Навеки в моём сердце

1 глава

      «Солнечные лучи пробивались сквозь мозаику окон, подсвечивали изумрудную россыпь камней на заколке, что великолепно оттеняла черные локоны принцессы Корделии. Её лазурные глаза светились от счастья и восторга, а яркий жизнеутверждающий свет, казалось, льющийся прямо из сердца, освещал каждый потаённый уголок в огромном танцевальном зале старинного замка. Музыка, звучащая в глубине помещения, обволакивала мягким шлейфом романтики и веселья всех присутствующих здесь дам и их кавалеров. Плавно кружась по залу в объятиях прекрасного молодого человека, принцесса Корделия испытывала поистине настоящий восторг…»       На последних словах голос Энн предательски дрогнул, и девичья рука потянулась к косичке, при взгляде на которую Энн совсем сникла:       — Сколько бы я ни представляла себя принцессой Корделией с чудесными чёрными как смоль локонами, мои рыжие не потемнеют ни на один оттенок. И ни один молодой человек не взглянет на меня без отвращения. Я не достойна любви.       — Энн! Что ты такое говоришь?! — Диана пыталась утешить свою лучшую подругу. — Я бы многое отдала, чтобы быть хотя бы приблизительно такой же умной как ты, чтобы у меня была возможность поступить в университет в Квинсе и стать кем-то значимым в этом мире. А не просто приложением для мужчины, которого настоятельно «одобрят» родители. Энн, перед тобой открыты все дороги, — Диана порывисто обняла Энн и затем уверенно посмотрела в её грустные глаза. — И ты сможешь многого достичь, если только перестанешь так терзаться по поводу своей внешности. Не будь так строга к себе. Ты прекрасна!       Смущённо прикрыв глаза, полагая, что её близкая подруга просто пытается поддержать, и поэтому так вдохновенно пророчит ей чудесное будущее, Энн благодарно улыбнулась:       — Ты одна меня понимаешь, ты единственная, кто никогда не отворачивался от меня и поддерживал в любых ситуациях, — голубые глаза на секунду затуманились, стоило Энн вспомнить все те унижения, которые пришлось перенести в школе Эйвонли. В следующий миг лицо её засветилось от пришедшей в голову гениальной мысли. — Знаю! Я стану невестой приключений! Диана, разве не к этому меня так долго готовила жизнь? Жить в мире, полном стольких тайн, волшебства и красоты, стольких ярких мгновений, — взгляд мечтательно скользнул по кусту дикой малины, возле которой кружила бабочка, ласково овевая сочные дары леса лёгким дыханием волшебства. — Разве это не чудесно? Видеть магию в каждом дуновении ветра, скользящем между кронами деревьев, словно шёлковая лента в волосах принцессы Корделии.       Бархатные крылья лесной жительницы неспешно творили свою магию, кружась вокруг диких, но таких манящих сочных ягод. Прекрасные мгновения единения с природой наполняли жизнь Энн смыслом и чувством некой таинственности. На секунды, пока ресницы делали легкий взмах, она опять представляла себя принцессой Корделией и, погрузившись в собственные фантазии еще на один миг, улыбалась этому волшебному необъятному миру. Фантазии спасали её от чёрствого мира, жестокости одноклассников, давали живительный глоток так необходимого ей счастья.       Постепенно день близился к своему логическому завершению, и солнце в последний раз обласкало верхушки деревьев, погружая их в сумрачную тишину. Огонек в лампе трепыхался от лёгкого дуновения ветра, просачивающегося сквозь щели в домике Клуба писателей, — единственный источник света для девушек. Неспешной поступью сумрак вступал в свои права.       — Мама будет волноваться: мы засиделись и совсем не заметили, как пролетело время, — Диана судорожно пыталась отряхнуть с платья сухие листья. — Думаю, стоит поторопиться.       Погруженная в свои фантазии, Энн отстранённо кивнула головой:       — Да-да, конечно, Диана, иди домой. Я ещё немного задержусь, хочу записать продолжение истории, пока ощущения переполняют меня. Обещаю, быстро управлюсь, и сразу бегом домой, пока окончательно не стемнело, — погруженная в свои мысли, Энн потянулась за листом бумаги и начала неспешно делиться своими фантазиями с бумагой.       Диана понимающе улыбнулась и скрылась за шторкой, служившей входом в их маленькое убежище.

