Их прокляли

Люциус взял книгу. — Глава шестая, Когти и чаинки. Драко вздрогнул. Если родители узнают, что это он раздразнил гиппогрифа, то...       Войдя на другой день утром в Большой зал, Гарри, Рон и Гермиона первым делом увидели Драко Малфоя, который рассказывал окружившим его слизеринцам какую-то забавную историю. Заметив Гарри, Драко смешно изобразил обморок, и вся компания схватилась за бока от хохота. — Клоуны недоделанные, — буркнула Лили-Луна. — Не обращай внимания на этого идиота, — шепнула Гарри шедшая за ним Гермиона. — Просто не обращай, и все... — Эй, Поттер! — взвизгнула похожая на мопса Пэнси Паркинсон. — Поттер! Оглянись! Сзади тебя дементоры! У-у-у-у-у! — Там весь факультет идиотов — фыркнул Сириус. Гарри, нахмурившись, сел за стол гриффиндорцев рядом с Джорджем Уизли. — Вот, возьми расписание уроков для третьекурсников. — Джордж протянул несколько кусков пергамента. — Что с тобой, Гарри? — Это все Малфой, — сказал Рон, садясь рядом с Джорджем по другую сторону и кивнув на соседний стол слизеринцев. Джордж взглянул на Малфоя — тот опять закатил глаза в притворном ужасе. — Гнусный тип, — сказал он спокойно. — Не то слово, — согласился Рон. — Вчера вечером в поезде, когда в вагон вошли дементоры, он так не петушился. Вбежал к нам в купе, весь трясся от страха. Помнишь, Фред? Драко покраснел. — Чуть в штаны не наложил. — Фред бросил на Малфоя полный презрения взгляд. — Честно говоря, — сказал Джордж, — я и сам испугался этих красавцев. — Смотришь на них, и как будто все внутренности у тебя заморозило, — подхватил Фред. — Дементоры — они такие. — Но ведь никто в обморок не упал, — тихо проговорил Гарри. — Ну и что? Индивидуальная реакция. — Выкинь из головы, — ободрил Джордж Гарри. — Отцу однажды пришлось поехать в Азкабан, помнишь, Фред. Он говорит, что страшнее места на земле нет. Несколько дней не мог опомниться. — О чем я и говорю. Дементоры, сказал, высасывают из живого человека все крохи тепла и радости. Большинство узников по–настоящему сходят с ума. Джеймс с подозрением посмотрел на Сириуса. Двенадцать лет в этом аду... А не свихнулся ли и он там? — Что? — раздраженно спросил Сириус. — Ничего. — Посмотрим, как Малфой будет веселиться после первой игры, — сказал Фред. — Ведь первый матч сезона — Гриффиндор против Слизерина. Единственный раз, когда Гарри столкнулся с Малфоем на поле лицом к лицу, вид у того действительно был плачевный. Гарри повеселел и налег на сосиски с жареными помидорами. Гермиона углубилась в расписание уроков. — Прекрасно! Сегодня у нас несколько новых предметов, — радостно сообщила она. — Ничего прекрасного не вижу, — пробубнил Рон. — По–моему, Гермиона, они что–то напутали с твоим расписанием. — Рон заглянул ей через плечо. — У тебя по десять уроков в день. Столько в учебное время не умещается. — Это мягко сказано, как ты собиралась все посещать и, главное, успевать учить? — спросил Сириус. — Так же, как помогли вам, — ответила Гермиона. Сириус недоуменно нахмурился. И тут девушка вспомнила, что они не говорили ему о маховике времени. — Скоро узнаете, — бросила Грейнджер. — Я справлюсь. Мы все обсудили с профессором МакГонагалл. — Я переоценила свои силы. — Очень переоценила, — добавил Гарри, вспомнив, насколько сильно замученной Гермиона выглядела уже к Рождеству. — Нет, ты только посмотри, — рассмеялся Рон. — Сегодня утром в девять часов у тебя прорицание, а под ним, тоже в девять, изучение маглов. И вот еще. — Рон пониже нагнулся над расписанием, не веря глазам. — Чуть ниже нумерология, и тоже в девять. — Подозрительно это. Тут явно без посторонней помощи не обойтись, — сказал Том. — А может она просто по неделям будет ходить на занятия? — предложил Джеймс-Сириус. — В первую неделю на прорицание, во вторую неделю — магловедение, ну а в третью — нумерология. — Не говори бред, — раздраженно произнесла Лили-Луна. Конечно, ты у нас самая умная. Но не до такой же степени, чтобы присутствовать на трех уроках одновременно. — Бред какой-то, — не поверил Джеймс. — Успокойся, Джим, это не бред, — сказал Люпин. — Но... — Узнаешь. — Не говори глупостей, — сказала Гермиона. — Разумеется, я не буду в одно время сразу на трех уроках. — Ну, а как же тогда... — Передай мне, пожалуйста, джем, — прервала его Гермиона. — Но... — Скажи, Рон, почему тебя так волнует мое расписание? — Потому что это более, чем странно, — сказала Нарцисса. — Я вот что сейчас вспомнил, Рон. Ведь мы с тобой не узнали про него только из-за того, что нам было все равно, как Гермиона это проделывает. Ты-то еще попробовал что-то узнать, я же даже и не начинал. Но кажется мне, что будь Гермиона на нашем месте, она бы не успокоилась, пока не докопалась бы до сути. Так же, как и со Скиттер, — высказал давно пришедшую ему в голову мысль Гарри. Рон пожал плечами. — Возможно. Я ведь тебе уже объяснила, что мы все обсудили с профессором МакГонагалл. — Вы ругаетесь, как старые супруги, — заметил Том. Рон и Гермиона покраснели. Как раз в эту минуту в Большой зал вошел Хагрид. На нем была кротовая шуба, в огромной ручище он держал за хвост дохлого хорька и рассеянно им помахивал. — Привет! — помедлил он у стола гриффиндорцев. — Вы мои первые в жизни ученики. Сразу после обеда. Я сегодня, это, как его... с пяти утра на ногах... Готовлюсь к уроку... Волнуюсь, конечно... Учитель!.. Нет, честно... Малфой фыркнул. Рон посмотрел на него ненавидящим взглядом. Большой зал быстро пустел, ученики спешили на первый урок. Рон посмотрел в расписание. — Надо спешить. Прорицание на самом верху Северной башни. Туда идти минут десять, не меньше. — Десять! — фыркнул Гарри. — Мы шли все двадцать. Допили чай, попрощались с Фредом и Джорджем и пошли к выходу. Когда проходили мимо слизеринцев, Малфой опять изобразил обморок, а его подпевалы разразились хохотом. Драко опять досталось. К Северной башне идти и идти. За два года в Хогвартсе друзья не успели исследовать все закоулки замка, — Ууу, Гарри, — Сириус разочарованно покачал головой, — как же так, а еще сыном Мародера зовешься. Стыд и позор тебе! А я-то думал, что ты давным-давно все переулки и закаулки