Пересечение: Три-Ни-Сетте

Бьякуран вздохнул, запустив руку в белоснежные волосы. «Белый и пушистый» — это теперь про него. Специально старался, руководствуясь собственным чувством противоречия и мстительности. Если уж уничтожать магов — то только в том виде, от которого они меньше всего ждут подвоха, назло всем их стереотипам и байкам, сломавшим ему жизнь. Он кинул взгляд в отражение, с раздражением отметив, что фиолетовая радужка стала отливать серебряным. Как у сестры. Мертвой. Убитой по нелепому стечению обстоятельств. Бьякуран закинул в рот белые мягкие зефирки — не шоколад, конечно, но тоже помогают от нервных срывов. Он больше не может смотреть на шоколадные плитки и конфеты. Голова взрывается острой болью каждый раз при взгляде на эти сладости, вынуждая с горечью вспоминать, вспоминать, вспоминать о том, как и из-за чего он полюбил шоколад. И почему теперь ему остается есть только это — мягкий, белый, сладкий до зубной боли маршмеллоу. Зато так он никого не убьет в порыве, как было это уже несколько раз в других мирах. Возможно, в этот раз, поедая зефир, он сумеет оставить хоть что-то от мира. Мафия раздражала своей назойливостью, но забавляла своим упорством. И Бьякуран признавал, что только их постоянное вмешательство не давало ему выпасть из жизни. Хоть они и пытались почти в каждом из миров разрушить его планы… Это никак не мешало потом, самолично, но с гораздо большими последствиями, использовать кольца Маре для выжигания магов. Без всей системы это, зачастую, приводило к абсолютному хаосу, да и сквибы выживали… Плевать. Плевать на все, если это поможет восстановить хотя бы душу Шарлотты. Как нелепо, что человек, который спас его жизнь и магию, вытащив из него крестраж Волдеморта, завис на Грани с разорванной на клочки душой, не способный даже уйти к Хель. Во время второго курса, когда Хагрида забрали в Азкабан, Гарри очень переживал. Его вина ведь даже не была доказана! Когда его вернут? А вдруг настоящего преступника не найдут? Хагрид так и будет там сидеть до конца жизни? Гарри метался, Гарри искал способны найти преступника, мечтая заткнуть злые голоса слизеринцев. А через пару дней Хагрид вернулся. Он был бледен, он до сих пор вздрагивал от резких звуков, но он счастливо улыбался. И было из-за чего — его оправдали. Не только за этот раз, но и обвинение полувековой давности с него сняли, доказав невиновность лесничего. Сидя у него вместе с ребятами, Гарри слушал рассказ Хагрида: — Азкабан — ужасное место, Гарри… на второй день ко мне пришла девочка. Эти…дементоры ее слушались, походу, — доверительно сказал великан, — и она спокойно там ходила. Увидела меня, посмотрела так серьезно, а потом спрашивает, мол, почему я тут. Я ответил, что так и так, не виновен, но еще когда в школе учился, меня обвинили в том же, вот и посадили от греха подальше. Девчонка, Шарлоттой назвалася кстати, да, это… воспоминания посмотрела мои, да. Потом чем-то напоила, зельем правды каким-то, и я на все вопросы ее начал отвечать. Послушала, послушала, а потом отпустила, сказав, мол, что невиновен я. Я сначала не поверил, но как же — остаться там, что-ли? Ушел, меня отправили сюда, а когда добрался — меня уже оправдали! Вот так вот. Может, мне теперь даже разрешат школу закончить… — Классно, Хагрид! — восхитился Гарри, радуясь за друга. Однако от своих планов по расследованию ребята не отказались, разве что теперь они с Роном и Гермионой могли не так спешить. А еще несколько дней спустя они узнали, кто же именно скорее всего помог освободить Хагрида. В Ежедневном Пророке на первой странице была целая статья, посвященная трагедии Аженоров. «Все мы знаем, что в 1981 году, в конце октября и вначале ноября все мы праздновали победу над Тем-кого-нельзя-называть. Тогда происходило много всего, а иногда случались беды и по неосторожности пьяных магов. Даже по сей день мы можем случайно наткнуться на правду того, что происходило в ту роковую для нас осень. Именно под празднование победы было замаскировано жестокое убийство основной ветки светлой семьи Аженор. Всю семью убили Непростительными заклятиями, а дом сожгли, разлив повсюду алкоголь. Маленькая наследница, Шарлотта Аженор, которой тогда был только годик, пропала. Доблестные авроры так и не смогли найти тельце маленького ребенка. Как вы понимаете, после смерти основной ветви Аженоров, все наследство и имущество должны были перейти к младшим наследникам. Однако по закону, должно было пройти пятнадцать лет, прежде чем Шарлотту признали бы мертвой. Судя по всему, убийцы были готовы ждать, ведь именно они подкинули ребенка неизвестно куда — то ли к маглам, то ли в сам Азкабан, как мрачно