Третья жизнь Норы Сартон

      Стоило Норе войти в отдел и сделать пару шагов, как из бокового коридора вихрем вылетел Шон и с разбегу ткнулся лицом ей в грудь.       Охнув от неожиданности, Нора обняла мальчика и бросила извиняющийся взгляд лаборанту, которого Шон чуть не сбил с ног.       – Ты чего, малыш? – спросила она ласково и потрепала его всклокоченные волосы: – Разве можно так носиться?       – Прости, мам, – синт поднял голову. Испуганные черные глаза казались огромными на бледном личике. – Я слышал, как говорили, что ты вернулась, и было что-то не то; что тебя, наверное, ранили, и вот…       – Тихо, тихо, – Нора улыбнулась. – Всё хорошо. Я жива и здорова, никто меня не ранил, и вообще, я же тебе обещала вернуться, помнишь?       Шон молча кивнул.       – А еще обещала подарок. Он, конечно, не слишком красив, но зато этот мишка настоящий герой.       Она вручила мальчику игрушку и с облегчением увидела, как широкая улыбка сменяет ужас на его лице.       – Ух, ты, – Шон покрутил медведя в руках, – а почему герой?       – Потому что это медведь-ветеран. Он попадал во множество историй и участвовал во множестве сражений.       – О-о… а ты расскажешь?       – Обязательно. Только немного позже, хорошо? Мне нужно поговорить с доктором Ли.       – У, – мальчик скривился, остро напомнив ей Квентина Филмора, – снова работа. Ну, ладно.       – Шон, иди к себе, – появившаяся из кабинета Мэдисон окинула мальчика строгим взглядом, – ты мешаешь взрослым.       Шон кивнул и, понурившись, отправился в свой отсек. Нора посмотрела ему в спину, а потом поймала и на себе внимательный взгляд доктора Ли.       – Заходите, – глава отдела улыбнулась одними губами, пропуская Нору в кабинет. – А вы быстро сблизились с Шоном, директор.       – Я выполняю последнюю волю Отца, – пожала та плечами и присела на стул возле рабочего стола Мэдисон, заваленного бумагами с какими-то таблицами и формулами.       – Он завещал вам полюбить мальчика? – доктор Ли уселась рядом и закрыла папку, с которой, видимо, работала. – Я слушаю.       – Завещал, – Нора коротко улыбнулась, размышляя, с какого боку вообще можно подступиться к Мэдисон, чтобы попросить помощи. Та всегда выглядела суховатой, деловой и держалась с коллегами холодно. И тем больше удивляла женская проницательность, с какой доктор Ли махом раскусила отношение Норы к этому ребенку.       – Нет, вы не подумайте, что я против, директор, – Мэдисон, очевидно, по-своему истолковала задумчивость собеседницы. – Мне, со своей стороны, очень интересно наблюдать, как ваше отношение к синту стимулирует его изменения.       – Изменения? – Нора удивленно подняла бровь. – Но мне казалось, что все изменения в этой модели были заложены Отцом при последнем перепрограммировании.       – Не совсем так. Он и сейчас меняется, миссис Сартон. И весьма активно. После вашего предыдущего визита у него проявились новые эмоции. И я пока не уверена на все сто процентов, но Шону, кажется, стало крайне не хватать социального взаимодействия. Он настойчиво его ищет, ему теперь просто тесно в отделе. Более того, Шон начал перенимать манеры общения окружающих его людей.       – То-то мне на минуту показалось, что он стал говорить как сынишка Элли, – задумчиво пробормотала Нора.       – Именно! – Мэдисон назидательно подняла указательный палец. – Он теперь всё впитывает, словно губка.       – Примеряет на себя социальные роли?       – Возможно.       – Но… ведь это хорошо? Шон развивается. Учится. Не этого ли вы с Отцом добивались?       – В целом, да, но темпы, признаться, иногда пугают.       – Бросьте, Мэдисон, – тихо фыркнула Нора, – ни за что не поверю, что вы можете бояться положительных результатов. Ведь это свидетельство того, что вы просто выбрали нужное направление.       – А я не сказала, что пугает меня… – доктор Ли вздохнула. – Ладно, эксперимент еще в процессе, и о каких-то итогах говорить рано. Вы ведь что-то хотели от меня, миссис Сартон?       – Да.       Нора с задумчивым видом ковырнула пальцем угол папки, лежащей на столе.       – Я хотела спросить, как вы отнесётесь к тому, чтобы расширить исследование четвертого поколения на основе уже сложившейся, взрослой личности?       Доктор Ли кашлянула, поднялась и, скрестив руки на груди, подошла к прозрачной стене кабинета. Уставилась на работающих за ней коллег. Нора напряженно ждала. Наконец, Мэдисон обернулась:       – В целом, предложение интересное. И я, кажется, догадываюсь, кого именно вы хотите предоставить в качестве подопытного. Но, миссис Сартон, исследование отнимает много времени и ресурсов, я не уверена, что сейчас благоприятные условия для параллельного ведения двух моделей.       – Мы можем увеличить финансирование отдела. Если сумеем наладить товарооборот с поверхностью, наши затраты быстро окупятся.       – А если нет?       – Я найду выход. К тому же… возможно, имеет смысл облегчить вам работу? Вы же сами утверждаете, что Шону требуется общение. Я могла бы больше времени проводить с мальчиком. Поселить его в директорском кабинете и, допустим, предоставлять вам какие-то отчеты…       – Скажите, директор, – доктор Ли, сделав шаг вперед, нависла над Норой и проницательно на нее уставилась: – почему для вас так важно восстановить Ника Валентайна?       Прикрыв глаза, Нора обреченно покачала головой:       – Возможно, потому, что я слишком устала терять близких. Мэдисон, я…       – Хорошо, – внезапно огорошила ее доктор Ли, – я возьмусь за этот эксперимент. Сначала Норе показалось, что из нее выпустили весь воздух, а потом огромная волна благодарности к этой пожилой и суровой женщине накрыла ее с головой.       – Спасибо…       Она тяжело сглотнула и постаралась сдержать слезы облегчения.       – Пока не за что. – Доктор Ли прошла к шкафу и принялась перебирать стоящие в нем папки. Наконец, вытащила уже знакомую Норе и бросила на стол:       – Мне нужно, чтобы вы поняли, что я не могу дать вам гарантий. Откровенно говоря, куда надежнее было бы взять из архива старые проверенные разработки по Нику Валентайну и вживить в новое тело матрицу личности прототипа. Но, подозреваю, что такой вариант вас не устроит.       – Нет. – Нора решительно качнула головой, – ведь вы же сами понимаете, что это будет совсем другой человек.       – Синт, – мягко поправила доктор Ли.       – Да… простите… – Нора устало потерла переносицу, – вы совершенно правы. Но Ник, кем бы он ни был чисто технически, по сути всегда оставался уникальной личностью. И мы должны попытаться личность эту сохранить.       Мэдисон задумчиво покусала губы:       – Будет сложно. Видите ли, модель второго поколения – это робот. С электронным мозгом, процессорами, сенсорами. А у третьего поколения другие технологии. И совершенно другой принцип передачи информации. Грубо говоря, мозг андроида не способен интерпретировать информацию в старом, цифровом формате.       – Но? Должен же быть какой-то выход!       – Я могу попробовать доработать своего рода биоцифровой эмулятор. У нас, кажется, был какой-то старый проект в этом направлении, от которого в свое время отказались из-за бесперспективности. Я подниму архивы.       – И… сколько времени это займет?       – Честно говоря, не знаю. Зависит от степени разработанности старых исследований, ну и от того, сколько людей я смогу взять в помощь.       – Я подключу к работе Алана Бинэ и его отдел. Доктор Ли, постарайтесь быстрее начать эксперименты, мне нужен этот синт. Я сильно рассчитывала на его помощь с кое-какими делами в Содружестве, касающимися нашего общего сотрудничества       – Я поняла вас, директор. – Мэдисон непривычно мягко улыбнулась. – И... вот еще что. Тоже исключительно в интересах дела. Постарайтесь не вести больше ни с кем разговоров о личности синта. Мне на собственном опыте при работе с Шоном довелось столкнуться с некоторым… недопониманием некоторых коллег.       – Благодарю за предупреждение... Доктор, вы можете хотя бы приблизительно сказать, какова вероятность успеха?       – Пятьдесят на пятьдесят. Но я настроена оптимистично.       – А… ему не будет больно? – совсем по-детски спросила Нора, и Мэдисон вздохнула:       – Ступайте, директор. Чем раньше я начну работу, тем быстрее мы сможем получить нужный результат.       Нора вышла из кабинета и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Нужно ждать. И просто верить в хорошее. Пожалуй, больше ничем помочь Нику у нее не получится. Можно было бы, наверное, пойти в отдел робототехники, чтобы самой стать непосредственным свидетелем процесса восстановления, но был ли в этом смысл? Нора вряд ли будет полезной, как ассистент, и станет только отвлекать ученых. И каким бы сильным ни было ее желание увидеть Ника, она понимала, что там его больше нет. А есть просто груда железа, идентичного тому, что ходит по коридорам Института. Зато рядом, прямо за углом, в своей комнатке ее дожидается Шон.       Нора тряхнула головой и, сопровождаемая заинтересованными взглядами коллег, отправилась к мальчику.       Когда она появилась на пороге, Шон сидел на постели, скрестив ноги, и внимательно разглядывал посаженного напротив медведя.       – Он… забавный. – Мальчик поднял слегка отрешенный взгляд на Нору. – А что это за зверь? У доктора Клейтона в отделе такого нет.       – Это потому что такие звери живут только на поверхности, – Нора вошла и решительно протянула руку мальчику:       – Пойдем со мной, милый. Забирай свою игрушку и… у тебя есть еще какие-то личные вещи?       Шон растерянно огляделся и непонимающе моргнул.       – Ясно. – Нора почувствовала, как защемило сердце. Как же, наверное, скучно этому ребенку постоянно торчать среди взрослых и не иметь ничего, чем можно было бы скрасить сидение в этих стенах. Мэдисон так и не сказала, стоит ли Норе забирать к себе мальчика, но, в конце концов, признала же ее положительное влияние.       – А куда мы пойдем? – Шон схватил в охапку игрушку и, протянув руку Норе, встал. Ладонь у него оказалась сухая и теплая.       – Ко мне в кабинет. Я хочу, чтобы мы жили вместе, когда я нахожусь в Институте.       – Ух, ты! В кабинет директора? Круто! А, можно… – глаза Шона загорелись, – можно, я там всё-всё посмотрю?       – Ну, конечно, – Нора рассмеялась, – чувствуй себя, как дома.       Они вышли из отдела, крепко взявшись за руки, и всю дорогу, шагая рядом с Норой, Шон сиял, точно рождественская елка.       – Спать будешь здесь, – Нора указала на кровать, оставшуюся от Хэнкока. Ширму уже унесли, и белье на постели было новым. А еще, к их приходу успели прибраться, и Нора порадовалась, что мальчику не пришлось видеть ее одежду, испачканную в крови гуля.       Шон усадил своего медведя на кровать и пошел инспектировать помещение. Спустился вниз по лестнице, туда, где с полукруглого балкона с креслами для отдыха открывался живописный вид на главный зал института. И до Норы то и дело доносилось восхищенное "вау…"       Она улыбнулась и включила кофемашину.       – Есть хочешь? – повысила она голос.       – Нет, мам, я завтракал!       Нора, было, нахмурилась, подумав, что время обеда давно прошло, а потом вспомнила слова Эйтони. О том, что синты долгое время могут обходиться без еды и сна. И, почувствовав легкий озноб, поежилась. До чего всё странно смешалось в жизни, и теперь вовсе непонятно, что в ней правильно, а что лживо. Может, Нора просто понемногу сходит с ума? Все утро мотает себе нервы из-за отключившегося робота. Беспокоится о воспитании синтетического ребенка, в то время, когда в ее чреве зреет человеческое дитя. А послание его отца – настоящего, живого – лежит заброшенным на ее столе.       Нора виновато вздохнула и, подойдя к терминалу, вставила в него кассету.       Послышалось легкое шипение записи, а потом она услышала, как Маккриди негромко кашлянул.       "М-м… привет, Нора… черт, я чувствую себя полным идиотом! Сижу в сарае и наговариваю в дурацкую машинку этого вашего охотника. Ага. Хорошо, хоть у него хватило ума отойти в сторону и перестать сверлить меня подозрительным взглядом. По-моему, он думает, что у меня мозги, как у супермутанта, и я ему тут обязательно что-нибудь поломаю…       В общем, так… у нас тут всё сложилось более-менее нормально. Я думал, со скуки помру – ни тебе перестрелок, ни рулетки. Даже в картишки перекинуться не с кем.       