Live

      Над грязной речкой в тишине клубился неприветливый туман. Небо было затянуто плотными облаками, сквозь которые пробивалась единственная звезда.       Но вдруг раздался тихий хлопок, и у самой кромки воды возникла высокая мужская фигура в длинном темном плаще с капюшоном. Она на мгновение замерла, обводя взглядом окрестности и, быстро сунув руку во внутренний карман одеяния, вытащила волшебную палочку, будто прямо сейчас кто-то мог напасть из-за зарослей старого камыша.       Мужчина снова осмотрелся, пытаясь сориентироваться, и резкими шагами направился прочь, шелестя плащом по траве. Он шел довольно долго, постепенно уменьшая темп, хотя сначала почти бежал. Вскоре он повернул на поросшую сорняками тропинку и сильнее стиснул в руке волшебную палочку.       Наконец он очутился на окраине полуразрушенной забытой деревушки. Некоторые дома уже совсем превратились в развалины и представляли собой жалкое зрелище. Из одного раздавалось назойливое шуршание, но мужчина не обратил на это никакого внимания. Пройдя еще немного, он остановился перед дверью, которая находилась между двумя обветшалыми строениями.       Он отрывисто постучал и сразу отдернул руку, делая небольшой шаг назад. Никто не ответил. Он постучал еще. И еще. Если кто-то и был за этой дверью, он намеренно его игнорировал, и мужчина не выдержал.       — Открывай, Ивэйло! Немедленно открой! Я пытаюсь спасти твою неблагодарную шкуру, черт тебя побери!       После непродолжительной паузы дверь все-таки открылась, издав пронзительный и как будто жалостливый скрип.       — Я не просил, как ты выразился, спасать мою шкуру, Игорь! — резко выплюнул нарушителю спокойствия прямо в лицо тот, кого назвали Ивэйло — высокий, давно не бритый мужчина лет тридцати. Если бы не его бледность и большие круги под глазами, свидетельствовавшие о постоянном недосыпе, то лицо с пронзительными фиолетовыми глазами можно было назвать красивым.       — Впусти меня, есть разговор! — потребовал пришелец, откидывая капюшон. По сравнению с Ивэйло он выглядел совершенно блекло. Короткая бородка с аккуратно закрученным завитком почти не скрывала безвольный подбородок, маленькие водянистые глазки были недовольно прищурены, а тонкие выцветшие губы сжаты в линию. Ивэйло отошел в сторону, с нескрываемой иронией пропуская гостя в плохо освещенную гостиную.       Того ни капли не удивил тот факт, что за дверью оказался невидимый снаружи двухэтажный дом. Он, не снимая верхней одежды, сел на пыльный диван, закинув ногу на ногу, и стал выжидающе следить за каждым шагом Ивэйло.       Тот, заметив, что за ним пристально наблюдают, снова усмехнулся и с невозмутимым видом достал из массивного шкафа бутылку коньяка и бокалы, один из которых был надтреснутым.       — Я пришел не для того, чтобы с тобой пить! — сорвался Игорь, когда Ивэйло стал открывать бутылку. — Прекрати делать вид, что ничего не происходит! Ты не ребенок, я не ребенок! Нельзя не замечать проблемы, которые уже дышат тебе в спину!       — Я никогда не делал вид, что ничего не происходит. Ты прав, мы с тобой давно выросли. Даже из возраста лучших учеников Дурмстранга, — бесцветным голосом ответил хозяин дома, словно разговор был ему скучен, и протянул ему бокал. Отпил из своего, поморщился и сел в кресло напротив, в точности повторив позу гостя. — Я знаю, что делаю, Каркаров. Если сейчас я перейду на сторону твоего обожаемого Темного Лорда, то не смогу закончить исследования и провести ритуал.       — Почему ты думаешь, что не сможешь делать… делать это под его руководством? — Игорь запустил пальцы в короткие светлые волосы. Было ясно, что он задает этот вопрос не в первый раз, все еще надеясь получить вразумительный ответ.       — Потому что в таком случае он их убьет. Посчитает, что они для него слишком опасны. Для его… власти. Да и не только для него, — Ивэйло издал странный смешок. — Я и подумать не мог, что все зайдет настолько далеко. Но раз так случилось…       — Ты все так же говоришь загадками. Глупыми загадками! Он спрашивает меня, все время спрашивает, почему ты не хочешь получать метку, Лазаров! Спрашивает, с какой это стати ты скрываешься, не делишься с ним опытом! — Игорь, казалось, трясся от злости, высказывая все то, что накопилось у него внутри. Он, наконец, допил коньяк и снова открыл рот, но Ивэйло предупреждающе поднял ладонь.       — Если я скажу тебе об этом, ты пострадаешь, потому что Темному Лорду врать невозможно, каким бы изворотливым лжецом ты ни был, уж тут ты со мной не спорь. Я наслышан о магии, применяемой им даже к так называемым сторонникам. Довольно посредственно, но мощно. Кстати, странно, что его считают сильнее Грин-де-Вальда. Максимум — удачная копия. Только копия.       — Спасибо за такую заботу… Ты бы немного аккуратней со словами. Мало ли…       — Пожалуйста, друг, — Ивэйло едва заметно улыбнулся.       — Странно слышать это слово от тебя, — фыркнул Каркаров, накручивая бородку на палец. Однако глаза его чуть-чуть потеплели.       — Возможно.       — Я мог бы помочь, если бы ты все-таки…       — Нет, это касается только моей семьи. Даже не пытайся, — жестко отрезал собеседник, показывая, что тема закрыта.       — Где она сейчас? — помедлив, неуверенно спросил Игорь. — Я не задам тебе больше ни единого вопроса.       — У матери. Там некоторое время будет безопасно.       — Ты приходишь сюда в последний раз, — вдруг добавил Ивэйло, осушив бокал одним глотком и снова неприятно скривившись. — Скоро я покину это место. Я тут засиделся. Моя магия специфична, она уже начинает выплескиваться за пределы деревни. Спасибо, что не выдал.       — Ты сообщишь мне?.. — Игорь слегка подался вперед, впившись глазами в Лазарова.       — Скорее всего, нет. Ты уж пойми и прости, как часто говорят маглы. Но день приближается, а свидетели мне не нужны. Даже такие, как ты, — и он незаметно для Каркарова вытащил из кармана волшебную палочку. На мгновение могло показаться, что уголок его губ слегка дернулся вниз, но только на мгновение.       — Не доверяешь? — хрипло поинтересовался Игорь.       — Не хочу проблем. И не только для себя. Прощай. Uitare!       Заклинание поразило Игоря прямо в лицо, и он, сдавленно вскрикнув, откинулся на спинку кресла. Ивэйло окинул друга взглядом. Это заклятие никогда не давало осечек. Быстро раскрутившись на месте, он исчез.

***

      Норрис стоял на небольшой полянке, задумчиво рассматривая ночное небо. Слабый свет от стареющей луны падал на него, но вековые деревья надежно скрывали от любопытных глаз.       Звезды могут рассказать обо всем: о прошлом, настоящем и будущем, надо лишь уметь видеть. Норрис умел.       Кентавры редко выходили к Хогвартсу и вообще покидали пределы Запретного леса. Но в последнее время приходилось наблюдать, и не только за звездами. Волшебники на самом деле знают о магии очень мало, пусть и ставят себя самонадеянно выше остальных волшебных существ. Неудивительно, что они до сих пор ничего не заметили. И Норриса, как одного из самых опытных в общине, теперь часто отправляли присматривать за Хогвартсом.       Магия ведь бывает разной. И такие создания, как кентавры, могут ее чувствовать. Люди называют это аурой, но Норрису скудные определения были не нужны. Появившаяся сейчас магия была особенной, авторской, и принадлежала человеку, о котором уже долго никто ничего не слышал, он ушел в забвение, но кентавры все равно не произносили его имени. Слишком много хлопот он когда-то доставил их родичам в Болгарии, да и самому Норрису, тогда еще жившему в тех краях.       Сначала кентавры колебались, обращаясь к звездам, надеясь развеять все сомнения, потому что одновременно появилось сразу два источника. Один — очень непостоянный — проявлялся время от времени, и его практически невозможно было отследить. А вот второй источник беспокоил кентавров. Он был деформированным и очень тяжелым. Его магия распространялась вплоть до границ леса.       Если магия деформирована, значит, ей пользуется неумелый маг, и чаще всего со злым умыслом. Это вызывало опасения. Зная, чем был известен человек, чье волшебство сейчас проявлялось — небезосновательно. И раз все это творилось в пределах замка, а Дамблдор не обращал на это никакого внимания, значит, кто-то умело скрывался. В том числе, никогда не пересекался с первым источником. Либо они действовали порознь, либо вообще не знали о существовании друг друга.       