Вопреки року

      — Теперь надо планировать наступление. Я могу рассчитывать на поддержку Химлада? — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Маэдрос.       — Конечно. Не думаю, что кто-то из братьев откажется, — ответил Куруфин. — Когда планируешь?       — Не прямо сейчас, — позволил себе улыбнуться Нельо. — Тебе же еще надо поставить защиту остальным.       Искусник кивнул и напомнил о своем обещании Нолофинвэ и Ангарато уберечь и их северные рубежи от пламени.       — Год-два, думаю, уйдет на подготовку, — после некоторых размышлений ответил Майтимо.       — Мы с сыном управимся намного быстрее.       — Я все же хочу, чтобы приказ шел от Ноло… и не криви лицо, тебе не идет! Раскол будет лишь на руку Моринготто.       — А если… если он завладеет нашими Камнями? — неожиданно даже для себя спросил Куруфин.       — Отдаст после, — пожал плечами Маэлрос.       — А если…       — Что ты заладил? Он же должен понимать, что, присвоив себе сильмариллы, устроит резню, после которой Альквалондэ покажется детской забавой.       — Майтимо! Что ты говоришь! — ужаснулся Искусник.       — Пришел в себя, — улыбнулся старший. — А то напридумывал себе уже раукар знают чего!       Братья повернули коней к югу, к грозной крепости на холме, и никто из них не заметил, как над Тангородримом вспыхнуло и тут же погасло колдовское пламя, оставив после себя ставший уже привычным черный дым.       — Мой лорд, — по возвращении приветствовал Маэдроса Норнвэ. — Дозорные видели пламя.       — Где?       — Над Железными горами.       — Плохо. Надо усилить гарнизоны северных фортов, — распорядился он. — И, Курво, кажется, у нас не будет пары лет. Я рад видеть тебя и Тьелпэ…       — Понял. Сегодня же отправимся во Врата к Кано.       — Не опоздать бы нам, торон.       — Успеем. Морготу тоже нужно время, — заверил его Куруфин.

***

      Ангарато тяжело вздохнул и непроизвольно сжал ладонь стоявшей рядом Эльдалоттэ, когда его брат, призвав в свидетели самого Эру, надел золотое кольцо на палец Андрет.       — Вот и свершился первый брак между эльдар и атани, — тихо произнес Ангрод.       — Первый? — удивилась его супруга. — Я полагала, единственный.       — Что-то подсказывает мне, что это не так.       Счастливых мужа и жену поздравляли и люди, и эльфы. Только брат медлил, не желая огорчать Айканаро обуревавшими его эмоциями и чувствами.       Глаза Андрет сияли, лучась от счастья, Аэгнор не замечал никого и ничего, кроме любимой, лишь изредка бросая взгляд на перстень отца, что в знак благословения передал с гонцом Финдарато.       «Где ты сейчас сам, брат? О каких срочных делах говорил мне посланник? Или же… ты просто не желаешь со мной знаться? Впрочем…» — он вновь взглянул на Андрет, поцеловал и закружил в танце. Девушке было нелегко успевать за ловким нолдо, а потому тот подстроился под привычные людям ритмы и движения.       Счастье супругов не могло не передаться гостям, и вскоре к ним присоединились почти все эльфы и многие атани.       — Как думаешь, их ребенок получит бессмертие отца? — неожиданно спросила Эльдалоттэ мужа.       — Не знаю, — тяжело ответил он. — Надеюсь. Или пусть уж лучше у них и вовсе не будет детей. Айкьо не сможет вынести еще и уход сына или дочери.       Ангрод порывисто обнял жену:       «Слава Единому, что ты… ты будешь со мной до конца Арды».

