Вопреки року

      Один из многочисленных коридоров Менегрота, украшенный резными каменными буками, разветвлялся, и Келеборн остановился в раздумьях, решая, куда ему пойти. Если свернуть направо, то он вскоре придет к выходу из дворца, и тогда можно будет погулять в одной из близлежащих рощ и предаться неторопливым размышлениям. Если же свернуть налево, то он попадет во дворцовые кухни, что тоже само по себе было неплохой идеей — он успел изрядно проголодаться.       Последние дни поздравления сыпались на них с Галадриль, словно из прохудившегося мешка. Сказать хотя бы несколько слов по поводу их грядущей помолвки считали нужным все — от стражей в дверях до приближенных Тингола. Вчера они с мелиссе провели весь день с его родителями и Галатилем, младшим братом, а сегодня с утра прислал письмо с границы Маблунг. Хотя сами виновники торжества никак не могли понять, откуда он-то обо всем узнал.       Решив про себя, что при случае непременно расспросит стража, Келеборн все-таки выбрал прогулку на свежем воздухе.       Однако больше всего его удивили поздравления Лютиэн. Почему-то от кузины он этого совершенно не ожидал. Мелиан же пока молчала, и Келеборн был этому только рад — чем бы королева ни была занята, она хотя бы не выражала своего недовольства или несогласия.       Не успел он пройти и десятка шагов, как одна из боковых дверей распахнулась, и в коридоре показался юный Ороферион. Лицо его осветилось неподдельной радостью, и Келеборн, шагнув навстречу, крепко обнял товарища.       — Рад видеть тебя, — приветствовал Трандуил. — Какое лихо тебя задержало вдали от нас всех так надолго?       Сын Галадона нахмурился:       — Приказ Тингола, ты же знаешь.       Его собеседник чуть заметно усмехнулся, и в глубине глаз блеснуло ехидство:       — Ты был так увлечен строительством, что не мог приехать даже на день? Что происходит?       Келеборн вздохнул. Искушение поделиться с кем-нибудь было велико. Тем более что Трандуил, несмотря на веселый нрав, был верным товарищем. В конце концов, три головы лучше. Вдруг тот сможет подсказать что-нибудь дельное? Оглядевшись по сторонам, будто в раздумьях, он заметил:       — Это долгий разговор. Может, приготовим себе напиток и пойдем куда-нибудь посидим? Мне тут один интересный рецепт подсказали…       Ороферион оживился:       — Какой?       — Черноплодная рябина, шиповник, орехи, имбирь, — начал перечислять Келеборн.       Траидуил его прервал, с шутливой важностью подняв палец вверх:       — Ни слова больше — это звучит слишком вкусно. Пойдем заварим, а заодно поищем чего-нибудь съедобного. Например пирожков.       Они вдвоем отправились на кухню, где дворцовые повара, узнав о цели прихода, выделили им один из очагов, и Келеборн с Трандуилом приступили к действу.       Самой рябины, правда, не оказалось, и они взяли варенье. Добавив к нему изюм, шиповник, мускатный орех и специи, поставили кипятиться. Закончив с этим, накрыли кастрюлю крышкой и оставили настаиваться, а сами принялись делать пирожки.       — Давай с мясом, — предложил Траидуил.       — Согласен.       Конечно, опыт у обоих был не слишком богатый, и все же готовить они вполне умели.       «Нельзя все время полагаться на кого-то, — говорил Галадон сыну. — Однажды может статься, что тебе самому придется заботиться о своем пропитании».       Они поставили пирожки в печь, и вскоре те начали подрумяниваться. По кухне тем временем поплыл аромат специй, и Традуил выразительно потянул носом, хищно улыбнувшись. Келеборн рассмеялся.       — Ну что, куда отправимся? — спросил Ороферион.       — Давай наружу. Побудем на природе.       Они перелили получившийся ароматный горячий напиток в кувшин, сложили пирожки в большую корзину и, подхватив свой незамысловатый обед, поблагодарили поваров за гостеприимство и отправились к выходу из Менегрота.       День приближался к своей середине, и внутренний голос подсказывал Келеборну, что Галадриэль совсем скоро освободится. Он уже собирался предложить спутнику позвать ее, когда увидел саму деву.       — Ясного дня, — приветствовал он ее, улыбнувшись.       — Добрая встреча, — отозвалась та и с любопытством оглядела обоих, а так же то, что они несли в руках.       — Присоединишься? — предложил жених.       — Охотно, — не стала отказываться Галадриэль.       Траидуил сбегал за дополнительным прибором, и уже втроем они отправились в березовую рощу, располагавшуюся в полутора лигах от Менегрота. Устроившись прямо на траве, они разлили напиток по кружкам и, взяв по пирожку, принялись за трапезу. Некоторое время они предавались этому процессу молча, наслаждаясь вкусом напитка, а после Ороферион заговорил:       — Ну как, расскажете мне, что творится в нашем благословенном королевстве? Я ни в коем случае не настаиваю, если это тайна, однако крайне любопытно. Какие-то взгляды, намеки, перешептывания. Твой, дружище, загадочный поспешный отъезд, в результате которого ты на несколько месяцев запропал. И не говори мне, что вдруг решил освоить новое ремесло.       — Не веришь? — хмыкнул Келеборн.       Трандуил задумчиво покусал губу и протянул:       — Не то чтоб вовсе нет, ты все же квендо сообразительный и активный. Но как-то внезапно и радикально решил оное намерение осуществить.       Келеборн оглянулся на Галадриэль, а после встал и прошелся по полянке. Радостно чирикали в кронах деревьев птицы, светил Анор, и настроение в природе казалось благостным и мирным.       — Мне кажется, Трандуил может стать хорошим союзником, — проговорила Галадриэль.       Ее жених кивнул:       — Согласен. Что ж, слушай. Честно говоря, мы еще сами толком не понимаем, что происходит, но вот что случилось в день отъезда…        Ороферион внимательно слушал, временами почесывая бровь, сосредоточенно кивал, а после, когда друг замолчал, ответил:       — Да, скверно. И, честно говоря, я тоже считаю, что мы не можем отсиживаться за Завесой, прячась от воинства Врага. Если не остановить его сейчас, пока он еще далеко, то вскоре твари, может быть, явятся к нам домой. В окружении Дориат не продержится долго.       Келеборн кивнул и прислонился спиной к одной и берез.       — Что ж, я с вами, — решил Трандуил. — И тоже буду наблюдать за происходящим. Если что, можете на меня рассчитывать.       — Благодарим тебя, — величественно откликнулась Галадриэль и снова разлила по кружкам напиток.