×××

      Могут ли фантазии увлечь настолько, что счёт времени перестаёт значить хоть что-то? Сколько минут Энн просидела, склонившись над листом бумаги, чтобы облачить яркое воображение в слова, причудливо переплетающиеся в превосходные оттенки чёрных вьющихся локонов принцессы Корделии? Или часов?..       Незаметно для Энн ночь вступила в свои права, исказив, благодаря неудержимой фантазии, каждый звук ночного леса. Легкий скрежет веток стал казаться зловещим, а шорохи опавшей листвы отнюдь не придавали храбрости. Задув напоследок последний источник света, Энн быстро выскочила из своего убежища и поспешила домой: Марилла будет вне себя от волнения.       «Бедная Марилла, ей и так хватило со мной проблем, не стоит заставлять её переживать еще больше, нужно поторопиться», — и Энн ускорилась, нарушая лёгкий шорох леса треском веток под своими спешными шагами. Мысли витали вокруг приключений красавицы Корделии, волнений за Мариллу и Мэтью и небольшими искорками страха, подступающего своей осторожной поступью и прикасающегося ночной рукой к подолу платья. Страх постепенно начал сковывать разум, вытесняя хоть какие-то мысли о прекрасной принцессе, и обострять все органы слуха и осязания до предела: ветка, зацепившаяся за подол платья, будто рука ночного призрака, невзначай потянула назад — лёгкий вскрик испуга. Энн зажала ладонями рот и прислушалась к шорохам леса… Вот верхушки деревьев плавно покачивались от прохладных порывов ветра, где-то вдалеке был слышен шорох листьев под ногами лесного зверька. Чаща леса жила своей ночной жизнью, плавно провожая шорохами запоздавшего путника. Громкий хруст, резко заставивший Энн напрячь слух, а сердце пропустить удар, через секунду был списан на игру перепуганного воображения. Но хруст вдруг повторился… Снова и снова, он постепенно становился всё громче, тая в себе скрытую опасность, которая неумолимо приближалась.       — Так-так-так, кого я вижу! Сама сиротка собственной персоной, — Билли Эндрюс, кажется, даже навис над съёжившейся от страха Энн, — что же ты трясёшься, как побитая псина, а, Ширли? Неужели так меня боишься? Или уже воображаешь все те вещи, которые я могу с тобой сделать? Здесь. Ночью. Вдалеке от всех. Когда никто не услышит твоих криков о помощи?..       — Билли, ты не посмеешь! — Энн, напуганная до беспамятства, настороженно следила за ним, в то время как ноги шаг за шагом аккуратно отступали назад: Эндрюс казался ей куда более явной угрозой, чем руки ночных призраков, цепляющиеся за подол платья ещё минуту назад.       — Да я даже руки марать о тебя не хочу, мелкая ржавая шавка! Возомнила себя самой умной в классе, настроила Джосси Пай против меня со своими дощечками, кляпами, заумными словами. Она была бы моей, если бы ты не вмешалась, жалкая псина!       — Да как ты смеешь так говорить, Билли?! Джосси не вещь, чтобы быть твоей. После того унижения, которому ты её подверг.       — Заткнись, шавка, никто не давал тебе слова, дрянь. И сейчас я тебя проучу, — Эндрюс резко схватил Энн за волосы и дёрнул со всей силы. Она лишь успела испуганно вскрикнуть и, оступившись, удариться о дерево. Потеряв сознание, Энн плавно осела рядом с потемневшим от времени стволом.       — Это только начало, сиротка, только начало, — Эндрюс быстро удалялся прочь, оставляя свою жертву на произвол ночной стихии.