Рождественское безумие

И может быть вдруг я сама Тебе в глаза взгляну иначе. И станут вещими слова, Что ничего сейчас не значат. Может ты на свете лучше всех, Только это сразу не поймёшь. Одна снежинка — ещё не снег, ещё не снег, Одна дождинка — ещё не дождь.

Гермиона       Ей снится, как на Хогвартс падает белый снег. Тихо, однообразно, излишне идеально. Ей снится, как она нарушает нетронутую поверхность снега перед школой, бежит к входу в замок. А двери закрыты. Она оборачивается, прижимаясь спиной к деревянной поверхности, и видит бледное лицо Тома с горящими красными глазами.       — Я Лорд Волан-де-Морт! — рычит мужчина, а потом превращается в змеевидное существо, выпуская в неё зеленый луч света.       Гермиона глотает ртом воздух в немом крике, резко садясь на диване.       Нет, быть не может, приснится ведь…       — Том, — тихо зовет девушка, надеясь найти в помещении вчерашнего друга по несчастью. Но в ответ только тишина. — Том?!       Никого.       На столике перед диваном стоит коробочка со вчерашними серьгами. «Утром они для меня ничего не будут значить.»       Гермиона быстро подхватывает пальто, выходя из паба.       Косой переулок как будто замер в Рождественское утро, на улице ни души, а снег тихо падает, образуя нетронутое покрывало на брусчатке. Кажется, что он вышел сильно раньше неё, иначе бы следы его ботинок обязательно остались на снегу.       Дверь за её спиной громко захлопывается, так что девушка дергается от неожиданности, оборачиваясь.       И не находит паба, в котором провела праздник. Только пустая серая кирпичная стена.       Грейнджер с трудом подавляет в себе желание начать колотить руками о то место, где только что была дверь. Это было бы странно. Не в её должности позволять себе такие вольности.       Да и сил нет для таких активных действий, внутри вообще ничего нет. Ни сил, ни эмоций, ни радости. Абсолютная пустота. Как будто важная для неё часть снова мертва.       Гермиона стоит не шевелясь, смотря в одну точку, невольно сжимая кулаки. Внутри неё бьет мелкая дрожь, а мозг пытается сложить всё в единый пазл. Может это всё просто приснилось? Да, скорее всего так и есть.       И сейчас нужно просто доказать себе, что её сон не вещий, а вчерашний знакомый, не важно, реальный он был или нет, не тот самый Том.       Вряд ли она сможет когда-нибудь объяснить, как оказалась в Хогвартсе, весь путь был пройден на автомате. Она вихрем заходит в кабинет директора МакГонагалл, объясняя на ходу, что ей необходимы воспоминания директора Дамблдора о молодом Темном Лорде.       Минерва, как обычно оставшаясь в школе на праздники, косится на неё с некоторым сомнением, но всё же отдает пузырек, предоставляя омут памяти.       И Гермиона ныряет, зажмурившись, отчетливо понимая где-то в глубине души, кого увидит, но всё же надежда внутри теплится, что это был просто случайный прохожий. Если это не Темный Лорд, она найдет его и поговорит ещё раз. А если он…       Зелёные глаза юноши буравят взглядом старого директора Диппета. Он морщит лоб от злости, но голос продолжает звучать мягко и уважительно. Он приходил устраиваться на работу раньше, чем зашел в паб, потому выглядел чуть моложе и держался чуть иначе. Но в остальном это был тот самый мужчина из паба в Косом Переулке.       — Ты нашла, что хотела? — уточняет Минерва, когда Гермиона вынырнув из омута, смотрит в одну точку.       — Нашла то, что не хотела. Извините, за беспокойство. С Рождеством! — она как в тумане покидает кабинет, а после школу.       Вот же дура. Гермиона вспоминает, как вчера шутила над его именем, конечно оно ему не нравится, именно поэтому он взял себе другое. И как жаловалась ему на войну, благо не называла никаких имен, а только делилась своими ощущениями. Но он-то не дурак, и точно должен был понять, что к чему.       И что ты теперь будешь делать?       Ответ на этот вопрос Гермиона знает почти также хорошо, как свое имя: молиться, чтобы всё это было только в её голове, чтобы на самом деле никакого Тома на Рождество с ней рядом не было, а всё это оказалось наваждением.       