Вопреки року

      Ждали они гораздо дольше суток. Верных не оставляла надежда, что лорд догонит их, да и сама Лехтэ, прежде чем продолжать путь, предпочла бы знать, что с родичами, оставленными в столь опасном положении, все в порядке.       Ветер гнал перед собой волны трав, доносил уханье ночных птиц и терпкий, густой запах меда. Воины старались не разжигать без необходимости костров, чтобы не выдавать своего присутствия, и поэтому в ночные часы было зябко, но Лехтэ не жаловалась.       Гряда высоких холмов закрывала от нее левую половину неба, и нолдиэ, глядя на преграду, пыталась представить, какие таинственные препятствия и опасности могут там поджидать их небольшой отряд. Наверное, нечто подобное рассказывал ей в далеком детстве атто, когда маленькая Тэльмиэль желала узнать о жизни квенди до Великого Похода. Однако если тогда бояться ей было, по сути, нечего, то теперь страхи получались слишком реалистичными, поэтому вскоре она оставила это занятие.       — Пора отправляться, — решительно заявил как-то поутру Острад, когда позади остались две долгие, муторные ночи ожидания. — У нас есть приказ.       Тарион сжал было челюсти, но потом кивнул отрывисто и ответил:       — Ты прав. Отправляемся.       Они позавтракали и свернули лагерь. Теперь впереди лежал долгий, извилистый, словно лента, путь. И неизвестно, что ждет их всех: возможно, впереди еще не один бой, а, может, все пройдет тихо и мирно. За холмами Андрама отряд должен был ехать через земли Амбаруссар, и Лехтэ не без основания надеялась, что там-то их не станут подстерегать никакие опасности. А те, что все же им могут повстречаться до владений близнецов, фалатрим вместе с верными Финдекано одолеют без труда.       Они ехали, стараясь не терять бдительности и давая по мере необходимости лошадям отдых, продвигаясь вдоль цепи холмов.       — Совсем скоро праздник Сбора урожая, — рассуждал Острад, — а там и до осени рукой подать. Дороги развезет, начнутся дожди. Не самое благоприятное время для путешествия.       — Ты предлагаешь переждать? — уточнил Тарион, внимательно глядя на дальнего родича телери.       Тот уверенно подтвердил догадку:       — Именно так. Леди Тэльмиэль, ведь лорды Амрод и Амрас ваши родичи?       — Братья мужа, — пояснила она. — Но мне бы не хотелось задерживаться.       — Почему?       Лехтэ нахмурилась, услышав столь прямой вопрос, но он был обоснован. И все же, как ни заманчиво звучало предложение, она решительно покачала головой:       — Есть обстоятельства.       Рассказывать им про те сомнения и беспокойства, что всю дорогу одолевают ее фэа, нолдиэ не собиралась. Однако воины и не стали настаивать на подробных разъяснениях, приняв ее позицию к сведению, и начали разрабатывать детали маршрута в соответствии с обстоятельствами.