***

      — Гонец из Барад Эйтель?       Армидель вбежала и, притворив за собой дверь, замерла на пороге кабинета. Финдекано обернулся и, задумчиво нахмурившись, кивнул:       — Да. Но я бы так не радовался — вести не самые радужные. Вот, почитай.       Он протянул любимой письмо Нолофинвэ, и дочь Кирдана, устроившись в кресле у окна, принялась вглядываться в строки. Лорд Ломинорэ сложил руки за спиной и принялся мерить шагами комнату.       — Тангородрим… дым… — бормотала Армидель. — Усиление крепостей… Майтимо… Но это значит, что надвигается война?       Она нахмурилась и, сердито покусав губу, нашла взглядом мужа, ожидая от него ответа.       — Да, — уверенно ответил Фингон. — Мир закончился. И я хочу отправить нашего сына в Гавани к твоему отцу.       Армидель скептически фыркнула в ответ:       — Ты думаешь, он согласится? Он уже не ребенок, как бы нам ни хотелось, чтобы это было не так. Он взрослый нэр и будет рваться в бой.       Финдекано посмотрел на жену и загадочно улыбнулся ей:       — За этим я его туда и направлю. Ему придется подчиниться приказу отца и лорда.       — Хм, — заинтересованно протянула дочь Кирдана и вопросительно подняла брови. Однако супруг хранил молчание.       Ладья Ариэн плыла по небу, а когда западный край горизонта окрасился в золотые тона, рог возвестил прибытие младшего лорда. Армидель встрепенулась и, отложив книгу, которую до сих пор рассеянно читала, вопросительно посмотрела на мужа. Тот кивнул, отвечая на невысказанный вопрос, и, встав, подошел к столу. Послышался быстрый топот ног, дверь распахнулась, и в кабинет вбежал Эрейнион. Еще не успев утратить юношескую порывистость, лицом и телом он уже был взрослый нэр.       — Отец, война с Морготом?! Наконец-то! — крикнул он, и в серых глазах его зажегся огонь.       Финдекано при виде такой горячности снисходительно и ласково улыбнулся.       — Я бы так не радовался, — осадил он пыл сына. — Бой это крайне неприятно. Это боль и страдания. Но ты прав — по всем признакам Враг вот-вот ударит. Поэтому я хочу, чтобы ты поехал в Бритобмар к своему дедушке Кирдану.       Эрейнион нахмурился и, приблизившись к столу, вгляделся в разостланные карты.       — Отсылаешь? — спросил он прямо. — Я уже не малыш и могу биться.       Фингон не смутился прямого взгляда сына:       — А ты думаешь, что будешь там прохлаждаться и рыб ловить? Вовсе нет. С моря гавани защищены, но с суши ее ограждают лишь стены.       — Крепости нолдор тоже.       — Верно. Но у нас еще есть доблесть воинов, меж тем как фалатрим не самые искусные бойцы.       Финдеканион поморщился, признавая правоту слов отца. А тот тем временем продолжал:       — Ты отберешь воинов и отправишься с ними к Кирдану Корабелу. Твоя задача будет укрепить гавань и в случае нападения Моринготто удержать ее любой ценой. Ты понял приказ?       Эрейнион вытянулся, словно стоял в строю:       — Да, мой лорд.       — И не рискуй там без крайней необходимости, — уже совсем другим тоном сказал Фингон. — Не забывай, что мы с аммэ тебя любим и предпочли бы увидеть после окончания битвы живым.       Эрейнион расслабился и весело рассмеялся:       — От тебя ли я слышу такие слова, отец? Финдекано Астальдо говорит об осторожности?       Фингон ничего не ответил и, улыбнувшись, обнял сына, похлопав его по спине:       — Иди, готовься. У тебя мало времени — завтра уже надо отбыть.       — Хорошо. Встретимся за ужином.       Йондо убежал, вдохновленный полученным от отца поручением, а Армидель, проводив его взглядом и убедившись, что быстрый топот ног уже раздается во дворе, проговорила задумчиво:       — Я даже не знаю, почему атани считают, что эльфы никогда не лгут?       Она посмотрела на мужа лукаво, и тот, выдержав ее взгляд, улыбнулся в ответ:       — Ну… По большому счету, я и не лгал. Я просто не сказал всей правды. Конечно, владения твоего отца по сравнению с землями нолдор более безопасны, и именно по этой причине наш сын теперь отправляется именно туда. Но это все не исключает того, что Враг действительно может на них напасть. И кто, кроме Эрейниона, в таком случае сможет их защитить?       Армидель только головой покачала. Фингон обнял жену и поцеловал ее в щеку:       — Пойдем, посмотрим, как там ужин. Может, стоит приготовить что-нибудь особенное в честь отъезда сына?       — Последние мирные хлопоты? — понимающе улыбнулась дочь Кидана. — В такие минуты они доставляют особое удовольствие. Пойдем.       И оба, взявшись за руки, направились на кухню.

