Не обольщайся, грязнокровка

Подростки приземлились в незнакомом камине. - Мы промазали? – шепотом спросила Джемма, пребывая в состоянии полушока. - Нет, мы попали ко мне домой – отсюда трансгрессируем, - ответил парень. – Ты владеешь парной трансгрессией? - Да, конечно, - кивнула девушка. - Странно, учитывая то, в какой семье ты родилась, - слегка поморщился Габриель. - Не забудь вымыть руки, - посоветовала Дурсль. – А вообще, кончай жить стереотипами. - Думаю, что в состоянии сам… - Мы будем разговаривать, или сразу к делу перейдем? – нетерпеливо оборвала его Джем. - Давай руку, - выходя из дома, и останавливаясь на заснеженной лужайке, произнес Габриель. Через секунду ее будто протолкнули в узкую трубу. Перед глазами опять все закружилось, вдавливая их в череп. Еще через полсекунды Джемма вдохнула обжигающе ледяной воздух, открывая глаза. Перед ними находился огромное поместье. От него веяло горем и утратой. Она шагнула вперед, но Розье задержал ее: - Джемма, ты должна понять, что ему тяжело. И он не ожидает тебя здесь увидеть. Но раз ты здесь, то будь с ним рядом, несмотря ни на что. Ты дорога ему, что бы он не говорил. Мы все это видим. Поэтому ты здесь. Я бы ни за что не стал так впрягаться за тебя, если бы ему это не было необходимо. - Плеваться пренебрежением будешь в Кэрроу и Гойла – в меня не надо, - съязвила Джи, поджав губы. – Однако, спасибо за информацию. Я могу идти? - Больше не задерживаю, - поднимая руки в примирительном жесте, ответил Габриель. - Благодарю, - сухо кивнула девушка, и, бросив взгляд на дверь, пошла к входу. Ноубл встретил ее в прихожей. Не говоря ни слова, они бросились друг к другу навстречу. Джи прижала парня к себе, понимая, что творится у него внутри. Послышался сдавленный вздох. Ей захотелось впитать всю печаль и грусть в себя, лишь бы ему стало легче. Розье застрял возле входа, не решаясь потревожить молчаливую поддержку недавнего врага и лучшего друга. Он не был близок, как Гринграсс, но значение Джеммы Дурсль не умалил, и не ошибся. Утром на Хэйва было действительно страшно смотреть. - Гора с плеч, - шепнул подошедший к нему Марсель. Габриель кивнул, и оба пошли к черному входу, чтобы не трогать их обоих. Джем, видевшая этот жест из-под опущенных век, в зеркале напротив двери, была им благодарна. Обида и злость на Хэйвуда уступили место поддержке и скорби. Она пообещала себе не отпускать его руку в эти два дня, и быть максимально полезной для всех членов семьи. Дурсль бегала от Мари к нему и обратно, внутренне, разрываясь. Такой боли за других людей она не испытывала еще никогда. *** Следующие два дня прошли в тумане даже для Джеммы. Когда они вернулись в Хогвартс, совершенно опустошенные и пребывающие в унынии, Джи взяла паузу для анализа своеобразных отношений с Хэйвом, и стала проводить больше времени в компании Эмили, Мелани, Молли, Мари или Рони, стараясь дать время Ноублу для того, чтобы свыкнуться с мыслью утраты и научиться жить заново. Джем больше не давила своим вниманием, не приходила в гостиную Слизерина к сестре или Мари, и в воздухе изредка витали записки в форме бабочек, предназначенные для кого-нибудь из них обеих. Иногда они с Хэйвом сталкивались в каком-либо из коридоров, и могли недолго посидеть на одном из подоконников, преимущественно, молча. Так приблизилось Рождество, и то, что сломило Джи дважды. Вечеринка по случаю последнего дня учебы, официально именуемая Святочным балом, закончилась для нее полным крахом. Но начиналось все вполне достойно. Платье на бретелях цвета чистого золота, изящно открывающее лопатки и ключицы треугольным вырезом, выгодно подчеркивало ее маленькое тельце, а мантия прикрывала то, что было неугодно преподавателям. Ее целый вечер приглашали танцевать разные парни, будучи даже старше нее, и Джемма соглашалась, потому что ей было неохота стоять между сплетенными в борцовской позе Корнером и Макмиллан, а Хэйвуд будто и вовсе не замечал ее. После очередного танца к ней и очередному кавалеру (на этот раз – загонщик Когтеврана Тони Бут) подошла разгоряченная Эм, и принялась увлеченно рассказывать очередную историю, тараторя и хохоча от переизбытка шампанского в организме. Но это заставило Джем рассмеяться, и, повернувшись в сторону Мел, стоявшей неподалеку, чтобы выпить вместе