***

      — Это последняя большая река на нашем пути? — спросила Лехтэ, когда они остановились у бурного водного потока.       — Да, — подтвердил Острад, всматриваясь в даль. — Самая полноводная в Белерианде. От Ущелья Сириона до его устья ее протяженность составляет сто тридцать лиг.       — И как же нам перебраться на противоположный берег? — уточнил Тарион.       — Очень легко. Сейчас мы разобьем лагерь, отдохнем и начнем строить плот.       — А это не опасно? — встревожилась Лехтэ.       — Вы имеете в виду орков? — уточнил Острад.       — Да.       — По чести сказать, твари Моргота не слишком охотно приближаются к берегам Сириона, уж не знаю почему, поэтому нам, скорее всего, ничего не грозит. Но дозорных мы выставим.       На том и порешили. Конечно, постройка плота была делом не быстрым, и у реки им пришлось задержаться. Тэльмиэль предлагала воинам свою помощь в качестве плотника, заверяя, что хорошо знакома с этим делом, но те категорически отказывались. И ей оставалось только взять на себя обязанности по лагерю.       Лехтэ поднималась с рассветом, готовила завтрак, ухаживала за лошадьми. Работа доставляла ей удовольствие, и она с нежностью вспоминала, как дома, в Амане, помогала Атаринкэ с обустройством их недавно построенного дома. Как делала для него зеркала, шкафы, столики…       От подобных воспоминаний Тэльмиэль вздыхала и улыбалась светло и чуть-чуть печально. Однако мысли эти не доставляли боли, и она не старалась прогнать их прочь.       Наконец, настал день, когда два вместительных плота с бортами стояли на берегу.       — Конечно, за один раз мы все не переправимся, — сказал Острад.       — Значит, переберемся за два, — ответила Лехтэ.       Откладывать не стали. Погрузив вещи, они завели опасливо пофыркивающих коней и, когда Лехтэ с несколькими верными взошли на борт, оттолкнулись шестами.       Сирион бурлил, слабые волны иногда перехлестывались через край, и с непривычки нолдиэ первое время волновалась, однако вскоре перестала замечать воду, что оказывалась поверх бревен. Лошади не проявляли признаков беспокойства, доверившись своим друзьям, и спокойно стояли, мерно похрустывая скошенной для них травой.       Когда плоты пристали к противоположному берегу, двое фалатрим отправились назад, за оставшимися товарищами. Переправа прошла успешно, и вскоре весь отряд был в сборе.       — Жечь их не будем, — предложил Тарион. — Пусть остаются на берегу. Вдруг кому-то еще пригодятся.       — Согласен, — отозвался Острад.       Лехтэ так же, в свою очередь, поддержала идею. Они устроили плоты подальше от воды и, вскочив на коней, отправились вдоль холмов, надеясь до темноты преодолеть несколько лиг. Дозорные, как обычно, выехали вперед, разведывая дорогу.

***

      В водах Хелеворна водилось много рыбы. Нолдор не были истинными ценителями таких яств, предпочитая готовить дичь, добытую в лесах или полях. Морифинвэ, друживший с кузенами-арафинвионами, смог оценить вкус блюд, которыми его угощали в Альквалондэ, а после он попросил Ангарато научить его готовить подобные вкусности. Процесс растянулся на долгое время, потому как больше походил на соревнование, нежели на приобретение новых навыков. Однако спустя несколько лет именно Карнистир смог приготовить блюда из даров моря так, что их с кузеном секрет не раскрыл ни один телеро. Морифинвэ улыбнулся, вспоминая благие дни и направляя лодку к берегу, где возвышалась его крепость.       Улов был небогатый — Карантир провел с удочкой в руках всего лишь час или немногим больше, но Морьо и не стремился накормить рыбой всех верных, поселившихся на берегах озера. Он вообще не собирался отдавать ее нолдор, она предназначалась одной упрямой синдэ.       