Сказание о чёрном вороне и белом змее

      Отряд во главе с Такэнакой отправился в Хариму, и тишина охватила замок Осака. Было ли это влиянием ночи, или просто людей осталось слишком мало, но оставшиеся солдаты не перешёптывались между собой и даже больше – они стояли неподвижно, словно статуи.       То же и касалось охранника, что стоял у темницы, в которой заперт Катакура Кодзюро. Последний даже немного расстроился из-за того, что солдат, дежуривший у решётки, не хотел никуда отлучиться. В прочем, Катакура даже уважал его. Не каждый человек способен честно выполнять свой долг, когда за ним никто не следит. Однако Правый Глаз Дракона тут же вспоминал, с солдатами какой армии имеет дело – они служат без малейших прегрешений не из чувства долга, а из страха перед наказанием. И всё же пленник считал, что солдата стоит уважать хотя бы за то, как стойко он держит пост.       План побега был уже почти готов. Катакура решил быстро убить охранника через решётку: лезвия сломанной катаны хватит на это, если шея того окажется достаточно близко. Оставалось придумать, как привлечь его внимание, чтобы он подошёл ближе.       Непонятно откуда взявшийся поток воздуха прерывает раздумья Правого Глаза Дракона, заставляя резко раскрыть глаза. Тут же с потолка спрыгивает шиноби Такэды.       – Сарутоби! – удивлённо восклицает Катакура.       – С Вас причитается, – тихо произносит шиноби, приложив указательный палец к губам.       Катакура Кодзюро понимает, почему тот ничего не хочет объяснять сейчас, но ситуация остаётся для него не ясной. Вдобавок решётку открывает шиноби Уэсуги, чем увеличивает количество вопросов, которыми задаётся Правый Глаз Дракона. Но больше всего Катакуру беспокоит, как он мог не услышать проникновения двух людей, что положили всю охрану. Тут приходит осознание – неспроста в замке так тихо.       – Похоже, они оставили здесь только охрану для замка… – делясь наблюдениями, Касуга прерывает бурный поток мыслей Катакуры.       Теперь Правый Глаз Дракона замечает на плече у озирающейся по сторонам шиноби Уэсуги питомца бродяги из клана Маэда. Ему интересно, как так вышло, но этот вопрос выглядит столь незначительным на фоне остальных, что вовсе стирается из памяти.       – Если не будем шуметь, всё обойдётся, – продолжает мысль Касуги Сарутоби.       Катакура молча берёт сломанную катану своего господина и поднимается. Смотря на лезвие, он думает: «В любом случае, одной проблемой стало меньше…» – и, спрятав обломок одного из Шести Когтей, выходит из надоевшей за долгое пребывание комнаты вместе с двумя шиноби.       Они без труда добираются до комнаты, где проходили последние совещания Тоётоми и Такэнаки. Карта с указанием передвижения армий лежала на столе, что удивило Катакуру Кодзюро. Сарутоби Саскэ же бесстрастно развернул её.       – Понятно… – прервал молчание Сарутоби. – По этому пути и движется та самая крепость из Аки. Мори наверняка починил крепость Фугаку, принадлежавшую Тёсокабэ.       В замке Осака о передвижной крепости никто не говорил, поэтому для Катакуры эта информация была новой. Однако теперь появилось новое объяснение желанию Такэнаки уничтожить Мори.       – И пока эту крепость не захватят, союз Мори и Тоётоми будет в силе… – продолжил, размышляя вслух, Правый Глаз Дракона.       – Э? Понятно… – удивился осведомлённости Катакуры Сарутоби.       Касуга, плохо видевшая карту, понимала ситуацию по разговору. И ей это удавалось настолько, что она включилась в разговор:       – Выходит, Мори сам хочет атаковать Осаку. Какие же они оба упрямцы!       Настрой шиноби Такэды отличался от настроя девушки – ему никак не хотелось шутить. Он прекрасно понимал обозначения на карте, но никак не мог поверить, что такое возможно. В напряжении обычно язвительный шиноби указывает на самое беспокоящее обозначение.       – Господин Катакура... – обратился за помощью Сарутоби, понимая, что освобождённому пленнику многое известно. – А это означает, что они посылают войска с Севера?       – Они хотят напасть на Уэсуги с тыла, – подтвердил его догадку Правый Глаз Дракона.       Настроение Касуги тут же сменилось: прежде решительный взгляд стал удивлённым, а губы приоткрылись в немой мольбе. От насмешливости и вовсе не осталось и следа. Волнение настолько захватило шиноби Уэсуги, что она выпала из разговора.       