пошутил министр. Но вопреки всему, девочка выжила, хоть и находится сейчас в болезненном состоянии, из-за чего не может поступить на учебу в Хогвартс и в этом году. Нынешнее место проживания ребенка не оглашается, так что возможны даже самые мрачные варианты… Виновных — а это, господа и дамы, оказалась вся младшая ветвь Аженоров! — приговорили к поцелую дементора» Дальше Гарри не стал читать, чуть не поперхнувшись тыквенным соком. Хагрид говорил — девочка представилась Шарлоттой? Друзья мрачно переглянулись. Гарри было плохо жить в чулане под лестницей рядом с родственниками, которые каждый день кричали на него, принуждали к работе, которая в самом детстве просто не могла получаться у него хорошо, и просто закрывали глаза на все его синяки, а иногда и переломы. Но… расти в Азкабане, самой страшной тюрьме Магического мира? Второй раз он столкнулся с ней уже лично. И он до сих пор не мог сказать, понравилась ли ему та встреча, или было бы лучше увидеть ее при других обстоятельствах. В том году он умудрился, снова, встрять в неприятности в первый же день учебного года. Он упал в обморок при виде дементора, когда тот зашел в купе, и теперь слушал мадам Помфри и профессора МакГонагалл. Неожиданно для всех, дискуссию прервала вошедшая девочка, со Слизерина, судя по гербу на мантии, которая, представившись, попросила всех выйти чтобы осмотреть Гарри. — Я Шарлотта Аженор-Азкабан, и пришла посмотреть, что с ним натворили мои подопечные, — сказала девочка, кивнув в его сторону, — не могли бы вы выйти? — обратилась та к преподавателю и медведьме в кабинете. На удивление, взрослые подчинились, хоть профессор МакГонагалл и хмурилась, постоянно бросая взгляды на слизеринку. Та беседа закончилась тем, что Шарлотта обнаружила в нем инородный кусок темной души, действовавшей на дементоров как магнит. Ему пообещали исправить ситуацию, после чего накормили самым горьким шоколадом, который он когда-либо пробовал. Прошло всего несколько дней, прежде чем Шарлотта, схватив Гарри за локоть, не уволокла того в пустой класс для разговора. Там же она, замявшись, осторожно поцеловала его, вытягивая из Гарри кусок души Волдеморта. — Ну и гадость же этот маг по вкусу, — выругалась Шарлотта, отплевавшись от темной субстанции, вытаскивая из глубоких карманов мантии белый шоколад, протягивая Гарри сразу две плитки. Джессо провел пальцем по кольцу. Три раза, из-за не собранной до конца Системы, по глупости его, вымиранию подвергались и магические звери. Включая гиппогрифов. Включая Клювокрыла, который должен был прожить гораздо дольше. Во время Ухода за магическими животными, когда он уже прокатился на гиппогрифе и все загорелись желанием хотя бы погладить этих существ, Гарри отошел от загона, беря передышку. К тому времени Малфой, по какой-то причине удивительно молчаливый, гладил Клювокрыла, на котором летал Гарри. Гарри молча порадовался тому, что, кажется, первый урок Хагрида пройдет нормально. Гарри, стоявший в стороне, заметил, что Шарлотта не собирается подходить к крылатым красавцам, и спросил: — А почему ты не идешь к остальным? — Звери меня не любят, — Шарлотта стояла с прикрытыми глазами, наблюдая из-под век за ребятами. Он не понимал, как она умудряется не мерзнуть в такую погоду, будучи одетой в летнее белое платье под мантию, совершенно босая. Гарри удивленно моргнул. Шарлотта взглянула на него, после чего в его голове неожиданно начали появляться образы: убегающий черный котенок, дрожащий и отступающий назад, скулящий волк. Испуганные холодом и чем-то еще совы и вороны, разбегающиеся единороги. «Я слишком сильно похожа для них на дементора, вот меня и боятся. Те, что посильнее, испытывают сильную нелюбовь ко мне. С Гиппогрифами я не пробовала знакомиться, но не думаю, что будет какая-то разница. И, предупреждая твои вопросы — не обращая внимание на мою манеру общения, просто передавать мысли и образы для меня легче и привычнее, нежели говорить вслух. Ты хотел спросить что-то еще?» Гарри помотал головой, переваривая информацию. — Так значит, маги могут общаться и таким образом? Шарлотта едва заметно нахмурилась. «В теории — могут. Но не делают так. Кажется, их никто этому не учит и в итоге считается, что это очень сложно или даже невозможно. Не знаю почему, я росла слишком далеко от Британских магов. Могу научить, кстати, если хочешь. Хотя, в твоем случае это знание будет лежать мертвым грузом» — Почему? «Маги не любят, когда кто-то вот так подкидывает им что-то в голову, или залазит в их мысли. Из всех людей, таким образом я могу говорить только с тобой — у тебя нет никакого ментального блока или внутреннего отрицания подобных операций» — А… а