Карантир не мог сказать, почему так желал порадовать целительницу, которая сейчас большую часть времени проводила среди культурных посадок, заботясь о растениях и будущем урожае. Лантириэль нечасто приходила с докладами к лорду, но и не скрывалась от него, не избегала встреч. Морифинвэ же напротив желал видеть ее каждый день или даже чаще.       К приготовлению рыбы Карантир подошел основательно, заранее отобрав необходимые травы, продумав возможные соусы и подливы. Он улыбался, счищая чешую, представлял, как обрадуется Лантириэль возможности попробовать нечто новое. Разделывая тушки на филе, Морьо напевал незамысловатый радостный мотив, прославляющий легконогую Нессу. Имя прекрасной девы, правда, Карнистир изменил. Посыпая мясо душистыми травами, нолдо неожиданно для себя подумал о волосах синдэ, хранящих запах леса и цветов. Работа спорилась в умелых руках и вскоре сладкий аромат поплыл по кухне и робко выглянул в коридор.       Целительница, закончив осмотр находящихся на ее попечении эльфов, улыбаясь своим мыслям, которые все возвращались из родных ей лесов к лорду этой крепости, приближалась к кухне. Дивный запах заставил ее остановиться и мечтательно закрыть глаза — не только травы, но и эмоции готовившего говорили о чем-то большем, нежели желании вкусно пообедать. Не удержавшись от любопытства, Ланти приоткрыла дверь и обнаружила Карантира. Заметив деву, саму пришедшую к нему, Морифинвэ на секунду растерялся, но тут же пригласил ее зайти.       — Мой лорд, — проговорила она, — вашим талантам нет числа!       Дева принюхалась, гадая, ради кого так постарался нолдо.       — Лантириэль, рад, что ты… тебе понравилось, — проговорил он, краснея.       — Та, которой ты приготовил, будет счастлива, — вдруг ответила синдэ.       — Та? Ты так уверена, что это для девы? — зачем-то спросил Карантир.       — Мне показалось, что я уловила что-то в аромате, точнее, даже не в нем самом… словно магия, — принялась объяснять синдэ.       — А, ты об этом! — беспечно отмахнулся Морифинвэ. — Я пел про легконогую валиэ Нессу…       Лантириэль удивленно посмотрела на Карантира — слова и эмоции нолдо противоречили друг другу, а сам он сильно волновался.       — Кстати, ты не хочешь попробовать этой рыбки? — спросил он.       «Что я говорю?! Я же собирался пригласить ее разделить со мной этот обед, а после предложить прогулку…» — начинал сердиться на себя Карнистир.       — Нет, благодарю вас, лорд, — с некоторым сожалением ответила синдэ. — Я думаю, найдутся большие ценители ваших блюд.       — Как знаешь! — бросил вслед уходящей деве Карантир.       Как только дверь за синдэ хлопнула, Морьо словно очнулся и бросился следом.       — Ланти, вернись! Я для тебя готовил!       Однако синдэ словно растворилась в каменных стенах крепости и исчезла, а ароматная рыбка осталась остывать на кухонном столе, напоминая об ожидании и предвкушении, о радостном волнении и светлой мелодии, что совсем недавно были здесь.

***

      Последние недели выдались жаркими. Золотое светило буквально выжигало травы в полях Химлада, делая рацион коней, пасущихся там, скудным. Равнинная дичь откочевала к лесам, прячась от палящих лучей на опушках.       Строительные работы замедлились, если не сказать, остановились — даже выносливым нолдор приходилось тяжело на таком пекле.       — Зачем ты усилил дозоры на башнях Аглона? — удивился Тьелкормо. — Ирчи не сунутся к нам по такой погоде.       — Нельо сообщал, что Ард-Гален часто укрыт дымовой завесой.       — Думаешь, твари хотят обойти Химринг? С его-то дозорами… Курво, ты решил прослыть самым жестокосердным лордом?       Куруфин недобро прищурился и пристально посмотрел на брата.       — Мне будет жаль Химлад, если в нем останется только один лорд. Ты, — процедил он сквозь зубы.       — Курво! Я делаю все, что в моих силах. Потрудись объяснить, зачем, — завелся Келегорм.       — Зачем?! Чтоб орды Врага не бесчинствовали на наших землях! Ты же знаешь, что они сотворили с поселением бедных авари, хорошо Нельо успел отбить плененных.       — Сравнил! Трусоватых лесных жителей и нас. Не рискнут сунуться, — не успокаивался Тьелкормо.       Куруфин сжал кулаки и… выдохнул.       — Турко, прекрати. Насколько я могу судить, жара очень скоро закончится, станет легче. Не дай своему желанию сделать как лучше, погубить нас всех.       Удивленный спокойным голосом брата, Келегорм кивнул:       — Хорошо, но я прослежу, чтобы отряды сменялись чаще — им необходим отдых.       Куруфин оказался прав, и через несколько дней тучи затянули небо, обещая дождь и прохладу. Нолдор радовались, подставляя лица приятному ветерку и первым каплям. Ливней, как ни странно, не было, однако в первую же ночь разразилась гроза, нехорошая, сухая. Молнии били без перерыва, грохот раскатов заглушал все остальные звуки, а земля просила влаги.       Странное беспокойство охватило животных: кони нервно пофыркивали и стригли ушами, собаки изредка выли, лишь Хуан порой глухо рычал. Все ожидали нападения, но твари так и не появились в проходе Аглона.       Еще несколько подобных бурь отгремели, заставляя нолдор готовиться к обороне.       Беда пришла, когда тихий вечер прогорел нежным золотисто-розовым закатом, и на темном безлунном небе загорелись звезды.       Орков пришло немало, но и укрепления Химлада, почти полностью построенные, взять было нелегко.       Бой продолжался до рассвета и закончился безоговорочной победой нолдор. Лишь единицам удалось спастись и бежать, уповая на то, что их господин простит сбежавших от мечей нолдор и пустит назад в темные норы.       — Курво, там! — крикнул брат, показывая куда-то на юг от сторожевых башен Аглона.       Уродливые фигуры пересекали открытое пространство, желая достичь тени деревьев.       — За ними! Не дайте тварям уйти!       Хуан, рвавший врагов зубами и когтями, сердито зарычал, а затем попятился — со стороны леса навстречу оркам неслись волки. Крупные, матерые хищники должны были легко справиться с ирчами, однако не спешили со смертельными бросками, подставляя им свои бока и позволяя себя оседлать.       — Молот Аулэ им в зад! Что за… — вскричал Куруфин.       — Так вот кого чуял Хуан, — отозвался Келегорм. — А ты: «Грома боится, молний»…       Он сплюнул от досады и потрепал пса по загривку.       — Прости, не понял, — шепнул Охотник.       Преследовать стремительно удалявшихся орков сейчас не имело смысла. Твари удирали и должны были забиться в норы, прячась от лучей Анара.       Отдав необходимые распоряжения, Куруфин со многими нолдор двинулся в сторону крепости, тогда как Келегорм остался на некоторое время у башен Аглона. Именно ему с отрядом позже предстояло найти и уничтожить сбежавших тварей.       Оказавшись в своих покоях, Искусник с явным удовольствием стянул доспех и уже собирался отправиться в купальню, как заметил засветившийся палантир. Быстро подойдя к камню, он ответил на вызов. Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы ничем не выдать удивления и беспокойства.       — Доброго дня, аран Нолофинвэ, — произнес он, стараясь не показать, что до сих пор не смирился с решением своего старшего брата.

***

      Жизнь в Менегроте была однообразна и скучна: танцы, где большую часть времени приходилось созерцать, как кружится пара владык, а также их дочь, осчастливившая очередного синду своим выбором, или же музыкальные вечера, на которых менестрели прославляли несокрушимый Дориат и мудрейших Элу и Мелиан, не забывая и о прекраснейшей Лютиэн.       Артанис не понимала такого показного веселья, откровенно скучая, но неизменно присутствуя — о своей цели она не забывала ни на мгновенье. Нервен уже несколько раз связывалась с Нолофинвэ, каждый раз заверяя, что не шутит и не пытается выставить Эльвэ напыщенным и недальновидным эльда — он и сам прекрасно справлялся с этой задачей.       