Грейнджер занимает столик в кафе Хогсмида, заказывая горячий шоколад. И просит счет сразу, чтобы потом не тратить время на ожидание официантки. Ладонь проскальзывает в карман пальто в поисках денег, и пальцы натыкаются на коробочку, которую она в спешке забрала из паба.       От кружки с горячим шоколадом поднимается дым, и благодаря магии, это продолжается уже довольно долго. А из граммофона в углу играет рождественская песня, напоминая, что вчера был праздник.       Гермиона так и не притронулась к напитку, вертя в руках коробочку с сережками, которые сама бы себе никогда не купила.       Молиться, чтобы это было сном, не выходит. Сны не оставляют после себя никаких физических предметов.       Значит будешь делать, как всегда, стараться всё забыть и жить дальше. Даже если в этот раз будет намного труднее, ведь теперь ты точно знаешь, откуда эта пустота в душе, появившаяся после войны. Том       Двадцать шестого декабря у него стоит по меньшей мере пять встреч со своими последователями, и Том монотонно передвигается из одного места в другое, пожимая руки людям. И, кивая, слушает, что они говорят, стараясь вникать в суть происходящего.       Всё это время у него перед глазами то и дело появляется образ девушки из паба, ему не дает покоя её странный внешний вид. Брюки и свитер женщины не надевают в пятидесятых на Рождество. И уж точно они не оставляют волосы торчать в разные стороны во время праздника.       И никогда не переходят на ты первыми в пабе. Если, конечно, не выбирают темную сторону, отказываясь от общества, но она работает в министерстве, этот вариант исключен.       Она не выходит из головы, потому, что от неё пахло иным миром, иными возможностями. И с ней рядом внутри не было пустоты, которая с самого детства порождала в Томе ненависть к людям и к себе.       Он возвращается в свою квартиру ближе к полуночи, находит стол в нетронутом состоянии и на автомате садится, стараясь прогнать образ девушки, погрузившись в книги.       Ты просто её выдумал. Идеальных не существует.       Тогда почему внутри было тепло?       А как ты мог её не выдумать?       Она рассказывала о войне, которую Том пережил вместе со всей Англией. Но в ней она отзывалась по-другому. У нее были однозначно странные воспоминания о Грин-де-Вальде. Темный маг, испортивший её детство, был ещё безумнее и страшнее, чем казалось самому Реддлу. Или просто в предсонном состоянии его разум исказил её речь?       Речь может быть, но он хорошо помнит, как она дрожала, рассказывая. Ей было страшно даже спустя столько времени.       Ты точно это придумал, перенеся в неё свои страхи и эмоции от войны и гипертрофировал их.       Том начинает готовиться ко сну, стягивая с себя одежду. Вешает брюки на стул, проглаживая рукой, и замечает, как из кармана выпадает кусок бумаги.       Он аккуратно поднимает находку. «Гермиона Джин Грейнджер, отдел магических происшествий и катастроф».       Следующим утром Том несколько раз прогуливается мимо высокого здания, где расположено сердце магической Британии. И решается зайти только с третьего раза. Доходит до девушки на ресепшене и выдавливает свою самую милую улыбку.       — Мистер Реддл, доброе утро! Вы к мистеру Малфою? — она хлопает глазами, Том пытается вспомнить, они вместе учились или пересекались ещё где-то. Скорее всё-таки учились.       — Нет, мне нужна мисс Грейнджер, я могу её увидеть? - он, не свойственно для себя, крутит шляпу в руках.       — Мисс Грейнджер? — она торопливо листает страницы книги. — Простите, а кем она работает?       Он замирает, понимая, что не помнит ответ на этот вопрос. Проговорил с ней весь вечер, а не запомнил самого важного, только отдел, название которого прочитал вчера вместе с именем.       — У меня есть визитка, — он пару секунд роется во внутреннем кармане. — Вот.       — Это розыгрыш? — девушка еле сдерживает смешок после нескольких секунд изучения визитки Гермионы. А потом закусывает губу. — Мистер Реддл, это попытка поднять мне настроение утром?       — Это визитка Гермионы Джин Грейнджер, я могу увидеть? — начинает злиться мужчина.       Разве он много просит? Ему нужно просто встретиться с ней ещё раз, чтобы раз и навсегда выяснить, она реальный человек или только плод воображения. И ещё разобраться, почему рядом с ней всё было в порядке, а без неё опять пустота и ненависть к себе.       — Простите, эти визитки… их дизайн был утвержден несколько десятилетий назад, чтобы их отличать, мы ставим год производства в углу. Здесь стоит две тысячи третий год. Боюсь вам поможет только машина времени или шутник, который вам её дал.       Том выругивается, забирая обратно единственное доказательство, что Гермиона существовала. Отлично, он сам придумал человека. Интересно, а визитку тоже сам наколдовал или этот паб, Мерлин его взорви, сотворил?!       Он возвращается в свою квартиру, переполненный злости, садится за стол, и как перед Рождеством, обложившись пергаментом, быстро пишет.       Ему кажется, что мир в очередной раз подшутил над ним, но в этот раз он отомстит ему за все свои несчастья. И пишет, пишет, пишет, царапая пергамент.       А потом вздрагивает, резко выпрямляясь. Почти бегом бежит в прихожую, достает визитку и словно получает удар током, вглядываясь в год.       «Вы ведь не родственник того самого Реддла?»       Ему показалось забавным, что она помнит имя его отца. Но он не родственник. Он и есть тот самый Реддл.       Он не хочет об этом думать, не сейчас. Он погрузится в работу, а потом уснет. И к утру забудет её. В конце концов, что за глупости, думать, что она из будущего.       Но вопреки его настрою, сон не спасает. Всю ночь Тома мучают кошмары, заставляя то и дело просыпаться в холодном поту. Это для него не в новинку, он видит кошмары каждый день. Но сегодня он видит в них не себя.       В каждом его сне Гермиона, он видит её жизнь и ощущает атмосферу, в которой она выросла. И каждый раз она в смертельной опасности из-за идущей вокруг войны. Он видит, как её пытает женщина с мерзким смехом. Видит, как она едва не погибает, спасаясь из банка Гринготтс. Видит, как она убегает от оборотня, как чуть не умирает от взгляда Василиска. И в конце концов видит битву со змееподобным чудовищем, желающим уничтожить всё и вся, чудовищем, действия которого привели Англию к тому состоянию, которое пугает Реддла. Он бы такого не допустил...       Этот человек безумен, безобразен. Сумасшедший.       И Том узнает в нем себя.       Реддл резко садится на кровати, издавая крик.       Своё будущее он представлял совсем не так. И власть, которой он хотел добиться, была другой.       Даже победа над смертью теперь перестает радовать, она больше не имеет смысла. Он всё равно умрет, но эти годы проживет в несчастье, с пустотой в груди, которая в конце концов сведет его с ума. А когда он наконец встретится с тем, чего так боялся и умрет, то оставит на земле в одиночестве, с такой же дырой внутри её.       Внутри что-то ёкнуло.       Он всю жизнь видел, как в его ночных кошмарах жертвой был он, и хотел отомстить миру за эту чудовищную несправедливость.       Гермиона Джин Грейнджер, выражающая злость, так же, как он, не понимающая Рождество так же, как он, влюблённая в знания так же, как он, не была его воображением. Она была из другого времени, где монстром был Волан-де-Морт, которым он мечтал стать.       А он не хочет становиться тем сумасшедшим мужчиной с красными глазами. Хотя абсолютно точно понимает, что идёт к этому маленькими шажками. У него уже не осталось друзей кроме Абраксаса, во всех остальных он вселил страх, он никогда не чувствовал любви, он стал безразличен к чужой смерти. И злость внутри с каждым днем только увеличивается, подкармливаемая жалостью к себе из-за несправедливости мира и страхом. Он чувствовал себя одиноким в этом мире и мстил за это.       Но в Рождество злости не было.       К своему огромному сожалению, Том знает только одного человека, который может ему помочь в сложившейся ситуации, и он бы никогда не пошёл к нему по доброй воле.       Но дрожь в теле Грейнджер всё ещё отзывается на его коже едва заметным ощущением. Её страх, её боль теперь в нём. И её тепло, которого ему не хватало всю жизнь, кажется, оставило непоправимый след на его душе. Собственные красные глаза, которые он увидел во сне, становятся решающим аргументом.       Том Реддл ещё не до конца превратился в монстра. И теперь ему есть за что бороться.