замка изучил, а вон оно что. Люпин еле сдержался, чтобы не дать подзатыльник Блэку. Опять он в своем репертуаре! Сколько раз говорил, что Гарри не Джеймс, а все равно все без толку. Гарри смутился. а в Северной башне и вообще не были. — Наверное, есть более короткий путь, — задыхаясь, проговорил Рон на площадке восьмого этажа. — Нет там его, — ответил Сириус, — он абсолютно такой же по времени. На одной из стен висел большой холст, на котором ничего не было, кроме зеленого луга без всяких признаков жизни. — Наверное, нам сюда, — махнула рукой Гермиона в сторону коридора, идущего вправо. — Вряд ли, — возразил Рон. — Он ведет к Южной башне. Видишь, из этого окна видна часть озера... Гарри с любопытством рассматривал полотно с лугом. Справа появился толстенький серый в яблоках пони, мирно пощипывающий траву. Гарри уже привык к картинам, персонажи которых покидают рамы по собственному усмотрению, но каждый раз не мог от них глаз отвести. — Понимаю, — согласилась Лили. Следом за пони вышел упитанный коротышка, бряцая рыцарскими доспехами. Он, как видно, только что упал со своего пони — из бронированных наколенников торчали зеленые травинки. — Эй! — закричал он, увидев Гарри, Рона и Гермиону. — Как смеете вы, подлые людишки, вторгаться в мои владения? Пришли поглазеть, как я упал? Прочь отсюда, негодяи! Бешеные псы! — Неужто сэр Кэдоган? — спросил Джеймс. Друзья с изумлением глядели, как крошечный рыцарь, обнажив меч, стал яростно им потрясать. Но меч был слишком велик, рыцарь замахнулся, не рассчитав силы, потерял равновесие и пал ничком на траву. — Ничего не изменилось, — холодно проговорила Нарцисса. — Вы не сильно ушиблись? — спросил Гарри, подойдя ближе к картине. — Пошел отсюда, подлый трус! Жалкий проходимец! — Хорошая картина. Крошка рыцарь поднялся на ноги, схватил рукоять меча, дернул, но меч глубоко ушел в землю и, как он ни тянул, не поддавался. Рыцарь опять плюхнулся на траву, поднял забрало и отер с лица пот. — Не рыцарь, а шут гороховый, — фыркнул Альбус. — Послушайте, — воспользовался Гарри передышкой в борьбе с мечом. — Мы ищем Северную башню. Может, вы знаете, как туда пройти? — Вы сбились с пути! — Гнев рыцаря как рукой сняло. — Ведет себя практически как женщина во время беременности. Он вскочил на ноги, клацнув доспехами. — Следуйте за мной, друзья! Мы достигнем цели или геройски погибнем в схватке с врагом! — Это уже перебор. Еще раз безуспешно дернул меч, попытался влезть на толстяка–пони — не смог, но это не остудило его пыл. — Бойкий. — Тогда пешком, сэры и прекрасная леди! За мной! И он помчался, бряцая доспехами, к левому краю полотна. Выскочил из рамы — только его и видели. Троица сорвалась с места, следуя за удаляющимся лязгом. Иногда рыцарь появлялся, вбежав в очередную картину, и опять исчезал, слышался только шум его доспехов. — Крепите дух пред тяжким испытанием! — Это точно. Слушать его вопли было еще тем испытанием, — согласился Рон. — крикнул на высокой ноте рыцарь, объявившись среди растревоженных дам в кринолинах. Полотно с дамами висело на стене в самом начале узкой винтовой лестницы. Шумно отдуваясь, Гарри, Рон и Гермиона потопали вверх по крутой спирали ступенек и наконец услыхали над головой многочисленные голоса — значит, кабинет прорицаний где-то совсем рядом. — Мне вот интересно, как другие нашли путь? — поинтересовался Фред. — Прощайте, друзья! — крикнул рыцарь, ныряя головой в картину со зловещего вида монахами. — Прощайте, мои соратники! Если когда-нибудь вам понадобится благородное сердце и стальные мускулы, кликните сэра Кэдогана! — Боже упаси, — передернуло Джеймса-Сириуса. — Кликнем, — сказал Рон, едва рыцарь пропал из виду. — Когда понадобится сумасшедший. Еще несколько ступеней, и они очутились на тесной площадке, где столпился весь класс. На площадку не выходила ни одна дверь. Рон толкнул Гарри и указал на потолок — там была круглая дверца люка с бронзовой табличкой. «Сивилла Трелони, профессор прорицания», — прочитал Гарри. — Как же мы туда попадем? — На метле, — усмехнулся Джеймс. — Мой самый не любимый предмет, — сказал Гарри. — Зато домашние задания легко делать, — напомнил ему Рон. И точно в ответ на его недоуменный вопрос, дверца люка внезапно открылась и прямо к ногам Гарри опустилась серебристая веревочная лестница. — Мило. — Коротко сказала Лили-Луна. Класс в изумлении притих. — Только после тебя, — улыбнулся Рон. И Гарри полез первый. Он очутился в очень странном классе. — Это еще мягко сказано. Скорее это был не класс, а что–то среднее между мансардой и старомодной чайной. В комнате, погруженной в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пестрой тканью кресел и мягких пуфиков. Шторы на окнах задернуты, многочисленные лампы задрапированы темно–красным шелком. Было очень тепло и душно, в камине под заставленной странными вещицами каминной полкой горел огонь, издавая тяжелый дурманящий аромат. На огне закипал большой медный чайник. Круглые стены опоясаны полками. Чего только на них не было: запыленные птичьи перья, огарки свечей, пухлые колоды потрепанных карт, бесчисленные магические кристаллы и полчища чайных чашек. — Типичная гадальная. За Гарри из люка показался Рон, скоро к ним присоединился весь класс, говоривший почему-то шепотом. — Из-за атмосферы, — сказала Лили. — Где она? — спросил Рон. Откуда-то из полумрака раздался приглушенный, почти неземной голос: — Добро пожаловать. Как приятно видеть вас наконец в вашем физическом облике. — А какой ещё бывает? — фыркнула Гермиона. Гарри сначала показалось, что в свете камина появилась большая блестящая стрекоза. — Иногда мне кажется, что мне не показалось, — пробормотал Гарри. Профессор Трелони была очень худа, толстые стекла очков многократно увеличивали и без того огромные глаза, на плечах газовая в серебряных блестках шаль. С тонкой шеи свисают бесчисленные цепочки и ожерелья, пальцы и запястья украшены перстнями и браслетами. — Вид отменный, — сухо произнес Джеймс, бросив короткий взгляд на книгу. — Садитесь, деточки, садитесь. — Профессор приглашала учеников, как дорогих гостей. Толкаясь, стали