Третья жизнь Норы Сартон

      Деревянный настил мостика, перекинутого над речушкой у Сэнкчуари, угрожающе заскрипел. Идущий впереди Норы брамин, груженный продовольствием и необходимыми для строительства мелочами, встревоженно замычал и синхронно затряс обеими головами. А потом и вовсе остановился, перегородив дорогу костлявым широким задом. Снабженец, к которому Нора примкнула в Ред Рокет, сплюнул и, тихо матерясь сквозь зубы, принялся дергать упрямую скотину за поводья. Брамин мычал и пятился назад, доски угрожающе потрескивали.       – Спасибо, мистер Крайтон! – крикнула Нора из-за спины животного и, подоткнув повыше рюкзак и оружие, поспешно спрыгнула в воду. Благо, возле берега обмелевшая речушка не доставала даже до колен.       Снабженец махнул рукой и снова принялся за своего брамина. "Интересно, и почему никому до сих пор не пришло в голову починить мост?" – с досадой подумала Нора. Она прошла несколько метров вдоль каменного парапета и вылезла на берег на задворках крайнего в поселении дома. Миновала небольшой дворик; оставляя за собой мокрые лужицы, прохлюпала ботинками по веранде и заглянула в окна.       В доме было пусто, и Нора удовлетворенно вздохнула. Жителей в городке было не слишком много, к тому же они предпочитали кучковаться ближе к центру – там находились и торговцы, и медпункт, и даже небольшой бар с бильярдом. И еще несколько фонарей, что освещали вечерами центральную улочку. Там же, собственно, стоял и довоенный дом Сартонов.       В целом, сейчас вновь возрождающийся Сэнкчуари куда больше походил на коммуну, чем на территорию с частной собственностью. Почти всё здесь было общим, и любой его житель мог войти в ближайший дом и, допустим, устроиться в нем на ночлег. Исключение составляли торговцы – как тот же Фрэнсис Кремер, да и то потому, что нужно же было им где-то хранить свои товары.       Но как-то так повелось, что дом Норы всегда оставался неприкасаемым для поселенцев. И дело было вовсе не в том, что она что-то там запрещала, или ставила себя выше других. Больше того, двери ее дома всегда были открыты. Но заходили к Норе только близкие друзья – тот же Престон Гарви, ну или Пайпер с Ником, когда тем доводилось выбираться из своего Даймонд-Сити. Наверное, здесь играл свою роль статус генерала минитменов, а, может быть, это Маккриди за ее спиной как-то умудрился разъяснить соседям основы субординации.       Как бы там ни было, Норе сложившаяся ситуация не слишком нравилась. А всё потому, что когда рядом с нею не было друзей, а Эр-Джей направлялся по своим делам, в гости к ней заглядывала Тишина. А вместе с Тишиной приходили призраки прошлого – проступали знакомыми чертами сквозь разрушенные остовы стен и мебели. Легким шелестом деревьев, что отбрасывали тени на подоконник, нежным пением птиц, скрипом качелей на заднем дворе, знакомыми голосами людей, которые давным-давно умерли. Особенно тяжело было ночами. Нора зарывалась с головой под одеяло и, крепко зажмурившись, затыкала пальцами уши. Но призраки находили ее и там, и Норе было очень плохо от четкого осознания, что всего этого больше никогда не случится. Она даже подумывала, не вернуть ли домой Кодсворта, которого отправила на заправку (там шло активное строительство поселения, и снабженный инструментами робот пришелся как нельзя кстати), но побоялась, что своим присутствием он будет еще больше напоминать ей о прошлом.       Наверное, потому Нора и приглядела себе угловую комнатушку в стоявшем на окраине доме. С помощью Престона притащила туда диван и небольшой столик. Сложила в комод все свои сокровища: стопку довоенных журналов, розовое платье, мутное зеркальце с серебряной ручкой, лакированные туфельки – потрескавшиеся, но все еще изящно подчеркивающие тонкие Норины лодыжки. А еще на подоконнике, рядом с вечно переполненной окурками пепельницей, у нее стояла небольшая коллекция сувениров: парочка миниатюрных роботов, несколько фигурных магнитиков на холодильник и почти новый ланчбокс "Волт-Тек", найденный в каком-то из Убежищ.       Эта комната тоже была для Норы своего рода убежищем. Она любила проводить здесь редкие часы покоя – забравшись на диван, курить и просто смотреть на дорогу, уходящую из города. Изредка ночующие в домике поселенцы знали эту ее слабость и с разговорами обычно не лезли.       