***

      Тьелпэринквар достал из футляра новенькую самшитовую флейту, недавно подаренную учителем, и с улыбкой погладил. Наконец было покончено с дневными хлопотами, и он мог уделить время самому себе!       Выйдя из покоев, молодой лорд сбежал по лестнице на первый этаж и, миновав гостиную, вышел в сад. С востока дул ласковый, теплый ветер, деревья чуть слышно шелестели кронами, будто приветствовали, и Куруфинвион, повернувшись к самому древнему вековому дубу, поздоровался с ним.       Ночь, после нескольких пасмурных дней подряд, выдалась на редкость звездная. Исиль щедро изливал свет, и весь сад таинственно мерцал, так что можно было представить при желании, что вновь вернулись дни уже далекого детства, когда Тьелпэ, дождавшись, пока все в доме уснут, убегал гулять, и долго бродил по пустынным и от того загадочно-манящим паркам и улицам.       Теперь же, пристроившись под раскидистой, пышной вишней, он покрутил в руках флейту и, снова улыбнувшись, поднес ее к губам. С каждым днем у него получалось играть все лучше, хотя мастер Асталион настаивал на частых тренировках. Его ученик, впрочем, нисколько не возражал. Новое дело увлекло Тьелпэ. Возможно, даже он сможет однажды порадовать родичей на каком-нибудь празднике. Но это потом, когда-нибудь…       Пока же Куруфинвион прислушался к собственной фэа и попытался извлечь первый звук. Инструмент откликнулся. Тьелпэ продолжил.       Флейта пела, и в памяти музыканта вставала картина весеннего праздника. Здесь, в саду крепости Химлада. Была такая же ночь, цвели вишни, и родители танцевали. Платье аммэ светилось собственным, идущим изнутри светом. Было так красиво, что сын любовался.       Флейта блеснула в лучах Исиля, и Тьелпэ подумал, не хочет ли ночь ему составить компанию и подыграть.       Пришедшая столь внезапно на ум идея встала в полный рост, заставив невольно вздрогнуть. Музыка, взвившись к небу в последний раз, оборвалась. Куруфинвион задумчиво посмотрел на инструмент в собственных руках и пробормотал:       — Что, если в самом деле получится? Усовершенствовать флейту так, чтобы она…       С минуту он размышлял, а после вскочил и огляделся с недоумением по сторонам, словно не мог решить, куда бежать. Такое дело, конечно же, требовало специальных знаний, но он не мог вот так сходу сообразить, с кем посоветоваться. Вот разве…       — Аммэ!       На лице его отразились радость и вдохновение. Вот кто сможет придать его мыслям нужное направление! Уже предвкушая грядущую работу, он пересек сад и вошел в донжон. Поднявшись в библиотеку, рывком сдернул ткань, закрывавшую палантир, и вызвал Химринг.       Пусть не сразу, но ему ответили. Конечно, верные Майтимо сперва позвали своего лорда, и уже ему Тьелпэ пришлось объяснять, что он хочет поговорить с матушкой, хотя и рад видеть дядю.       — Нет, ничего не случилось, — уверял он родича. — Это по личному делу. И жениться я тоже не собираюсь, точно. По крайней мере, пока.       Молодой лорд рассмеялся, и разговор постепенно перетек в шутливую плоскость.       — Хорошо, сейчас позову Лехтэ, — пообещал старший дядя, и через некоторое время Тьелпэринквар и в самом деле увидел ее в глубине палантира.       — Айя, матушка! — обрадовался он.       — Рада видеть тебя, йондо, — улыбнулась та. — Что случилось?       — Мне нужен совет.       Глаза Лехтэ блеснули интересом. Сын продолжал:       — Расскажи, как ты делала свои светящиеся платья? Точнее, как вплетала в них свет Анара и Исиля?       — А ты что, — в шутливом ужасе поинтересовалась она, — решил научиться ткать?       Сын рассмеялся:       — Нет, до этого дело пока не дошло. Мне нужен сам принцип. Что требуется, чтобы ткань и свет стали одним целым?       Теперь Лехтэ уже задумалась всерьез. Куруфинвион терпеливо ждал.       — Понимаешь, — через какое-то время заговорила она, — инструкцию мне дала твоя тетя Миримэ. Это какая-то Песня. Я только повторила. Думаю, она сама тебе объяснит лучше. В наших покоях на зеркале стоит большая шкатулка. Свиток с письмом лежит прямо сверху. Все необходимое внутри.       — Благодарю! Тогда я побегу.       — А все же, — вновь полюбопытствовала мать, — что ты задумал?       Но сын лишь загадочно улыбнулся и покачал головой:       — Если у меня получится, то по возвращении вы с отцом сами все узнаете. Привет ему!       — До свидания, йондо.       — Хороших снов, матушка.       Разговор завершился, и палантир погас. Тьелпэринквар прошел в родительскую спальню и скоро действительно нашел послание сестры аммэ. Пристроившись в кресле у окна, стал читать внимательно, и скоро принцип создания стал ему действительно вполне ясен — тетя объясняла более чем доходчиво.       Он вновь свернул послание в трубочку и, невидящим взглядом посмотрев в окно, постучал ею задумчиво по ноге. Конечно, Песню надо было переделать, и притом серьезно. В конце концов, ему было нужно нечто совершенно иное. И все же он теперь знал, в каком направлении следует двигаться.       Тьелпэ прихватил письмо с собой и опрометью выскочил из покоев родителей. Он спустился в библиотеку и, придвинув к себе перо и чистый лист, принялся за работу.       Конечно, оная заняла у него не один день — он вовсе не был мастером в той области, за которую взялся. И все же дело продвигалось. Днем Куруфинвион трудился, исполняя обязанности младшего лорда, которых до возвращения отца было по-прежнему достаточно много, а вечерами, после занятий с учителем Асталионом, доставал свои бумаги и продолжал создавать новую Песню.       Мысль о том, что он в любой момент может связаться с тетей Миримэ и посоветоваться с ней, вселяла уверенность. Он работал, представляя, как зазвучит по окончании инструмент.       Анар и Исиль, свет звезд и ветра… столь разнообразна природа, увиденная в мыслях Единым! И она могла стать его союзником, соавтором. Одна и та же мелодия в зависимости от того, что именно касается тела флейты, должна была звучать совершенно по-разному.       «И каждый раз это будет нечто совершенно новое и удивительное, — думал мастер. — Нечто, неведомое даже самому музыканту».       Наконец, настал вечер, когда Тьелпэринквар, закончив полностью работу, взял инструмент и спустился в сад. Последний этап отнял у него много сил. Вплести получившуюся Песню в инструмент, сделать их одним целым. Он просидел, не прерывая процесса, много часов. И у него получилось. Во всяком случае, Куруфинвион наделся на это.       Устроившись под той же самой вишней, он с облегчением вздохнул и поглядел на флейту. Что ж, следовало теперь выбрать что-то привычное и знакомое. То, что он уже хорошо научился играть, и что не сможет при всем желании перепутать.       Ладья Ариэн все ниже и ниже опускалась к горизонту, обещая с минуты на минуту скрыться, и Тьелпэ понял, что стоит поспешить с опытом. Он поднес флейту к губам, и лучи заходящего дневного светила упали на деревянное тело инструмента.       «Сейчас», — понял он.       Сердце дрогнуло. Один удар, второй, третий. Движение грудной клетки, и первый звук. Мелодия полетела ввысь, словно птица, все громче и увереннее. Но было это вовсе не то, что он обычно играл, а нечто другое.       «Неужели получилось?» — мелькнула первая робкая, но такая радостная мысль, и Тьелпэ с интересом прислушался к звукам.       Подул легкий ветер, заставив легкую трубочку сменить мотив, а вскоре Анар окончательно скрылся, и наступивший сумрак придал мелодии новую глубину.       Молодой нолдо был одновременно исполнителем и слушателем. Он хорошо знал, что услышал бы, если б играл на простом инструменте, но здесь и сейчас…       Мелодия и в самом деле менялась в зависимости от того, с чем входила в соприкосновение — со светом звезд или лучами Исиля. И ветер, каждый миг такой разный, придавал мелодии все новые и новые глубины, унося мысли в даль.       Пожалуй, стоило пойти к учителю и показать ему, что он создал, но, немного подумав, Тьелпэ решил, что и завтра не опоздает. А пока можно было поиграть для самого себя. И для птиц, что жили в саду крепости Химлада.