рассаживаться: кто в кресло, кто на пуф. Гарри, Рон и Гермиона сели вокруг одного стола. — Приветствую вас на уроке прорицания. — Сама Трелони села в широкое кресло возле камина. — Меня зовут профессор Трелони. Скорее всего, вы до сих пор еще меня не видели. Я редко покидаю свою башню. — И слава Мерлину, — еле слышно прошептал Джордж. Суета и суматоха школьной жизни затуманивают мое внутреннее око. Джеймс-Сириус не удержался и прыснул. — Ага, — Гермиона ещё раз фыркнула. Снейп и Волдеморт сидели с задумчивым видом. Никто ничего не ответил на это неожиданное заявление. Сивилла Трелони легким движением плеч поправила шаль и продолжала: — Так, значит, вы избрали прорицание, самое трудное из всех магических искусств. Должна вас с самого начала предупредить: я не смогу научить многому тех, кто не обладает врожденной способностью ясновидения. Книги помогают только до определенных пределов... — Это правда, — сказал Том, — тут нужен дар, он либо есть, либо нет. Гарри с Роном, улыбнувшись, взглянули на Гермиону, которую слова профессора прорицания ошеломили: как это книги хоть в чем-нибудь бессильны помочь?! — Злорадство не красит человека, — коротко бросила Нарцисса. А Трелони тем временем продолжала: — Многие ведьмы и колдуны, как бы талантливы ни были в своей области, скажем, внезапных исчезновений, не способны рассеять туман, застилающий будущее. — А это и не сильно необходимое качество, — фыркнула Лили-Луна. — Профессор переводила взгляд с одного возбужденного лица на другое. — Этот дар дается немногим. Вот вы, — неожиданно обратилась она к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа, — не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова? — А вот это уже непедагогично, — сказала Макгонагалл. — Надеюсь, — дрожащим голосом ответил Невилл. — Я бы на вашем месте не была столь уверена, — сказала профессор Трелони, и пламя камина заиграло на ее длинных изумрудных серьгах. Невилл прерывисто вздохнул. А профессор невозмутимо продолжала: — Вот прибить бы ее хотя бы за это, — в несвойственной ей манере прошептала Гермиона. — В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр посвятим гаданию по чаинкам. Во втором семестре займемся хиромантией. — Короче, промотаем время зря, давая волю фантазии и небылицам, — подвел итог Скорпиус. Между прочим, моя крошка, — Трелони метнула взгляд на Парвати Патил, — вам следует опасаться рыжеволосых. — А это что такое? — спросила Лили. — Возбуждение расовой ненависти? — Что ей сделали рыжеволосые? — возмущенно воскликнула Джинни. Парвати бросила испуганный взгляд на Рона, который сидел прямо за ней, и подвинула свое кресло в сторону. — В летнем семестре перейдем к магическим кристаллам, если к тому времени закончим с предсказаниями по языкам пламени. К сожалению, в феврале занятий из-за вспышки сильнейшего гриппа не будет. — В январе-феврале всегда стандартно происходит вспышка гриппа, — фыркнул Джеймс. — Тоже мне, прорицательница. У меня самой совсем пропадет голос. А на Пасху один из нас навеки нас покинет... — В смысле? — не понял Сириус. — Она меня достала, и я ушла, — пояснила Гермиона. — И правильно, — сказал Джеймс-Сириус. — Нечего тебе там делать. Только нервы и время впустую потратишь. Класс напряженно притих, а профессор Трелони продолжала, ничего не замечая: — Вы, деточка, не могли бы... — обратилась она к Лаванде Браун, сидевшей к ней ближе всех, та в страхе съежилась, — дать мне самый большой серебряный чайник? Лаванда с облегчением вздохнула, встала с кресла, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором. — Спасибо, милая. Да, между прочим, то, чего вы больше всего опасаетесь, случится в пятницу шестнадцатого октября. — Либо она действительно прорицатель, либо хорошо информирована, — сказал Том. Лаванду пробрала дрожь. — А теперь я попрошу вас разбиться на пары, взять с полки чашку и подойти ко мне. Я вам налью чай, вы сядете и будете пить, покуда на дне не останется гуща. Левой рукой поболтайте ее круговым движением, затем переверните чашку на блюдце, подождите, пока жидкость стечет, и передайте чашку напарнику. Оставшиеся на стенках чашки чаинки кое–что ему скажут. Растолковать увиденное поможет учебник «Как рассеять туман над будущим», страницы четвертая и пятая. А я буду ходить между столами и помогать вам. Мой мальчик! — воскликнула Трелони, — Что опять случилось? — раздраженно спросила Лили. схватив за руку Невилла, который встал с пуфа и потянулся за чашкой. — Пожалуйста, после того как разобьете первую чашку, возьмите вторую из голубого сервиза. Розовый мне жалко. Это мой любимый. — А это уже нейролингвистическое программирование. И конечно, не успел Невилл взять в руки чашку с блюдцем, как раздался звук разбившегося фарфора. — Ну вот. — Скажи неуверенному в себе человеку, что он что-то неправильно сделает, и он обязательно это сделает, — сказал Уран. Профессор бросилась к нему со щеткой и совком для мусора. — Возьмите голубую. Очень вас прошу. Большое спасибо. Гарри и Рон с полными чашками вернулись за свой столик, быстро выпили обжигающий чай. — Вот она, настоящая темная магия, — хихикнула Лили-Луна. Сириус посмотрел на нее, как на полоумную. Поболтали чашки, как сказала профессор Трелони, опрокинули на блюдце и обменялись ими. Оба открыли учебники на указанной странице. — Нашел, — сказал Рон. — Посмотри, Гарри, что ты видишь в моей чашке. — Коричневую жижу. — Это-то понятно, — рассмеялся Джеймс, — а если подключить воображение? — Тяжелый дурманящий дух в комнате нагонял сон, и Гарри с трудом соображал, что происходит. — Раскиньте хорошенько мозгами, мои славные. — Они этого делать не умеют, — хмыкнул Снейп. Пусть ваш взгляд проникнет сквозь покровы обыденного. — Голос Трелони долетал как из густого тумана. Гарри пытался сосредоточиться. — Кажется, вижу, — наконец сказал он. — Что–то вроде неясного креста... — Гарри склонился над учебником. — Это значит, что тебя, к сожалению, ждут «всякие беды и испытания». А еще, кажется, солнце. Но солнце, наоборот, означает «огромную радость»... Понятно, значит, ты скоро будешь страдать и чувствовать радость... — Так