Узнав от юных дев, которые по повелению Тингола прислуживали ей, что неподалеку есть озеро, Артанис задумала прогулку. Сопроводить гостью вызвались многие, в том числе и принцесса, пришедшая в покои гостьи.       И если верным Элу дева могла отказать без объяснения причин, то с Лютиэн было сложнее.       — Может быть, стоит тебя проводить? — с сомнением спросила принцесса дальнюю родственницу. — Ты еще плохо знаешь наши леса.       Та в ответ уверенно покачала головой:       — Не нужно, я вполне могу найти дорогу сама. Хочу погулять одна и немного осмотреться.       — Ну, как знаешь, — не стала настаивать Лютиэн, решив, что легко найдет тех, кто будет рад ее обществу. Артанис кивнула, давая понять, что уж она-то совершенно точно знала, что делать, и широким шагом вышла из комнаты.       Помпезный, крикливо-вычурный Менегрот наводил скуку, и она с удовольствием выскользнула из его жадных каменных объятий. Бессловесные, напоминающие тени стражи провожали гостью внимательными, изучающими взглядами, однако воспрепятствовать каким-либо образом не пытались.       Вздохнув полной грудью пропитанный медом и свежестью трав воздух, дева-нолдиэ улыбнулась умиротворенно и немного мечтательно, уверенно ступив на тропинку, петляющую между деревьев.       Солнечные лучи, проникая сквозь резную лиственную крону, окутывали воздух дрожащим золотистым маревом. Пели птицы, и можно было подумать, что мир прекрасен и светел, и в нем не существует никаких забот.       «Хотя это, разумеется, далеко не так», — напомнила себе Артанис.       Заметив немного в стороне куст малины, она сошла с проторенной дорожки и, набрав полную горсть сладких ароматных ягод, с удовольствием отправила их в рот.       «Интересно, ела ли так когда-нибудь Лютиэн?» — мелькнула у нее в голове мысль, против воли заставившая улыбнуться. Отчего-то Артанис никак не могла представить себе эту картину. Скорее всего надменная дориатская принцесса требовала, чтобы ягоды ей подавали в покои на блюде. «И чья неуемная фантазия рискнула назвать ее прекраснейшей?» — фыркнула Нервен. Аманская гостья, не задумываясь, могла перечислить с десяток дев гораздо милее и обаятельнее.       «Но что можно взять с этих лесных бедняг? — немного снисходительно подумала она и, сняв еще одну, самую сочную, ягодку, с удовольствием положила ее на язык и облизала пальцы. — Они ведь ничего не видели в жизни, кроме своего маленького мирка».       Оглянувшись по сторонам, она после недолгих раздумий решила вернуться на тропу, которая становилась все уже, ветвилась и вскоре привела нолдиэ к небольшому, круглому, как тарелка, лесному озеру.       Блеск его Артанис заметила издалека и, подобрав подол платья, побежала во весь дух, почти так же быстро, как в Тирионе на спортивных состязаниях, счастливо смеясь. Деревья подступали к самой воде, оставляя лишь небольшую полоску вдоль кромки. Золотой Анар отражался в толще яркими бликами, и она подумала, что ничто не помешает ей искупаться.       Приняв такое решение, Нервен заплела волосы, уложив их вокруг головы венцом, а затем проворно разделась и вошла в прохладную, восхитительно бодрящую воду.       — Как же хорошо! — прокомментировала она вслух и сделала несколько мощных гребков.       Доплыв до середины, дева легла на спину и чуть прикрыла глаза, рассматривая небо сквозь тонкую сеточку ресниц. С лица не сходила улыбка. Все чудилось, что вот-вот должно произойти нечто удивительное, но было ли то предвидением или же просто следствием приятной прогулки, она даже не пыталась угадать.       Наконец, когда тени на берегу стали немного длиннее, Артанис поняла, что пора выбираться на сушу. Вокруг по-прежнему было мирно и тихо, однако, когда она уже встала в полный рост, а вода закрывала только колени, подлесок раздвинулся и на берег ступил высокий среброволосый эльда в сопровождении вороного коня. Остановившись, явно пораженный столь неожиданным видом привычного ему озера, он некоторое время молчал.       — Ясного дня, — наконец поприветствовал он ее и вдруг улыбнулся широко и ясно. — Так значит, я все-таки опоздал.       Артанис в ответ с легкой улыбкой приподняла брови:       — В самом деле? А мне кажется, ты успел как раз вовремя. Кто ты?       Нэр рассмеялся весело и непринужденно, и последние остатки напряжения ушли из его глаз, сменившись неподдельным восхищением.       — Я Келеборн, родич Тингола. Я был у южных границ, когда получил вести о твоем скором прибытии, но, к моему огромному сожалению, раньше приехать не смог. Ты ведь гостья из-за моря, верно?       Дождавшись кивка, он вдруг обратился к ней:       — Галадриэль.       Келеборн произнес это слово так, словно пробуя его на вкус, и дева еще раз, уже гораздо внимательней, оглядела своего нового знакомого. Красив, силен, молод. Должно быть, немногим старше нее самой. В глазах светился ум и не было заметно надменности или самодовольства, которые за столь короткое время, проведенное в Дориате, уже успели ей порядком поднадоесть.       Стоявший за его плечом конь с любопытством косился на нее, и Артанис спросила:       — Это из-за него ты здесь оказался?       Келеборн посмотрел через плечо на своего четвероного спутника и подтвердил:       — Да, он хотел пить.       Словно в ответ на его слова тот фыркнул, мотнул головой и направился не спеша к озеру. Нолдиэ проводила его взглядом и вновь обернулась к синде:       — Может, ты все-таки отвернешься и позволишь мне одеться?       — Я, конечно, могу, — вновь легко рассмеялся тот, — но ты уверена, что теперь в этом есть какой-то смысл? Постой…       Он подошел к коню и достал из седельной сумки одну из собственных рубашек.       — На вот, возьми, — протянул он ее Артанис. — Тебе ведь, кажется, нечем вытереться.       — Благодарю, — приняла предложение та и через некоторое время действительно смогла привести себя в порядок.       — Тебя проводить? — уточнил Келеборн. — Или предпочтешь уединенную прогулку?       Дева задумалась над вопросом. Казалось, ее новый знакомый может оказаться приятным спутником.       — Пожалуй, против твоей компании я не буду возражать, — наконец решила она. — Пойдем вместе.       — Благодарю.       И, подозвав коня, пошел с ней плечо к плечу.       — Да, кстати, — спросил он, — как тебя все-таки зовут?       Артанис обернулась и посмотрела лукаво, словно бы изучая:       — Имя ты мне только что сам дал. И оно мне нравится.       — Так значит, я могу называть тебя Галадриэлью?       — Да, — подтвердила она. — Возможно, я и сама теперь буду использовать его.

***

      Финголфин напряженно вглядывался в даль — сегодня верные доложили о возвращении отряда Фингона, который по непонятной причине двигался с юга. Сразу отправиться навстречу помешали дела, и теперь, освободившись, король смотрел, как увеличиваются фигуры всадников, стремящихся в Барад-Эйтель. Нолофинвэ вцепился рукой в парапет, не замечая боли в пальцах.       «Что же случилось? Где остальные?!» — подумал он, резко развернулся и сбежал по лестнице вниз, спеша к конюшням. Нолдор, увидевшие торопящегося короля, приготовились следовать за ним, но Финголфин вскочил на оседланного жеребца одного из верных, и лишь эхо трехтактной дроби напоминанием о его присутствии прошлось по двору.       — Финьо! — почти на ходу спрыгнул он с лошади и бросился к сыну, помогая тому спешиться.       — Атто, прекрати, — попытался отстраниться Финдекано. Тщетно — отец не выпускал его из сильных рук, держа за плечи и не обращая внимания на то, что они были не одни.       — Что произошло, йондо? Почему идете с юга? И… что с остальными? — спросил Нолофинвэ, когда отряд вновь продолжил путь к крепости.       — Долгая история, атар, я расскажу тебе, как окажемся в Барад-Эйтель, — коротко ответил Фингон, но решил добавить: — С фалатрим договорились, Турьо остался с Кирданом — готовить армию.       — Хорошо, — кивнул Финголфин, теряясь в догадках, где на послов смогли напасть ирчи. В том, что это были твари Моргота, он не сомневался — повязка на голове сына красноречиво говорила за себя, да и многие верные, как он заметил, были недавно ранены.       Во дворе крепости прибывшим помогли с конями, и уставшие от боя и долгого перехода нолдор наконец смогли получить желанный отдых.       — Отец, не занят? — спросил Фидекано, заходя в кабинет несколькими часами позже.       — Рассказывай, остальное подождет, — ответил он, отодвигая свитки. — Про фалатрим основное понял. Где потерял половину отряда?       Фингон вздрогнул.       — Не надо так! Погибли двое, — его голос дрогнул. — Мне жаль, но выбора не было.       — Остальные остались в гаванях?       — Нет. Отправились в Химлад.       — Зачем? Я не отдавал такого приказа, — удивился Нолофинвэ.       — Проводить Лехтэ.       — Финьо… ты точно в порядке? — обеспокоенно произнес он. — Видишь ли, жена Куруфинвэ осталась в Амане… Не был ли то морок Врага?       — Нет, атар. Пришел корабль с запада… последний. Больше валар не пропустят никого, — тихо произнес Финдекано.       — Корабль… кто еще прибыл?! — вскричал, вскакивая со стула, Нолофинвэ.       — Больше никого, — еле слышно прозвучало в ответ.       — Она одна переправилась через море? — не поверил Финголфин.       — Нет, атто, с ней было четверо телери, — пояснил Фингон. — Но они вернулись назад.       — Я понял, — Нолофинвэ резко зажмурился и на мгновенье отвернулся от сына, пряча свою боль.       Желая отвлечь отца от тягостных мыслей, Финдекано принялся рассказывать о спасительном появлении Финдарато, о том, что кузен уже покинул Минас-Тирит и обосновался где-то на берегах Нарога, о пути до Барад-Эйтель, свободном от врагов, временами нелегком, но интересном.       Финголфин слушал, отмечая важные для себя моменты, но его мысли были далеки от Белерианда. Анайрэ. Не передумала, не пришла.       — Зато она там в безопасности, атто, — произнес Финдекано, подходя к отцу и беря его за руку. — Помни всегда об этом. Пожалуйста.       Разговор завершился, и уставший Фингон отправился к себе, оставив отца в раздумьях. Всю ночь Нолофинвэ не спал, вспоминая любимую и их счастливые дни. Лишь под утро он забылся недолгим сном, а по пробуждении, когда лучи Анара заглянули к нему в комнату, решил связаться с Куруфинвэ.       Вид племянника однозначно показал, что тот также провел ночь без сна, а испачканное кровью лицо объясняло почему.       — Буду краток, — после приветствия произнес он. — Вижу, что твари рискнули сунуться в твои владения.       — И поплатились за это! — ответил Куруфин. — Имей…те в виду, они теперь передвигаются верхом на волках-переростках.       — Понял. Учтем. Эта информация будет всем полезна. Курво, я хотел попросить…       Искусник удивился и обращению, и цели вызова.       — Хорошо… дядя.       — Дай мне знать, когда мои верные прибудут к тебе в Химлад. В том, что ты предоставишь им возможность отдохнуть, я не сомневаюсь.       — Об этом не беспокойся, я не загоняю гостей в кузницы. Но мне бы хотелось знать о цели их визита.       — Я думал, ты поинтересовался, кто сопровождает твою жену в походе по землям Белерианда. Выходит, тебе безразлична ее участь… что ж, твое дело. Просто выполни мою просьбу.       Куруфин успел только кивнуть, когда Нолофинвэ разорвал связь:       — Почему она, а не Анайрэ?!       — Почему ничего мне не сказала?! Как вообще здесь оказалась?! Лехтэ!       Два разных кулака одинаково ударили по столам, заставив вздрогнуть все стоявшие на них предметы.