***

      Время для Аэгнора и его жены летело незаметно. Осень, когда они сыграли свадьбу, выдалась на удивление теплой и сухой. И хотя многие птицы рано улетели на юг, им нравилось бродить под соснами и глядеть на серую гладь озер.       Постепенно холодало, и первым заморозкам на смену пришли холодные ночи, что припорашивали на утро землю легким снежком.       Зиму Аэгнор не любил, но в то же время помнил, что именно она в свое время подарила ему первую встречу с любимой.       Забот в крепости хватало, и днем Айканаро редко мог быть рядом с Андрет, однако долгие темные вечера и ночи были их. Жаркие, полные любви и страсти. Ярое пламя опаляло, обжигало и в то же время возрождало Андрет и возрождалось вновь само, чтобы снова окутать, согреть и почти что сгореть, дотла, вдвоем, не размыкая объятий.       За зимой пришла весна. Правда выдалась она затяжной, долгой, словно некая злая сила не желала выпускать землю из снежного плена. Нолдор чувствовали тяжесть, что навалилась на их леса и поля, но чем помочь — не знали.       Айканаро же ощущал нечто странное, однако объяснений не находил. Словно изменилось что-то после одной из ночей, проведенной в объятиях любимой.       Лишь спустя некоторое время, все стало ясно.       В тот день впервые звонко запели птицы, и побежали еще робкие, но уже по-весеннему звонкие ручейки.       Андрет подошла к мужу и замерла, словно не решаясь сказать. Айканаро внимательно посмотрел на жену и ободряюще улыбнулся, чувствуя ее эмоции.       — Я не знаю, как принято сообщать о таком у нолдор, — начала она, — но… у нас будет ребенок!       — Так вот оно что! — вскричал Аэгнор и обнял удивленную Андрет. — А я понять не мог, почему… впрочем, не бери в голову. Я очень рад. Хотя это и несколько неожиданно. Понимаешь, эльдар… они не могут зачать дитя без взаимного желания.       — Так ты не хотел, чтобы у нас… чтобы я…       — Что ты! — тут же заверил ее Аэгнор. — Просто думал, что через годик-два. Но так еще лучше! А кто у нас?       — Милый, я не знаю, — вздохнула Андрет и поспешила добавить, — извини. Правда, не знаю. Люди так не могут.       — Значит, будем ждать, — он вновь обнял жену и поцеловал ее в макушку. — Но мне кажется, что будет дочка.

