В объятьях мрака

      Мирно тикали часы на стене, отмеряя время. В классе царила абсолютная тишина, ученики сохраняли удивительное спокойствие, не свойственное ученикам третьего курса. Перья скользили по бумаге, оставляя буквы, которые складывались в слова. Осень в этом году была очень солнечная, прямо бабье лето. Солнце светило ярко, давая прекрасное освещение кабинету. Лёгкий ветерок проникал через открытое окно, изредка и неуверенно, будто пугаясь взгляда преподавателя, приподнимал страничку открытой книги, стремясь перелистнуть, но тут же, словно проказник, пойманный за руку, опускал. Ученики прилежно выполняли данное им задание, лишь одна из них была озадачена и с большим трудом отвечала на вопросы.       Вскоре кончилось предоставленное время, и ребята сдали работы, покинув кабинет. Осталась только золотоволосая девушка, сидевшая за третьей партой, по-прежнему сжимающая в руке перо. Преподаватель приподнял бровь, выражая лёгкое недоумение поведением своей ученицы. Конечно, он не мог не заметить происходящих с ней вещей, но вмешиваться пока не спешил. Подождав ещё несколько минут, щёлчком пальцев захлопнул двери, задвигая на засов. Профессор был обладателем чёрной шевелюры с небольшим хохолком, на нём была белая длинная туника с воротником-стойкой, которую он носил поверх чёрных брюк.       Молодой мужчина присел на вторую парту, повернувшись лицом к девушке, подперев кулаком лицо. Девушка подняла глаза и вздрогнула, судя по всему, даже не заметив его приближения. На губах брюнета появилась незлобная усмешка. Златовласка покрылась румянцем. — Что тебя гложет? — сегодня он не хотел ходить вокруг да около. Ученица вздохнула и попыталась улыбнуться, но вышло уж как-то слишком натянуто. — С чего ты взял? — звучало ещё менее убедительно, чем выглядело. Невозмутимый волшебник молча показал её полупустой пергамент, который незаметно успел вытащить из-под её ладони. Ещё один вздох блондинка не смогла подавить. — Я запуталась, — простонала златовласка, роняя голову на стол, закрываясь руками. — Я могу помочь, — он не спрашивал, а утверждал. — Такое состояние плохо и психологически и магически, ты знаешь это, Люси, — заклинательница подняла голову, и в карих глазах отражалась невообразимая тоска. — Я не знаю, что мне делать… — голос звучал очень тихо. — Ты всегда доверяла своему сердцу, что заставило тебя сомневаться в нём? — Люси некоторое время невидящим взглядом посмотрела на него, а потом в карих глазах словно зажёгся какой-то огонёк. И ведь правда. Люси всегда поступала так, как велит сердце, почему сейчас скована сомнениями? Не знает, что на уме у Зерефа? И не узнает, если будет сидеть на месте! Никогда ничего не произойдёт просто так, никто не решит её проблемы, никто не ответит на вопросы, лучше чем она сама!       Наблюдающий за изменениями Драгнил только усмехнулся. Кажется, кому-то не хватало толчка. Но куда приятнее смотреть на горящие глаза, чем на ту бледную тень, которая до недавнего времени там отражалась. Девушка вскочила, словно наполненная неведомой энергией. Волшебник неспешно встал и направился к своему месту, даже не взглянув на блондинку. А вот она, напротив, не сводила взгляда с его спины.       Он повернулся, и их глаза встретились. — Доверяй себе, — от звучания его голоса в голове волшебницы что-то помутилось. Как видение, перед глазами возник колодец, откуда шёл яркий свет, словно внутри поместилось всё звёздное небо. Она стояла рядом с этим колодцем и сжимала в руках что-то длинное и тонкое. Не разобрать, что именно это было, но что-то заставило прыгнуть в тот колодец, откуда сразу поднялся сноп разноцветных искр, и в ночное небо устремилось множество разноцветных нитей, образуя высокий купол над колодцем.       Люси моргнула, и видение тут же пропало. Она по-прежнему стояла в кабинете, только перед ней почему-то стоял Зереф, и в его чёрных глазах плескалось беспокойство. Это заставило волшебницу устыдиться. Вечно заставляет волноваться о себе! — И-извини! — выпалила она, а потом, сообразив, что до следующего урока осталось всего ничего, стремглав бросилась к двери. — Там закр…       БАХ!       Надо же двери открываться в сторону коридора. Девушка лежала на спине, прижимая к груди пострадавшую руку. Со стороны Зерефа послышался обречённый вздох. Внезапно вернувшаяся уверенность вылилась в яркий всплеск эмоций. Почему у неё всё ни как у людей?