Катакура Кодзюро не замечал этого, так как был погружён в свои мысли. Однако параллельно он продолжал информировать Сарутоби Саскэ:       – А ещё у Тоётоми есть отряд на севере Кюсю.       – А, то есть здесь силы, осаждающие Сацуму, – шиноби Такэды указал на названное Катакурой местоположение. – Ну и дела!       – Та самая всеобщая война, которую может затеять лишь Тоётоми...       Тут Сарутоби оторвался от карты и протянул Касуге деревянный свисток, говоря, что та должна предупредить своего господина. Похоже, он давно заметил её волнение, но отреагировал лишь тогда, когда вся ситуация стала ясна. Но теперь и Катакура увидел чувства, что охватили шиноби Уэсуги, чему был не очень рад: видеть то, что творится на душе у малознакомых людей, ему не нравилось, потому что это было непреднамеренным нарушением личных границ.       Шиноби Уэсуги, извиняясь, приняла этот необычный предмет, непонятного предназначения.       Чтобы больше не втягиваться в чужие переживания, Катакура Кодзюро переключился на карту. Он искал взглядом местоположение своего господина и наткнулся на ещё не названный крест.       – А Мацунага – здесь… – сказал вслух Правый Глаз Дракона.       – Получается, он всё ещё жив? – без доли удивления уточнил Сарутоби. Скорее, он запоминал эту информацию на будущее.       Катакура не мог больше сдерживать гнев. Он противился всему плану Тоётоми по завоеванию Японии, тому, что его хотели заставить участвовать в нём. Но больше всего ярости вызывало то, что из-за его отсутствия Датэ Масамунэ загнали в ловушку.       – Этот мерзавец Такэнака хочет задержать войска Датэ с помощью Мацунаги, а потом сокрушить их той самой крепостью, что украдёт у Мори, – процедил Катакура.       Шиноби Такэды понял, что собирается делать Правый Глаз Дракона, когда тот упомянул клан Датэ. Не дослушав, Сарутоби подошёл к полкам – он обратил внимание на предметы, что там лежали, ещё на входе в комнату. Достав катану, шиноби обратился к Катакуре Кодзюро:       – Возьмите это. Даже для Вас идти безоружным – это…       Острое чувство опасности заставило Сарутоби Саскэ резко замолчать. Он уже начал оборачиваться, когда до его слуха дошли испуганные крики Касуги и Катакуры. Шиноби Такэды заметил только тянущуюся к катане руку: полностью тело разглядеть в тот момент не удалось. Хорошо развитая реакция позволила ему отскочить вовремя, но человек, что пытался забрать меч, тут же оказался за его спиной.       Всё это время Катакура Кодзюро вглядывался в фигуру незнакомца. Наконец тот человек оказался близко к окну, из которого лился слабый, но всё же свет, и Катакура узнал его по облегающему чёрно-белому костюму и шлему, надвинутому на лицо. Тот самый шиноби, которого нанял Мацунага.       Только Правый Глаз Дракона собрался предупредить об этом Сарутоби, как в бой, зайдя к наёмнику со спины, вклинилась Касуга. Однако окружённый прыгнул и, достав клинки, провернулся в воздухе, отшвыривая объединившихся против него шиноби в разные стороны.       Катакуру сразу удивило то, что этот человек проигнорировал шиноби Уэсуги и двинулся на Сарутоби Саскэ. Поднявшись с пола, шиноби Такэды цыкнул – он спиной влетел в сёдзи, сломав их, – и, достав катану из ножен, приготовился отбивать следующую атаку. Наёмник остановился. Тогда Катакура Кодзюро понял, что за катану взял шиноби Такэды.       – Так вот ты какой – легендарный шиноби, – сказал Сарутоби, пытаясь завести беседу с наёмником. Только тот никак на слова не отреагировал.       – Фума Котаро? – удивлённо воскликнула Касуга.       Легендарный шиноби молча кинулся на Сарутоби Саскэ, обрушив серию ударов клинками. Шиноби Такэды отбивал некоторые, а от других отступал. Скрестив клинки, Фума Котаро атаковал ещё раз, но Сарутоби блокировал и этот удар. Однако теперь положение стало опасным: наёмник давил всем весом, и шиноби Такэды приходилось отклоняться назад, чтобы его шею не задели. Но даже в таком положении Сарутоби Саскэ умудрялся раздавать советы:       – Тебе надо идти, Касуга! Если не поторопишься, Бог Войны получит удар в спину!       Шиноби Уэсуги мешкала. Она разрывалась между помощью недавнему соратнику и своевременным предупреждением своего господина. Но из-за сомнений девушка только теряла время.       – Сарутоби! Отдай катану… – попытался объяснить, в чём дело, Катакура Кодзюро, но его перебил отбивающийся шиноби Такэды.       – Господин Катакура, Вы тоже идите!       