Усевшись на скамейку возле входа, Нора стянула мокрые ботинки, распеленала влажные обмотки и лениво подтолкнула всё это пальцами ноги ближе к горевшему у входа очагу. Идти в свой дом категорически не хотелось, и она решила, что останется здесь. Сходит к магазину, пообщается с Престоном, а ночевать снова вернется на окраину. К тому же, из окошка комнаты она, скорее всего, сразу увидит возвращающегося Ника и, наконец, вручит ему давно обещанный дробовик.       Протянув руку, Нора взяла оружие и еще раз придирчиво его осмотрела. Дробовик, больше недели провалявшийся в оружейном ящике возле заправки, явно не помешало бы почистить. Кажется, где-то на здешней кухонке Норе попадалась банка с керосином… Она подняла лицо и лениво зажмурилась, когда на него упали солнечные лучи, настойчиво лезущие сквозь прорехи в навесе. Шевелиться не хотелось. Хотелось сидеть и просто слушать, как рядом мирно потрескивает костер.       Тяжелый стук копыт по мостовой вывел ее из оцепенения – это снабженец, наконец, справился с препятствием и вводил своего брамина в городок. Нора встряхнулась, поднялась, забирая со скамьи поклажу, и босиком прошла в дом. Сейчас сюда определенно заявится кто-то из встречающих, и снова закрутится карусель всяческих дел – неотложных и не очень.       Разложив вещи, Нора вытащила из комодика туфли и, обтерев ноги, надела. Задумчиво оглядела мокрые штанины джинсов, а потом решительно вытащила платье. Интересно, и почему она его прятала? Не решалась явить страшной действительности ту, довоенную девочку? Сейчас ей отчего-то совершенно не хотелось скрывать свою вновь возродившуюся женственность. И, сбросив старую одежду, она с каким-то радостным протестом нырнула в легкий ситец. Сколько смогла, оглядела себя с помощью ручного зеркальца, осталась довольна увиденным и, негромко напевая, пошла на кухню, за чайником. Так что, когда к дому, наконец, заявился Престон, услышавший о ее прибытии, Нора, розовой бабочкой порхая вокруг стола в гостиной, разливала по кружкам свежезаваренный напиток. Минитмен, отвалив челюсть, застыл на пороге, и она не выдержала и расхохоталась. А потом, отсмеявшись, поинтересовалась:       – Престон, а ты в курсе, что еще немного, и наш мостик нахрен рухнет в речку?       – Тьфу, ты, – отмер тот и вошел в дом. – Я уж думал, что умудрился неведомым образом чем-то закинуться. Привет, Нора. С тобой точно всё хорошо?       – Прекрасно! Она плюхнулась на стул и приглашающе кивнула гостю:       – Садись, рассказывай. Я просто умираю от любопытства, какие нынче слухи про Институт ходят среди поселенцев. Престон деловито вытащил из-за пазухи упаковку "Сахарных бомб" и, водрузив ее в центр стола, уселся.       – А что у тебя со щекой? – поинтересовался он, пока Нора вскрывала хлопья. Она мимолетно коснулась аккуратной нашлепки пластыря на скуле и удивленно подумала, что за всей институтской суматохой даже не сообразила, что, похоже, совершенно отошла от ранения. Судя по всему, аппарат доктора Дина не только просканировал ее тело, но и каким-то образом подлечил. Что, впрочем, было неудивительно, учитывая технологии, какие она видела в отделе робототехники, где буквально на глазах выращивали и оживляли человеческие ткани.       – Ерунда, царапина, – отмахнулась она и, наконец, сунула в рот целую горсть сладких кукурузных хлопьев. Да, это определенно не питательная масса… – рассказывай, Престон!       – Ну, что сказать… – минимен обстоятельно отпил из кружки. – Слухи ходят разные. Кто-то считает, что Институт создал себе лабораторию на поверхности, где занимается какими-то черными делишками.       Он коротко хохотнул, продемонстрировав белоснежные крупные зубы:       – Причем, толком никто и не решил, какими именно. Черными – и всё. А кто-то думает, что вы просто перепрограммировали тамошних роботов и наложили на садик лапу. И что-то мне подсказывает, что они правы.       – Ну, не совсем, – Нора усмехнулась. – Никто никого не программировал, и сотрудничаем мы по-честному. Скажи-ка, Престон, а хоть кто-нибудь предполагал, что с Институтом возможны мирные взаимоотношения?       – Извини, но нет. – Минитмен пожал плечами. – Люди, скорее, подозрительны. Привыкли за столько лет, что от Института ничего хорошего ждать не приходится.       – Ладно, – Нора вздохнула. – Не агрессивны – уже хорошо. Никто и не говорил, что всё получится быстро.       – Нет, не агрессивны. Сейчас, скорее, преобладает любопытство. Настороженное, выжидающее, но всё же…       – А что говорят минитмены?       – Ну… они тоже не слишком оптимистичны, но в целом, тебе доверяют. Знаешь, хоть ты и свалила на меня свое генеральство, – Престон вздохнул, – они к тебе все равно относятся уважительно. Мне рассказывали, что один из наших даже выбил зубы кому-то из поселенцев, отозвавшихся о тебе… хм, не слишком хорошо.       – Зря… – Нора поморщилась.       – Зря, – подтвердил Престон. – Но, согласись, красиво.       Нора фыркнула и, опрокинув в себя остатки чая, поднялась.       – Я заночую в Сэнкчуари. По моим подсчетам завтра должен подойти Валентайн, и мы, скорее всего, отправимся по делам. Но до его прихода я в полном твоем распоряжении. Помощь нужна?       Престон почесал курчавый затылок и с сомнением окинул ее взглядом:       – Ну если только поможешь с готовкой. Ртов в последнюю неделю прибавилось: к нам пришла еще одна супружеская пара, а большинство женщин сегодня заняты в огородах. Сорняки в последнее время что-то дуром лезут. Если ты, конечно, не против.       – Не против, – Нора улыбнулась и набросила на плечи плащ. – Думаю, от готовки я не развалюсь, а смена деятельности даже полезна. Только наведаюсь к Фрэнсису, хорошо? Надеюсь, он сегодня торгует?       – Куда ж он денется, – Престон отряхнул руки и тоже поднялся, – идем.       Магазинчик Фрэнсиса Кремера располагался в самом центре городка, в недавно отстроенном помещении, рядом с пунктом отдыха и небольшой мастерской механика Стурджеса. Бывший представитель "Волт-Тек", когда-то продавший семейству Сартонов место в Убежище, в настоящий момент был гулем. И, что примечательно, гулем счастливым. Нашедшем свое место в жизни и оттого настроенным весьма оптимистично. Услышав шаги, Фрэнсис вскинул голову от какой-то книги, которую листал, сидя за прилавком, и расплылся в жутковатом оскале:       – Миссис Сартон! Какими судьбами в наши заповедные края?[1]       – Привет, Фрэнсис! – она пожала жесткую иссушенную радиацией руку. – Да вот, поняла внезапно, что соскучилась по вашим прекрасным глазам и не смогла больше усидеть под землей. Чем торгуете сегодня?       Гуль довольно хохотнул и с усилием вытащил из-под прилавка коробку, в которой вперемешку лежал драгоценный довоенный хлам: еще целые ручные и электрические инструменты, детали бытовых приборов, какие-то и вовсе не поддающиеся Нориному опознанию железки и деревяшки. Затем рядом встала коробка поменьше – с парой обгорелых книг, несколькими упаковками разнокалиберных патронов и, внезапно, почти целым блоком жевательной резинки.       Нора потянулась, было, к пачке сигарет, уголок которой виднелся из-под книг, но, вовремя спохватившись, отдернула руку.       – Скажите, Фрэнсис, – задумчиво протянула она, – а у вас найдется плюшевый медведь?       Гуль расцвел:       – Только сегодня и только для вас!       И жестом фокусника вытащил из-под прилавка игрушку:       – Решили заняться благотворительностью, мэм?       – Ну… вроде того. – Нора достала из кармана платья горсть крышек, отсчитала парочку. Подумав, вытащила из прически дамскую шпильку и тоже положила на прилавок:       – Этого хватит?       – Вполне! – торговец сгреб сокровища и снова разулыбался: – Заходите еще!       Медведь был почти чистый, мягкий и уютный, и Нора с удовольствием прижала его к себе. И уже собиралась уйти, как вдруг у нее родилась интересная мысль.       – Фрэнсис, – спросила она, – а у вас, часом, нет карты Убежищ от "Волт-Тек"? Или, вы, может, знаете, где достать такую?       – Э-э… нет, к сожалению, – торговец задумчиво потер край впадины, которую теперь представлял из себя его нос. – Чисто теоретически их можно, наверное, обнаружить в офисе корпорации. Это недалеко от Добрососедства. Или пошарить в терминалах.       – Ясно. Простите за беспокойство. Нора вздохнула. Не иначе, снова придется тащиться в Финансовый квартал. Господи, вот чего ей точно не хватает в этом мире, так это своей машины. Хотя, даже будь у Норы автомобиль, дороги-то все равно разрушены…       – А, разрешите полюбопытствовать, мэм, зачем вам карта? – вырвал ее из задумчивости голос Фрэнсиса.       – По личному делу. Мне очень нужна информация по Убежищу 113.       – Прекрасно! Сегодня просто ваш день, леди! – И торговец снова просиял, да так, что Нора на мгновение засомневалась, а не очередной ли это прием из уроков по эффективным продажам.       – Вышло так, что я, совершенно случайно знаю, где оно находится. Нора заинтересованно вскинула брови. Фрэнсис подался ближе:       – Видите ли, как раз перед самой войной я помогал своей тетушке попасть в программу по предоставлению мест в этом Убежище.       – И в чем же она заключалась?       – Ну… они предпочитали брать людей из… богемной среды, так сказать. Актеров, музыкантов. Я понял, что им параллельно полагались какие-то льготы на лечение всякого рода зависимостей: алкогольной там, наркотической. Представляете, мне даже пришлось дать взятку семейному доктору, чтобы он прописал тетушке Розалии пристрастие к курению кальяна. Впрочем, деньги у нее были, так что оплата шла мимо моего кармана.       – Ну, хорошо, – Нора нетерпеливо побарабанила пальцами по прилавку, прерывая поток ностальгии Кремера. – И где же находился сей… вертеп?       – Да не так уж и далеко, – Фрэнсис кивнул в сторону холмов, высящихся за городком. – Чуть дальше Эктона. Погодите-ка!       Он вытащил из-под прилавка мятый лист бумаги и карандаш и принялся чертить какую-то схему.       – Вот тут, – объяснял он попутно, – до войны было шоссе. Как дело обстоит теперь, понятия не имею, так что, сами понимаете, всё очень приблизительно. Но если держаться его остатков, вы ни за что не пропустите городок. Убежище должно быть где-то поблизости от Эктона.       Он закончил рисунок и пододвинул к Норе.       – Фрэнсис, вы точно волшебник, – улыбнулась та. – Может быть, захотите, чтобы я раздобыла информацию о вашей тетушке?       Торговец впервые за этот день помрачнел и тяжело вздохнул:       – Не стоит, миссис Сартон. Она так и не получила там места. Волт-Тек только обещать были горазды, а на деле заботились лишь о собственной прибыли. Очевидно, нашлись более… перспективные кандидаты.       – О. Мне жаль...       Хмурый Фрэнсис безнадёжно махнул рукой.       Забрав бумагу, Нора с сочувствием кивнула торговцу и отправилась в соседний дом, где располагалась общая кухня. Крутящаяся на ней единственная поселенка восприняла приход помощницы точно явление ангела и тотчас приставила Нору к чистке клубней тошки. Потом они вместе резали, крошили, жарили, мыли и с удовольствием болтали на типично женские темы: от шитья рубашек до обсуждения местных кавалеров.       За готовкой Нора и не заметила, как день сменился вечером, а солнечная погода нудным дождиком. И только когда вдруг почувствовала усталость и голод, поняла, что пора бы и отдохнуть.       В конце концов, она плотно поужинала в домике на окраине и прикорнула на диванчике, поджав ноги и обнимая игрушечного медведя. И как только голова коснулась подушки, терпко пахнувшей сушеным центроцветом, Нора провалилась в сон.       Разбудил ее солнечный свет, нагло бьющий прямо в лицо. Нора разлепила заспанные глаза и, бросив взгляд в окно, улыбнулась. За ночь снова распогодилось, и над холмами вставало розовое солнце. Мертвые деревья в его лучах казались черными мазками на картине талантливого импрессиониста.       Она поднялась, разгладила, насколько возможно, измявшееся за ночь платье, и отправилась к реке – благо, установка, что очищала воду, располагалась чуть у нее не под окнами. А когда, вернувшись, подвешивала чайник над очагом возле веранды, каким-то шестым чувством поняла, что сейчас увидит Ника. Нора выпрямилась, подняв руку ко лбу и заслоняясь от солнца, и разглядела на мосту знакомую фигуру.       Честно говоря, она не думала, что он заявится так рано – ведь даже несмотря на то, что синту не требовалось времени на сон и еду, путь от дома Накано до Сэнкчуари был неблизкий. Но Валентайн, очевидно, торопился – во всяком случае, на мост он взошел торопливой походкой. И остановился только у его окончания, когда, наконец, увидел бегущую навстречу Нору.       А ей от вида его худощавой фигуры в драном плаще и старой шляпе сделалось вдруг легко и радостно. И только смутное ощущение неправильности происходящего удержало ее от того, чтобы броситься ему на шею.       – Привет, Ник, – с сияющим лицом сказала она и, приблизившись, протянула руки и переплела с ним пальцы.       – Кто ты, воздушное виденье нездешней красоты?[2] – Валентайн улыбнулся и, слегка отстранившись, окинул ее придирчивым взглядом с головы до ног:       – Ты свежа, как майская роза, душа моя. Очевидно, я зря был настолько предубежден по поводу возможностей институтской медицины.       – Да, подлатали они меня хорошо, – Нора рассмеялась, – а ты сегодня особо поэтичен. И это дает мне робкую надежду, что расследование всё же сдвинулось с мертвой точки?       – Еще как! – пообещал Валентайн, и Нора решительно потянула его к скамейке на веранде своего второго дома.       1 – Фрэнсис обыгрывает название "Sanctuary Hills" (Заповедные холмы).       2 – Ник цитирует (почти :)) строчку из стихотворения Эдгара По "К одной из тех, которые в раю".