***

      Зеркала висели друг напротив друга, образуя бесконечные коридоры, в которых отражалась девушка, идущая вперёд. Каждый шаг эхом отдавался по длинному коридору, увешанному зеркалами. Когда же он закончится? Полумрак создавался от свеч в канделябрах, словно влитых между зеркалами, но они встречались так редко, что ей приходилось идти практически в темноте. В какой-то момент она устаёт и чувствует, что летит. В этот миг она понимает, что перестаёт быть третьим, наблюдающим лицом, собственное испуганное лицо отражается в очередном зеркальном коридоре — Люси дошла до конца.       Отражение покрылось тысячью трещин, а после на его месте появилось нечто желанное. Кое-кто, очень дорогой ей. Родители улыбались и махали, рядом с ними стояла Мишель. Заклинательница коснулась рукой зеркала, проводя по гладкой и холодной поверхности, и картинка тут же сменилась. Это был Нацу. Он вместе с Хэппи сидел на каком-то крутом утёсе и ловил рыбу. Они о чём-то переговаривались и, кажется, совсем не замечали её. Потом изображения менялись с небольшим промежутком. Эрза, Грей и Джувия, Гажил и Леви с Лили, Шарли и Венди, Мастер, Кана, Громовержцы… Их так много, но все они бесконечно дороги. Затем картинки повторяются по кругу, но с небольшими изменениями. Теперь там есть Люси! Она отсчитывает Нацу, шепчется с Греем, прячется от Джувии.       Только в один момент, когда собственная копия поворачивается лицом, Хартфилия понимает, что это не она. Кто-то совершенно чужой. От неправильной Люси веет холодом даже через зеркало, и его поверхность темнеет, оставляя абсолютно чужое отражение, живущее своей жизнью. Оно мерзко ухмыляется, и девушка с ужасом понимает, что собственные губы растягиваются в точно такой же усмешке. Тело больше не принадлежит ей. И в следующий миг волшебница сама оказывается по ту сторону зеркала не имея при себе ни ключей, ни звёздного потока, находясь в бесконечном коридоре отражений. Нет, она сама стала отражением!       Девушку с головой накрывает отчаяние. Она кричит, бьётся о зеркальную гладь, разбивая в кровь руки, тратя волшебные силы, но всё тщетно. По щекам текут слёзы настоящего отчаяния. Люси понимает, что ей не выбраться отсюда. Она не в силах сделать это. Отражение, занявшее её тело и забравшее саму её жизнь давно ушло, оставив Хартфелию в одиночестве. Крик теряется в пустоте и довольно быстро затихает.       Кажется, она зовёт кого-то на помощь, но с каждой секундой надежда на спасение тает. Гаснут свечи в канделябрах, и темнота, притаившаяся в глубине коридора, нависает над ней, грозя накрыть её с головой. Секунда — и… — А что ты видела в этом колодце? — продолжала расспрашивать Гермиона подругу. Они сидели на кровати Хартфилии, обняв подушки, и тихо секретничали. — Зеркала. Их было очень много, но это не было похоже на ту комнату, в которой мы были, когда гнались за Квирреллом, — она закрыла глаза, пытаясь воссоздать картинку видения как можно точнее. — В основном круглые, в тяжёлых рамах, но были и других форм. Все они были старинные, от них веяло какой-то силой. Особой силой. Я не представляю, что это значит, — её в последние дни мучили видения непонятного происхождения. Зереф не нашёл ничего подозрительного, никто не вмешивался в сознание заклинательницы, следовательно — у волшебницы открылся новый дар. Хотя удивительно ли это, если у неё есть предмет прорицания? Хотя, признаться, училка чудаковатая. Даже слишком. Зереф не попёр её только из-за Дамблдора, но почему-то Хартфелии кажется, что терпение у Драгнила не железное. А может, стоило рассказать ему всю правду? — Нострадамус трактовал зеркало как символ двойственности, тайны. Увидите во сне свое отражение в зеркале, то наяву получите неожиданное известие, — эрудиция у неё была на очень высоком уровне. Гермиона не знала, что делать с Люси, ведь даже нынешний директор не нашёл ничего необычного в ней. Но слышать во сне стоны подруги — просто невыносимо! Она зовёт во сне профессора по имени, а после говорит на каком-то неизвестном девочке языке. Слишком много странностей в последнее время происходит с ней, что не может не беспокоить. Мальчишки обещали узнать что-нибудь или о зеркальной комнате или о колодце вблизи школы. — Знаешь, я, пожалуй, пойду, — Люси спрыгнула с постели, встретившись с удивлённым взглядом Гермионы. — Ночь на дворе. Директор тебя накажет, — хоть и изменились многие школьные правила, гулять по ночам по-прежнему запрещалось, что ни удивительно. Заклинательница обняла себя за плечи и неожиданно призналась: — Мне спокойнее рядом с ним, — слова сорвались быстрее, чем она успела подумать. Гермиона поджала губы, глядя в окно, где ночное небо скрывали тяжёлые тучи. Опасно ходить в такое время, но Люси и правда лучше быть там, где спокойнее сердцу.       