и надо с предсказаниями, — усмехнулся Сириус. — Рон, да ты тот еще мазохист, — с насмешкой взглянул на брата Фред. — Будто бы я выбирал с вами жить. Приходится приспосабливаться. — По-моему, у тебя с внутренним оком что–то неладно. Не мешает проверить. — Интересно, а бывает окулист для внутренних очей? — спросил Уран вызвав всеобщий смех. И оба подавили смешок, заметив, что профессор смотрит в их сторону. — А теперь моя очередь. — Наморщив лоб, Рон уставился в чашку Гарри. — Вижу темное пятно, похожее на цилиндр. Может, ты хочешь работать в Министерстве магии? — Дядя Рон, а ты в курсе, что у тебя есть дар прорицания? — спросила Лили. Рон перевернул чашку. — А теперь точь–в–точь желудь. Давай посмотрим, что это значит. — Он пробежал открытые странички. — «Нежданная радость. Внезапно пролившийся золотой дождь». Красота! Надеюсь, ты со мной поделишься. — Рон, — Джинни легонько толкнула рукой брата. — Рон опять перевернул чашку. — А теперь вижу какое-то животное. Допустим, это голова... похоже на беге... нет, скорее на овцу... Гарри прыснул, профессор Трелони обернулась. — Дайте–ка я взгляну, — сказала она, укоризненно глядя на Рона. Подошла к нему и взяла у него из руки чашку Гарри. Весь класс притих, ожидая ее объяснения. Профессор вращала чашку против часовой стрелки, внимательно рассматривая узоры на ее стенках. — Это сокол... Мой мальчик, у тебя есть смертельный враг. — Да ладно! Ещё один?! — удивился Волдеморт. — А почему я не знаю? — Сам в шоке. Как узнаю — скажу, — хмыкнул Гарри. — Кто этого не знает? — громко прошептала Гермиона. Профессор Трелони воззрилась на нее сквозь свои огромные очки. — Да все. Всем известно про Гарри и про Того–Кого–Нельзя–Называть. Гарри и Рон смотрели на Гермиону с восторженным изумлением. Гермиона никогда еще не позволяла себе так говорить с учителями. — Никогда не поздно начинать что-то новое, — сказал Джеймс. Профессор Трелони предпочла ничего не ответить. Она приблизила огромные глаза к чашке Гарри и снова вперилась в нее, продолжая вращать. — Я никогда ещё не сталкивалась с такой некомпетентностью. — Дубинка... нападение... Боже мой, какая несчастливая чашка! — Или кое-кто хочет, чтобы она была несчастливая. — А по-моему, это был цилиндр, — неуверенно протянул Рон. — Череп... опасность в дороге... — А то я не знал... — протянул Гарри, посмеиваясь. Все смотрели на профессора Трелони, затаив дыхание. Она последний раз покрутила чашку и вскрикнула. В тот же миг опять раздался звук бьющегося фарфора. — Невилл разбил еще одну чашку. — Да Господи! — воскликнула Лили-Луна. Профессор Трелони опустилась в ближайшее кресло, смежив веки и прижав к сердцу поблескивающую самоцветами руку. — Мой мальчик, мой бедный мальчик.. Нет, милосерднее промолчать... Не спрашивайте меня... — Театр одного актера, — фыркнул Сириус. — Что вы там видите, профессор? — тут же спросил Дин Томас. Весь класс повскакал с мест, сгрудившись у стола Гарри и Рона, каждый старался заглянуть в чашку Гарри. — Мой мальчик, — профессор распахнула огромные глаза. — У тебя здесь Грим. — Что? — не понял Гарри. — Я там, Гарри, я, — смеясь, ответил Сириус. Но не понял не только он. Дин пожимал плечами, у Лаванды был явно недоуменный вид, остальные в ужасе прижали к губам ладони. — Грим, мой мальчик! Грим! — Профессора Трелони поразила непонятливость Гарри. — Огромный пес, вестник беды, кладбищенское привидение! Мой дорогой мальчик, это самое страшное предзнаменование, оно сулит смерть. — Она все время кому-нибудь смерть предсказывает, — поджав губы, сказала МакГонагалл. У Гарри оборвалось сердце. Собака на обложке «Предзнаменований смерти» во «Флориш и Блоттс», собака ночью на улице Магнолий. — Да не принимай ты так близко к сердцу! — произнес Джеймс. — Не более, чем глупость. — Джеймс, — Лили пихнула его ногой, — ты этим его явно не успокоишь. Лаванда тоже зажала рот ладонью. Взгляды всех устремлены на него, всех, кроме Гермионы. Гермиона встала и подошла сзади к креслу, где сидела профессор Трелони. — По-моему, ничего общего с Гримом, — твердо произнесла она. — Смело, — оценил Альбус. — Абсолютно по-гриффиндорски, — неприязненно добавил Скорпиус. Трелони смотрела на девочку с растущей неприязнью. — Простите меня, милая, за то, что я вам сейчас скажу. Мой мысленный взор видит вокруг вас совсем слабую ауру. Очень слабая восприимчивость волн, идущих из будущего. — Как будто меня это волнует, — фыркнула Гермиона, возмущенно вздернув голову. Симус Финниган так и эдак склонял голову. Даже сощурил глаза почти до щелочек. — Кажется, и правда похоже на Грима. А если отсюда взглянуть, — он подвинулся влево, — то больше смахивает на осла. — Да перестанете вы гадать, умру я скоро или не умру! — вдруг воскликнул Гарри неожиданно для самого себя. — Правильно, Гарри. И все сразу потупились. — На этом наш урок сегодня закончен, — произнесла Трелони своим самым потусторонним голосом. — Соберите, пожалуйста, все ваши вещи... Ученики молча поставили на место чашки, собрали учебники и закрыли сумки. Даже Рон старался избегать взгляда Гарри. Гермиона недовольно взглянула на Уизли. — До встречи, дорогие мои, — замогильным голосом выдохнула Трелони. — И да сопутствует вам удача. Ах, да, Невилл, ты в следующий раз опоздаешь. Пожалуйста, прочитай по учебнику, что пропустишь на уроке. А то можешь отстать. — Могла бы сказать, что именно. — Воображение есть? Если да, то не отстанет, — сказал Сириус. Друзья молча спустились по винтовой лестнице и поспешили на урок трансфигурации профессора МакГонагалл. Они долго искали ее класс и не опоздали только потому, что Трелони отпустила их раньше. Гарри выбрал место в самом конце класса и все равно чувствовал, как будто на него направлены огни рампы — то и дело ловил на себе чей–нибудь взгляд. Уж не ожидают ли однокурсники, что он в любую минуту может упасть замертво? Он почти не слышал, что профессор МакГонагалл рассказывала про анимагов — А зря, — прошептал Гарри. Его давно уже начала интересовать идея стать анимагом. — волшебников, которые могут по желанию обратиться в зверя. — Очень интересно, — сказал Сириус. И даже