине в данный момент, и именно за него она боролась, отчаянно боролась, при всей своей натуре делая глупости, как каждый нормальный человек, идя на странные соглашения и услуги... Но никто не мог так хорошо владеть противоположным полом при дворе, как Екатерина. Она могла манипулировать людьми, которые ненавидят её, и это был несомненно дар! Дар, который, как она предполагала, очень важен для такой особы, как она. Поэтому то у неё было двадцать штук фаворитов, но только два из них были самыми преданными. Думая об этом, Екатерина снова замышляла что-то странное. Она не могла видеть рядом с собой одну особу. Она её ненавидела, презирала, и, внимание - ревновала. К кому ещё может ревновать будущая императрица? По сути и логике, к собственному мужу. Вот так играет с людьми судьба. К мужу, которого она никогда не любила, считала глупым и безнравственным созданием, олухом Царя Небесного! В тоже время - ревнуя. Похоже, пора прерваться. В дверь стучатся, да так сильно, что языки пламени у свечей начали колебаться. У Екатерины зародилась неведомая надежда, которая тут же испарилась, как только она услышала: - Катя! Я знаю, ты не спишь. Открой! Екатерина нехотя встала с кресла. Потянувшись с улыбкой, словно маленький ребёнок, она подошла к двери и зачем-то прислушалась, хотя прекрасно знала, кто стоит за дверью. Убедившись, что ничего плохого её не ожидает, она потянула за ручку и тут же увидела вторую Екатерину. Точную копию себя - по нраву и интересам, только несколько ниже статусом. - Ты знаешь, что произошло? - с тревогой и обидой в голосе с порога спросила Дашкова. - Сегодня произошло довольно много событий, - невозмутимо ответила Екатерина. - Да, ещё я хотела сказать: добрый вечер. - Добрый, - нехотя добавила та. - Катя, это ужасно. Ты понимаешь, что он нас покинул? - Прекрасно. Изумительно, - тоскливо произнесла Екатерина, вспомнив эпизод вчерашнего вечера. - Это же ужасно, - Дашкова принялась бродить взад-вперёд по комнате, каждый раз остервенело разворачиваясь. - Ты понимаешь, он больше не вернётся! Он бросил нас всех! А ведь ты ещё и любила его. - Перестань! - хлопнула кулаком по столу другая. - Перестань говорить об этом человеке. Я не люблю его больше. И вряд ли когда нибудь любила. - А это что? - указательный палец княгини был направлен в сторону екатерининского живота. Та смущенно поправила складки на платье. - Стесняешься, - тявкнула княгиня. - Что ты скажешь своему мужу? - Мой муж ничего не знает, - сказала подавленная Екатерина, потом - обернувшись к подруге. - Ты за этим сюда пришла? - Эх, Катя! Надо тебе за русским человеком ухлёстывать, и не за этим голштинским петухом! Видишь, вот и твой Понятовский от нас отвернулся, поляк несчастный. - Катя, да что ты себе позволяешь? Я не собираюсь ни за кем "ухлёстывать"! Ухлёстывать должны за мной. Ты думаешь, Сережка Салтыков был лучше? Я ему просто оказала честь. Один раз. - Один раз? - покосилась на неё Дашкова. - ...Ну, два, - также невозмутимо поправилась Екатерина. - Катя, это моя жизнь и мои фавориты. Я хотела сказать... "Ты хотела сказать "любовники", но передумала. Вовремя", - неожиданно оскалилась про себя княгиня. - Возлюбленные, - второй раз поправилась та. - Рассказывай, - сказала Дашкова и отмахнулась. Спорить с подругой - будущей императрицей было бесполезно. - Что будем делать? - Время покажет, - быстро вспомнила Екатерина ещё одну поговорку. - Кать, у меня вот один вопрос, очень интересный. Ты спать вообще не хочешь? - Какое тут спать, когда идет о спасении кое-чей жизни, - закатила глаза Дашкова и вдруг неожиданно для обеих перевела тему. - Ты действительно ненавидишь сестру? Екатерина нервно сглотнула. - Не ступай на больное место, - отведя глаза сказала она. - Ты все прекрасно знаешь. - Знаю. - Так зачем спрашиваешь? - с укором посмотрела Екатерина на княгиню. - Я, как твоя подруга, имею право знать больше, чем должна. - Это ещё почему? Обе подруги замолчали. Дашкова вслед за Екатериной уставилась в окно. Дождь все ещё не проходил. Капли торопливо сменяли друг друга, чем напомнили Екатерину династию Романовых. Обе громко вздохнули - почти одновременно, вслед за мыслями. Дашкова задумалась об Академии, Екатерина - о фаворитах, любви и Елизавете Воронцовой. Ей почему то не казалось странным то, что такая женщина, как Воронцова, смогла потрясти ранимого Петра до глубины души. Ведь она полностью олицетворяла своего дурного поклонника: была такой же обидчивой, дурашной, капризной, предсказуемой, заносчивой, неумной... При том - совершенно не обаятельной. Екатерина была полной её противоположностью: красивой назвать её, конечно, нельзя. Но она умела обворожить мужчину, умела обаять, когда это понадобится - в общем, все, о чем говорилось в начале. Воронцова такими качествами совершенно не обладала. Её можно сравнить только с греческой богиней глупости - запамятовала, как её зовут, но главное заключается в том, что она - богиня глупости. Глупость была главным препятствием Елизаветы на пути к любому