С утра приперся какой-то нервный мужик, шарахнулся от меня, как от рейдера. Похоже, моя небритая рожа произвела на него неизгладимое впечатление. Правда, он быстро успокоился: чертовы роботы заняли его какими-то своими травками, так этот чистоплюй даже про обед забыл.       Дьявол, Нора, мне же еще приходится готовить, ты представляешь?! Ладно, хоть эти болваны железные, которые патрулируют периметр, периодически таскают нам свежее мясо. Их вроде Тони как-то на это дело подговорил. В целом, кстати, он мужик вроде ничего оказался. Молчаливый, не надоедает, дело свое, похоже, знает. Вот только жрет за двоих."       Нора, как наяву, увидела обиженную физиономию Эр-Джея и тихо рассмеялась. Да уж, бедный Бобби, досталось ему тоже за двоих…       "Вообще, конечно, жаль, что мы не смогли провести это время вместе. Но, раз тут вроде всё стабильно, думаю, мне тоже пора отчаливать. Можешь злиться, кстати, что я свалил, не дожидаясь твоего решения. Но, малыш, я уже просто задолбался, честно. Еще и сигареты кончились, вчера последняя пачка улетела.       Короче, завтра утром я отправляюсь в Добрососедство. По моим расчетам, через него на днях должен был проходить караван из Столичной Пустоши. Надо бы повидаться с Дэйзи, вдруг ей передали для меня весточку. А потом я пойду в Сэнкчуари и буду ждать тебя там. Только ты особо не затягивай, а то так и состариться недолго. Ладно. Пока. Жаль, что так надолго разбежались. Я соскучился."       Запись оборвалась, а Нора вздохнула:       – Прости, Бобби, мне тоже жаль.       – Ма-ам? А с кем ты разговариваешь? – голова Шона всплыла над ступенями лестницы.       – Ни с кем, милый. Просто слушаю почту. Хочешь кофе?       – Не знаю. Я никогда не пробовал, может, и хочу.       – Погоди-ка! – Нора вспомнила о припасах, которыми снабдили их с Ником в дорогу заботливые Кларк и Кира. – Ты сможешь разлить кипяток по чашкам и не обжечься?       – Думаю, да.       – Приступай! А я кое-что принесу. Обещаю, тебе понравится.       Она прошла в закуток, где хранились белье и одежда и, найдя свой рюкзак, принялась ворошить содержимое. Полуфабрикаты отмела сразу – готовить в кабинете было не на чем, а вот пачку сахарных бомб и сладких кексов Нора забрала с собой. По пути назад у нее всплыла дурацкая мысль, что десятилетнему ребенку вряд ли стоит пить кофе. Нора, конечно, снова над собой посмеялась, но всё же, добавляя порошок в чашки, положила Шону совсем чуть-чуть.       Впрочем, кофе ему, похоже, не понравился. А вот засохшие глазированные кексы Шон грыз с таким упоением, что Нора даже испугалась за его зубы.       А потом они провели изумительные полдня, искренне наслаждаясь обществом друг друга. И, что самое прекрасное, им никто не мешал.       Нора снова рассказывала захватывающие истории, потом они играли в шахматы, и она, сама будучи неплохим игроком, продула три раза подряд. У мальчика оказалась железная логика и умение просчитывать ситуацию на несколько шагов вперед. Правда, победам он радовался, как самый настоящий десятилетний мальчишка: с прыганьем на кровати и торжествующими индейскими воплями.       Ближе к вечеру они вместе спустились в столовую, а после долго гуляли по этажам Института. Шон рассказывал обо всем, что знал об окружающих и то немногое, что помнил о своей жизни.       Нора его слушала и интуитивно понимала, что мальчик смутно догадывается, что всё же что-то с ним не так и теперь изо всех сил пытается закрыть эту дыру в собственной душе. Это было похоже на то, как черную топь на болотах постепенно затягивают трава и мох. Но коварная глубина при этом никуда не девается, и все так же подстерегает неосторожных путников. В душе у Норы такой дырой сейчас был страх за Валентайна, и Нора тоже пыталась отвлечься, хватаясь, как за соломинку, за материнскую любовь, пусть и к ненастоящему мальчику.       Наверное, в какой-то степени они излечили друг друга – всяко, и Шон, и Нора уснули быстро и провели спокойную ночь.       