не смотрел, как она превратилась у всех на глазах в полосатого кота со следами от очков вокруг глаз. — Что сегодня такое со всеми вами? — спросила профессор МакГонагалл, приняв под звук легкого хлопка свой обычный облик. — Это, разумеется, неважно, но еще никогда не было, чтобы превращение в кота и обратно не вызвало аплодисментов. — Именно тогда у нас появилась идея стать анимагами, — сказал Джеймс. — Практически. Там чуть-чуть пораньше. Месяца на три, — добавил Сириус. И хотя все взгляды опять обратились к Гарри, класс как в рот воды набрал. Гермиона подняла руку. — Дело в том, профессор, что у нас первый урок был прорицание, мы гадали по чаинкам. Ну и... — Ах, вот оно что! Тогда все ясно. — МакГонагалл нахмурилась. — Можете, мисс Грейнджер, ничего больше не говорить. Так кто же в этом году должен умереть? Опять молчание. — Я, — наконец сказал Гарри. — Ну что ж! — МакГонагалл буравила Гарри взглядом. — Так вот знайте, Поттер, Сивилла Трелони с первого дня появления в школе ежегодно предсказывает скорую смерть одному из студентов. Никто, однако, до сих пор не умер. Знакомство с классом она начинает с предзнаменований смерти. Очень это любит. Я никогда не говорю плохо о моих коллегах. — Профессор умолкла, и ноздри у нее побелели. Справившись с собой, она продолжала: — Прорицание — самая неточная ветвь магических знаний. Не стану от вас скрывать, я к ней отношусь недостаточно терпимо. Настоящие ясновидцы чрезвычайно редки, и профессор Трелони... — К ним навряд ли относится... Волдеморт хмыкнул. — Это ваши проблемы, товарищ Реддл. МакГонагалл опять умолкла и затем обратилась к Гарри своим обычным деловым тоном: — Вы прекрасно выглядите, Поттер. Так что не будьте на меня в обиде, если я не освобожу вас от домашнего задания. Но не сомневайтесь, в случае смерти выполнять его не обязательно. Поттеры-младшие не удержались и фыркнули. Впрочем, смешно было не только им троим. Гермиона рассмеялась. Гарри стало легче дышать. Не так страшно бояться предсказания чаинок в красноватом свете и дурманящем аромате чайной комнаты. Другое дело — осознанный страх среди бела дня. Но не всех успокоили слова профессора МакГонагалл. Рон сидел как на иголках, а Лаванда вдруг сказала: — Но ведь Невилл все-таки разбил чашку! Как это объяснить? — О неуклюжести Лонгботтомов ходят легенды, вот и все, — объяснил Джеймс. Урок трансфигурации окончился, и гриффиндорцы вместе со всей голодной публикой устремились в Большой зал. — Да успокойся ты, Рон. — Гермиона придвинула ему большую миску с рагу. — Ты же слышал, что сказала профессор МакГонагалл. Рон положил себе в тарелку рагу, взял вилку, но есть не стал. — Гарри, — сказал он тихим — Где черный пес? Успокойтесь, тут нет никаких собак. серьезным голосом, — а тебе не случалось видеть где–нибудь большого черного пса? — Случалось, — кивнул Гарри. — Я его видел тем вечером, когда убежал от Дурслей. — Еще раз извиняюсь за тогдашнее. — Да брось, Сириус, — отмахнулся Гарри. У Рона выпала вилка из рук — Наверное, какая-нибудь бродячая собака, — пожала плечами Гермиона. — Обижаешь. Если я Бродяга, это не значит, что я какая-то бездомная дворняжка. Рон взглянул на нее, как на спятившую. — Гермиона, — сказал он, — если Гарри видел Грима, это... это очень плохо. Мой дядя Билиус однажды увидел его и спустя сутки умер. — Нашему дяде Биллиусу было за девяносто лет, Рон, — сказал Джордж, — немудрено, что он умер. — Совпадение, — отмахнулась Гермиона, наливая себе тыквенного сока. — Ты просто не знаешь, о чем говоришь, — начал сердиться Рон. — Большинство волшебников умирает от страха, увидев Грима. — Вот-вот. Именно от страха, — задрав нос, проговорила Гермиона. — Грим не предзнаменование смерти, а ее причина. — Точно подмечено, — согласилась Лили. И Гарри сейчас с нами именно потому, что он не такой дурак увидел черного пса и не помер. Рон что–то беззвучно прошептал, глядя на Гермиону. А Гермиона вынула новенький учебник по нумерологии, раскрыла и поставила на стол, прислонив к кувшину с тыквенным соком. — По-моему, прорицание — довольно путаный предмет, нет в нем ясности, — сказала она, ища заданную страницу. — Сплошное гадание. — Именно. — С Гримом в той чашке все было ясно, — отстаивал свое Рон. — Да вы что, Рональд. А кто говорил, то ли осел, то ли бегемот? — насмешливо спросил Фред. — Но на уроке ты не был так в этом уверен. Сам сказал Гарри: не то бегемот, не то овца. — Профессор Трелони сказала, что у тебя слабая аура! Просто тебе неприятно, что и ты иногда можешь сморозить глупость. — А вот это было обидно. Последние слова Гермиону явно задели. Она захлопнула учебник и так швырнула его на стол, что мясо и морковь из тарелки разлетелись во все стороны. — Если на уроках прорицания надо притворяться, что видишь в чаинках предзнаменования, так я лучше совсем перестану на них ходить. И никто не будет меня упрекать, что я сморозила глупость. Этот урок — просто чушь по сравнению с моей любимой нумерологией. — Вообще-то нумерология это тоже гадание, — сказал Уран. — Хотя волшебники и пытаются выдать ее за аналог математики, это предсказание по цифрам. — Не совсем, — не согласилась Гермиона. Гермиона схватила сумку и гордо удалилась.

