Истории о Спасителе и Чудовище

Когда Румпельштильцхен был еще молодым, страстным и недавно женившимся человеком, который вот-вот собирался стать отцом, ему приснился сон о девушке. В своем сне он видит ее сидящей в поле белых и желтых цветов (гипсофил и незабудок, как однажды он узнает), одетую в простое платье из белого льна и с изящным венком на голове. Она что-то тихо напевает себе под нос, рассеянно поигрывая ближайшими цветами и, по-видимому, не замечая его присутствия. Он открыто смотрит на нее, ошеломленный такой чистой, непритязательной красотой. Это очень опасное чувство. Внезапно он отворачивается, и его мысли начинают течь в более темном направлении. Это выбивает его из колеи. Затем он замечает, что позади нее, вдалеке, стоит величественный замок, превосходящий все, что он когда-либо видел раньше. Это роскошное и живописное зрелище: дворец, принадлежавший миру, где случаются грандиозные истории о великой любви и разрушительные трагедии. «Место, — думает он, — обреченное быть разоренным тьмой, а в дальнейшем стать руинами». Вдруг пение прекращается. Он замирает, когда она поднимает на него глаза. Ее красота и печаль притягивают его, как по волшебству возвращая к свету. Вздрогнув, Румпельштильцхен просыпается и смотрит на свою спящую жену, молясь, чтобы он никогда больше не видел во сне такой красоты и печали. Но сон продолжает повторятся. После первой же встречи он предпочитает держаться отстраненно и на расстоянии, не уверенный в смысле или обосновании такого сна, который преследует его снова и снова, поэтому он не осмеливается заговорить с девушкой или как-либо привлечь ее внимание. Он остается беспристрастным и скептически относится к цели и постоянству ее присутствия в его снах. Но чем чаще ему снится девушка с цветами в волосах, простая и спокойная, с этими противоречивыми глазами и алыми губами, тем сильнее его тянет к ней. С каждым сном, с каждой новой, но в то же время не новой встречей он начинает уделять ей все больше внимания. Он начинает замечать все больше и больше новых деталей о ней. Именно так, наблюдая за ней, Румпельштильцхен учится по-настоящему смотреть на кого-то. Это становится привычным и вместе с тем навязчивым. Первое, что он узнает о ней, это то, что она яркая и золотистая, но в то же время замкнутая и скрытная. Вокруг нее царит атмосфера меланхолии, но в тоже время у нее изнутри исходит свет, шепчущий о надежде и доброте, которые могут украсть его сердце и угрожают его душе. Ее волосы слишком яркие и сияющие, и он может поклясться, что чувствует покалывание в своих руках от одной только мысли о том, чтобы провести своими умелыми пальцами по каждой пряди, как будто они были нитями из золота. Ее кожа так и искушает его, рождая в нем желание прикоснуться к ней — такой безупречной, чистой и бледной, словно слоновая кость; она очаровательна и белоснежна. Затем ее глаза… Они такие зеленые и глубокие. Они мерцают каким-то неземным сиянием, словно благословленные волшебством. И в тоже время они сияют с тяжелым бременем пророчества. Он может видеть истории в этих глазах. Румпельштильцхен замечает ее улыбку последней — из-за того, что она так редка. Это необычная улыбка. Мимолетная и многослойная, неясная, но вызывающая и довольно озорная улыбка, как очень охраняемая тайна. Та, которую он хотел бы видеть в свою сторону, и как можно чаще. Ах, если бы он только знал, как сделать так, чтобы она улыбалась только ему… Только после того, как он запоминает каждую деталь ее внешности, и когда трусость наконец уступает любопытству, он начинает подумывать о том, чтобы заговорить с ней. У Румпельштильцхена на уме и на устах только один вопрос. И он задает его снова и снова. Но она только качает головой, ее нежные кудри грациозно покачиваются вокруг нее, и отвечает песней, которая танцует в его ушах все часы его бодрствования. — Как тебя зовут? — каждый раз спрашивает он ее. Ее ответ всегда один и тот же. — Однажды… я тебе расскажу. Чем больше он ее спрашивает, чем больше он упорствует — желание знать ее имя буквально ввергает его душу в отчаяние, — тем больше его жизнь с женой, сыном, его сломленным духом