Норрис опустил взгляд. Хогвартс величественно стоял в ночи, напоминая великана, заснувшего на долгие годы. Красивое зрелище. Жаль, что волшебники не ценят беззвучия, зря его опасаясь. А вот…       Неожиданно главные двери открылись, и на крыльцо высыпала нестройная толпа маленьких фигурок примерно одинакового роста во главе с фигурой повыше. У каждого в руках был собственный фонарь и конструкция, предназначенная для занятий астрономией. Два дня назад они тоже выходили, но оказались слишком близко. Тогда он стоял на этом же месте, и ему пришлось скрыться.       — Профессор Синистра, здесь слишком холодно! Давайте пойдем обратно в замок, — прекрасную тишину нарушил ужасно недовольный мальчишечий голос. — Неужели нам так обязательно выходить на улицу?       — Тише, МакЛагген, — ответила женщина, которую дети называли «профессор». Я просила всех надеть мантии. Оксли, прекратите болтать. Станьте по одному, как в прошлый раз. Аккуратней с телескопами.       — А мы можем не становиться опять так близко к Запретному лесу? Я слышал, там обитают оборотни, они могут на меня напасть!       — Конечно, Кормак. Оборотни обычно нападают при стареющей луне. И только на тебя. Знаешь, свежая кровь, мягкая плоть, все такое…       — Уайт, прекратите пререкаться. МакЛагген, оборотни превращаются и охотятся только в полнолуние. Не верьте глупым сказкам. Если вы сейчас же не настроите свой телескоп, я буду вынуждена снять с Гриффиндора десять очков. Вы знаете, что ваши деканы дали согласие на это занятие, поэтому не вижу больше смысла тратить время на разговоры. Сегодня опять так много звезд, вам будет лучше наблюдать за ними именно отсюда.       Они расположились довольно далеко от кентавра. Да и вряд ли за толстыми стволами можно было что-то разглядеть. Поэтому Норрис решил, что еще немного посмотрит на звезды. Тем более, послушать и оценить знания людей о небесных светилах представлялось даже… интересным, как бы абсурдно это ни прозвучало для других кентавров.       Звезд снова было необычайно много. Раньше именно в такие моменты чаще всего проявлялся первый источник. Только уж слишком неоднозначно говорили созвездия, и заставляли домысливать гораздо больше, чем обычно.

***

      Миранда раздраженно фыркнула. Подумаешь, могли лишиться десяти очков — Гриффиндор до сих пор был впереди всех остальных факультетов. Главное, что Кормак наконец заткнулся и прекратил жаловаться на урок, жизнь и вообще на все на свете. А то он ныл всю дорогу. Мол, снова тащат их на улицу, темной ночью, и вообще… После памятного грандиозного конфуза с Амандой и Барбарой у нее появилась полная непереносимость долгих и бессмысленных разговоров, особенно прямо над ухом. Вот она и не удержалась…       В телескоп смотреть было скучно. Ну расположены там как-то звезды, ну находится луна в какой-то фазе. Интересно, как это вообще может им пригодиться, кроме как на приближающихся экзаменах? Она и так не очень любила астрономию, а сегодня приходилось еще и мерзнуть на улице. Мантии почти не грели и цеплялись за траву, в целом, скорее мешая.       Кроме как размышлять, делать было решительно нечего. Волей-неволей вспомнился вчерашний вечер.       После продолжительной паузы, которую она запомнит надолго (а может, и на всю жизнь, если повезет), ей сначала пришлось выслушать настоящий поток упреков. Мол, почему раньше не рассказала и не показала… Как обычно говорит Оливер, да потому что! Но ребята бы не поняли, и Миранда предпочла промолчать. Ну, а потом…       — Это немного похоже на руны, — заявил Оливер, — но мы этого еще не проходили.       Перси согласно кивнул и добавил:       — И эти руны точно связаны между собой…       — Естественно, они ведь одинаковы, о мой всезнающий брат, — занудно протянул Фред, не удержавшись от подкола.       — То, при каких обстоятельствах вы нашли первый символ, очень подозрительно. Конечно, можно и нужно поискать в библиотеке.       — Мы искали. Не один ты здесь такой умный, — фыркнул Джордж.       — Так искали, что мадам Пинс уже косо на нас смотрела, — поддакнул Ли, но Перси перебил его, задавая тьму вопросов, повторяя некоторые из них по несколько раз, чем полностью вывел Миранду из себя. Возникло такое чувство, будто она на допросе или на собеседовании у очень строгого начальника. И когда он пошел по третьему кругу, она не вытерпела:       — Нет, не знаю, откуда этот браслет. Да, он со мной с самого детства. Нет, ничего сверхъестественного с ним не происходило. Нет, он не трансформировался и не выбрасывал магию. Честное слово, если ты еще раз к этому вернешься, я уйду!       После этой нехарактерно эмоционально тирады Ли беззвучно, но с чувством поаплодировал — он до сих пор недолюбливал Оливера и Перси.       Но кажется, за четырнадцать лет сосуществования с близнецами у того выработался иммунитет к таким вещам. Он просто принялся перечислять все известные ему руны, гадая вслух, могут ли они иметь отношение к загадочному символу. Оливер считал, что все это — элементы какого-то заговора, и тоже старался не отставать. Слушать их было действительно интересно. Даже близнецы некоторое время помалкивали.       Прервали их только один раз. Подошла Сенди — сказать близнецам, что завтрашняя тренировка по квиддичу переносится следующий день, потому что Дональд попал на отработку к профессору Снеггу.       Больше их никто не трогал, и остаток вечера прошел довольно мирно. Разве что Перси порывался забрать браслет и, кажется, отдать на исследования профессору Бабблинг. Судя по тому, как он распалился, Перси мог уговорить учителя разобрать украшение на части, а оно было ей дорого. Стало ясно, что спокойной жизни без тайн, поисков и всевозможных загадок пришел конец.       ДЗЫНЬ!!!       От размышлений и глупого глазения в телескоп Миранду внезапно оторвал громкий звук — как будто где-то неподалеку разбилось стекло. Что-то блестящее и округлое покатилось вниз по небольшому склону, на котором они стояли, к деревьям на краю Запретного леса.       — Простите, профессор. Я… я хотел только немного переставить телескоп.       — МакЛагген! Это были мои личные оптические стекла! Минус пять очков Гриффиндору! Нет, минус десять очков! Репаро, репаро!       Все понятно. Опять от Кормака сплошные неприятности. Как, ну как можно было споткнуться о сумку профессора Синистры и просто с ошеломительным успехом вывалить на землю все ее содержимое?! Неужели к двенадцати годам некоторые так и не научились нормально управлять своими конечностями?       Как-то профессор показывала классу свою коллекцию оптических стекол — больших и маленьких, тонких и толстых, легких и увесистых, которые на уроках всегда были рядом с ней — она часто меняла их в телескопе, говоря, что любое небесное тело нужно «рассмотреть как следует». Как оказалось, стекла были довольно хрупкими.       Гриффиндорцы недолго испепеляли Кормака взглядами, потому что профессор скоро обнаружила, что тех стекол, которые собрала она с учениками, включая МакЛаггена, не хватает.       — Профессор, кажется, часть укатилась куда-то туда, — подала голос темноволосая пуффендуйка, указывая в сторону ближайших деревьев. — Я видела.       — Хорошо. Ребекка, Кормак, Миранда. Идите за мной, поможете. Остальные могут складывать штативы, мы заканчиваем.       Не надо было становиться рядом с учителем. Но не скажешь же, что тебе хочется спать, а не искать в сумерках слабо поблескивающие стекла. «В конце-то концов, можно было притянуть их заклинанием», — думала Миранда, подавая профессору второе стекло. Находились жертвы неуклюжести Кормака очень легко — большинство докатилось до деревьев и валялось вокруг стволов.       Другие ученики тем временем спешно сложили телескопы — всем не терпелось вернуться в замок и наконец лечь в теплые кровати; было не очень приятно, когда на нее от нечего делать глазело аж семнадцать человек, и Миранда отвернулась.       И замерла. На нее смотрела пара ярко-голубых глаз. Подозрительно знакомых глаз, которые она видела уже третий раз в этом году.       Их класс уже выходил на улицу два дня назад. Тогда она лишь случайно обернулась, но очень сомневалась и быстро выбросила увиденное из головы. Теперь же она была уверена. На нее смотрел Норрис.       Заметив, что теперь и Миранда на него, можно сказать, пялится, он еле заметно качнул головой, давая понять, что узнал ее. И сразу, развернувшись, скрылся в чаще с едва слышным шорохом. Странно. И, Мерлин, даже страшно немного — таким пристальным и видящим буквально насквозь показался ей взгляд кентавра. А ведь луна сегодня точно такая же, как и при их первой встрече…