Последующие дни слились для Норы в череду постоянно сменяющих друг друга дел. Ей хотелось быть одновременно в курсе всего. Она то общалась с биологами, обсуждая результаты работы, которые через синта-собирателя периодически отправлял Фолькерт-младший. То обсуждала с бюро робоконтроля стратегию поведения Эйтони в его взаимодействии с торговцами Банкер-Хилла. То периодически отбивалась от настойчивых визитов доктора Дина, который выказывал озабоченность ее психологическим состоянием.       Но, главное: чтобы хоть как-то выразить свою благодарность доктору Ли, Нора принялась заниматься изучением Шона. С истовым рвением адепта от науки она завела дневник, куда вносила все изменения в поведении синта, его физическое состояние, проявление умственных способностей и прочее, что, как она считала, могло пригодиться Мэдисон.       Уходя с головой в работу, Нора иногда даже забывала, что эксперимент по восстановлению Ника может потерпеть фиаско. И уж тем более, напрочь игнорировала тот факт, что самой ей в Институте оставаться было небезопасно. В конце концов, неизвестный злопыхатель не давал о себе знать аж с момента покушения. И Нора решила, что тот или испугался последствий, или, может статься, вообще потерял возможность до нее дотянуться.       А еще ей отчего-то стало почти безразлично, что на поверхности ее ждет Эр-Джей. Нет, строго говоря, утро она начинала с мантры "Нора Сартон, сегодня ты поднимешь задницу, отправишься в Сэнкчуари и разберешься, наконец, со своей личной жизнью. В Институте и без тебя прекрасно справятся".       Но тут просыпался Шон, а потом находилась еще уйма неотложных дел. В конце концов, она смирилась и поняла, что больше всего боится сейчас пропустить окончание эксперимента с Валентайном. Тем более, что Бинэ и его робототехники уже подготовили нужное тело ("носителя", как однажды премерзко выразился Алан), а Мэдисон, кажется, заканчивала работу над эмулятором. Нора до дрожи в коленках боялась снова попасть в ситуацию, как тогда, с настоящим Шоном. Когда, вернувшись в Институт, она узнала, что ее мальчик умер. Или, что было еще хуже, Ник мог проснуться в ее отсутствие.       И, в конце концов, оказалась права. Вечером третьего дня, когда она уже собиралась укладывать Шона спать, в кабинет вошла Розалинда Орман – правая рука доктора Ли – и застыла на пороге с торжествующей улыбкой на губах.       – Что? – Нора тяжело сглотнула внезапно ставший густым воздух. – Получилось?       – Пока не знаю, – доктор Орман просияла и восторженно защебетала: – Но мы сегодня дважды проверяли эмулятор, и он точно должен сработать! Встал в носителя идеально. Остается надеяться, что Алан и его ассистенты не накосячили, иначе придется по-новой перекраивать всю систему...       – Так, стоп! – Нора протестующе выставила руку, поняв, что не в силах слушать, как Розалинда рассказывает о своем подопечном словно о каком-нибудь усовершенствованном тостере. – Что конкретно передала для меня доктор Ли?       Счастливая улыбка на смуглом личике пригасла, и Розалинда растерянно пробормотала :       – Мы просто запускаем модель, и меня послали за вами, директор.       – Куда?       – В наш отдел, там уже все собрались.       – Хорошо, сейчас буду.       Доктор Орман поспешно ретировалась, а Нора, уставившись в стену, сделала пару глубоких вздохов, успокаивая дуром понёсшееся сердце.       – Ма-ам? – Шон несмело коснулся ее запястья. – С тобой всё хорошо?       – Конечно, милый, – она растянула губы в вымученной улыбке. – Мне нужно отлучиться ненадолго, ляжешь без меня?       – Хорошо, – покладисто кивнул Шон и, подтянув к груди своего медведя, закрыл глаза. – Только ты недолго, ладно?       – Я постараюсь.       Наклонившись, Нора нежно поцеловала его мягкие волосы на макушке и подумала, что люди, создавшие такое чудо, просто не имеют права ошибиться и на этот раз. И ей стало не так страшно.       Когда она спустилась в высшие системы, то совершенно не ожидала, что все ученые, работавшие над проектом, сгрудятся в рабочем помещении у главного входа. И пока Нора, слегка опешив, разглядывала увлеченно спорящих коллег, к ней решительно пробилась раскрасневшаяся доктор Ли.       – Ну, наконец-то, – буркнула она и, бесцеремонно подхватив Нору под локоть, втащила в коридор, ведущий в комнату Шона.       – Значит, так, – Мэдисон скрестила руки на груди, – у нас тут были кое-какие несовпадения во мнениях с доктором Бинэ. Наш демиург, видите ли, раскапризничался и принялся настаивать, что обязан лично присутствовать при запуске модели. Нет, поймите меня правильно, я не жалуюсь, директор, а просто объясняю ситуацию, потому что неизвестно, какие потом претензии может предъявить Алан к нашей совместной работе. Уф.       Она выдохнула и устало посмотрела на Нору:       – Похоже, я волнуюсь. Простите.       – Мэдисон, если вас успокоит, то мне тоже основательно не по себе. – Нора криво улыбнулась.       – Не успокоит. Да и черт с ним. В конце концов мне все же удалось взять над ним верх. Видите ли, я считаю, что для наиболее мягкого варианта вхождения модели в действительность нужно сделать так, чтобы рядом с ней был кто-то знакомый. И я обязана у вас спросить, согласны ли вы взять на себя подобную ответственность? Не волнуйтесь, если вдруг что-то пойдет не так – мы будем рядом. Комната для испытаний оснащена современным оборудованием, и, допустим, в случае немотивированной агрессии, мы всегда сможем транслировать код отзыва.       – Честно говоря, на что-то такое я и рассчитывала, – созналась Нора. – Последнее, что помнил Ник – это бой на поверхности. И вряд ли его бы обрадовало внезапное пробуждение в окружении институтских ученых. У него всегда было несколько предвзятое отношение к нашей организации, знаете ли.       – Ну вот и славно, – Мэдисон слегка расслабилась. – Я рада, что вы это понимаете.       – У меня к вам единственная просьба – дать мне самой немного времени. – Нора зябко поежилась. – Я ведь тоже должна слегка… привыкнуть к его новому облику, чтобы быть спокойной и уверенной.       – Без проблем, – Мэдисон кивнула. – Как будете готовы, просто помашите ручкой. И, да, директор, я полагаю, вам не придется долго настраиваться. Идите туда.       Доктор Ли указала большим пальцем в коридор, и Нора на ватных ногах отправилась в уже знакомую комнатушку.       Ник лежал на постели, по грудь укрытый белоснежной простыней и, казалось, просто спал. Она тут же поняла, что имела в виду Мэдисон, сказав, что Нора быстро привыкнет. У нового Ника было лицо его довоенного прототипа. Очевидно, Норина догадка о влиянии внешности на успешную работу мозга была верной.       Она сделала еще шаг и осторожно присела на краешек постели, завороженно вглядываясь в чужое, и, в то же время, такое знакомое лицо. Валентайна нельзя было назвать красавцем, но даже сейчас, при глубоком сне разума, черты его сразу же располагали к доверию. Казалось, что этот человек никогда не станет лгать и делать подлости. Он был… настоящим. И Нора, осторожно проведя кончиками пальцев по теплой и впалой его щеке, поняла, что теперь всё обязательно будет хорошо. Одной рукой она переплела пальцы с безвольными пальцами Ника, а второй дала отмашку.       – Ник… – разнесся по комнате спокойный голос доктора Ли, – код подключения: Эс– четыре…       И тут Нора внезапно поняла, что не желает даже слышать ни о каких кодах, которые в дальнейшем можно будет применять к этому синту. Она зажмурилась и вполголоса стала бормотать короткую детскую считалочку, из тех, что накануне разучивала с Шоном. А когда, наконец, распахнула веки, то сквозь дрожащую и двоившуюся реальность встретила теплый взгляд серых глаз Валентайна:       – Что это? – мягко спросил он. – Неужели ты плачешь над старым синтом?       – Ты мой друг. И еще… я волновалась.       – Я так странно себя чувствую, – в голосе Ника послышалось явное напряжение.       – Мы чуть-чуть тебя не потеряли. И пришлось воткнуть твои шестеренки в новую оболочку.       – Насколько новую? – Ник испуганно уставился на Нору, а потом, положив руку себе на грудь, медленно выдохнул:       – Вот черт... и что теперь прикажешь мне с этим делать?       – Жить?       И Нора тихо и счастливо рассмеялась.