***

      Топот копыт разбудил Ириссэ среди ночи.       — Турко! — выскочила дева из дома и замерла, обнаружив жеребца кузена одного.       — Что с ним? Где все остальные? — спрашивала она и не понимала ответов. Лишь в одном не сомневалась дева — Охотнику нужна помощь.       Аредэль завела коня под навес, налила воды и положила скошенной днем травы:       — Отдыхай, мой хороший, мы не оставим твоего хозяина в беде.       Будить Даэрона не пришлось — менестрель сам проснулся, услышав звуки во дворе.       — Что будем делать? — спросила Ириссэ, закончив рассказ.       — Надо поспешить в Химлад, — ответил Даэрон.       — И бросить Тьелко одного?       — Чем мы поможем ему? Нас также схватят и…       — Ты… да ты просто…       Аредэль все же вовремя удержала рвавшиеся с языка слова. Все же речь менестреля не была лишена смысла. Их или не пропустят, или…       — Прости, мельдо. Ты прав. Когда сможем выехать?       — Завтра, — уверенно ответил Даэрон и, посмотрев на небо, уточнил: — Сегодня, но немного позже.       Ириссэ кивнула и начала собираться. Прощаться с уютными домиками не хотелось, но выбора у них с любимым не было.       Некоторое время ехать им приходилось вдоль границы Дориата. Порой Аредэль слышала голоса стражей, и тогда ей казалось, что Даэрон решит вернуться, однако менестрель лишь вздрагивал и невольно начинал торопить коня, принявшего нового седока лишь по просьбе хозяйки, что сейчас управляла жеребцом Охотника.       — Скоро уже будем среди нолдор, — сидя у костра после долгого дневного перехода, сказала Ириссэ.       — Надеюсь, они меня примут, — обеспокоенно проговорил Даэрон.       — Конечно! Не сомневайся, мельдо.       — Легко сказать, — усмехнулся менестрель. — Столько лет я слышал, что… Впрочем, тебе лучше не знать.       — Но теперь ты понимаешь, что это неправда? — обеспокоенно спросила Аредэль.       Даэрон ответить не успел. Рядом испуганно заржала лошадь Ириссэ и грозно захрапел жеребец Келегорма.       — Варги! — вскричала дева и схватила лук.       Одна из тварей тут же переключилась на эльфийку. Раненая, она полетела на Аредэль, словно и не чувствовала боли от пронзивших ее тело стрел. Даэрон не был искусным воином или охотником, однако отлично умел метать ножи.       Кинжал вошел в глазницу по самую рукоять, когда Ириссэ уже и не надеялась на спасение. Вторая тварь трусливо удрала, оставив эльфов лишь с одним жеребцом.       — Теперь мы будем в Химладе не так быстро, как хотелось бы, — проговорила она.       — И… мне будет очень не хватать…       — Я понимаю. Давно ты с ним?       — С самого его рождения.       Даэрон обнял любимую:       — Мы живы. Сейчас это главное.       — И Турко… там… с этой!       — Он нолдо. Он выдержит.       Ириссэ обняла Даэрона за шею, уткнулась ему в грудь и наконец дала волю слезам.       Впереди их ожидали долгие месяцы пути.