***

      — Отвратительно. Просто отвратительно, мисс Уайт. До успехов Миллер, вам, конечно, даже сейчас далеко, но я ожидал большего. Надеюсь, на экзамене вы покажете себя гораздо лучше.       От-вра-ти-тель-но. Именно так Миранда себя чувствовала, слушая выговор от профессора Снегга. Сзади хихикали слизеринцы, но их поведение и выпады давно перестали ее волновать.       Пожалуй, слово «отвратительно» как нельзя лучше описывало сегодняшний день. Ей приснился кошмар, ее снова будили соседки, она не успела ни как следует позавтракать, ни рассказать друзьям о том, что второй раз видела Норриса. На истории магии чуть не уснула и даже от какой-то нереальной усталости не законспектировала почти половину дат, чуть не перепутав Ульриха Странного и Эдгара Безумного. Но на этом неудачи не закончились, и для их перечисления понадобился бы целый блокнот. Или удача. Но, кажется, сейчас вариант с блокнотом — более реальная для нее вещь.       Потом чуть не упала с лестницы, пропустив ступеньку, о которой когда-то предупредил ее Фред, а сейчас испортила зелье, хотя по рецепту это было почти невозможно. Главное, она и сама не поняла, как это получилось. Вроде и не витала в облаках, и следовала всем инструкциям в учебнике и на доске, а зелье вместо нежно-голубого стало темно-синим. И чем больше профессор говорил о том, что она его разочаровала, тем больше краснели ее уши. Отвратительно.       — Не расстраивайся. Этот Снегг… — похлопала ее по плечу Аманда, когда после звонка весь класс высыпал в коридоры подземелья, торопясь на обед.       — Это не Снегг. Это я. Надо было следить за зельем. И пожалуйста, не нужно меня жалеть, — как можно мягче ответила Миранда, ускоряя шаг, чтобы Буш не успела ей ничего ответить. Она никогда не понимала людей, которым нравится чужая жалость.       Фред, Джордж, Ли, Оливер и Перси уже сидели на привычных местах и что-то бурно обсуждали. Перси выглядел, к слову, очень странно и так размахивал руками, что проходящие мимо ученики шарахались от него. Но едва заметив Миранду, ребята замолкли, а Перси сразу напустил на себя важно-павлиний вид.       — Вам есть, что мне сказать, — опередила его девочка. — Что-то важное.       Они замялись. Фред хотел что-то сказать и придвинулся к ней поближе, но Перси вдруг остановил его, придержав за локоть, и начал сам, мигом растеряв прежнюю помпезность. Плохо начал, честно говоря.       — Я… я… знаю. Знаю, что значат те символы.       — Он не знает, он просто увидел табличку у профессора, — перебил его Оливер.       — Нет…       — Перси, ты опять заехал в соусницу.       — Дред пошутил, говори уже.       — Я…       — Ну, что «ты»?       — Ли не сбивай его, — попросила Миранда, которой уже порядком надоела такая манера передачи новостей.       — В общем, твой браслет срочно нужно сдать профессорам. Он может быть мощнейшим темным артефактом, Миранда. Он опасен, и для тебя особенно.       Снова пауза. Фред зачем-то отодвинул от Перси никому не нужную соусницу (может, опасался, что Миранда прямо сейчас запустит ее ему в голову), в то время как Миранда отодвинулась уже от самого Перси. Может, еще раз повторить главное слово сегодняшнего дня?       В последнее время что-то запустило цепочку какого-то невероятного бреда. Началось все со злополучного матча по квиддичу и сразу нескольких непонятных открытий. Потом выяснилось, что в Хогвартсе кто-то ведет такую же непонятную игру. Вчера она обнаружила, что Норрис зачем-то выходит к Хогвартсу в те дни, когда луна начинает стареть и их курс непременно выходит из замка. Конечно, это могло быть и простым совпадением, но их стало слишком, слишком много. А может, у нее уже паранойя…       А теперь Перси утверждает, что она опасна сама по себе, а единственная ниточка, которая связывает ее с возможным прошлым (и, как она иногда думала, может указать на ее родителей), подлежит чуть ли не уничтожению.       — Вуд, объясни что-нибудь, он ведь и нам толком ничего не смог сказать, — первым сориентировался Ли, потому что близнецы снова начали перешептываться, а Миранда как раз пыталась разобраться в десятках одновременно возникших в голове мыслей, все сильнее сжимая левой рукой браслет и чувствуя, как острые уголки букв впиваются в кожу.       — Мы были на рунах, сдавали профессору Бабблинг работы, — начал Оливер, — а у нее на столе под стеклом всегда лежит табличка с чем-то вроде авторских рун, но на нее обычно никто не обращает внимания. Там даже Тот-Кого-Нельзя-Называть есть. Ну, он и увидел какую-то сноску…       — Это очень сильная руна, Миранда. Ритуальная руна, — вдруг затараторил Перси. — Я потом пошел в библиотеку, там все выяснил. Надо было сразу рассказать мне, я бы…       — Что? — ядовито переспросила девочка. Впервые за долгое время ей стало настолько неприятно слушать старшего Уизли. Именно неприятно и даже противно.       — Почему ты так уверен, что она опасна? Ритуалы могут быть разными. Исцеляющими, защищающими, какими угодно!       Хотелось услышать не нравоучения, а факты и какие-нибудь доказательства, а не это вот — сплошное самолюбование. Миранде показалось, что еще никогда она так не злилась безо всякой на то причины.       — Как и волшебники, которые эти руны создают.       — Перси, во имя Мерлина, да перестань ты разводить интригу! — вклинился Фред.       — Давай конкретнее и короче, — добавил Джордж.       — Ивэйло Лазаров! Это его руна! — на одном дыхании выдал Перси, поежившись от вроде бы безобидного имени. — Как говорят маглы, что-то вроде афотграфа.       — Автографа, — механически поправила Миранда.       — Кажется, нам говорили о нем на ЗоТИ в прошлом году, — неуверенно протянул Ли. — Мы еще тогда пытались угадать его национальность. Такой себе тип был…       — «Такой себе тип», — сморщился Перси. — Говоря вашим языком, да. И этот тип точно принадлежал к темным магам, но о нем почему-то мало говорят. Поэтому отдай браслет, Миранда.       — Нет, — неожиданно твердо ответила девочка, инстинктивно спрятав руку за спину. — Это может быть… подделка, просто бутафория.       — Я не понимаю, почему ты так противишься. Если что…       — Нет. Я его не отдам. Он ни разу не причинил мне вреда, ты, — она замялась, подбирая слова, — преувеличиваешь.       — Ты еще не понимаешь…       Ей очень не понравилось, как Перси выделил первое слово. Раньше он не подчеркивал то, что она младшая в их компании.       — Я все понимаю, — нахмурилась Миранда. Фред, Джордж и Ли напряженно следили за назревающим конфликтом, но пока предпочитали не вмешиваться. — Мне пора на урок. Профессор МакГонагалл не любит, когда опаздывают. Браслет не отдам. Ни тебе, ни учителям. Я все сказала. Извини.

***

      Ивэйло Лазаров… Красивое имя, звучное. Наверное, иностранец…       Миранда уже готовилась ко сну. Она сидела на кровати, скрестив ноги в любимой позе. Они с Перси все-таки поругались. После уроков он снова попытался ее поймать и привести очень убедительные, на его взгляд, аргументы, но на этот раз Миранда ответила грубо и снова буквально сбежала от него, когда к ней подошла Рейн с предложением прогуляться.       Кусочек материи с начертанной руной лежал перед ней, а недавно горячо любимый браслет теперь тяготил руку, но мысль расстаться с ним была невыносима. К концу этого отвратительного дня Миранда оказалась как-то связана с известным темным магом. Но ведь, с другой стороны, она права, верно же? Никакого вреда от украшения за двенадцать лет не было, и Перси явно перегнул палку. Он даже представить не может, насколько браслет важен для нее, а туда же — требует отдать.       Вроде бы и фактов много, и событий, но все они не клеятся во что-то одно. Вот кажется, еще чуть-чуть — и все кусочки пазла сложатся в единую картину. Но пока ее смысл — загадка.       Было поздно. «Все, если сейчас не лягу, завтра снова буду в ужасном состоянии», — подумала Миранда. Она задернула шторы вокруг кровати, легла и накрылась с головой тяжелым одеялом. Нащупала рукой ткань, хотела уже упрятать обратно в тумбочку, но вдруг вспомнился Перси со своими «опасностями» и Миранда, решительно стиснув материю в кулаке, погрузилась в сон.