***

Было приятно после обеда выйти на свежий воздух. После вчерашнего дождя небо ясное, бледно-серое, влажная трава пружинит под ногами. Друзья шли на свой первый урок по уходу за магическими существами. — Первый и последний нормальный урок в том году, — добавил Рон. Рон и Гермиона друг с другом не разговаривали. — Они так весь год будут, — махнул рукой Гарри. Гарри тоже молчал. Шли через луг, спускающийся к Запретному лесу, где на опушке стояла хижина Хагрида. Впереди замаячили три слишком хорошо знакомые спины, значит, предстоящие два урока они будут заниматься со слизеринцами. — Когда уже гриффиндорцев перестанут совмещать со слизеринцами? Почему не, например, пуффендуйцы? — недовольно спросил Сириус. — Я задаюсь этим же вопросом на протяжении двадцати четырех лет, Блэк, — сказал Снейп. Малфой о чем–то вдохновенно разглагольствовал, а Крэбб и Гойл похохатывали. Драко напрягся. Гарри не сомневался, что знает, о чем у них идет речь. Лесничий ожидал учеников перед дверью хижины. Он стоял в своей кротовой шубе, сзади него — охотничий пес Клык. Весь его вид выражал нетерпение — ведь это был первый в его жизни урок. — Ох, как же больно ему потом придется, — вздохнула Гермиона, бросая ненавидящие взгляды на семью Малфоев. — Скорее идемте! — закричал он, когда ученики подошли метров на десять. — Какой урок я для вас приготовил! Сейчас увидите. Все за мной, вперед! — Ага, — хмыкнул Драко. На какой–то миг Гарри подумал с содроганием, что Хагрид ведет их в Запретный лес. — Почти. Там было недалеко. Прогулки по этому лесу были для него столь тяжким испытанием, что он до конца дней их не забудет. — А нам, наоборот, понравилось, — возразил Фред. Джордж согласно кивнул. Но Хагрид повел их вдоль опушки, и скоро они оказались у ограды просторного загона. В нем никого не было. — Прошу всех встать вдоль изгороди! — распорядился Хагрид. — Чтобы всем... э–э... было хорошо видно. А теперь первым делом откройте книжки... — Что–о? — изумился Малфой. — Как это откройте? — А? — не понял Хагрид. — Как мы будем их открывать? — членораздельно повторил Малфой. — Легко и просто. Для начала берете нож, топор или палочку и вырываете у книги зубы, — пошутил Сириус, — а потом идете в Больничное крыло к мадам Помфри и еще недельку там отлеживаетесь с полученными увечьями. Он вынул свой учебник, который был крепко–накрепко перевязан длинной веревкой. Все остальные тоже достали опасные книжки. Одни, как Гарри, стянули свою ремнем, многие засунули в тесную папку с молнией, кто-то усмирил огромными скрепками. — Кто-нибудь... э–э... может открыть? — спросил Хагрид упавшим голосом. Весь класс отрицательно замотал головами. — Это совсем просто... Надо только ее погладить. — Хагрид говорил так, точно речь шла о самой естественной вещи. — Гениально, — с сарказмом произнесла Лили-Луна. — Автору учебника надо было на лицевой стороне обложки написать: «Для открытия погладьте корешок книги», — сказала Лили. Он взял у Гермионы учебник и содрал с него широкую клейкую ленту. Учебник тотчас клацнул страницами, нацелясь откусить Хагриду палец, но лесничий огромным указательным пальцем успел погладить его корешок. Книга вздрогнула, раскрылась и послушно легла на его широкую ладонь. — Кто же знал! — фыркнул Драко. — А вот ты зачем на прорицание записывался? Должен был внутренним оком увидеть, как ее открыть, — усмехнулся Фред. — Ах, какие мы все глупые! — насмешливо воскликнул Малфой. — Оказывается, всего только надо погладить! А мы и не знали! — Я... я... думал, они такие милые, — неуверенно сказал Хагрид, взглянув на Гермиону. — Просто милашки! — издевался Малфой. — Хороша шутка, рекомендовать учебник, готовый оттяпать руку. — Мистер Малфой, я вас предупреждаю, — сказала Макгонагалл. — Заткнись, Малфой, — тихо сказал Гарри. У Хагрида был такой несчастный вид, а Гарри очень хотелось, чтобы его первый урок прошел как нельзя лучше. — Ну... ну вот... — Хагрид, очевидно, потерял нить дальнейших действий. — Теперь у вас... это, значит... есть учебники. Но главное — волшебные существа. Пойду сейчас приведу. Подождите... Лесничий пошел в лес и скоро скрылся за деревьями. — Ну и ну! — воскликнул Малфой. — Школа летит ко всем чертям! Этот олух будет нас учить! Я расскажу отцу, его удар хватит! Люциус хмыкнул. — Заткнись, — повторил Гарри. — Потише, Поттер. Сзади тебя дементор! — Да пошел ты! — Только этим и можешь пугать? — хмыкнул Джеймс-Сириус. — Ой-ой-ой! — взвизгнула Лаванда, махнув в сторону дальнего конца загона. Оттуда к ним галопом приближалось около дюжины самых странных существ. Ничего подобного Гарри в жизни не видел. Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные; сильный стального цвета клюв и огромные блестящие, как апельсины, глаза. Когти на передних лапах величиной в треть метра — настоящее орудие убийства. — Гиппогрифы, — произнес Том. — Не самый удачный пример, — сказал Уран. На каждом животном кожаный ошейник, вместо поводка — длинная цепь. Концы поводков крепко зажаты в огромных ручищах Хагрида, который рысью следует за «волшебными существами». — Но! Но! Вперед! — оглушительно кричал Хагрид, гремя цепями и направляя упряжку к изгороди, за которой стояли ученики. Подъехав ближе, Хагрид привязал зверей к частоколу, ученики опасливо попятились. — Знакомьтесь! Гиппогрифы! — восторженно махал рукой лесничий. — Красавцы, а! — В целом, да, — согласился Сириус. Гарри мог, в общем, его понять. Изумление при виде коней–орлов быстро сменилось восхищением, вызванным их изяществом и игрой красок. Одетые перьями голова и холка плавно переходили в лоснящийся торс. И все они были разные — сизые, рыжие, красные, каштановые и аспидно–вороные. — Ну как? — Хагрид потер ручищи одну о другую. Лицо его сияло восторгом. — Если хотите, можете подойти ближе. — Нет уж, спасибо, — буркнул Альбус. Желающих, кроме Гарри и Рона с Гермионой, не нашлось. Друзья осторожно приблизились к изгороди. — Перво–наперво запомните, — сказал Хагрид. — Это зверь гордый. Никогда ему не грубите. Не то и с белым светом проститься недолго. Малфой, Крэбб и Гойл не слушали: они о чем-то шептались. — Вот и первая из двух причин последующего неприятного события, — сказала Гермиона. Наверняка готовятся сорвать урок, с тревогой подумал Гарри. — Грубо говоря, ему удалось. Нарцисса строго посмотрела на сына. — Гиппогриф все делает по своему хотению и очень любит блюсти церемонию, — продолжал Хагрид. — Подойдешь к нему, поклонись. И жди. Он в ответ поклонится, можешь его погладить. Если на поклон не ответит, не тронь и скорее отойди подальше: когти у него как сталь. Кто первый хочет познакомиться? — Он издевается? — спросил Драко. Ученики еще на шаг отступили от изгороди. Даже трое друзей не горели желанием пообщаться с крылатыми красавчиками. Гиппогрифы вскидывали свирепые морды и шевелили могучими крыльями. Им, похоже, не очень нравилось сидеть на цепи. — Никто не хочет? — умоляющим голосом спросил лесничий. — Я хочу, — решился Гарри. Лили покачала головой. Дурак... Сзади кто–то взволнованно