кто тебя этому учил? И с кем ты тогда обычно так разговариваешь? «Дементоры. С ними же» Гарри промолчал. Но потом вспомнил, что хотел узнать еще кое-что. — Шарлотта, а о чем Малфой спрашивал тебя, когда мы шли сюда? Гарри показалось, что Шарлотта с каким-то удивлением смотрит на него. «Хотел узнать, почему я хожу с вами, а не с остальными слизеринцами большую часть времени» — О. И что ты ответила? Шарлотта со смешинками в глазах посмотрела на Гарри: «Я ответила ему, что ты так же относишься к роду Певерелл, как и я. Это единственный род, родство с которым я готова признать. Остальные существующие «родичи» полностью отреклись от взглядов Аженора Азкабана. К слову: Певереллы — один из древнейших существующих в каком-то виде родов. Они на слуху у магов, потому что про братьев Певереллов была написана сказка. Почитай как-нибудь — сказки барда Бидля. Специальная детская книга о том, как маги воспринимают этот мир и что вообще возможно для волшебника или мага» — Целая книга? — Гарри удивился. Он раньше как-то не задумывался о том, что маги ведь тоже как-то растят и воспитывают детей, и у них есть свои легенды, всякие небылицы, страшилки, неписанные законы… А ведь он воспринимал этот интереснейший мир только через школьные учебники. Читать книжки как Гермиона он не хотел — те энциклопедии выглядели совершенно скучными и не интересными. «Могу дать тебе самую яркую, на мой взгляд, литературу магов. Еще можешь в книжном спросить, что можно взять для легкого чтения и погружения в культуру Британских магов» Гарри не решился ответить. В это время остальные как раз начали собираться — урок закончился. В это мгновение к Гарри пришла идея. — Шарлотта, на тебе есть шорты или штаны? Платье было до колена и сходу Гарри не мог сказать, не помешает ли его задумке отсутствие некоторых предметов одежды. Та с недоумением во взгляде ответила: — Шорты. Что ты хочешь? — Шарлотта, пойдем! — Гарри взял за руку Шарлотту и потянул к загону, — Ребят, подождите нас тут? — бросил он Гермионе с Роном, которые как раз отошли от гиппогрифов на достаточное расстояние. Слизеринцы проводили их двоих подозрительным взглядом. Остановившись в нескольких шагах от загона, Гарри обратился к Хагриду: — Хагрид, подожди, не уводи их всех. Можешь оставить здесь Клювокрыла? — Да, Гарри, конечно. Это, а тебе зачем это? — Хагрид задумчиво почесал бороду, глядя на Шарлотту. — Шарлотта хочет погладить гиппогрифа, но не ладит с животными. Может, с Клювокрылом все получится? Аженор, видимо, услышавшая все его пролетевшие мысли, вырвала руку из хватки Гарри и отрицательно замотала головой. «Поттер, дементоры порвут к дьяволу гиппогрифа, если он нападет!!! Я не настолько сильно жажду общения с животными, чтобы в конце увидеть здесь очередной пустырь, пусти!» Но Хагрид уже увел остальных гиппогрифов и прямо сейчас вел к ним двоим Клювокрыла. — Ты же слышала все инструкции, да? Гиппогрифы — гордые существа. Но если они кого-то признают или зауважают, то могут позволить прикоснуться к себе. Хороший выбор, Гарри, — одобрил великан. Шарлотта вздохнула и подошла к зверю, остановившись перед ним. Выдержав долгий зрительный контакт, она поклонилась ему. Гиппогриф все это время нервно бил землю, но после последнего жеста успокоился. Через несколько секунд Клювокрыл ответно поклонился Шарлотте и примирительно сложил крылья плотнее к телу. Слизеринка осторожно начала гладить животное и вскоре обнаружила, что гиппогриф не спешит убираться от нее подальше. Гарри заметил на лице Аженор робкую счастливую улыбку. — Прокатишься? — спросил Гарри, видя, как радуется и Хагрид. Шарлотта серьезно посмотрела в глаза Клювокрыла. Тот расправил крылья, чтобы дать девочке взобраться на него. Глаза Аженор восторженно засветились: — Да. Таких горящих и переливающихся серебром глаз Лотты он не видел никогда до этого. Вероятно, он этого больше и не увидит. Экран компьютера загорелся, показывая обеспокоенное лицо Ирие Шоичи. — Бьякуран-сан! Вы в порядке? Где тот поддельный офицер?! Так забавно видеть лживое Солнце. Так раздражает, но смешит до боли в голове. — Все великолепно, Шо-чан, — с улыбкой произнес Бьякуран. Его вечный предатель. Он так и не сумел привыкнуть к крысам в окружении. Голова болит. В горле застряли слова проклятий. Бьякуран открывает следующую пачку маршмеллоу. Убивать это Солнце слишком рано, рано, рано. Срываться сейчас нельзя. Нельзя. Не сейчас, потом, только если у него не получится. Ему еще долго предстоит играть, чтобы собрать всю систему Три-Ни-Сетте. Ведь только Бог, владеющий всем Миром может перекроить само мироздание. И только Бог заново, почти с нуля, может собрать расколотую душу.