***

      — Химринг, Врата, Таргелион, — перечислял вполголоса Куруфин, сосредоточенно вглядываясь в линии на карте.       В распахнутое окно влетел резкий порыв ветра, взметнув пламя стоявшей на столе свечи. Искусник поморщился и, подойдя к окну, резким движением закрыл створки. На горизонте собрались низкие серые тучи, предвещая скорую грозу. Сидевшая в кресле у камина Лехтэ взяла кочергу и поворошила поленья. Пламя весело вспыхнуло, выбросив сноп искр. Курво обернулся к стоявшему у стола сыну:       — Итак, на очереди у нас Дортонион и Хисиломэ.       — Верно, — согласился сын. — Но мы не знаем, сколько времени нам отведено. Мне кажется, стоит ускорить события.       — Что ты предлагаешь?       — Пусть к Нолофинвэ установку отвезут мастера. Мы дадим им указания, как ее активировать. Они справятся.       Куруфинвэ нахмурился и вновь подошел к карте, некоторое время сосредоточенно размышляя.       — Хорошо, я согласен с тобой, — ответил он наконец. — А в Дортонион поедешь ты и…       Он оборвал себя на полуслове и обернулся к жене. Лицо Искусника неуловимо изменилось, отразив целую гамму эмоций, однако он быстро вновь овладел собой. Подойдя к любимой, он сел на корточки и взял ее ладони в свои:       — Мелиссэ, ты все же хочешь отправиться к Арафинвионам?       Лехтэ кинула в ответ:       — Да.       Подавшись вперед, она ласково улыбнулась мужу и бережно провела пальцем по его щеке. Тьелпэ деликатно отвернулся и, подойдя к окну, принялся вглядываться в надвигающуюся непогоду.       — Ну подумай сам, — продолжала тем временем Тэльмиэль, — что может со мной случиться? Ведь это тут, совсем рядом с Химладом. Можно сказать, у тебя на виду. Со мной будут верные и сын. А я еще ни разу не была в тех краях. Говорят, там необыкновенные сосновые леса.       Искусник тихонько хмыкнул и покачал головой:       — И все-таки мне не спокойно. Не знаю, почему. Но раз ты так сильно хочешь, то отправляйся. Только надень мифрильную кольчугу.       — Непременно, не переживай.       Искусник пружинистым движением встал и, наклонившись, поцеловал любимую.       — Мне кажется, — заговорил Тьелпэ, — что непогода к утру развеется.       — Тогда отправитесь с рассветом, — ответил ему отец. — Возьми усиленный отряд.       — Хорошо.       — Когда будешь подъезжать к Аглону, — распорядись выставить дополнительные посты, особенно на границе с Дортонионом.       — Мы справимся, отец. С мамой все будет хорошо.       Искусник промолчал. Подойдя к карте, он некоторое время невидяще вглядывался в очертания северной твердыни, а после вдруг резким движением смял и отшвырнул в сторону. Тьелпэринквар подошел к отцу и, уверенным движением сжав его плечо, посмотрел в глаза.       — С нами все будет в порядке, — уверенно сказал он.       Искусник некоторое время молчал, а затем кивнул.       — Пойду готовиться, — сообщил Тьелпэ и вышел, оставив родителей одних.       Лехтэ встала и подошла к мужу. Обняв его за шею, она спросила:       — Что тебя тревожит?       Тот только вздохнул и покачал головой:       — Не знаю.       Обняв жену, он прижал ее к себе. Тэльмиэль положила голову ему на плечо, и муж принялся безотчетным движением перебирать ее волосы.       — Мне жаль, что я не могу отправиться с вами вместе. Так я был бы гораздо спокойнее. Но Турко все еще нет, а дел в Химладе много. Я не могу сейчас оставить крепость на верных.       — В следующий раз мы непременно поедем вдвоем.       — Обязательно.       Он наклонился, и губы его, шершавые и сухие, коснулись мягких уст любимой. В окно ударили первые капли дождя, а несколько секунд спустя разразился ливень. Горизонт раскололи одна за другой несколько мощных, в пол неба, молний, но супруги уже не замечали их. Искусник целовал жену, ее глаза, губы, шею. Руки его ласкали знакомое до мельчайших черточек тело. Короткий шелковый плащ, что укрывал плечи Лехтэ, мешал ему, и он резким движением сорвал его, отшвырнув в сторону.       — Я люблю тебя, — прошептал он прямо в губы любимой.       — Я тоже, мельдо, — ответила она.       Куруфин огляделся и, не заметив ничего подходящего, подхватил жену на руки и понес в покои. Мягкая, теплая постель приняла обоих, но супругам было не до сна. Еще долго покои оглашали приглушенные вскрики, стоны и ритмичное поскрипывание кровати. Огонь камина рисовал на стене две тесно переплетенные тени. И лишь под утро Куруфин и Лехтэ забылись глубоким сном.       Разбудил их осторожный стук в дверь:       — Мой лорд, пора.       Искусник пошевелился и, крикнув: «Благодарю», поцеловал любимую.       Собралась Лехтэ быстро. Искупавшись и подкрепив силы теплым, придающим сил травяным отваром и лембасом, она достала кольчугу и охотничий наряд — удобные облегающие штаны и длинную, до колен тунику с двумя разрезами по бокам, перехваченную поясом. Муж ей помог облачиться в кольчугу и протянул свой плащ-сюрко:       — Вот, надень сверху. Он защитит доспех от нагревания, да и мифрил будет меньше привлекать внимание врагов своим блеском.       Нолдиэ, поблагодарив, закончила сборы и прикрепила к поясу пару кинжалов, за плечи же закинула лук и стрелы.       — Все, я готова, — сообщила она.       Муж оглядел ее внимательно и в конце концов согласился:       — Да, готова. Теперь послушай. Если у мастеров, что будут устанавливать систему для Ноло, вдруг возникнут сложности, они сообщат ему по дортонионскому палантру. Тогда сын отправится в Барад Эйтель сам. Но ты в любом случае возвращайся домой. Если захочешь, мы после съездим туда вдвоем с тобой.       — Хорошо, — кивнула она. — Все сделаю, не волнуйся.       Курво только головой покачал:       — Как же не волноваться, когда я тебя знаю?       Жена улыбнулась и быстро поцеловала любимого в щеку. Вместе они спустились во двор, где их уже ждал сын с верными. Куруфинвэ, дав Тьелпэ последние указания, приказал дозорным открывать ворота. Родные помахали ему на прощание и, пустив коней вперед, покинули главную крепость Химлада. Искусник, поднявшись на стену, некоторое время провожал их взглядом, но вскоре дела позвали его, заставив спуститься.       И все же за хлопотами мысли Искусника то и дело возвращались к двум самым дорогим ему существам, что ехали теперь на север, в Дортонион.