задышал, и Лаванда с Парвати прошептали в один голос: — Не делай этого, Гарри. Вспомни про чаинки! — Нашли, чем пугать! — фыркнула Лили. Гарри как будто не слышал и перемахнул через изгородь. — Молодец, Гарри! — кричал Хагрид, — Я уверен, ты с Клювокрылом поладишь! Он отвязал сизого гиппогрифа и снял с него ошейник. Школьники по другую сторону забора затаили дыхание, Малфой злобно прищурился. — Спокойно, Гарри, — громыхал Хагрид. — Гляди ему прямо в глаза, называется «глазной контакт». Старайся не моргать. Гиппогрифы не верят тому, кто часто моргает. И конечно, глаза у Гарри тут же стали слезиться. — Закон подлости, — усмехнулся Уран. Но он все равно держал их широко открытыми. Клювокрыл повернул огромную с тяжелым клювом голову и воззрился на Гарри немигающим оранжевым глазом. — Хорошо, Гарри, хорошо, — говорил Хагрид. — Теперь кланяйся. Гарри не очень–то хотел подставлять шею грозному клюву гиппогрифа, но сделал, как было велено. Быстро поклонился и опять взглянул на полузверя-полуптицу. Гиппогриф не шевельнулся, продолжая высокомерно глядеть на мальчика. — Гарри! — забеспокоился Хагрид. — Ступай назад, скорее, но не резко... И тут, к великому удивлению Гарри, гиппогриф согнул чешуйчатые колени передних лап и безо всякого сомнения отвесил поклон. — Феноменально! — сказал Римус. — Здорово, Гарри! — ликовал Хагрид. — Теперь можешь подойти к нему, погладить клюв! Для Гарри, конечно, лучшей наградой было бы разрешение покинуть загон, но делать нечего, он медленно подошел к гиппогрифу, протянул руку и несколько раз погладил его по клюву. Гиппогриф лениво зажмурился и даже как будто улыбнулся от удовольствия. Все захлопали, кроме Малфоя и его дружков, вид у которых был явно разочарованный. — Молодчина, Гарри. Думаю, он тебя покатает! — В смысле?! — не поняла Лили. Ну уж это, пожалуй, слишком! Такого уговора не было. Гарри привык летать на метле. А между гиппогрифом и метлой большая разница. — Это точно. — Лезь сюда, между крыльев. Смотри не дергай за перья, он это не любит. Гарри поставил ногу на крыло и вскочил гиппогрифу на спину. — И все же ты пошел, — издала смешок Лили-Луна. Птица–зверь выпрямилась. Гарри не знал, за что держать, — вокруг были одни перья. — Вперед! — приказал Хагрид, хлопнув Клювокрыла повыше хвоста. Клювокрыл, не подав знака, раскрыл четырехметровые крылья, Гарри едва успел ухватиться за шею и взмыл в небо. — Класс! — сказал Джеймс. Да, с метлой ничего общего. И Гарри знал, чему отдает предпочтение. По обе стороны бились два огромных крыла, задевая колени, казалось, гиппогриф вот–вот его сбросит. Точно покрытые лаком, перья скользили из–под пальцев, а сильней вцепиться опасно. Как все–таки славно летать на «Нимбусе–2000», точно паришь в воздухе. А здесь бросает то вверх, то вниз вместе с крупом, в такт взмахам крыльев. — Надо подумать, — сделал себе пометку Джеймс. Клювокрыл облетел загон и пошел на посадку — этого Гарри боялся больше всего. Гиппогриф резко нагнул гладкую, как шелк, шею, и Гарри чуть не перелетел через клюв, хорошо, что успел откинуться назад. В тот же миг раздался крепкий удар о землю разномастных передних и задних ног. Гарри сумел удержаться на крупе и выпрямился, как в седле. — Молодец, Гарри! — Ты великий наездник, Гарри! — восхищался Хагрид. — Кто еще хочет? — Никто, — тихо ответил Альбус. Гарри заинтересованно на него посмотрел. — Потом объясню, — сказал Джеймс-Сириус. Гарри приветствовали как победителя все, кроме ненавидящей его троицы. — Ничего удивительного, — фыркнул Джордж. И всем тоже захотелось полетать на удивительных чудищах. Перелезли через забор, Хагрид отвязал гиппогрифов, и скоро весь загон представлял собой удивительное зрелище — мальчишки и девчонки, немного побаиваясь, кланялись, пестрые чудища приседали, Невиллу несколько раз пришлось бежать от своего крылатого партнера, не желавшего отвесить поклон. — Чует, что тот его боится, как огня, — прокомментировала Джинни. Рон с Гермионой облюбовали гиппогрифа каштановой масти, Гарри стоял поодаль и смотрел. Малфой с приятелями тоже решили прокатиться. — Пришла беда на невинную душу, — прошептала Гермиона. Выбор их пал на Клювокрыла. Клювокрыл любезно поклонился Малфою в ответ на приветствие, и Малфой стал гладить его клюв, не проявляя особого почтения. — Это совсем просто, — говорил он, растягивая слова, но так, чтобы слышал Гарри. — Я в этом не сомневаюсь. Раз даже Поттер справился... Держу пари, — обратился он к гиппогрифу, — ты ничуть не опасен! Ты глупый, огромный, уродливый зверь. — Драко! — Нарцисса была в шоке. — Тебе же сказали! — Вот видите, миссис Малфой. Я ведь говорила Вам, — коротко бросила Гермиона. В какую–то долю секунды сверкнули стальные когти, и Малфой издал душераздирающий крик. Хагрид бросился к Клювокрылу, не без борьбы надел на него ошейник, а тот так и рвался у него из рук нанести обидчику еще удар. Малфой, скорчившись, лежал на траве, мантию расцвечивали ярко–красные пятна крови. — Я умираю! — громко стонал Малфой, окруженный испуганными одноклассниками. — Да, умираю! Видите, он меня убил! — Хорош заливать-то! — Не умираешь! — сказал бледный как полотно Хагрид. — Помогите мне кто-нибудь. Его надо унести отсюда. Гермиона бросилась открывать ворота паддока. Хагрид как пушинку поднял Малфоя, Гарри успел увидеть у него на руке длинный глубокий порез, из раны на траву лилась кровь. — Прям лилась? — спросил Том. — Еле капала, — ответил Рон. Хагрид со всех ног бежал к главному входу. Потрясенные ученики медленно возвращались в замок. Слизеринцы ругали Хагрида. — Пусть Малфоя своего ругают! — воскликнул Джеймс-Сириус. — Его надо немедленно выгнать! — кричала Пэнси Паркинсон, заливаясь слезами. — Драко Малфоя? Да. Давно. — Малфой сам виноват! — вступился за Хагрида Дин Томас. Драко покивал, нервно косясь на разгневанную мать. Крэбб с Гойлом угрожающе заиграли мускулами. Всей группой поднялись по каменным ступеням в пустой холл. — Пойду узнаю, как он там, — сказала Пэнси и побежала вверх по мраморной лестнице. Остальные слизеринцы пошли вниз к себе в гостиную, не переставая честить Хагрида. Гарри и Рон с Гермионой