***

      Мелиан неторопливо шла по дворцу, направляясь к покоям дочери. Птичье пение, привычно окружавшее королеву, постепенно смолкало, а сама майэ мрачнела и хмурилась. Впрочем, она не забывала приторно улыбаться подданным, попадавшимся ей навстречу.       Легонько толкнув дверь, она наконец оказалась в богато обставленной комнате. Каменные вазы, стоявшие в углах, подчеркивали определенную строгость. Тяжелая вычурная рама, державшая огромное зеркало, служила символом надежности и вечности. Во всяком случае так в свое время думал Тингол, когда единолично планировал одну из комнат своей дочери. Бесчисленные же бабочки, цветы и птахи, искусно выполненные мастерами синдар, появились позже, по желанию самой принцессы.       — Лютиэн, рада видеть тебя, дочка! — Мелиан распахнула объятия. — Как ты? Давно мы не говорили с тобой не о делах.       — Все хорошо, nana, — ответила принцесса. — Как и прежде, я часто ухожу в лес и танцую. Жаль, свирель Даэрона не слышно. Да и его самого.       — Не обновляла заклинание? — поинтересовалась майэ.       Лютиэн покачала головой.       — Думала, в этом уже нет необходимости, — призналась та.       — Ты неправа. Ничто не вечно. Ничто… впрочем, не будем об этом. Если надоел — найдешь другого менестреля.       Мелиан замолчала, пристально глядя на дочь.       — Как наша аманская гостья?       — Хорошо. Предвкушает свадьбу. Все время проводит с женихом и только о нем и говорит. Впрочем, о приказе отца не забывает — скоро одна из работ будет закончена. Я видела ее, вышло красиво. Думаю, ада порадуется.       Мелиан кивнула.       — Не знаешь, как скоро они планируют свадьбу?       — Нет, мы об этом не говорили. Узнать?       — Необязательно. Ты же не думаешь, что подобное торжество состоится…       Лютиэн удивленно взглянула на мать.       — … без меня, — хохотнула майэ. — Чем одарить их, я уж точно придумаю.       — Артанис желает пригласить родичей… как думаешь, отец дозволит? — спросила Лютиэн.       Мелиан задумалась. С одной стороны нолдор не должны появляться в Дориате, с другой… если их удастся спровоцировать, то такой разлад будет очень, очень полезен.       — Посмотрим, дорогая. Но если ты хочешь помочь своей подруге, я постараюсь убедить Элу. Это будет нелегко, но весьма приятно.       Лютиэн, немного смутившись, опустила взгляд, чем вызвала еще один смешок майэ.       — Какая же ты у меня еще крошка, — нежно произнесла Мелиан и направилась к двери.       Оказавшись в коридоре, она слегка нахмурилась — стоило сначала проверить, насколько послушен жених заморской выскочки, или же ей предстоит доработать наложенное еще при пересечении им Завесы заклятие.