Сарутоби удалось пересилить Фуму, и тот отскочил в центр комнаты и не прицельно атаковал. Этим моментом воспользовалась Касуга, выпрыгнув в окно. Видимо, она поверила в шиноби Такэды и решила исполнить свой долг, хотя волнение терзало её на всём пути отступления.       Шум драки услышали оставшиеся солдаты Тоётоми – этому поспособствовал взрыв при активации изобретения клана Такэда. В любой другой момент Правый Глаз Дракона удивился бы тому, как из свистка получилось устройство для полётов, но сейчас его больше занимал побег. Он предпринял повторную попытку объяснить шиноби Такэды причину вступления в бой Фумы:       – Сарутоби, оставь катану! Он подчиняется Мацунаге и пришёл сюда за ней.       – Правда? – удивился Сарутоби Саскэ и наскоро вложил катану в ножны. – Так об этом надо было раньше сказать! – вдобавок посетовал он и выкинул оружие в окно.       Фума Котаро действительно кинулся за этим мечом, а, поймав его в воздухе, бросил несколько кунаев и скрылся. Он не целился – это было скорей перестраховка на случай преследования – поэтому ни Катакуру, ни Сарутоби не задело.       Солдаты Тоётоми приближались, и шиноби Такэды подсказал Правому Глазу Дракона, как выбраться из замка, а сам принялся отвлекать внимание.       Всё прошло удачно: Катакура добрался до конюшен и забрал лошадь. Но уходить всё равно пришлось под гул разъярённых голосов подоспевших солдат. Он не особо обращал на них внимания, потому что пешим догнать человека на лошади было невозможно.       Выработанная за время пребывания взаперти привычка прислушиваться ко всему помогла Катакуре Кодзюро ещё раз. Когда скакал мимо темниц, он услышал брань и требования выпустить. Поэтому, потратив немного времени на открытие решётки и сбрасывание верёвки, Правый Глаз Дракона обеспечил себе спокойное передвижение: теперь на солдат Тоётоми накинулись пленные. Катакура по обрывкам фраз понял, чьи люди были заперты, и решил первым делом сообщить об этом сражении их господину, если судьба позволит им пересечься.       Дороги Правый Глаз Дракона не замечал. Единственная мысль захватила его разум – добраться до господина как можно скорей, предупредить о планах Тоётоми. Когда же вдали стали прорисовываться кони с воинами, Катакура еле сдержал вздох облегчения. Он крепче сжал поводья и стал подгонять лошадь.       Воины Датэ заметили Катакуру Кодзюро только, когда он оказался в двадцати метрах от них. Кто-то даже прослезился, увидев его целым и невредимым. А Правый Глаз Дракона сдерживал свои эмоции и смотрел только вперёд: на живого Датэ Масамунэ, который сейчас тоже не особо проявлял чувств. Даже не видя глаз друг друга, оба понимали, что с их плеч разом свалился груз, который тяготил их во время разлуки. И это чувство, охватившее обоих, невозможно было выразить.       Катакура остановил лошадь в несколько метрах от Датэ и обвёл взглядом присутствующих. Было много незнакомых лиц, и он сразу догадался, откуда эти люди. Обменявшись взглядами с господином – безмолвное приветствие и сообщение, что всё в порядке, – Катакура Кодзюро посмотрел на ярко одетого мужчину с не по возрасту седыми волосами. Якорь, перекинутый через плечо мужчины, подтвердил догадку Правого Глаза Дракона. Поблагодарив судьбу за возможность передать сообщение, Катакура обратился к этому человеку:       – Вы – Тёсокабэ Моточика-доно, верно? – после утверждения со стороны пирата он продолжил. – В Осаке началось сражение, цель которого месть за Вас. Ваши люди сильно уступают числом противнику, им срочно нужна помощь.       Выражение лица Тёсокабэ несколько раз менялось – он был рад, что кто-то ещё из его людей остался жив, и беспокоился за них. Но те подчинённые, что были сейчас с ним, с жаром поддержали идею спасения своих товарищей. Не сомневаясь в правильности решения, Тёсокабэ Моточика улыбнулся.       – Вот как. Похоже, с этим тянуть нельзя, – заключил он и обратился к Датэ. – После того, как спасу своих бездельников, последую за тобой в Одавару. Хотел бы я так сказать, но…       – Правильно думаешь, – усмехнулся Датэ Масамунэ и убрал катану в ножны. – К тому времени, когда ты доберёшься в Одавару, всё уже наверняка будет кончено.       Одноглазый Дракон развернулся и направился к своему коню, и его Правый Глаз заметил разрез на накидке. На миг Катакура забыл даже, как дышать. Первый после паузы вдох вышел слишком, как ему казалось, шумным. Удивление, гнев и чувство вины – вот, что завладело Катакурой в тот момент.       