***

      Идриль сощурилась, посмотрев в пронзительно-синие, бескрайние небеса, и с улыбкой подставила лицо морскому ветру. Запах соли и водорослей дразнил, будил воображение, приглашал пройтись, и она решила не противиться зову. Проворно разувшись, Итарильдэ отбросила туфельки в сторону и, подобрав подол платья, пошла вдоль кромки прибоя.       Поблизости слышался звон молотов и звуки пилы. Пронзительно-остро пахло деревом. Работа на побережье Невраста шла полным ходом. Фалатрим строили боевые суда, а где-то неподалеку, всего в паре лиг, стояли мастерские нолдор, в которых верные атто ковали оружие.       Море с шипением пощекотало ступни, оставив после себя капли пены, и дева рассмеялась.       «Должно быть, навестить кузнецов и впрямь хорошая мысль», — решила она. Уже давно ей хотелось понаблюдать за работой оружейников, однако прежде не представлялось возможности. Теперь же явно был благоприятный момент — дева ничем не собиралась заниматься, и до конца дня еще оставалась масса времени.       Одна из карауливших в небе олуш, сделав стремительный разворот, спикировала и подобно выпущенной стреле вошла в воду. Вынырнула она вскоре с добычей в клюве.       «Хороший знак», — решила Итарильдэ и, вновь широко улыбнувшись, решительно направилась туда, где возвышались наскоро, но добротно собранные мастерские нолдор.       Она обходила сложенные кучей бревна, перепрыгивала через мягкую древесную стружку и, остановившись около одного из кораблей, уже почти готовых, погладила его ласково по вырезанному рельефному лебединому крылу. Корабль отозвался теплом и звенящей радостью. Итарильдэ вдруг показалось, что она слышит веселую, жизнеутверждающую песнь. Но, странное дело, она никак не могла разобрать слов. Взор ее словно заволокло туманом, а когда вскорости пелена рассеялась, то дева прямо перед собой увидела этот же самый корабль, уже полностью готовый и даже как будто потрепанный ветрами и непогодой. По сходням сбежал незнакомый высокий светловолосый нэр, чуть старше возрастом, чем она привыкла обычно наблюдать у эльдар. Сердце Идриль при виде него трепыхнулось, рванулось навстречу радостно, и вдруг картинка переменилась.       Она уже поняла, что это apacenye. Предвидение. Поэтому теперь, не отрываясь, опасаясь хоть на миг ослабить внимание, наблюдала.       Теперь нэр тот стоял на пустынном берегу, в котором Итарильдэ узнала Виньямар. Он был заметно моложе, одет в кольчугу, в руках же держал щит и меч, принадлежавшие ее отцу. Он оглянулся, заметил ее, и Итарильдэ, сорвавшись с места, побежала ему навстречу.       И снова картинка сменилась. Город. Похожий на Тирион и все же совершенно другой. Она и тот светловолосый незнакомец на площади, вокруг них толпа радостных, счастливых эльдар, ее отец стоит рядом. И тут Идриль поняла, что это свадьба. Ее собственная. Глаза той, другой Итарильдэ лучились счастьем и сверкали, словно сильмариллы, а нынешняя осознала наконец то, что до сих пор от нее ускользало — ее будущий муж не квенди. Не эльда.       Мысль не напугала, но заинтриговала, заинтересовала ее. Конечно, она больше не могла перепутать — другая форма ушей, закругленная, а не острая, иные ноты в звучании фэа. Ничего подобного она не наблюдала у сородичей. Но кто же он? Эрухино, это очевидно, а прочее она узнает потом, в свое время.       Над головой пронзительно закричала чайка, и облачко рассеялось, как туман поутру. Итарильдэ моргнула, медленно возвращаясь в привычный ей мир, а после подумала, что эти доспехи отец должен оставить в Виньямаре для ее суженого. Иначе как они смогут к нему попасть… Дева вздохнула, еще раз вспомнила все увиденное и, оглянувшись, со всех ног побежала туда, где должен был находиться атто.       Турукано удивился, заметив волнение дочери, а, узнав содержание видения, встревожился.       — Не бойся, — успокоила его Идриль и погладила по руке, — ты был не против и радовался за меня. Я не знаю, кто он и откуда придет, но происходить все будет с твоего согласия.       Тургон вздохнул и уселся на песок, задумчиво уставившись в даль.       — Доспехи, говоришь? — наконец сказал он.       — Да, — подтвердила дочь. — Кольчуга, меч и щит. Оставь их здесь, в Виньямаре, и если я права, то мы однажды еще увидим их.       Море шумело у их ног, словно о чем-то шептало. Дева напряженно ждала, а Турукано все молчал, время от времени покачивая головой и незаметно вздыхая.       — Что ж, я согласен, — наконец заговорил он. — Раз это предвидение, то нет смысла противиться. Когда мы будем покидать этот город, я оставлю в тронном зале то, что ты просишь.       — Спасибо, отец.       Она присела рядом на корточки и быстро поцеловала его в щеку. Тургон вновь замолчал, а Идриль подумала, что после, когда ляжет спать, еще успеет порассматривать видение в подробностях — отныне его бережно хранила ее память. Пока же, пожалуй, стоило все-таки пойти к мастерам и поглядеть, как делается оружие.