***

      Айканаро еще раз внимательно перечитал доставленный свиток. Неожиданных вестей в последнее время было много. То сестра решила выйти замуж за какого-то синду, то прилетел призыв из Барад-Эйтель ударить по Ангамандо. И если первое все же радовало Аэгнора, хотя и было неожиданным, то второе вызывало более сложные и противоречивые чувства. С одной стороны разбить Врага хотелось не одному Аракано, с другой… Дортонион только начал оправляться после нелегкой битвы. Ангарато сразу после разговора с Нервен вновь уехал на север восстанавливать укрепления и возводить новые, оставив крепость на брата. Правда утром, после нескольких дней отсутствия, он вернулся, усталый, но довольный проведенными работами, еще далекими от завершения. В таких условиях готовиться к наступлению… Аэгнор был против. Ангрод обещал сообщить свое решение вечером.       Отложив свиток, он прошелся по комнате и внезапно замер, осознав, что именно беспокоило его, не позволяя сразу же согласиться.       «Почему Аракано подписал послание? Что с королем? С Финьо в конце концов?»       Не считая нужным более медлить, он рванул в покои брата.       К счастью для Айканаро дверь отворилась беззвучно и через несколько мгновений также закрылась, оставив Ангрода с Эльдалоттэ не потревоженными.       «Намекнуть брату, чтобы запирались, или не стоит? — подумал Аэгнор, удаляясь от коварной двери, что явила ему жаркую картину. — И почему я до сих пор представлял, что супруги для этого используют только кровать…»       Решив отвлечься от разных мыслей, что сменяли друг друга в бешеном темпе, Арафинвион направился в мастерскую. Хотя к кузнечному делу более тяготел его брат, Аэгнор тоже любил порой работать с металлом.       Постепенно нелегкий труд прогнал прочь непрошеные видения, оставив лишь неясное беспокойство о происходящем в Хисиломэ.

***

      Лучи Анара приветливо заглядывали сквозь кроны деревьев на тропу, что вела к озеру. Они играли бликами на зеленой листве, отражались в каплях, оставшихся после недавнего дождя.       Лантириэль неспешно шла, погруженная в свои думы. С одной стороны, деве хотелось вернуться в крепость и продолжить служить такому дорогому, и одновременно ненавистному лорду. С другой, она понимала, что ей вряд ли будут рады. Нолдор, часто бывавшие у Карантира, рассказывали, что с отъездом целительницы серьезных изменений не произошло, разве что ее место занял один из пришедших из Амана эльда. Сам же Морифинвэ много времени уделял послам наугрим. Поговаривали, даже собирался к ним с ответным визитом.       «Может, уже и уехал в горы», — подумала Ланти, выходя к воде. На противоположном берегу возвышалась та самая крепость — так близко и одновременно так далеко.       Синдэ расположилась на песке, решив немного отдохнуть после долгого пути. Целительница возвращалась из удаленных юго-восточных земель Таргелиона, где нолдор начали обосновываться совсем недавно. Дева помогла им с обустройством, показав полезные травы и научив некоторым премудростям ухода за растениями в Белерианде. Некоторые из поселенцев знали синдэ, еще когда та жила в крепости, а потому порадовались ее прибытию, посчитав, что она исполняет распоряжение лорда. Разубеждать их Лантириэль не стала.       Теперь же она возвращалась в свое временное жилище, наспех сооруженное в прибрежном лесу.       Немного отдохнув у озера, синдэ бросила еще один взгляд на крепость и, развернувшись, направилась к деревьям.       Глухой раскатистый звук заставил деву остановиться и с тревогой посмотреть по сторонам. Земля под ногами ощутимо качнулась.       «Неужели горы? — охнула Лантириэль. — А если он и правда уехал к наугрим?!»       Подхватив лежавшую у ног сумку, синдэ поспешила к крепости.       Гул не стихал, птицы испуганно кричали в ветвях, а дева отчаянно потянулась осанвэ к Карантиру. Ответом ей была тишина.