Датэ Масамунэ только положил руку на седло, как его окрикнули. Он обернулся к звавшему его новообретённому приятелю.       – Одноглазый Дракон. Не погибни там, – пожелал Тёсокабэ Моточика.       То ли неуверенность, то ли ненадобность в зрительном контакте заставила Датэ отвернуться от пирата. Но обещание он всё-таки дал.       Пока войска Датэ и Тёсокабэ делили лошадей и пытались уместиться на них, солнце махнуло лучом из-за горизонта. Когда же воины кое-как устроились по двое, а то и по трое, на лошадь, стало уже совсем светло.       – В следующий раз закатим морскую вечеринку. Удачи! – бросил на прощание Датэ Масамунэ. В этот раз это было больше похоже на обещание.       – Хорошо. Ты тоже береги себя, – ответил Тёсокабэ Моточика и обратился к подчинённым. – Вперёд, бездельники! Мы отправляемся в Осаку, чтобы помочь нашим неудачникам, устроившим бунт!       Войско Тёсокабэ с боевым кличем тронулось, поднимая облака пыли. Вслед удаляющимся пиратам, сознательно избегая встретиться взглядом со своим Правым Глазом, с задумчивым видом смотрел Одноглазый Дракон. Скорей всего, он не просто ждал слов от своего приближённого, а ещё и готовил себя к предстоящей битве. Однако Катакура Кодзюро хоть и понимал это, не мог больше выносить недосказанности между ним и господином. Он заговорил первым:       – Масамунэ-сама, мой провал…       – Не в этом дело, – оборвал его на середине фразы Датэ Масамунэ. – Хорошо, что ты вернулся.       Тронутый беспокойством своего господина, Катакура замолчал, так и не сумев найти слов, чтобы выразить свою признательность. К тому же другие подчинённые лишь усиливали его смущение: кто-то не скрываясь плакал от радости, вызванной пониманием, что больше никто не сможет ранить Датэ в спину. И Катакура Кодзюро не знал, куда ему деться от этого чувства.       – С Востока направляется крепость Мори, – переключился на дело Правый Глаз Дракона, чтобы отделаться от неловкого чувства. – Тоётоми планируют украсть её и вместе с основными силами, идущими в Одавару, а также с отрядом, закрепившимся на Севере, взять под контроль весь регион Канто.       – Атака с трёх направлений? А поскольку мы в меньшинстве, придётся опередить их, я прав? – осведомился скорее по привычке Датэ. Ситуация была и так ему ясна, а выбора в дальнейших действиях не было.       – Так точно, – подтвердил Катакура, направляя свою лошадь в обратную сторону. – Оставьте это мне! Я, Кодзюро, во что бы то ни стало защищу Вашу спину!       Под негодующие возгласы воинов Катакура Кодзюро пришпорил лошадь, не дожидаясь ответа. В отличие от своих подчинённых Одноглазый Дракон не волновался. Он с улыбкой смотрел вслед своему приближённому и, зная, что тот и без того знал ответ, всё же сказал:       – Я рассчитываю на тебя, Кодзюро.       Вновь пустив лошадь галопом, Катакура погрузился в тяжёлые мысли. Тот разрез на накидке господина не давал ему теперь покоя: он чувствовал себя уязвлённым и винил себя за то, что не смог выполнить клятву.       «Этот порез на Вашей спине… Он остался явно не после кулаков Хидэёши, – мысленно проговаривал Правый Глаз Дракона и всё больше гневался. – Такэнака… Хамбэй!»       Ненависть к себе переносилась на человека, который смог задеть его честь. Катакура Кодзюро уже почти проклинал Такэнаку. Он уже и не знал, за что ненавидит его больше всего: за низость поступков, за непонимание значения долга, за своё заключение или за разрез на накидке господина. В тот момент Катакуре казалось, что в таком человеке не может быть ничего хорошего.       А тем временем сам Такэнака Хамбэй был уже на полпути к Хариме. Он тоже размышлял, но его мысли были о Мори. Стратег Тоётоми был в шаге от того, чтобы покончить со своим отражением, и предвкушал это событие. О том, что его преследует Катакура Кодзюро, Такэнака не догадывался.       Все элементы ситуации были собраны, и ворон наконец смог понять, чего добивается змей. С поддержкой птица всё же выбирается из клетки и взмывает в небо, чтобы оттуда кинутся на ползучего гада, изрядно помотавшего ей жизнь. Пока змей сосредоточился на плане и не догадывается, что происходит в его отсутствие, ворон успевает повернуть ход событий в свою сторону, быстро перемещаясь от сущности к сущности. Теперь он летит вслед за змеем, и следующая их встреча станет последней. Один выживет – другой погибнет. Других вариантов в этом противостоянии умов и силы нет.