Люси шла по замку довольно быстро, избегая смотреть в зеркала, не слушая возмущенных восклицаний потревоженных картин. Заветная дверь всё ближе и ближе. Запнувшись в темноте о миссис Норрис, извинилась и отшатнулась в сторону. Как по заказу — оказалась лицом к лицу к огромному, старинному зеркалу. Отражение показало испуганную и побледневшую девушку в белой ночной рубашке, похожую на призрака. Люси вновь отпрянула, и ей на миг почудилось, что отражение подмигнуло ей. Это стало последней каплей. Она стремглав побежала в сторону покоев Драгнила. Всю дорогу ей казалось, что кто-то смотрел ей в спину, что только подгоняло Люси.       На последнем повороте Хартфилия влетела в кого-то на полном ходу, и они оба упали. Когда заклинательница оказалась внизу, то силы покинули её. Нос защекотал знакомый запах кофе и осени. Девушка облегчённо выдохнула и, наконец, смогла расслабиться. Безопасность.       Люси открыла глаза, чувствуя мягкую постель спиной. Уж не отнёс ли Зереф её назад?! Эта мысль заставила волшебницу подскочить на месте. Но чьи-то крепкие руки обхватили девушку со спины и потянули назад. За эти короткие десять секунд до того, как Люси смогла повернуться лицом к обладателю рук, она едва не поседела от ужаса.       Чёрные глаза смотрели с тревогой в перепуганные карие. Поняв, что перед ней именно тот человек, которого она желала видеть, заклинательница облегчённо выдохнула и всхлипнула. Тут Зереф нахмурился — точь в точь как Нацу. У них куда больше общих черт, чем кажется на первый взгляд. — Рассказывай, — потребовал он, и тут же вспыхнул свет. Волшебник сел на постели, он был в ночной рубашке и свободных штанах. Люси тоже села, поджав под себя колени и положив на них сжатые кулаки.       Сильные мужские руки прижали к тёплому телу, потихоньку поглаживая. Зарывшись носом в его рубашку, Люси ещё раз всхлипнула и начала говорить. Слова выходили из неё на удивление легко. Всплывали забытые подробности. Она говорила и говорила, делясь страхами и опасениями, упустив момент, когда начала плакать. Было очень страшно. Тем более, что после последнего сна на руке появился синяк. Зловещие предзнаменования на занятиях по прорицанию тоже не вселяли уверенности. Все опасения и страхи слились воедино и выплеснулись здесь и сейчас.       Зереф слушал, не перебивая, всё больше хмурясь, но заклинательница этого не видела. Он уже понял, что происходит с ней, однако упрямица до последнего умалчивала столь важные подробности, затянув практически до последнего момента! Чёрт! Откуда только здесь взялись эти твари? Им кто-то должен был открыть проход, сами они не в силах сделать такое! Если узнает, что это дело рук директора — пустит его на фарш и скормит свиньям или драконам!       Надо найти источник сил этих затерянных, которые поселились в Хогвартсе. Они не ходят по одиночке, так что отловить их будет непросто, ведь они никак себя не проявляют внешне. А в каком из бесчисленных зеркал их источник — узнать непросто. Это может быть как и омут памяти, так и осколок зеркала под кроватью какого-нибудь нерасторопного ученика. В ближайшее время у него появятся очень важные дела, а пока следует наложить защитные чары на Люси. Удивительно, что затерянный смог пройти отпугивающее заклинание, поставленное им в прошлый раз. Это напрягает. Если у них с Люси одна жизнь, то душа — это совсем другое. Тут стоит быть предельно осторожным.       А теперь нужно привести её в чувства. Драгнил добавил больше света, напоил горячим молоком, при этом постоянно разговаривая с ней. Такой контакт очень важен для людей в таком состоянии. Уложил на постель и заверил, что непременно избавит от этого кошмара и уже принял меры. Ответом был полный благодарности взгляд. Драгнил развернулся к ней спиной, намереваясь закрыть книги, с которыми работал и привести кое-что в порядок, однако остановился, когда заклинательница схватила тонкими пальчиками манжет его ночной рубашки. — Поцелуй меня… — голос был тихим, но уверенным, — пожалуйста.       Он ведь говорил ей доверять сердцу? Так сейчас оно буквально кричит, что надо поступить именно так. Прижаться к нему, жарко поцеловать. А может, лучше нежно? Но главное — сказать ему, что она ценит его. Сказать, что он очень дорог ей, и насколько доверяет. Сказать наконец, что неравнодушна к нему, но боится чувств и их последствий. Поговорить начистоту. Сказать, что хочет быть рядом с ним.       Мужчина присел рядом с волшебницей, что полулежала на постели. В золотых волосах причудливо отражались блики огней от свеч. Сама она уже порядком повзрослела за то время, что была у него. Длинные волосы вились до самой поясницы, красивое лицо с невероятно живыми карими глазами, и полные губы, сами молящие о поцелуе. Зереф аккуратно заправил золотой локон за ухо Люси, погладив девушку по щеке, которая сразу поддалась на ласку. Склонившись над ней, обжёг дыханием невинные губы…       Затем легко поцеловал Хартфелию в щёку, а после сгрёб в объятия. — Я не оставлю тебя, даже если ты не примешь мои чувства.       О этих слов у Люси встал ком в горле. Боже… Что она творит с ним? Но от этих слов будто с плеч упал огромный груз, и именно от этого захотелось плакать. Его слова принесли невероятное облегчение и уверенность — Зереф Драгнил стал самым важным человеком в её жизни.