***

      Который день подряд Финдекано оставался в крепости. Необходимые укрепления возводились, сторожевые и сигнальные башни строились, броня и оружие изготавливались в мастерских — все шло в соответствии с планом Нолдорана. Продовольствия было в достатке, тем более что Ириссэ, оказавшись в Ломинорэ, тут же вызвалась пополнять запасы охотой. Правда Фингон сначала попросил, а после на правах лорда приказал сестре не выходить за пределы стен одной. В свое время, в гаванях, Амбарусса поведал ему о том, как именно он с братом встретил кузину. Обстоятельства тогда настолько впечатлили Финдекано, что он приставил к Аредэль охрану из нескольких верных. Дева возмутилась, однако перечить не стала, решив, что тот, убедившись в безопасности большинства территорий, отменит свое решение. Теперь же ее сопровождал небольшой охотничий отряд, однако против такой компании она ничего не имела.       Финдекано же решил воспользоваться случаем и подготовить покои к достаточно скорому появлению в них жены. Сначала он, осмотрев свои комнаты, сел за стол и набросал план. Стоило изготовить дополнительный шкаф для одежды, затем необходимо повесить большое зеркало, а рядом оборудовать полочки для разных мелочей, а также ящички для шкатулок с украшениями. Сам Фингон легко заплетал косы, не глядя на свое отражение. Так же он решил добавить пару стульев и кресло. Вспомнив, что Армидель любит вышивать, ему захотелось обустроить ей удобное для такого занятия место.       Финдекано ненадолго прикрыл глаза, представляя, как будет возвращаться с дальних дозоров, а любимая встретит его, обнимет, поцелует… Кровь быстрее начинала бежать по жилам, а пульс всегда отдавался в висках, стоило ему подумать о невесте, ее нежных и желанных губах, ее ласковых пальцах, что зарывались ему в волосы, о…       — Финьо, вот ты где! — голос сестры вернул его в кресло перед рабочим столом, выдернув из мысленных объятий любимой.       — Ириссэ, уже вернулись? — удивился Фингон. — Я ждал тебя лишь к вечеру.       — Решили пожалеть поваров, — усмехнулась дева. — Добычи было много.       — Это хорошо, — улыбнулся Финдекано.       — Чем занимаешься? — поинтересовалась Аредэль и тут же заглянула в свиток, лежавший на столе.       «Картины с видами моря… корабли на закате, отрезы серебристого шелка…» — прочла дева.       — Готовишься к приезду будущей супруги?       Фингон кивнул:       — Хочу поменять обстановку, чтобы Армидэль сразу ощутила себя здесь дома, — пояснил он.       Ириссэ оглядела комнату. Затем через гостиную прошла прошла в спальню брата, заглянув в купальню.       — Кровать ты уже заказал мастерам? — поинтересовалась она, вспомнив, что не видела ее в свитке.       Финдекано несколько недоуменно посмотрел на сестру, а затем на свое ложе.       — Вроде должны поместиться, — задумчиво проговорил он.       — Финьо! Я хоть и не замужем, но догадываюсь, что вы не только спать там будете, — сообщила Аредэль. — И знаешь, твоей жене должно быть удобно. Тебе, впрочем, тоже.       Фингон молчал, поражаясь тому, как легко его сестра рассуждает о некоторых моментах супружеской жизни.       — … и спинка кровати должна быть высокой и резной, — уверенно продолжала Аредэль. — Держаться руками или, наоборот, закинуть на нее ноги…       — Ириссэ! — голос Фингона оглушительно и неожиданно прозвучал в спальне. — Немедленно смени тему! И я даже не хочу думать, откуда ты узнала…       — От замужних нолдиэр, — тут же ответила она. — А тебе стоило б быть подогадливее, чтобы Армидэль…       — Мы сами разберемся! — отрезал Финдекано.       Аредэль недоверчиво фыркнула.       — И тебе все же следовало б сменить темы бесед с подругами, — назидательно проговорил Фингон.       — Это уже нам решать, мой дорогой брат, — с улыбкой, но строго ответила дева.       Нолдо кивнул и примиряюще попросил:       — Лучше подскажи, как удобнее расположить ящички рядом с зеркалом.       Аредэль что-то говорила, однако Финдекано по-прежднему представлял любимую на их будущем широком ложе.       — Что? — переспросил он, ощутив весьма чувствительный тычок в бок.       — Ты меня совсем не слушаешь! — возмутилась было Ириссэ, но, посмотрев на брата, улыбнулась и продолжила: — Ладно, я сама закажу мастерам. Тебе, думаю, есть чем заняться.       И, легко засмеявшись, она оставила Финдекано одного.