Сказание о чёрном вороне и белом змее

      Такэнака Хамбэй только успел получить сообщение о том, что отряд, который он догонял, был уничтожен крепостью Мори, как возникла новая проблема. Приближающийся стук копыт известил о прибытии нежданного противника. Стратег Тоётоми оглянулся через плечо, но не смог разглядеть в проносившемся пятне человека. И только когда тот обогнул отряд и остановил лошадь перед ним, Такэнака наконец узнал преследователя – Катакура Кодзюро преграждал им дорогу.       – Так это всё-таки ты, – придя в себя после удивления, произнёс стратег Тоётоми.       Он предполагал, что Катакура может выбраться и попытаться расстроить его планы, хотя до конца не понимал, как тому удалось сбежать. Полностью утратив надежду на сотрудничество, Такэнака с сожалением смотрит, как Правый Глаз Дракона спрыгивает с лошади и медленно идёт к нему.       Солдаты, защищая стратега Тоётоми, бросились на Катакуру. Но ни численный перевес, ни безоружность врага не помогло им: Катакура Кодзюро преимущественно руками – только у шестого он забрал катану – расправлялся со всеми, кто на него кинется. Такэнака не вмешивался. Лишь с отрешённым видом наблюдал за тем, как солдаты пытаются остановить Правого Глаза Дракона, как они встают после удара руки или ноги и погибают от катаны. В тот момент стратег Тоётоми видел не человека, но зверя, в ярости способного убивать одними руками.       Когда последний солдат упал на землю, Катакура Кодзюро остановился и пронзительно посмотрел на Такэнаку Хамбэя. Тот перевёл взгляд на своих поверженных людей и произнёс:       – Вот как… Всё же мы с тобой очень разные… – Такэнака вновь посмотрел на Катакуру и продолжил уже твёрже. – Клятва на твоём мече – не просто знак преданности. Она сдерживает гнев, живущий в тебе.       – Готовься, Такэнака Хамбэй! Могу дать время только на это, – сказал Катакура Кодзюро, как только стратег Тоётоми закончил мысль. Терпение его давно кончилось.       Спешить Такэнака не собирался. Он медленно спешился с лошади и стал сокращать расстояние между ним и Правым Глазом Дракона мелкими шагами. Такое его поведение решительно отличалось от обычного. Теперь стратегу Тоётоми некуда было торопиться – план по захвату крепости провалился, а сам он может умереть в любую минуту: от болезни или от рук противника.       Когда расстояние между ним и Катакурой сократилось до двух с половиной метров, Такэнака остановился и усмехнулся.       – Теперь жизнь не так уж и дорога мне, – он обнажил меч и приготовился атаковать. – Но ты не сможешь забрать её у меня!       Звон скрестившихся мечей нарушил идиллию природы. Оба пытались пересилить друг друга, чтобы противник открылся для удара. Но их настрой отличался: Катакура приготовился сражаться насмерть, чтобы победить, а Такэнака смирился со своим положением и плыл по течению, не желая сдаваться лишь из гордости.       Стратег Тоётоми в связи с осложнением болезни начал во всём себе признаваться, и даже сейчас, пусть противник посчитает лишними его слова – в сражении говорить не к месту, – он решил высказаться:       – Неприятно признавать, но Масамунэ-кун по своей природе настоящий дракон. Хидэёши сильнее, чем кто-либо, но против него… – Такэнака осёкся и сменил направление разговора. – Внутри этого дракона есть что-то, чего я не могу понять. Уверен, когда-нибудь он станет настоящим врагом для Тоётоми.       Он отскочил и атаковал с расстояния, используя особенность своего меча. В этот раз Катакура понимал, как нужно отбивать этот удар, и воспользовался этим знанием, но поднявшийся столб пыли скрыл противника из виду. Стратег Тоётоми резко выскочил, но опыт и хорошая реакция позволили Правому Глазу Дракона отбить и эту атаку. Однако следующую правильно заблокировать не удалось: Такэнака пробил защиту. Катакура Кодзюро приготовился к смерти. А Такэнака Хамбэй, замахнувшись для сокрушительного удара, празднует победу, но… Резкий приступ кашля сводит все его старания на нет. Стратег Тоётоми падает на колено, запоздало прикрывая рот ладонью: кровь уже попала на землю, пролив свет на его состояние противнику.       – Я хотел настоящего боя насмерть, но противнику, который с самого начала был при смерти, не победить меня, – сурово заявляет Катакура, однако смотрит на корчащегося в муках Такэнаку с долей жалости.       