человеку. Её, например, довольно откровенно не любил тот же канцлер Бестужев, мог напрямую сказать какую-нибудь редкую гадость. Но только Бестужев, будучи под покровительством Екатерины, другие либо сдерживались, либо не испытывали ничего. Когда же у Елизаветы появится какой-нибудь неказистый поклонник и начнёт распевать серенады по ночам, она тут же начнёт им манипулировать. В прямом смысле этого слова: водить за нос, не придавая этому значения и не раскрывая истинных чувств. С Петром Федоровичем она так поступить не могла по определению, не будь он великим князем. Екатерина ненавидела свою конкурентку, но сказать "ненавидела" - сказать ничего. Она её непереносила. Та была её постоянной фрейлиной, чего великая княгиня никак не могла понять. Как такая женщина, как Лизка, вообще могли претендовать на расположение дворца? И ВО дворце. Решительно непонятно, почему и отчего, вдруг Петр Фёдорович решил, что ничем не ограничен, и что может позволить себе любые выходки при выходе в свет, тем самым позоря тетушку. Впрочем, особой симпатии, как подобает императрице, Елизавета Петровна у немки не вызывала. Как и у своего племянника: единственное, что, наверное, объединяло супругов, кроме как священные узы брака - это ненависть к императрице. Неоправданная. Вот так проводила будущая Екатерина Великая примерно пятую часть своей жизни. Окно всегда принимало её и успокаивало, было вторым единственным успокоительным во веки веков после тех самых "капель" итальянского медикуса. Приехав в Россию в качестве гинеколога (совершенно секретно!) к Елизавете, он попутно одарил снотворным Катю. Правда, из-за этого "снотворного" она не раз рисковала не проснуться вообще, и, поскольку лечение медикуса ни к чему не привело и Елизавета так и не дождалась наследника, так ещё и оказывается под угрозой отравления Екатерина, она поспешно отправила медикуса обратно, во Флоренцию, или куда-то ещё. Вернее сказать: просто выставила из дворца, а Иван Иванович Шувалов не без удовольствия прибавил пинка ко всему прочему. Уж кто-кто, а этот слишком юный для императрицы деятель влезал в государственные дела - будь здоров, считал себя единственным другом Елизаветы и всячески пренебрегал некоторыми "коллегами". При том, что отголосок прошлой жизни Разумовский к тому времени уже отправился восвояси, поддерживая изредка с Шуваловым, прохладные, но все же отношения. В последние годы Елизавету все чаще стала преследовать смерть. Это были самые разные недуги, причины для беспокойств, неожиданные измены... Все это началось её в году в 1756, а сейчас довелось до такой степени, что, вернувшись от Нарышкиных, она заявила, что дважды спать в одной комнате не будет. Что белье (!) каждый день (!) нужно менять (!!!). Представляете ли себе вы, чтобы в веке осьмнадцатом императрица могла задумываться о таких вещах? Но факт остаётся фактом, и спорить с историей, как и с Екатериной, бесполезно. Прошло ровно два года, и такой же постылой осенью с такими же постылыми морозами Екатерина взглянула в окно, услышав шум за спиной своей. Это были солдаты: возвращаясь из казармы, они веселились по полной. Екатерина притаилась, как бы не спугнуть их случайно. Но куда там! Испугаются ли русские солдаты русскую немку, ставшей великой княгиней? Никогда в жизни! Екатерина откинула занавесочку и увидела тех бравых русских молодцев, о которых так много рассказывала её подруга. Это были те самые, сильные, честные, раскрасневшиеся от счастья мужчины, и Екатерина заверилась , что её прусские когда то кавалеры не шли с ними ни в какое сравнение. Княгиня сама залилась румянцем, когда в её сторону посмотрел один из них... Он приблизился к окну и свистнул кому-то, зачем-то поднимая коня на дыбы. Екатерина Алексеевна внимательно следила за его действиями, когда к нему подъехал второй, поразивший её своим видом. Эти два молодых солдата и были братьями Орловыми. Один из них уже был адъютантом Пётра Шувалова, тот самый, что был по виду рослее и крепче других. Но даже не это привлекло Екатерину: в его взгляде читалась великая преданность Родине, никогда и ни у кого не видела она такого взора. Екатерина Алексеевна обмякла. Она увидела, нет, прочувствовала неведомое ранее обаяние, мужскую грацию, красоту души и тела... Это был тот самый Григорий Орлов. Братья столпились (если здесь, конечно, уместно это слово) около окна, Григорий не отводил задумчивого взгляда. Так прошло несколько секунд, после чего Григорий наконец опомнился. Он, следуя примеру брата, поднял лошадь на дыбы и вдруг задорно подмигнул княгине. Та, конечно, приятно удивилась дерзости Орлова (как сказал Пикуль, "знай наших!"), и не думала его наказывать. Неожиданно для самой себя она сама подмигнула братьям, но конкретно - старшему. - Видал! - свистнули внизу. Екатерина игриво улыбнулась и так же игриво занавесила окно. Орловы ещё долго находились там, но Екатерина уже ничего не видела и не слышала. Она была счастлива. А через некоторое время счастлив будет ещё не один человек в этой прекрасной стране...