и хромотой начинает трескаться и распадается. А потом Румпельштильцхен теряет свою жену и лжет своему сыну. — Позволь мне найти тебя, — умоляет и просит он ее в следующий раз, когда она ему снится. Его мальчик мог бы вновь иметь мать, а он — немного добра и тепла в своей жизни. Тени одолевают его — трусость стала постоянной, и он нуждается в ее силе, чтобы удержать его от соблазна и черных обещаний. Когда она смотрит на него, ее глаза полны сострадания и понимания, но в них он видит свое поражение. И тогда он понимает, что она не сможет помешать тьме завладеть им. И вот она говорит: — Боль и ярость придут и уничтожат то, что ты есть. Но не бойся, однажды я найду тебя и то, что ты потерял. Ее ответ вызывает у него гнев и горечь — однажды, ее ответ всегда лишь однажды, — и тогда он набрасывается. — Я люблю тебя. Я хочу тебя прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты была настоящей. И я хочу тебя, всегда лишь тебя. Если бы у меня была сила, я бы тебя нашел, — он знает, что никогда не получит ее, по крайней мере, пока у него есть жена, такая ветреная и ненавидящая его. Но в его словах есть опасная честность. Власть, если у него вообще может быть какая-то власть. Она смотрит на него с любопытством, так, как будто его признание в любви действительно смущает ее. — Но я не твоя истинная любовь, — твердо говорит ему она, как будто пытаясь отговорить его от самой этой идеи. — Твоя любовь будет румяной красавицей, одетой в голубое, чей голос будет сладким, как колокольчики. Она растопит твое осторожное сердце, и твоя преданность и страсть к ней будут чудовищными. — Тогда почему же ты преследуешь меня — пожираешь и мучаешь, как проклятие? — Для того, чтобы однажды спасти тебя. Разве ты еще не понял? — говорит она и улыбается милой, но в то же время грустной улыбкой. Так, словно несет непосильную ношу. — Я — твой спаситель, Румпельштильцхен. После этого он становится Темным и теряет ее, как и теряет своего сына. И он хочет, чтобы она вернулась. Это желание столь же безжалостно и коварно, как и его потребность найти своего любимого мальчика. Поэтому, когда магия и сила шепчут свои секреты и учат его, как читать свои сны, Румпельштильцхен начинает плести свои манипулятивные и разрушительные интриги. Сделка за сделкой, сделка за сделкой. Его темная сила говорит ему хотеть то, что он хочет. Чтобы она стала его, как он сказал ей однажды. И в конце концов он находит решение. Находит способ, как сделать ее настоящей и как вернуть своего сына. Его потерянные сны дали ему ключ к разгадке. И вот он играет и играет с Заколдованным Лесом. Затем он находит истинно любящую друг друга пару героев, и в то же время он соблазняет и направляет бедную Злую королеву, взращивая в ней сокрушительную ярость и отчаянную тьму. Это вызывает у него головокружение и наполняет его зловещим предвкушением и восторгом. Это требует времени, хитростей и умных слов, но он терпелив. Золотые воспоминания о ней пробуждают в нем то немногое, что осталось от его добродетелей. В конце концов, когда его план подходит все ближе к своему завершению, Румпельштильцхен изображает из себя дурака, попадается в рискованную и глупую ловушку принцессы Золушки и наконец узнает имя своего спасителя. Он замирает, как застыл давным-давно, когда она впервые посмотрела на него своими зелеными глазами, когда, как он понимает теперь, ее мать, самая прекрасная из всех, произносит имя маленькой девочки, так храбро растущей в ее утробе. Это прекрасное и всепоглощающее имя заставляет его чувствовать себя целым. Он жадно впитывает его в себя и записывает снова и снова… кропотливо и с бесконечной любовью. Затем Румпельштильцхену снится сон, пока он держит свиток в руке, и он снова видит ее. Он смело заключает ее в объятия, как всегда желал и намеревался сделать, и безжалостно впивается своим губами в ее горько-сладкие губы, которые однажды произнесут собственное имя и освободят его. Его Эмма на вкус как настоящая надежда. И теперь он знает, что бояться больше нечего. Ибо она найдет его. И станет его. Навсегда. А потом они вместе найдут его пропавшего мальчика. Как она и обещала. Однажды…