Всё тело стратега Тоётоми подрагивает, но тот стремится как можно скорее подняться на ноги, пока его не убили. Первая попытка оказывается провальной: он приземляется обратно на колено. Правый Глаз Дракона перехватывает катану, однако остаётся на месте. Такая уступка злит Такэнаку Хамбэя.       – Даже так, пощады не жди, – добавляет Катакура Кодзюро, ожидающий следующего удара.       – Вот и славно... – шипит Такэнака, вставая на ноги.       Стратег Тоётоми отделяет лезвия, из которых состоит его меч, и обрушивает их на Правого Глаза Дракона. Для Катакуры эта атака оказалась неожиданной. Лезвия, падающие словно капли дождя, оставили несколько неглубоких порезов, но свалили его на землю.       – Никто не сможет меня заменить, – говорит Такэнака Хамбэй, уже собравший воедино лезвия меча и приближающийся к Катакуре Кодзюро тяжёлыми шагами.       Не до конца осознавая своих действий, Правый Глаз Дракона отшвыривает забранную у одного из солдат катану и достаёт сломанный Коготь Дракона. Только он успевает подняться, как оправившийся после приступа Такэнака бросается к нему. Вновь скрещиваются мечи. И из обломка катаны Датэ высвобождается энергия, принимающая очертания дракона: она свела бы с ума стратега Тоётоми, если бы быстро не пронзила его грудь в области сердца. Сжав ткань на груди, Такэнака Хамбэй пятится назад, отступая всё ближе к краю обрыва. Остановившись на самом краю, он списывает появление дракона из катаны на свои предсмертные галлюцинации и напоследок улыбается Катакуре. Земля под ногами стратега Тоётоми трескается, и он падает в море.       Правый Глаз Дракона осторожно подходит к краю обрыва, чтобы в последний раз взглянуть на своего противника. Однако тело Такэнаки уже скрылось в морской пучине, и только круги на воде свидетельствуют о том, что вода кого-то поглотила.       – Дракон может превзойти даже богов… Никто не остановит Масамунэ-саму.       Слова Катакуры Кодзюро подхватывает ветер. И кто знает, может быть, они достигнут души Такэнаки Хамбэя в том месте, куда она попала?       Катакура ещё немного посмотрел на море и отправился искать лошадь. Он собирался отправиться в Одавару, чтобы сообщить господину о случившемся, и спешить не было смысла: в бой ввязаться не позволит долг, да и успеть до его окончания невозможно. Но Катакура Кодзюро не беспокоился по этому поводу – он верил в победу своего господина.       Однако что-то не отпускало Правого Глаза Дракона с места решающего сражения: ему казалось, что он что-то не закончил здесь. Уже и лошадь пришла на свист, а он всё не мог сдвинуться с места. Наконец словно по наитию Катакура поднимает голову и смотрит на одинокое белое облако, появившееся неизвестно откуда. В глаза ударяет луч солнца, и он их прикрывает. Всё ещё не понимая, зачем он это делает, Катакура Кодзюро произносит:       – Нет… Ты так. Ничего. И не понял…       Когда он открывает глаза, перед ним предстаёт чистое небо со слепящим солнцем. Облака как будто не бывало. Однако теперь Правый Глаз Дракона возвращает возможность двигаться и отправляется в путь.       В сражении с ослабленным заключением вороном должен был победить змей. На его стороне были ловкость, скорость и тактика боя. Однако болезнь не позволила змею завершить решающий удар: сама смерть встала на защиту ворона. Птица, связанная с миром мёртвых, слушая загробный шёпот, подчинилась этому приказу и воспользовалась мистической силой, принадлежащей дракону. Даже видя всё своими глазами, змей остался приверженцем одного лишь разума и погиб, веря лишь своим умозаключениям. Это сражение ворона и змея было предзнаменовано ещё при первой встрече, но тогда ни один из них не смог понять свою роль. Впоследствии птице открылся сюжет той картины, в которую их вписывала судьба, но пресмыкающемуся не удалось этого увидеть вовсе. Ворон желал, чтобы змей хоть перед смертью понял, кем они являлись на самом деле. Но тот не хотел понимать… Первый и последний полёт змея, выпавшего из когтей ворона, не открыл ему мир с другой стороны, ведь пресмыкающееся не смотрело. Птица не ликовала – эта победа была отнесена ею к подарку судьбы. На прощание ворон отвечает на мучающий змея вопрос, тем самым отпуская его душу в загробный мир. Так заканчивается эта история противостояния двух схожих и одновременно не похожих друг на друга сущностей.