поспешили к себе в башню. — Как вы думаете, с ним все будет в порядке? — Гермиона была очень встревожена. — В конце концов, да, но сначала мы все нехило так нервы помотаем, — вздохнула Гермиона. — Конечно, Мадам Помфри в одну секунду справится с такой раной, — сказал Гарри. В прошлом году она сотворила чудо, поставив Гарри на ноги после заклинания профессора Локонса. — Все-таки лучше бы этого не случилось во время первого урока Хагрида. — Рон был явно обеспокоен. — Вот увидите, Малфой раздует из этого историю. — Еще какую! — угрюмо добавил Рон. Они первые пришли на обед в Большой зал, надеясь увидеть Хагрида, но его там не было. — Неужели его за это выгонят? — Гермиона даже не притронулась к пирогу с говядиной и почками. — Доверять подобное Хагриду было непродуманным решением. — Но за подобное явно не стоит ни увольнять Хагрида, ни, тем более, казнить Гиппогрифа, — возразила МакГонагалл, недовольно поджав губы, из-за чего они у нее слились в белую тонкую полоску. — Наверное, нет. — Рон тоже ничего не ел. Гарри следил, что делается за столом слизеринцев. Несколько человек во главе с Крэббом и Гойлом о чем-то шушукались — наверняка сочиняют свою версию произошедшего на уроке Хагрида. — Сто процентов, — согласился Джеймс. — Во всяком случае, скучным первый день занятий не назовешь, — подвел Рон мрачный итог знакомству с гиппогрифами. — К сожалению. После обеда отправились в гостиную готовить домашнее задание для профессора МакГонагалл. Но работа не шла, все трое то и дело отрывались и шли к окну. — У Хагрида зажегся свет, — вдруг сказал Гарри. Рон взглянул на часы. — Если поторопимся, — сказал Рон, — можем пойти повидать его. Еще совсем рано. — Не знаю, — протянула Гермиона и поглядела на Гарри. — Мне никто не запрещал ходить по территории школы, — сказал Гарри, поняв ее взгляд. — Сириус Блэк ведь не сможет преодолеть заслон из дементоров. — Смешно. Азкабан-то преодолел. А там дементоров побольше будет, нежели в Хогвартсе тогда, — фыркнул Джеймс. — Может, они просто приставят мракоборцев? — предложил Сириус. И компания, отложив в сторону учебники, вышла через портретный проем и двинулась в сторону холла. К счастью, никто по дороге не встретился — они ведь не были совсем уж уверены, что поступают правильно. Трава была еще влажная и в густеющих сумерках казалась черной. Подойдя к двери хижины, они постучали. Голос внутри прохрипел: «Войдите!» Хагрид сидел в рубахе с короткими рукавами за чисто выскобленным столом, охотничий пес Клык стоял рядом, положив морду ему на колени. Им хватило одного взгляда, чтобы понять — Хагрид пьян. — Как обычно. Случись что плохое — Хагрид всегда пьян. На столе перед ним красовался огромный кувшин, величиной с доброе ведро. Глаза разбегались, казалось, он никак не может поймать гостей в фокус. — Поставил... э-э... рекорд, — севшим басом произнес он, узнав троих друзей. — Уч...учительствовал всего, один день... — Рано печалиться, — сказала Лили, — еще ничего неизвестно. — Тебя еще никто не увольнял, Хагрид! — поспешила сказать Гермиона. — Пока не увольнял. — Хагрид в полном расстройстве чувств отхлебнул из кувшина хороший глоток. — За немногим стало... Полегчает Малфою... — Как он? — спросил Рон, когда все уселись. — Рана, по-моему, несерьезная. — Мадам Помфри сделала что надо... лучшим образом. А он все голосил, помираю, мол, лежит весь в бинтах, стонет... — уныло покачал головой лесничий. — Актер без театра, — фыркнула Джинни. — Притворяется, — сказал Гарри. — Не без этого, — согласился Том. — Мадам Помфри может вылечить что угодно. Она в прошлом году вырастила во мне половину костей. Малфой уж постарается, раздует из мухи слона. —Это он умеет, — горько прошептал Джеймс-Сириус. — Школьному начальству наверняка сообщили... — горевал Хагрид. — Они скажут, не с того начал. Рано гиппогрифов–то... Лучше бы флоббер–черви... или еще кто... Хотелось как лучше... первый урок все же... Моя ошибка... — Гиппогриф — не самая лучшая идея, — сказал Уран, — но и его можно понять. — Ничего подобного. Малфой сам виноват, — твердо сказала Гермиона. — Мы будем свидетелями, — прибавил Гарри. — Да будто это поможет! — невесело рассмеялся Сириус. — Репутация Малфоя в разы превосходит репутацию Хагрида. Так что… Тут хоть воспоминания с омутом памяти предлагай. Выиграет все равно Малфой. У него деньги, связи и власть. — Горько, но правда. — Ты сказал, если гиппогрифа оскорбить, он набросится. А Малфой в это время не слушал. Кто в этом виноват! Мы расскажем Дамблдору, как все было. — Конечно, расскажем. Так что ты не волнуйся! — присоединился к друзьям Рон. Из черных, как агат, глаз Хагрида покатились слезы. Он схватил Гарри с Роном и сжал их в стальных объятиях. — Я думаю, Хагрид, — не допускающим возражения тоном сказала Гермиона, — больше тебе пить нельзя. — Это да. Взяла со стола кувшин и вышла из комнаты. — Наверное, она права, — прохрипел Хагрид, отпустив Рона и Гарри, которые, пошатываясь, стали растирать ребра. Лесничий вылез из своего кресла и нетвердой походкой последовал за Гермионой. Снаружи раздался громкий всплеск. — Что он там делает? — занервничал Рон. — Сунул голову в бочку с водой, — сказала вернувшаяся с пустым кувшином Гермиона. Хагрид вернулся, с длинных волос и бороды текли ручьи, смывая слезы, которые все еще текли у него из глаз. — Так-то оно лучше, — сказал он и затряс головой, как намокшая собака, окатив всех троих брызгами. — Хорошо, что пришли ко мне, я, правда... Хагрид вдруг осекся и уставился на Гарри, как будто только сейчас до него дошло, что у него в хижине Гарри. — Что? — Что вы себе такое позволяете! — прогремел он, так что все трое подпрыгнули. — Тебе, Гарри, запрещено, как стемнеет, выходить из замка! А вы двое! Как смели его с собой взять! — Кто сказал! — возмутился Гарри. Хагрид подскочил к Гарри, схватил за руку и потащил к двери. — Идем! — сказал он сердито. — Воу! Хагрид и сердитый? Когда еще такое увидишь, — рассмеялся Джеймс-Сириус. — Я тебя... э–э... отведу... И чтоб больше никогда не ходил... э–э... ко мне... по ночам. Я того не стою... — Стоишь. Еще как стоишь, — сказал Гарри.