***

      Дни сменялись днями, недели неделями, которые складывались в долгие месяцы. Келегорм напрасно пытался подкараулить того, кто приносил ему пищу. Пока он бодрствовал, ни еда, ни вода не появлялись.       Время, когда в порывах гнева Тьелкормо пытался выбить дверь, сменилось равнодушием и апатией, которые, к счастью, ненадолго овладели нолдо.       Устав от одиночества и не желая медленно сходить с ума, Охотник принялся вновь изучать свою комнату, хотя, казалось, ему в ней был уже знаком каждый изгиб камня, любая трещинка.       «А ведь Менегрот построили эльдар и наугрим. Их руки и песни договаривались с породой, — вдруг подумал Келегорм. — А что если…»       Он сосредоточился и потянулся осанвэ к камню. Поначалу тот молчал, не желая отвечать на зов. Нолдо просил, уговаривал, даже угрожал, пока не понял, что должен произнести.       — Прости, что мои дальние родичи, позволили тьме проникнуть в тебя, — мысленно произнес Тьелкормо. — Я здесь, чтобы остановить зло. Помоги мне выйти и обрести свободу.       И порода ожила. Тепло побежало по ее жилам, легкой вибрацией отдаваясь в ладони стоявшего рядом эльфа.       «Неужели получилось?» — обрадовался он.       Стена замерцала, задрожала, как воздух летним вечером над разогретым лучами Анара полем. Камни начали словно плавиться, перетекая из одного края стены в другой. Нити чар, что были в свое время наложены Мелиан, натягивались и лопались, не выдерживая мощи этой древней стихии.       Через некоторое время появилась небольшая щель, начавшая постепенно расширяться. Когда Келегорм понял, что сможет протиснуться сквозь нее, он искренне поблагодарил камень и незамедлительно покинул комнату.       — Я не знаю, когда смогу отблагодарить, но обещаю, что сделаю все, чтобы избавить тебя от тьмы.       Он не ведал, что стало с его спутниками. Сделали ли их тоже пленниками, или же более печальная участь постигла верных. Потому Охотник еще раз обратился к камню, прося освободить и других нолдор. Однако на этот раз ответом послужила тишина, недобрая, почти мертвая, словно вплавленная в породу магия, не до конца разрушенная земной стихией, вновь обрела силы и задушила жизнь камня.       «Значит, о моем побеге уже известно», — на ходу подумал Келегорм, желая побыстрее убраться от места своего заточения.       Первой мыслью было поскорее найти кузину, однако по здравом размышлении он решил, что делать этого не стоит. Скорее всего, искать его начнут именно там.       «Найти бы эту тварь, что сдала Дориат тьме. Найти и разделаться с нею!»       «Или самому быть разделанным», — тут же вмешалась более здравомыслящая часть сознания.       Несколько раз Охотник замирал, заслышав впереди шаги. Ему приходилось прижиматься к стенам, а как-то даже быстро забраться почти на потолок по едва заметным уступам, надеясь, что стражи не посмотрят наверх.       По мере его продвижения коридоры становились все более и более оживленными. Издалека Турко можно было принять за одного из синдар. Все же светлые волосы, унаследованные им от бабушки, хоть и отличались оттенком, но не привлекали к себе такого внимания, как темные или рыжие. Однако вблизи спутать нолдо с жителем Дориата было невозможно, и виной тому была даже не одежда, неизменно украшенная фамильной звездой. Глаза, видевшие свет Древ — вот, что отличало его от жителей Белерианда, никогда не покидавших его пределов.       — Тьелко… Не может быть! — раздалось сзади.       — Артанис? — Охотник резко обернулся. — Нас не должны видеть, иначе…       — Какая встреча! А я уж и не надеялась застать тебя в своем королевстве, неблагодарный нолдо! — Мелиан возникла словно из воздуха рядом с ними.       — Что ты натворил? — удивленно спросила Галадриэль, но по взгляду кузена поняла, что зря.       — О, моя дорогая! — ответила за него королева. — Он невежливо обошелся с моей дочерью, прекрасной Лютиэн. Оскорбил ее…       — Своим отказом, — фыркнул Турко.       — Молчи!       — Я не ваш подданный!       — Но ты в Дориате! А, значит, должен подчиняться мне!       — И Морготу?       — Что ты сказал? Ты посмел… сравнить Элу с ним, с Владыкой севера?       — Я не имел в виду вашего супруга, хотя…       Тьелкормо прищурился и внимательно посмотрел на Мелиан:       — А вы бы отлично подошли друг другу!       — Помолчи, — прошептала Артанис. — Ты же…       Мелиан рассмеялась.       — Ты недалек от истины, мой глупый нолдо. Но жить, зная такую правду, вам будет тяжело, — задумчиво произнесла она. — Ты первая, моя дорогая Галадриэль. Твои гобелены изрядно досаждали мне, как и твой муж.       Майэ перебрала пальцами воздух, шепча заклинание. Нолдиэ непроизвольно потянулась руками к горлу, словно желая скинуть невидимые путы. Тьелкормо резко ударил колдунью, но его кулак легко прошел сквозь воздух.       — Я здесь, — смех Мелиан эхом гулял по коридору, пока Охотник пытался найти ее среди тут же возникавших мороков.       — Моя госпожа! Как я рад, что нашел вас! — уставший синда бегом подлетел к ним троим.       Мелиан сквозь зубы выругалась, и Галадриэль наконец спокойно вдохнула.       — Что ты хотел? — сердито спросила королева.       — Там. На границе.       — Кто? Или что?       — Посольство из Нарготронда. Во главе с их королем.       — Не пускать!       — Но… их много. И стражи… в общем, принц Финрод скоро будет здесь.       Мелиан молча развернулась и поспешила в тронный зал, мысленно призывая туда же свою дочь.