с ней, она увидела…. Ноубл, поймав ее взгляд, притянул к себе Лиану Забини, руки которой тут же легли на его грудь отточенным движением (как влитые, подумалось Джи, и она тут же все поняла), а губы тут же поймали его поцелуй. Дурсль тут же отвернулась, продолжая смеяться, уже более натянуто. Спустя минуту (когда шутка Эмили уже была знатно обыграна), Джемма осторожно поставила бокал на столик, и, шепнув подруге, что отойдет подышать свежим воздухом: «ужасная духота, знаешь…», вышла из Большого Зала чуть более ускоренным шагом, чем бы ей хотелось. Войдя в первый попавшийся кабинет, она принялась крушить все, что попадалось под руку. Ее одолел невероятный гнев. Больше не хотелось прислушиваться, к мотивам поведения чертова больного ублюдка, не хотелось анализировать ситуацию, корча умную в пятнадцать (что уж там, с половиной, но не суть), не хотелось думать. Просто безостановочно крушить. В конце кабинета стояло зеркало в пол. Джи подошла к нему. На его раме была искусно вырезана надпись «Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi» («Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание»). Дурсль увидела себя со своей семьей в обнимку. Ей так редко удавалось попасть в объятия матери, а сейчас она настолько полюбовно обнимала свое младшее дитя, что Джем пришлось сжать побелевшие костяшки пальцев, чтобы удержать себя в руках. Она моргнула, и Рони, взяв ее за руку, подвела к Хэйву. Он что-то беззвучно шептал ей, покрывая лицо поцелуями, пребывая в каком-то невероятном свечении. Надо думать, что в отражении Ноубл был абсолютно здоров. Это и заставило очнуться – то, чего никогда не случиться в реальности. Только успокоившись и все еще прерывисто дыша, девушка принялась кулаками разбивать хрупкое зеркало, подключив еще и палочку, и не понимая, что оно, покрываясь трещинами, тут же восстанавливается. - Джи, прекрати, прошу! – вбежав, кто-то потянул ее на себя, пытаясь обнять. Вывернуться не представлялось возможным. Бережно опустив на пол и по-прежнему сжимая подругу в объятиях, Мелани Стентфорд, попросила успокоиться еще раз, отвернув от зеркала. - Мел, - совершенно безумно глядя в пространство, пробормотала Дурсль, еле шевеля пересохшими губами, запустив пальцы в волосы. - Держи, - протянула Стентфорд наколдованный стакан воды. – Выпей. Джем осушила стакан, и, бросив его рядом с собой (к слову, тот, тут же исчез), опять проговорила: - Мел, я же так ненавидела его. Мне было так чуждо чувство сострадания к таким, как он. Я постоянно защищала всех от нападок его Компании. - Кто бы защитил тебя…, - вставила девушка, покачав головой. - Мел, я так ненавидела его…, так увлеклась этим, что не заметила, как… - …полюбила, - закончила за нее Мелани. – Да, я знаю, как это бывает. Иногда больно, иногда удачно. - Но я же никогда не любила…, - продолжила рассуждать Джи, - как я могла подумать, что это…Мел, меня же не учили любить… - Джемма, уж кто-кто, а ты точно умеешь делать это лучше, чем многие здесь, в замке, - улыбнулась Стентфорд. – Просто, как и я, вначале, человека выбрала не вполне подходящего. Но это проходит, все мы ошибаемся. - Я не хочу, чтобы это проходило, - поджала губы Джем. – Я просто хочу, чтобы было нормально. - Джи, человека ты выбрала… - Так людей не выбирают. Мы не выбираем, кого нам любить, - посмотрела на нее Дурсль. - Да, наверное, - пожала плечами подруга. – Ладно, я уберу тут, а ты иди – тебя ждет Вероника. И да, выбирай хотя бы кабинет в следующий раз – профессор Люпин явно не будет счастлив. - Так это его кабинет…, как досадно, - оглянувшись, и посмотрев по сторонам, произнесла Джемма. – Ладно, давай сделаем так, чтобы следов не осталось, а в случае чего, сама ему все объясню. Думаю, он простит своей родственнице оплошность. Остаток вечера девушка провела с сестрой на Башне Молний. Они сидели в обнимку, подтянув ноги к себе, заворожено глядя на снегопад. Рони плакала, отлично понимая чувства сестры – слишком похожи, оказались их ситуации, и слишком не тех людей они «выбрали»…. Разговоры случались между ними редко, но сейчас и не были нужны. Все было ясно в этой удушающей тишине. Сейчас они как никогда были сестрами, отлично понимая, что в Выручай Комнате и одном из просторных кабинетов, «не те люди» развлекались с «не теми людьми».