***

      Лето вступало в свои права, принося тепло и свет. Оно наполняло дивными красотами луга, а по вечерам аромат цветов смешивался с запахом разогретых за день сосен. Дортонион ожидал гостей из Химлада. Куруфин сообщил, что сам он приехать не успеет, однако никто из лордов не усомнился в мастерстве Тьелпэринквара, спешившего установить защиту от пламени Моргота.       — Со дня на день будут, куда же ты собралась? — спросил Айканаро жену.       — К родителям, — тихо ответила Андрет. — Я соскучилась по ним, а скоро, — она погладила свой едва заметный живот, — я не рискну отправиться даже в такое недалекое путешествие.       — Не нравится мне твоя затея, — честно признался Аэгнор.       — Мельдо, ты же все равно будешь занят. А сейчас и погода отличная, и на границах все спокойно, — настаивала на своем Андрет.       — У меня дурное предчувствие, — нехотя признался Айканаро.       — Да перестань! Что со мной может случиться в родной деревне?       Аэгнор немного помолчал, прислушиваясь к голосу фэа. Расставаться с женой, пусть и ненадолго, он не желал, однако понимал и справедливость ее слов — пройдет еще месяц, и он просто не позволит ей садиться на лошадь.       — Хорошо, — наконец произнес он. — Но через неделю возвращайся. Пожалуйста.       Андрет расцвела и, повиснув на шее у мужа, счастливо зажмурила глаза и поцеловала его.       — Но ты поедешь не одна, — сказал он. — Двое верных отправятся с тобой.       — Я не против. И тебе так спокойнее, и мне, — честно призналась она. — Я же не хочу, чтобы с нашим малышом… малышкой что-то случилось.       — Или с тобой.       — Не волнуйся, любимый.       Через несколько часов трое всадников покинули крепость. День был жарким, а потому никого не удивило ни марево, что копилось у горизонта, ни отдаленный раскат грома.